Старик настоятель почти скрылся из виду, Ламорик едва стоял на ногах.
Дьюранд решил повременить с вопросами, и они двинулись через дворик, по дороге натолкнувшись на два тела, завёрнутых в саваны. На каменных плитах лежали горки свежей земли.
Настоятель, лоб которого пересекала полоса жёлтой краски, ждал их, обхватив посох обеими руками.
— Сюда, — сказал он, — несите его сюда.
Кивнув, Эйгрин с Дьюрандом втащили Ламорика в сумрачную келью. В келье на соломенных тюфяках лежало несколько израненных монахов.
— Что случилось? — Дьюранд кинул на Эйгрина изумлённый взгляд, однако настоятель резко поднял руку, призывая их к тишине.
— Оставьте его здесь и ступайте, — сказал старик. — Ваш друг скоро поправится, — он внимательно посмотрел на Эйгрина. — Я полагаю, ты найдёшь обратную дорогу, брат мой.
— Да, отец-настоятель, — склонил голову Эйгрин и, схватив Дьюранда за руку, потащил его обратно во двор.
— Что происходит? — спросил Дьюранд, слыша, как из дальнего угла двора доносятся удары заступов о камни.
— Сложно сказать, — уклончиво ответил Эйгрин.
— Мне показалось, настоятель тебя знает.
— Конечно. Человек должен обладать немалыми знаниями и силой духа, чтобы жить здесь. Мне неведомы подробности истории об этом холме, но поговаривают, что в древности один из местных вождей вызвал из тьмы глубин чудовище. Что это была за тварь — я не знаю. С тех пор сменилось уже семьдесят поколений, а чудище так и не могут успокоить. Когда здесь впервые появился Сэрдан и Сыны Атти, народ, живший в этих землях, уже был на грани отчаяния. Гермунд вряд ли тебе о чем-нибудь расскажет. Впрочем, если ты прислушаешься, то сам сможешь почувствовать, как под стенами святого монастыря ворочается эта тварь.
Дьюранд, содрогнувшись, представил монастырь, наполненный демонами из преисподней.
Эйгрин торопился.
— Повсюду гибнут люди. На них обрушиваются такие же чудища, как и то, что напало на его светлость на Курган-острове. И так во всем королевстве. Рисковое дело — пролить кровь короля. Люди не желают этого понимать.
— Ну и взгляд у этого старика, — промолвил воин. — Острый как бритва.
— Он слеп, Дьюранд. Катаракта.
Дьюранд оступился, но Эйгрин даже не подумал сбавить скорость:
— Нам надо пошевеливаться, — сказал он. — Если глаза не обманывают, вот-вот наступят последние сумерки. После них ни за какие сокровища я не выйду наружу.
Он уже почти бежал, а Дьюранд нёсся вслед за ним, стараясь не споткнуться и не упасть. Наконец Эйгрин свернул в знакомый коридор. У двери их ждал монах, сжимая в дрожащей руке связку ключей. Как только дверь за ними захлопнулась, раздался печальный колокольный звон — монастырь прощался с последними отблесками света уходящего дня. Дрожащий свет лампад освещал напряжённые лица рыцарей.
— Мы заперты, — прошептал Берхард. — Зато у нас есть полкруга острого сыра и пара пинт красного вина, чтобы промочить горло.
И тут Дьюранд впервые услышал, как Эйгрин смеётся.
Масло в лампадах закончилось быстро — настоятель дал воинам ровно столько, сколько необходимо, и члены отряда скоро разбрелись по альковам. Из-за двери доносились леденящие кровь вопли, оглашавшие тёмные коридоры Коп-Альдера. Слышалось, как монахи бормочут молитвы, им вторил Эйгрин. Мрак разрывали душераздирающие крики.
— В такие ночи, — промолвил Берхард, — мне кажется, что я начинаю видеть вторым глазом, тем, что лишился давным-давно. И знаете, что я вижу?
— Да замолчи ты, ради Бога, — прошипел из своей ниши Бейден. — Больше поговорить не о чем?
— Тогда давайте потолкуем о Морине. Вам не кажется, что он идёт за нами на север?
— Кажется, — отозвался Бейден. — Интересно, чего этому сукину сыну теперь от нас надо?
— Он тоже едет в Тернгир, — ответил Конзар. Со всех сторон раздались ругательства и стоны. — Он будет представлять своего отца на Великом Совете. Туда все едут.
В коридоре за дверью раздался дикий вой. Скрипнули петли.
— Господи, — прошептал кто-то.
— Всем спать, — приказал Конзар. — Я обещал вам постели, вы их получили. Теперь спите.
Дьюранд повернулся на бок, вслушиваясь в бормотание Эйгрина и жуткие звуки, доносившиеся из-за двери. Что же произошло в Ирлаке? Дьюранд почти был готов молиться о том, что убили Радомора, о том, что негодяй принял смерть от руки одного из мрачных рыцарей, входивших в свиту герцога Аильнора. Если все так и есть, значит, самое страшное уже позади и волна несчастий, прокатившаяся по королевству, скоро сойдёт на нет. Но перед мысленным взором Дьюранда тут же предстал сверкающий лысым черепом Радомор, развалившийся на престоле своего отца.
Дьюранд понимал, что должен во всем разобраться. Очень хорошо, что они едут в Тернгир. Там соберутся главы благородных домов Беорана, Ирлака, Гелебора, Уиндговера и многих других земель. Лёжа в темноте, Дьюранд размышлял о том, что ему необходимо собственными глазами узреть ураган, обрушившийся на королевство. На воина навалилась усталость, и он провалился в сон, слыша, как некоторые рыцари присоединяются к шепчущему молитвы Эйгрину.
Дверь с грохотом отворилась, и в брезжащем сероватом свете показалась фигура настоятеля, одетого в чёрную сутану.
— Первые предрассветные сумерки, милорды, — объявил он. — Вам пора в путь, — старик замолчал, и в повисшей тишине до отряда донёсся звон колоколов. Настоятель улыбнулся. — Слышите? Я вас не обманываю.
Он повернулся и вышел. Дьюранд, застонав, сел на каменном ложе, опустив обутые в сапоги ноги на плиты пола.
— Кирпичи и кровати, — изрёк Берхард.
— Че? — скорчил рожу Бейден.
— Перед тем как на них лечь, надо постелить солому, — пояснил Берхард.
Люди стонали, кашляли, почёсывались, отчего Дьюранду почудилось, что он оказался в хлеву.
— Пойду погляжу, как его светлость, — сказал Конзар, хлопнул ладонями по коленам. Из его рта к потолку поднимались облачка пара. — А вы пойдите, посмотрите удастся ли вам выпросить у этих скряг горячей пищи. Через несколько дней мы будем в Тернгире. Надеюсь, об этом никто не забыл?
Однако Дьюранда в первую очередь беспокоил отнюдь не завтрак. Выйдя из кельи, он расспросил охраняющего вход монаха, где находится отхожее место, и двинулся по коридору, стараясь не забыть, сколько раз и куда ему надо свернуть.
После всех диких воплей и криков, которые слышались ночью, затихший монастырь в рассветном полусумраке выглядел странно. У пола стелился белесый туман, утренняя роса покрывала двери, украшенные причудливой резьбой, изображавшей Небесное воинство и сказочных зверей. Какие бы проклятые твари и чудовища не рыскали по коридорам древнего монастыря под покровом ночи, с возвращением солнца на небесный свод они погрузились в сон.
Дьюранду казалось, что он вот-вот лопнет. Дважды ему уже пришлось повернуть назад, поскольку он решил, что идёт не в том направлении. Наконец он нырнул в небольшую комнатёнку. На небольшом возвышении виднелось шесть отверстий.
Дьюранд вздрогнул — на его плечо опустилась чья-то рука.
— Это ты? — спросил слепой настоятель. — Заблудился?
Дьюранд даже и не думал пускаться в длинные объяснения.
— Ты ведь пока не в центре, но направляешься именно туда. Разве я не прав?
— Святой отец, я никуда не направляюсь.
— Да ну? — настоятель расплылся в улыбке, обнажившей крепкие жёлтые зубы. — Поверь мне, ты доберёшься до центра. Но тебя ожидают тяжкие испытания — огонь и вода, вера и кровь.
Единственное, чего в этот момент хотелось Дьюранду, — остаться одному. Он был по горло сыт пророчествами.
— Ах да, — протянул настоятель. — Тебе уже пришлось с ними столкнуться. Они тебя звали Бруной. Я прав?
Дьюранд отступил на полшага назад.
— Бруна Широкоплечий. Игра, что так радует мудрых женщин. Они видят в тебе Бруну и молчат или же предупреждают, что честь и предательство — две стороны одной медали. Ведьмы. Ты словно огромный валун. Брось тебя в воду, пойдут большие волны. Больше они ничего не видят. Мудрые женщины обожают поговорить об огромных валунах.
Старик приподнял бровь. На его лбу все так же красовалась полоса жёлтой краски.
— Не бойся, — заговорщицки прошептал настоятель. — Я никому не скажу, что мне открылось. Я умею хранить секреты, — он почесал нос. — Главное не забывай, с кем нам приходится воевать.
— Воевать?
— Ну да. Мы сражаемся с Сыном Зари и его воинством. Изгнанными. Проклятыми. В дни потрясений содрогается все королевство. Оно подобно сети, опутывающей этих жутких тварей, врагов человеческих и всего живого, сети, свитой из клятв. Мироздание переполнено чудовищами, призраками и прочей нечистью — всех их держит сеть, которую патриархи поручили королю. Думаешь, нам здесь не страшно? Думаешь, мы бы не убежали отсюда, подвернись нам такая возможность? Весь Коп-Альдер трясётся, как припадочный. Но мы скованы такими жуткими клятвами, от которых бы у тебя кровь застыла в жилах. К тому же, если мы оставим монастырь, кто, в таком случае, будет держать здесь оборону? То же самое с тобой. Ты находишься в плену клятв, страха, мечтаний и страсти.
Дьюранд, съёжившись под косым взглядом настоятеля, скользнул в маленькую комнатушку. Он больше не мог терпеть. Оглянувшись через плечо, он увидел, что старик все ещё стоит в дверях.
— Помни, что все поставлено на карту, — предупредил слепец. — Все!
Когда Дьюранд добрался до трапезной, то не обнаружил там ни единого человека. Весь отряд столпился в монастырской кухне. Услышав доносящийся оттуда голос Ламорика, Дьюранд медленно подошёл к раскрытой двери.
— Мы должны ехать. Чем раньше, тем лучше. Я видел все ясно, ясно, как… — Ламорик замолчал, переводя взгляд с одного озадаченного лица на другое, и извлёк из ножен короткое лезвие, — ясно, как этот кинжал. Я помню все до малейших деталей. Развевающиеся знамёна. Сверкающие мечи и шлемы. Сотни рыцарей, летящих на конях по ристалищу. Повсюду деревянные трибуны, подобные тысячам осадных лестниц. Я всех видел, — Ламорик, окружённый рыцарями был мертвенно бледен. — И тебя, Бейден, и тебя, Конзар, — молодой лорд обратил внимание на замершего в дверях Дьюранда, — и ты, Дьюранд, там тоже был. Силы Небесные…
Ламорик замолчал, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, тогда как Берхард, Гермунд и даже Дорвен бросали на Дьюранда взгляды — виноватые, умоляющие.
— Эйгрин, — Ламорик повернулся к рыцарю. — Я тебя тоже помню. Ты скакал на лошади в жёлтом плаще и шлеме. Все было жёлтое.
Судя по лицу Дорвен, слова молодого лорда потрясли её до глубины души.
— Это сон? — уточнил Дьюранд. — Вам приснился сон?
— Да. Пока я спал в лазарете, — кивнул Ламорик. — Дьюранд, толпа приветствовала нас! Все королевство смотрело на нас и радовалось нашим победам! Я должен рассказать об этом сне мудрым женщинам. Но для начала давайте поблагодарим святых отцов за их гостеприимство. Нас ждёт Тернгир! За мной!
Ламорик быстрым шагом вышел из кухни. Рыцари и оруженосцы, подхватив хлеб и сыр, устремились вслед за лордом. Дьюранд, почувствовав, как бешено забурлила кровь в его жилах, схватил Гермунда за руку.
— Гермунд, он и вправду видел сон?
— Думаю, да, — оглядываясь по сторонам, ответил Гермунд. — Но Дорвен… когда она пришла за ним в лазарет, монахи сказали, что Ламорика лихорадило всю ночь. Он страшно кричал в бреду.
— Владыка Небесный, — вздохнул Дьюранд.
— Точно, — кивнул Гермунд. — Нам ещё многое предстоит пережить, друг мой.
Глава 22
Крылья памяти
Отряд провёл в дороге целый день. Лэйверский тракт, тянувшийся среди лугов и полей, свернул в рощу, где было решено устроить привал аккурат между Медларом и маленькой безымянной деревушкой. Было влажно, поэтому, поставив шатры и палатки, продрогшие люди собрались у большого костра — погреться и обсушиться. Скальд коснулся пальцами струн лютни, которые тихо зазвенели в ответ. Он давно уже не брал инструмент в руки и, казалось, истосковался по нему.
Оуэн, глядя в огонь, набросил на плечи одеяло и широко улыбнулся, сверкнув золотыми зубами:
— Женюсь и найду себе где-нибудь замок. Хочется осесть, пока в моей шкуре не провертели дыру, которую будет не под силу залатать даже лекарям. Какой толк от славы, если нет ни женщин, ни земель? Кстати, я не собираюсь брать в жены кого попало. Сэра Оуэна устроят только самые благородные и достойные вдовушки Эрреста! Сэр Оуэн! Отважный воин, сражавшийся плечом к плечу с Красным Рыцарем в Тернгире.
Ламорик громко рассмеялся. Было невозможно не поверить в тот сказочный сон, который, словно яркий солнечный свет, рассеивал тьму мрачных пророчеств и дурных знамений.
— Вот это жизнь, — Бейден улыбнувшись, снял с пояса кошель и потряс им. — Деньги не должны лежать мёртвым грузом.
Леди Бертрана покачала головой. Дьюранд поднял глаза и встретился взглядом с Дорвен.
С того момента, как воин узнал правду, он не позволил себе перемолвиться с ней и словом. Он старался забыть обо всем, что между ними было, и стать таким, как прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Дьюранд решил повременить с вопросами, и они двинулись через дворик, по дороге натолкнувшись на два тела, завёрнутых в саваны. На каменных плитах лежали горки свежей земли.
Настоятель, лоб которого пересекала полоса жёлтой краски, ждал их, обхватив посох обеими руками.
— Сюда, — сказал он, — несите его сюда.
Кивнув, Эйгрин с Дьюрандом втащили Ламорика в сумрачную келью. В келье на соломенных тюфяках лежало несколько израненных монахов.
— Что случилось? — Дьюранд кинул на Эйгрина изумлённый взгляд, однако настоятель резко поднял руку, призывая их к тишине.
— Оставьте его здесь и ступайте, — сказал старик. — Ваш друг скоро поправится, — он внимательно посмотрел на Эйгрина. — Я полагаю, ты найдёшь обратную дорогу, брат мой.
— Да, отец-настоятель, — склонил голову Эйгрин и, схватив Дьюранда за руку, потащил его обратно во двор.
— Что происходит? — спросил Дьюранд, слыша, как из дальнего угла двора доносятся удары заступов о камни.
— Сложно сказать, — уклончиво ответил Эйгрин.
— Мне показалось, настоятель тебя знает.
— Конечно. Человек должен обладать немалыми знаниями и силой духа, чтобы жить здесь. Мне неведомы подробности истории об этом холме, но поговаривают, что в древности один из местных вождей вызвал из тьмы глубин чудовище. Что это была за тварь — я не знаю. С тех пор сменилось уже семьдесят поколений, а чудище так и не могут успокоить. Когда здесь впервые появился Сэрдан и Сыны Атти, народ, живший в этих землях, уже был на грани отчаяния. Гермунд вряд ли тебе о чем-нибудь расскажет. Впрочем, если ты прислушаешься, то сам сможешь почувствовать, как под стенами святого монастыря ворочается эта тварь.
Дьюранд, содрогнувшись, представил монастырь, наполненный демонами из преисподней.
Эйгрин торопился.
— Повсюду гибнут люди. На них обрушиваются такие же чудища, как и то, что напало на его светлость на Курган-острове. И так во всем королевстве. Рисковое дело — пролить кровь короля. Люди не желают этого понимать.
— Ну и взгляд у этого старика, — промолвил воин. — Острый как бритва.
— Он слеп, Дьюранд. Катаракта.
Дьюранд оступился, но Эйгрин даже не подумал сбавить скорость:
— Нам надо пошевеливаться, — сказал он. — Если глаза не обманывают, вот-вот наступят последние сумерки. После них ни за какие сокровища я не выйду наружу.
Он уже почти бежал, а Дьюранд нёсся вслед за ним, стараясь не споткнуться и не упасть. Наконец Эйгрин свернул в знакомый коридор. У двери их ждал монах, сжимая в дрожащей руке связку ключей. Как только дверь за ними захлопнулась, раздался печальный колокольный звон — монастырь прощался с последними отблесками света уходящего дня. Дрожащий свет лампад освещал напряжённые лица рыцарей.
— Мы заперты, — прошептал Берхард. — Зато у нас есть полкруга острого сыра и пара пинт красного вина, чтобы промочить горло.
И тут Дьюранд впервые услышал, как Эйгрин смеётся.
Масло в лампадах закончилось быстро — настоятель дал воинам ровно столько, сколько необходимо, и члены отряда скоро разбрелись по альковам. Из-за двери доносились леденящие кровь вопли, оглашавшие тёмные коридоры Коп-Альдера. Слышалось, как монахи бормочут молитвы, им вторил Эйгрин. Мрак разрывали душераздирающие крики.
— В такие ночи, — промолвил Берхард, — мне кажется, что я начинаю видеть вторым глазом, тем, что лишился давным-давно. И знаете, что я вижу?
— Да замолчи ты, ради Бога, — прошипел из своей ниши Бейден. — Больше поговорить не о чем?
— Тогда давайте потолкуем о Морине. Вам не кажется, что он идёт за нами на север?
— Кажется, — отозвался Бейден. — Интересно, чего этому сукину сыну теперь от нас надо?
— Он тоже едет в Тернгир, — ответил Конзар. Со всех сторон раздались ругательства и стоны. — Он будет представлять своего отца на Великом Совете. Туда все едут.
В коридоре за дверью раздался дикий вой. Скрипнули петли.
— Господи, — прошептал кто-то.
— Всем спать, — приказал Конзар. — Я обещал вам постели, вы их получили. Теперь спите.
Дьюранд повернулся на бок, вслушиваясь в бормотание Эйгрина и жуткие звуки, доносившиеся из-за двери. Что же произошло в Ирлаке? Дьюранд почти был готов молиться о том, что убили Радомора, о том, что негодяй принял смерть от руки одного из мрачных рыцарей, входивших в свиту герцога Аильнора. Если все так и есть, значит, самое страшное уже позади и волна несчастий, прокатившаяся по королевству, скоро сойдёт на нет. Но перед мысленным взором Дьюранда тут же предстал сверкающий лысым черепом Радомор, развалившийся на престоле своего отца.
Дьюранд понимал, что должен во всем разобраться. Очень хорошо, что они едут в Тернгир. Там соберутся главы благородных домов Беорана, Ирлака, Гелебора, Уиндговера и многих других земель. Лёжа в темноте, Дьюранд размышлял о том, что ему необходимо собственными глазами узреть ураган, обрушившийся на королевство. На воина навалилась усталость, и он провалился в сон, слыша, как некоторые рыцари присоединяются к шепчущему молитвы Эйгрину.
Дверь с грохотом отворилась, и в брезжащем сероватом свете показалась фигура настоятеля, одетого в чёрную сутану.
— Первые предрассветные сумерки, милорды, — объявил он. — Вам пора в путь, — старик замолчал, и в повисшей тишине до отряда донёсся звон колоколов. Настоятель улыбнулся. — Слышите? Я вас не обманываю.
Он повернулся и вышел. Дьюранд, застонав, сел на каменном ложе, опустив обутые в сапоги ноги на плиты пола.
— Кирпичи и кровати, — изрёк Берхард.
— Че? — скорчил рожу Бейден.
— Перед тем как на них лечь, надо постелить солому, — пояснил Берхард.
Люди стонали, кашляли, почёсывались, отчего Дьюранду почудилось, что он оказался в хлеву.
— Пойду погляжу, как его светлость, — сказал Конзар, хлопнул ладонями по коленам. Из его рта к потолку поднимались облачка пара. — А вы пойдите, посмотрите удастся ли вам выпросить у этих скряг горячей пищи. Через несколько дней мы будем в Тернгире. Надеюсь, об этом никто не забыл?
Однако Дьюранда в первую очередь беспокоил отнюдь не завтрак. Выйдя из кельи, он расспросил охраняющего вход монаха, где находится отхожее место, и двинулся по коридору, стараясь не забыть, сколько раз и куда ему надо свернуть.
После всех диких воплей и криков, которые слышались ночью, затихший монастырь в рассветном полусумраке выглядел странно. У пола стелился белесый туман, утренняя роса покрывала двери, украшенные причудливой резьбой, изображавшей Небесное воинство и сказочных зверей. Какие бы проклятые твари и чудовища не рыскали по коридорам древнего монастыря под покровом ночи, с возвращением солнца на небесный свод они погрузились в сон.
Дьюранду казалось, что он вот-вот лопнет. Дважды ему уже пришлось повернуть назад, поскольку он решил, что идёт не в том направлении. Наконец он нырнул в небольшую комнатёнку. На небольшом возвышении виднелось шесть отверстий.
Дьюранд вздрогнул — на его плечо опустилась чья-то рука.
— Это ты? — спросил слепой настоятель. — Заблудился?
Дьюранд даже и не думал пускаться в длинные объяснения.
— Ты ведь пока не в центре, но направляешься именно туда. Разве я не прав?
— Святой отец, я никуда не направляюсь.
— Да ну? — настоятель расплылся в улыбке, обнажившей крепкие жёлтые зубы. — Поверь мне, ты доберёшься до центра. Но тебя ожидают тяжкие испытания — огонь и вода, вера и кровь.
Единственное, чего в этот момент хотелось Дьюранду, — остаться одному. Он был по горло сыт пророчествами.
— Ах да, — протянул настоятель. — Тебе уже пришлось с ними столкнуться. Они тебя звали Бруной. Я прав?
Дьюранд отступил на полшага назад.
— Бруна Широкоплечий. Игра, что так радует мудрых женщин. Они видят в тебе Бруну и молчат или же предупреждают, что честь и предательство — две стороны одной медали. Ведьмы. Ты словно огромный валун. Брось тебя в воду, пойдут большие волны. Больше они ничего не видят. Мудрые женщины обожают поговорить об огромных валунах.
Старик приподнял бровь. На его лбу все так же красовалась полоса жёлтой краски.
— Не бойся, — заговорщицки прошептал настоятель. — Я никому не скажу, что мне открылось. Я умею хранить секреты, — он почесал нос. — Главное не забывай, с кем нам приходится воевать.
— Воевать?
— Ну да. Мы сражаемся с Сыном Зари и его воинством. Изгнанными. Проклятыми. В дни потрясений содрогается все королевство. Оно подобно сети, опутывающей этих жутких тварей, врагов человеческих и всего живого, сети, свитой из клятв. Мироздание переполнено чудовищами, призраками и прочей нечистью — всех их держит сеть, которую патриархи поручили королю. Думаешь, нам здесь не страшно? Думаешь, мы бы не убежали отсюда, подвернись нам такая возможность? Весь Коп-Альдер трясётся, как припадочный. Но мы скованы такими жуткими клятвами, от которых бы у тебя кровь застыла в жилах. К тому же, если мы оставим монастырь, кто, в таком случае, будет держать здесь оборону? То же самое с тобой. Ты находишься в плену клятв, страха, мечтаний и страсти.
Дьюранд, съёжившись под косым взглядом настоятеля, скользнул в маленькую комнатушку. Он больше не мог терпеть. Оглянувшись через плечо, он увидел, что старик все ещё стоит в дверях.
— Помни, что все поставлено на карту, — предупредил слепец. — Все!
Когда Дьюранд добрался до трапезной, то не обнаружил там ни единого человека. Весь отряд столпился в монастырской кухне. Услышав доносящийся оттуда голос Ламорика, Дьюранд медленно подошёл к раскрытой двери.
— Мы должны ехать. Чем раньше, тем лучше. Я видел все ясно, ясно, как… — Ламорик замолчал, переводя взгляд с одного озадаченного лица на другое, и извлёк из ножен короткое лезвие, — ясно, как этот кинжал. Я помню все до малейших деталей. Развевающиеся знамёна. Сверкающие мечи и шлемы. Сотни рыцарей, летящих на конях по ристалищу. Повсюду деревянные трибуны, подобные тысячам осадных лестниц. Я всех видел, — Ламорик, окружённый рыцарями был мертвенно бледен. — И тебя, Бейден, и тебя, Конзар, — молодой лорд обратил внимание на замершего в дверях Дьюранда, — и ты, Дьюранд, там тоже был. Силы Небесные…
Ламорик замолчал, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, тогда как Берхард, Гермунд и даже Дорвен бросали на Дьюранда взгляды — виноватые, умоляющие.
— Эйгрин, — Ламорик повернулся к рыцарю. — Я тебя тоже помню. Ты скакал на лошади в жёлтом плаще и шлеме. Все было жёлтое.
Судя по лицу Дорвен, слова молодого лорда потрясли её до глубины души.
— Это сон? — уточнил Дьюранд. — Вам приснился сон?
— Да. Пока я спал в лазарете, — кивнул Ламорик. — Дьюранд, толпа приветствовала нас! Все королевство смотрело на нас и радовалось нашим победам! Я должен рассказать об этом сне мудрым женщинам. Но для начала давайте поблагодарим святых отцов за их гостеприимство. Нас ждёт Тернгир! За мной!
Ламорик быстрым шагом вышел из кухни. Рыцари и оруженосцы, подхватив хлеб и сыр, устремились вслед за лордом. Дьюранд, почувствовав, как бешено забурлила кровь в его жилах, схватил Гермунда за руку.
— Гермунд, он и вправду видел сон?
— Думаю, да, — оглядываясь по сторонам, ответил Гермунд. — Но Дорвен… когда она пришла за ним в лазарет, монахи сказали, что Ламорика лихорадило всю ночь. Он страшно кричал в бреду.
— Владыка Небесный, — вздохнул Дьюранд.
— Точно, — кивнул Гермунд. — Нам ещё многое предстоит пережить, друг мой.
Глава 22
Крылья памяти
Отряд провёл в дороге целый день. Лэйверский тракт, тянувшийся среди лугов и полей, свернул в рощу, где было решено устроить привал аккурат между Медларом и маленькой безымянной деревушкой. Было влажно, поэтому, поставив шатры и палатки, продрогшие люди собрались у большого костра — погреться и обсушиться. Скальд коснулся пальцами струн лютни, которые тихо зазвенели в ответ. Он давно уже не брал инструмент в руки и, казалось, истосковался по нему.
Оуэн, глядя в огонь, набросил на плечи одеяло и широко улыбнулся, сверкнув золотыми зубами:
— Женюсь и найду себе где-нибудь замок. Хочется осесть, пока в моей шкуре не провертели дыру, которую будет не под силу залатать даже лекарям. Какой толк от славы, если нет ни женщин, ни земель? Кстати, я не собираюсь брать в жены кого попало. Сэра Оуэна устроят только самые благородные и достойные вдовушки Эрреста! Сэр Оуэн! Отважный воин, сражавшийся плечом к плечу с Красным Рыцарем в Тернгире.
Ламорик громко рассмеялся. Было невозможно не поверить в тот сказочный сон, который, словно яркий солнечный свет, рассеивал тьму мрачных пророчеств и дурных знамений.
— Вот это жизнь, — Бейден улыбнувшись, снял с пояса кошель и потряс им. — Деньги не должны лежать мёртвым грузом.
Леди Бертрана покачала головой. Дьюранд поднял глаза и встретился взглядом с Дорвен.
С того момента, как воин узнал правду, он не позволил себе перемолвиться с ней и словом. Он старался забыть обо всем, что между ними было, и стать таким, как прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69