Дьюранд захватил с собой топор, чтобы рубить опоры моста, но он вполне может сгодиться и в бою.
Гермунд тронул поводья и медленно двинулся вперёд. Оуэн кинул недоверчивый взгляд на Дьюранда. В звуках, доносившихся до них, не было угрозы, однако никто из троих не понимал, кто издавал эти жутковатые шлёпки. Они подошли к самому берегу и увидели, что река изгибается, исчезая за крутым поворотом. Там, за излучиной, что-то мелькнуло, и раздался очередной шлёпок, брызнули капли воды.
Гермунд замер и медленно, словно против воли, тронул поводья, направив коня за поворот.
— Господи, — раздался его голос.
— Что ты видишь? — спросил Дьюранд.
Гермунд словно окаменел. Оуэн спешился и, выхватив из ножен огромный меч, направился к Гермунду. Увидев картину, представшую перед скальдом, гигант застыл на месте.
— Что там?
Так и не получив ответа, Дьюранд спрыгнул с лошади и, подойдя к замершему рыцарю и скальду, увидел то же, что и они.
На заросшем травой берегу одиноким зубом торчал огромный камень, на котором лежала груда мокрой одежды. Спустя мгновение, мелькнула рука и ещё одна мокрая туника шлёпнулась на вершину валуна. Дьюранд сделал ещё один шаг. Теперь он мог разглядеть круглое лицо женщины, а может быть, и девушки. Прачка. В свете разгорающейся зари он увидел её щеку цвета сырого теста. Прачка сидела на корточках у вороха грязной одежды. Женщина полоскала в воде синюю тунику, измазанную чем-то тёмным.
Неожиданно прачка повернулась к Дьюранду лицом, и он вздрогнул, увидев чёрные сверкающие глаза, вокруг которых темнели синяки. Но не это потрясло Дьюранда. Лицо женщины, словно морда форели, которую выловили из пруда, не выражало никаких чувств и эмоций. Несчастная была слабоумной. Дурочкой.
Дьюранд понял, сколь глупо он выглядит с мечом в руках. Казалась, женщина была готова сорваться с места и пуститься наутёк. Дьюранд положил клинок на траву и показал прачке пустые ладони. Женщина вскочила и повернулась к реке, собираясь прыгнуть в воду. Она была маленького роста и сутулой.
— Не надо, — успокаивающее произнёс Дьюранд. За спиной что-то крикнул Гермунд, но Дьюранд не обратил на него никакого внимания. Сейчас главным было спасти женщину.
Прачка попятилась. Восковый лоб выдавался вперёд, нависая над оплывшими чертами лица. Все внимание Дьюранда было приковано к её глазам. Он никогда не видел таких чёрных глаз. Зрачки были огромными, заполнившими всю радужку, а белки только подчёркивали их черноту. Перед Дьюрандом был не человек. Потрескавшиеся губы расползлись в стороны, обнажая частокол белых зубов-игл.
— Дьюранд, — прошипел Гермунд.
— Назад, — прокаркала женщина.
— Что?
— Н-а-а-з-а-а-д.
— Дьюранд, не стой у неё на дороге! — крикнул Гермунд.
— Прошу, — жуткое создание скрутило синюю тунику, выжимая её. — Короли. Королей вижу я. Все скажу. Спрашивай чего хочешь. Все скажу. Только отпусти. Отпусти.
— Все скажешь?
— Дьюранд, нет! — Гермунд вцепился в его руку и рванул с такой силой, что Дьюранд чуть не упал в реку.
Стоило Дьюранду на мгновенье отвлечься, как женщина, подхватив лежавшую у валуна одежду, бросилась прочь, прыгая по камням, наполовину погруженным в воду. По какой-то причине она боялась коснуться водной глади, словно глубина реки даже у самого берега была не меньше тысячи фатомов.
— Во имя всех святых, кто это был? — прошептал Дьюранд.
— Прачка, — Гермунд растопырил пальцы в знаке Небесного Ока.
— Чего?
— Прачка. Нам повезло. — Скальд окинул взглядом крутую насыпь, спускавшуюся прямо к берегу.
— Владыка Небесный, ты о чем?
— Она — одна из проклятых. Вернее они.
— Она что, пришла в наш мир только ради того, чтобы постирать себе одежду?
— Это не её одежда. Погляди под ноги.
Они стояли как раз на том месте, где женщина, склонившись над рекой, стирала рубахи. В свете нарождающейся зари Дьюранд увидел, что вся земля перемазана кровью. Кровью был забрызган и валун. В ноздри бил жуткий запах.
— Она стирает одежду тех, кто скоро умрёт. Кое-кто говорит, что она скорбит об обречённых, кто-то — что она радуется грядущей смерти. Она бы многое смогла тебе рассказать, — прохрипел севшим голосом Гермунд и покачал головой — Очень многое.
— Ты о чем?
— Говорят, она знает, чьи одежды стирает, и ей ведомо, как человек умрёт. А ещё говорят, что она может назвать тот день, когда возьмёт в руки и твою рубаху, перемазанную кровью. Впрочем, кому под силу жить, зная, день своей смерти?
Оуэн уставился на реку, сжимая в руках меч.
— Владыка Небесный, — прошептал он.
— Дьюранд, говорят, для того чтобы узнать свою судьбу, достаточно преградить ей путь к воде.
Оуэн переступил с ноги на ногу:
— Если мы хотим обрушить мост, нам надо пошевеливаться. Плевать, что я вам говорил, надо попробовать. Что касается меня, то я своей рубахи у неё не увидел, и, скажу честно, мы будем выглядеть настоящими идиотами, если вернёмся, так и не доехав до моста.
— Верно, — согласился Гермунд. — По коням. Посмотрим, смогу ли я вывести вас к мосту.
Трое мужчин, перегнувшись через перила моста, высокого и прочного, словно королевские кладовые, смотрели вниз.
Опоры и перекрытия, поддерживавшие мост, вздымались на пять фатомов ввысь. Дьюранд покосился на маленькие топорики, с помощью которых им предстояло обрушить такую громаду.
— Знаете, — задумчиво произнёс Оуэн, — по-моему, будет проще изрубить в щепу каменный мост, а этот оставить на месте.
— Лучше бы я смолчал, — прошептал Гермунд.
— Твой приятель-скальд иногда говорит дельные вещи, — бросил Оуэн Дьюранду.
Дьюранд побрёл вдоль перил. Обязательно должно быть хотя бы одно слабое место. Тщетно. Мост был построен из толстенных брёвен, а доски настила за десять веков под копытами коней и кованых колёс телег слились в единое неразделимое целое.
Копыта коня Оуэна застучали по мосту. Дьюранд, не в силах слушать брюзжание рыцаря, присел на корточки. В руках он сжимал топорик, который так и не пригодился. Все кончено. Дьюранд отбросил со лба прядь волос. Его что-то царапнуло. Дьюранд глянул на руку и обнаружил, что она испачкана в смоле. Он перемазался, когда трогал распорки моста. Неожиданно его осенило: для того чтобы мост стоял долго, его покрыли смолой.
— Не удивительно…
— Что не удивительно? — поинтересовался Оуэн.
Дьюранд, помолчав, кинул на рыцаря хитрый взгляд:
— Избавиться от деревянного моста проще простого…
— После урагана? Повсюду грязь, деревья насквозь мокрые. Топорами — мы и то быстрее управимся.
Гермунд спешился и, подойдя к краю моста, присел на корточки и, вытянув руку, поковырял балку.
— Они пропитали дуб смолой. И смолы они не жалели. Оуэн, заморгав, уставился на Гермунда и Дьюранда и, наконец, расплылся в широкой улыбке.
— Ладно, может у Конзара остаётся шанс сразиться со своим недругом.
— Им не составит труда выстроить ещё один мост, — состроил рожу Гермунд. — В их распоряжении целая вечность.
— Попытайся высечь огонь. Мы попробуем найти трут.
Дьюранд и Оуэн разделились, бросившись к деревьям в поисках чего-нибудь сухого для растопки. Дьюранд присел на корточки под большой елью, в колени впились иголки, руки продирались сквозь сухие смолистые ветви. Иголки наверняка будут гореть, даже если весь Гесперанд насквозь промок. Он потащил ворох ощерившихся иглами веток к мосту. У Конзара будет шанс сразиться с Кассонелем.
Гермунд стоял на коленях, дуя на маленькую горку мха, от которой уже тянулся дымок:
— Давай быстрее. Сначала мы разведём огонь на той стороне, где находится Боуэр, затем переведём лошадей и потом подожжём мост с другой стороны.
Дьюранд свалил сухие ветки у самого въезда на мост и кинулся обратно в лес, оставив Гермунда трудиться над огнём. Дьюранд носился от моста к лесу и от леса к мосту, подтаскивая еловые ветки, понимая, что стоит пламени хотя бы ненадолго разгореться, смола тут же вспыхнет. Вдалеке стучал топором Оуэн.
Вскоре на мосту громоздилась гора хвороста, озарённая первыми лучами поднимающегося над горизонтом Небесного Ока, разогнавшего окрасившиеся розовым облака. Оуэн и Дьюранд схватили под уздцы лошадей и поведя их через мост, тогда как Гермунд продолжал колдовать над огнём.
— Надеюсь, Кассонель со своими ребятами не слишком торопятся, — пробурчал Оуэн. — Меньше всего мне сейчас хочется столкнуться с отрядом рыцарей.
— Он даже не догадывается, что для спешки есть причины.
Они крепко привязали лошадей на противоположном берегу. Несмотря на то что они собирались вернуться к Конзару сразу же, как только загорится мост, лошади могли испугаться пламени и убежать, прежде чем они успеют на них вскочить.
— Ух ты! Кажется, занялось! — донёсся до них голос Гермунда.
В нос Дьюранду ударил запах горящей смолы. Забыв о том, что они находятся в Гесперанде, улыбающиеся, как мальчишки, Оуэн и Дьюранд бросились к мосту, на котором уже плясали языки пламени.
— Властелин Небесный, что же вы делаете?! — закричал кто-то. На самом краю моста стоял крепкий высокий незнакомец, взирающий из-за полыхающего огня на Дьюранда и Оуэна так, словно перед ним были два безумца.
— Ублюдки! — выругался он, и вдруг гнев на его лице сменился страхом. Повернувшись, он бросился по мосту за помощью. Жителей деревни вполне хватит, чтобы остановить их и затушить разгоравшееся пламя.
Оуэн рванулся сквозь дым за незнакомцем. Дьюранд кинулся следом. Незнакомец оказался зажатым между воинами и огнём. Глаза крестьянина бегали, он лихорадочно искал выход из ловушки, в которую попал. Надеясь проскочить мимо Дьюранда, он бросился вперёд. Дьюранд прыгнул ему навстречу, нанеся удар локтем. Воин ожидал, что удар швырнёт крестьянина на настил моста, но вместо этого несчастный отлетел к низким перилам и перекувырнулся через них.
— Господи, — выдохнул Дьюранд, тщетно пытаясь ухватить незнакомца за лодыжки. Падая, человек стукнулся о перекрытие. Мост содрогнулся от удара. Внизу раздался громкий всплеск. Дьюранд перегнулся через перила, всматриваясь вниз. На расстоянии фатома одно из перекрытий моста было перемазано кровью. Поток уносил прочь переломанное искалеченное тело. Крестьянин был одет в синюю тунику.
Дым ел глаза. Кто-то тянул Дьюранда за руку, но он не мог отвести взгляда от синего пятнышка, увлекаемого водами к излучине реки, там, где берег нависал над волнами, подобно носу перевернувшегося корабля.
— Черт, — произнёс Оуэн, — пойдём. Когда сжигаешь мосты, надо позаботиться о том, чтобы остаться на нужной тебе стороне.
Дьюранд дотронулся кончиками пальцев до зеленой вуали, заткнутой за пояс.
Когда они вернулись, то обнаружили, что отряд Кассонеля уже подошёл к мосту.
На самой середине моста стоял в полном одиночестве Конзар. Его доспехи, выкрашенные в серебристый и синий цвета, ярко сверкали на солнце. Капитан преграждал путь отряду, стоявшему у края моста со стороны Боуэра. Лошади фыркали и трясли головами. Шумела река. Конзар заговорил:
— Никто не осмелиться пересечь этот мост, прежде чем я скрещу меч с его светлостью бароном Кассонелем из Дамарина. Я не желаю ссориться ни с кем из присутствующих здесь, однако всем вам придётся дождаться окончания поединка.
Из-за верхушек деревьев уже показался столб дыма. Ни один из сгрудившихся на берегу людей не рискнул пересечь подожжённый мост. Но вместо гордости Дьюранд, сжав кулаки, почувствовал лишь тоску.
Река бурлила у опор моста. Дьюранд подумал о погибшем крестьянине. Интересно, унесла ли река его тело, или же оно застряло у одной из опор, прибитое теченьем? Дьюранд заставил себя посмотреть на чёрную воду. Синей туники нигде не было видно.
Позади него в холодном полумраке стояли Гермунд и Оуэн.
Барон не заставил себя долго ждать. Люди расступились, пропуская оруженосца, сжимавшего в руках древко с черно-белым штандартом Кассонеля.
Конзар ждал.
Наконец вперёд на чёрной лошади выехал Кассонель. Безрукавка на бароне также была чёрного цвета, но руки и ноги его прикрывала кольчуга, которая, казалось, была свита из лоскутков тумана. Кассонель не пожалел времени на то, чтобы надеть на себя доспехи и взять оружие.
Не доезжая нескольких шагов до моста, барон остановился:
— Сэр Конзар, — начал он. — Вы отказываете мне в праве проехать по этому мосту?
— Я ищу возможность отплатить вам за любезность, оказанную мне в Тернгире некоторое время назад.
— Быть посему, — кивнул Кассонель.
— Вы, Кассонель, Барон Дамаринский, вассал герцога Лудегара Беоранского, не пересечёте эту реку, прежде чем не возьмёте надо мной верх в поединке, — объявил Конзар.
Кассонель выпрямился в седле. Верхушка шлема, который он держал под мышкой, сверкала на солнце серебром.
— Сэр Конзар, точно так же как некогда вы сражались со мной, когда я преградил вам проход, ныне я буду сражаться с вами за право пересечь реку и пройти по мосту. Никто не может простить ошибок, допущенных в бурной молодости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69