Мужчина добродушно посмотрел на сэра Конзара.
— Ну и кого же вы мне привели, капитан? Официальное представление, насколько я понимаю, уже состоялось.
«Кто же это?», — лихорадочно силился понять Дьюранд. Конзар не проронил ни слова.
— Итак, — молодой человек хлопнул в ладоши, — может, мне все объяснит сэр Эйгрин?
Эйгрин, моргнув, склонился в поклоне.
— Ваша светлость, этот человек утверждает, что его знают в Акконеле.
Молодой лорд склонился в кресле:
— Та-а-к… — протянул он. — Крепкий. Черноволосый, синие…
— Думаю, если он бывал в Акконеле, его наверняка запомнили, — проворчал Бейден.
Лорд, лицо которого так напоминало образ Альвен, задумчиво посмотрел на Дьюранда.
— Говорит, что прошёл девяносто лиг в обход Сильвемера и все ради того, чтобы попасть на турнир. А ещё говорит, что он из Коль.
— Без лодки ему ничего больше не оставалось. Только идти в обход, — кивнул лорд.
Они с ним играли. Дьюранд окинул шатёр изучающим взглядом. Он был озадачен — по непонятной причине рыцари смотрели на него гораздо более недружелюбно, чем их сюзерен, который прищурившись сидел в кресле.
— Ладно, сдаюсь. Расскажи мне, кто ты такой. Тогда, быть может, мне придёт на ум, что с тобой делать.
— Меня зовут, Дьюранд, ваша светлость, сын Хрока, барона Коль.
Молодой лорд откинулся в кресле, сунув пальцы за шитый ремень:
— Кому ты служил?
— Я служил сэру Кирену, ваша светлость. Кирену из Арбурхолла.
Повисло тягостное молчание.
— Я уж думал, он давно вышел из того возраста, когда играют в рыцарей и оруженосцев. Лис старше, чем наш славный Кон, а скольких оруженосцев сменил Кон, знает лишь Господь.
Конзар прикрыл глаза, словно имя Кирена пробудило в нем неприятные воспоминания.
— Впрочем, я наслышан о Кирене. Как докажешь, что ты служил в Акконеле? Ты знаешь, кто я? — спросил юный лорд.
Дьюранд принялся лихорадочно соображать. Альвен была не единственным ребёнком герцога, кроме неё у него была ещё одна дочь и два сына. Младшая дочь и наследник жили в Акконеле, а вот младший сын… Он никогда его не видел. Однажды летом часть двора без лишнего шума и помпы отправилась на его свадьбу в Монервее. Дьюранд попытался вспомнить, как звали младшего сына герцога.
— Ламорик, — выдохнул Дьюранд.
По толпе рыцарей и слуг пронёсся ропот. Кто-то выругался.
— Точно, — кивнул молодой лорд.
Ропот в шатре усиливался, но Дьюранд едва его слышал. Перед ним сидел младший сын герцога Гиретского, брат женщины, которую не без помощи Дьюранда заточили в башню Ферангора, дядя ребёнка, которого скорее всего уже нет в живых. Дьюранду показалось, что Силы Небес насмехаются над ним.
— Согласись, догадаться было не просто, — заёрзав в кресле, сказал Ламорик.
— Ваша светлость, — пошатываясь, Дьюранд отвесил поклон.
— Не спорю, мой друг, — кивнул Ламорик, — прошло немало лет с той поры, когда я в последний раз почтил своим присутствием Акконель, край, который я и родиной толком назвать не могу. Я появился на свет, когда отец… разъезжал по гостям.
Никто не рассмеялся.
— Так, значит, ты Дьюранд из Коль, сын одного из вассалов моего отца. Я же — Ламорик — младший сын герцога Абраваналя. Вот мы и познакомились. Отчего ты не с сэром Киреном? Отчего ты не в Акконеле?
— Ваша светлость… Предполагалось, что я унаследую лён под названием Грейвенхольм, но изначально наследником был… все думали что он…
— Ты о чем? — Ламорик показался озадаченным. Наконец, его лицо просияло догадкой. — Кораблекрушение? Ты о Хирнане? Он нашёлся?
Дьюранд подумал, что ему надо рассказать об Альвен и её сыне.
— Да, его звали Хирнан, — произнёс Дьюранд.
— Силы Небесные! Земли его отца должны были отойти тебе. Как, говоришь, звался лён? Грейвенхольм?
— Да.
— И что сейчас?
— Что?
Альвен наверняка мертва. Дьюранд с тоской вспомнил её образ в окне высокой башни.
— Что сейчас? — повторил Ламорик. — Ведь Грейвенхольм тебе не достался.
— Ничего, — выдавил из себя Дьюранд. — Мой отец не может прогнать человека, который принёс ему присягу.
— Господь да убережёт нас от честных отцов. Но кто тебя сюда послал? Мы не получили от Кирена ни весточки.
— Кирен? Он… он ни о чем не знает, — нашёл в себе силы признаться Дьюранд.
— Ты хочешь сказать, что просто ушёл от него?
— Вряд ли я могу взять к себе в свиту рыцаря, бросившего своего сюзерена, которому принёс клятву верности. Неужели ты… Рыцарь.
— Ваша светлость, — произнёс Дьюранд. — Я не рыцарь.
— А кто тогда? Оруженосец? Именем душ усопших, заклинаю тебя, ответь, что мне с тобой делать? Герольды отрежут мне уши, если я позволю тебе сражаться на турнире. Какой от тебя прок? Я имею полное право приказать бичевать тебя и с позором доставить в Акконель. Даже не знаю, что сказать. Ты не рыцарь. Ты оруженосец. Ты поклялся служить верой и правдой старине Кирену, а потом сбежал от него. Я угадал?
Дьюранд молчал. Он не мог заставить себя сказать Ламорику то, что должен.
Ламорик резким движением руки отбросил со лба локон волос:
— Властитель Небесный! Все мои люди при деле, мне некого отправить с тобой в Акконель, по крайней мере сейчас. Общий турнир начнётся утром, — Ламорик помолчал. — Глаз с тебя не спущу. С этого момента ты поступаешь в распоряжение Гутреда. Ему вечно не хватает помощников. Гутред?
— Да, ваша светлость, — вперёд вышел слуга невзрачного вида.
— Кажется, мы нашли тебе помощника. Дьюранд, — продолжил Ламорик, — будешь делать все, что тебе скажет Гутред, и помалкивай. Никому ни слова о том, что ты сегодня видел. По определённым причинам я скрываю своё подлинное имя. Ты меня понял?
Дьюранд кивнул. Он не имел ни малейшего представления о том, что за игру затеял Ламорик, но понял, что ему лучше лишний раз не раскрывать рта.
— Да, и ещё, — поднял руку Ламорик. — Не забывай, Гутред, что на турнир приехал главный герольд Эрреста. За нами следят.
Дьюранд окинул взглядом рыцарей, стоявших полукругом у кресла своего сюзерена, и вышел вслед за слугой из шатра, не в силах поверить, что он сумел удержать язык за зубами.
Как только Дьюранд вышел из шатра, на него набросился слуга:
— Значит так, я служу Ламорику, понял? Служу десять лет верой и правдой, а до того был солдатом. Я за тобой приглядывать буду, ясно? Ничего плохого ты ему не сделаешь.
— Клянусь я…
— Можешь клясться, чем хочешь. Глаз с тебя не спущу. Старого Кирена каждый знает, — слуга почесал длинный нос и сухо рассмеялся, — но далеко не каждый может в драке оставить на Бейдене отметину.
— У меня не было выбора.
— Когда раздобудешь пару грошей, найди хорошего камнереза — он высечет эти слова на твоём надгробии. Старина Бейден не из тех, кто прощает, — Гутред оборвал смех и кивнул на землю. — Спать будешь здесь.
Как только Гутред ушёл, Дьюранд без сил повалился на траву. Лёжа, он обвёл глазами красные, жёлтые, синие шатры, светившиеся изнутри, словно разноцветные фонарики. Лошади тихо фыркали и переступали ногами рядом с колышками, к которым были привязаны.
Дьюранд в отчаянии подумал, что на его совести теперь жизнь женщины. Какая разница, что он пытался её спасти? Сейчас он находится в каких-то десяти шагах от её брата. Ламорик должен обо всем узнать.
Дьюранд лежал на боку, земля была мокрой, и холодная влага просачивалась через одежду. Рыцари и пажи в лагере начали тушить огни.
— Ты говорил во сне странные вещи!
Над Дьюрандом кто-то склонился, расплывшись в ухмылке, обнажившей гнилые пеньки зубов. Дьюранд заметался в полудрёме. Где он? С Киреном? С Гермундом-скальдом? Заперт в замке в Ферангора вместе с Альвен, умирающей в башне?
Открыв глаза, Дьюранд, поймал на себе мрачный взгляд Гутреда. "О чем я говорил во сне? " — испуганно подумал он.
— Короче, — подбоченясь, заявил Гутред. — Я не знаю, откуда тебя принесло и что творится у тебя в башке. Сегодня день общего боя. Если мы хотим, чтобы щит его светлости оказался в реестре главного герольда, нам надо пошевеливаться. Поднимайся.
Дьюранд, заставив себя встать, побрёл вслед за оруженосцем, пробирающимся сквозь опутанный туманом лагерь. То там, то здесь мелькали тени пажей, слышался чей-то кашель — если бы не это, Дьюранд мог бы подумать, что умер и оказался на том свете. Где-то в тумане главный герольд Эрреста, чья семья со времён Эйнреда служила государю вот уже три сотни лет, нёс свиток с изображением щитов участников турнира.
— Значит так, урод. На время турнира забудь имя его светлости. Он никакой не Ламорик. Здесь он сражается инкогнито под прозвищем Красный Рыцарь. Не произноси его имени — заруби это на носу.
В свите Ламорика оказалось не менее дюжины оруженосцев. Как это ни странно, ими командовал Гутред, хотя он и был простолюдином. Он энергично сыпал распоряжениями, одних отправляя к подножью холма за водой, других назначая в помощники рыцарям, которым предстояло выйти на ристалище.
— Мы с тобой отвечаем за доспехи милорда Ламорика, а я, вдобавок, буду приглядывать ещё и за тобой. О завтраке можешь не беспокоится. Ты его пока не заработал.
Дьюранд и не думал беспокоиться о завтраке.
— Значит так, сейчас займёмся доспехами. Кольчуги складывайте в бочки. Вон уксус, вон песок из озера. Всем чистить доспехи, пока я не прикажу остановиться.
Дьюранд зазевался и тут же получил хороший тычок в спину.
— Ты чего тут стоишь, рот разинул? — накинулся на него Гутред. — Думаешь, я дам тебе отлынивать? Как бы не так! Никуда отсюда не уходи. И даже не помышляй о бегстве. И не дай тебе Бог кому-нибудь ляпнуть имя его светлости.
Дьюранд погрузил в бочонок лучшую кольчугу, которую когда-либо держал в руках — гибкую, эластичную, хорошо закалённую в кузнечном горне. Где-то вдалеке у города в предрассветном сумраке серебрились волны Сильвемера. Дьюранд был не в силах оторвать от них взгляда. Всего за одну ночь он обогнул самое большое озеро в Аттии. Как? На западном берегу располагался проклятый всеми Гесперанд, на юге — Мерчион — обитель потусторонних сил, на востоке — Замки Молчания и лорды-исполины. Прошлой ночью он искал Альвен в далёком Ирлаке. А сегодня он уже смотрит на повозки коробейников, тянущихся к Редуиндингу. Какая Сила забросила его сюда и зачем?
Показался Ламорик. Он остановился на расстоянии дюжины ярдов от оруженосцев и заговорил с Гутредом, который, не глядя на Дьюранда, время от времени показывал на него рукой. Казалось, Дьюранд получил то, что хотел. Он успел на последний турнир, его взяли на службу к лорду. Однако Дьюранда снедала мысль, что он занимает чужое место. Как он может здесь находится после всего, что совершил? Но вместе с тем ему, наконец, представился шанс, о котором он долго молил небеса. Разве он может просто так отказаться от него? Что за Сила перенесла его в Редуиндинг?
Весь следующий час прошёл в подготовке участников турнира и их лошадей к предстоящему бою. Подул свежий ветер, разорвав в клочья пелену тумана, опутывавшую лагерь. Вокруг ристалища толпами бродили торговцы, на все лады расхваливая перед рыцарями и зеваками мясные пироги и пиво. У самого края ристалища плотники сколотили трибуны, на которых, словно голуби на жёрдочке, расселись, не различая чинов и званий, старики и дети, простолюдины и благородные.
Когда Дьюранд напару с одним из оруженосцев набросили седло на коня мышиной масти, Дьюранд услышал, как от седла с треском отошла лука. У Дьюранда не оставалось ни единой секунды на объяснения, поэтому он, не говоря ни слова, кинулся на поиски шорника с молотком. Шорник, которого он отыскал, был из свиты сына герцога Монервейского, однако мастер, к его чести, починил седло без лишних слов.
Герольды были готовы выйти на поле. Дьюранд окинул взглядом развевающиеся стяги с изображением гербов и, поёжившись, вспомнил застывших в вечной схватке воинов, которых он видел в Фецкой лощине. Подними Беоран мятеж, сколько благородных родов решат к нему присоединиться?
Дьюранд пробирался через толпу, среди которой сновали продавцы и нищие. Оказавшись в самой сутолоке, он чуть не наступил на слепого, который раскрыв «Книгу Лун», водил пальцем по строчкам, вычерченным на больших заляпанных страницах. Слепой старик громко, видимо по памяти, читал книгу вслух. Рядом с ним сидела рябая девочка, которая — Дьюранд содрогнулся — держала на коленях корзину, в которой шевелились гадюки. Девочка извлекала из корзины одну гадюку за другой и отправляла их в рот, глотая живьём. Возле девочки на земле сидел мужчина, на котором из одежды были только штаны. В его руках было что-то осклизлое, жуткое и с содроганием Дьюранд понял, что мужчина держит в ладони собственное бьющееся сердце.
Когда Дьюранд попытался проскользнуть мимо них, рябая девочка ухватила его за локоть. Слепой старик повернул к нему голову и произнёс — или, может, прочёл, кто знает:
— Второй же среди них был Бруна Широкоплечий. Праведный гнев был его пороком. Предавший и преданный. Подлость научила его милосердию. Измена научила понимать других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Ну и кого же вы мне привели, капитан? Официальное представление, насколько я понимаю, уже состоялось.
«Кто же это?», — лихорадочно силился понять Дьюранд. Конзар не проронил ни слова.
— Итак, — молодой человек хлопнул в ладоши, — может, мне все объяснит сэр Эйгрин?
Эйгрин, моргнув, склонился в поклоне.
— Ваша светлость, этот человек утверждает, что его знают в Акконеле.
Молодой лорд склонился в кресле:
— Та-а-к… — протянул он. — Крепкий. Черноволосый, синие…
— Думаю, если он бывал в Акконеле, его наверняка запомнили, — проворчал Бейден.
Лорд, лицо которого так напоминало образ Альвен, задумчиво посмотрел на Дьюранда.
— Говорит, что прошёл девяносто лиг в обход Сильвемера и все ради того, чтобы попасть на турнир. А ещё говорит, что он из Коль.
— Без лодки ему ничего больше не оставалось. Только идти в обход, — кивнул лорд.
Они с ним играли. Дьюранд окинул шатёр изучающим взглядом. Он был озадачен — по непонятной причине рыцари смотрели на него гораздо более недружелюбно, чем их сюзерен, который прищурившись сидел в кресле.
— Ладно, сдаюсь. Расскажи мне, кто ты такой. Тогда, быть может, мне придёт на ум, что с тобой делать.
— Меня зовут, Дьюранд, ваша светлость, сын Хрока, барона Коль.
Молодой лорд откинулся в кресле, сунув пальцы за шитый ремень:
— Кому ты служил?
— Я служил сэру Кирену, ваша светлость. Кирену из Арбурхолла.
Повисло тягостное молчание.
— Я уж думал, он давно вышел из того возраста, когда играют в рыцарей и оруженосцев. Лис старше, чем наш славный Кон, а скольких оруженосцев сменил Кон, знает лишь Господь.
Конзар прикрыл глаза, словно имя Кирена пробудило в нем неприятные воспоминания.
— Впрочем, я наслышан о Кирене. Как докажешь, что ты служил в Акконеле? Ты знаешь, кто я? — спросил юный лорд.
Дьюранд принялся лихорадочно соображать. Альвен была не единственным ребёнком герцога, кроме неё у него была ещё одна дочь и два сына. Младшая дочь и наследник жили в Акконеле, а вот младший сын… Он никогда его не видел. Однажды летом часть двора без лишнего шума и помпы отправилась на его свадьбу в Монервее. Дьюранд попытался вспомнить, как звали младшего сына герцога.
— Ламорик, — выдохнул Дьюранд.
По толпе рыцарей и слуг пронёсся ропот. Кто-то выругался.
— Точно, — кивнул молодой лорд.
Ропот в шатре усиливался, но Дьюранд едва его слышал. Перед ним сидел младший сын герцога Гиретского, брат женщины, которую не без помощи Дьюранда заточили в башню Ферангора, дядя ребёнка, которого скорее всего уже нет в живых. Дьюранду показалось, что Силы Небес насмехаются над ним.
— Согласись, догадаться было не просто, — заёрзав в кресле, сказал Ламорик.
— Ваша светлость, — пошатываясь, Дьюранд отвесил поклон.
— Не спорю, мой друг, — кивнул Ламорик, — прошло немало лет с той поры, когда я в последний раз почтил своим присутствием Акконель, край, который я и родиной толком назвать не могу. Я появился на свет, когда отец… разъезжал по гостям.
Никто не рассмеялся.
— Так, значит, ты Дьюранд из Коль, сын одного из вассалов моего отца. Я же — Ламорик — младший сын герцога Абраваналя. Вот мы и познакомились. Отчего ты не с сэром Киреном? Отчего ты не в Акконеле?
— Ваша светлость… Предполагалось, что я унаследую лён под названием Грейвенхольм, но изначально наследником был… все думали что он…
— Ты о чем? — Ламорик показался озадаченным. Наконец, его лицо просияло догадкой. — Кораблекрушение? Ты о Хирнане? Он нашёлся?
Дьюранд подумал, что ему надо рассказать об Альвен и её сыне.
— Да, его звали Хирнан, — произнёс Дьюранд.
— Силы Небесные! Земли его отца должны были отойти тебе. Как, говоришь, звался лён? Грейвенхольм?
— Да.
— И что сейчас?
— Что?
Альвен наверняка мертва. Дьюранд с тоской вспомнил её образ в окне высокой башни.
— Что сейчас? — повторил Ламорик. — Ведь Грейвенхольм тебе не достался.
— Ничего, — выдавил из себя Дьюранд. — Мой отец не может прогнать человека, который принёс ему присягу.
— Господь да убережёт нас от честных отцов. Но кто тебя сюда послал? Мы не получили от Кирена ни весточки.
— Кирен? Он… он ни о чем не знает, — нашёл в себе силы признаться Дьюранд.
— Ты хочешь сказать, что просто ушёл от него?
— Вряд ли я могу взять к себе в свиту рыцаря, бросившего своего сюзерена, которому принёс клятву верности. Неужели ты… Рыцарь.
— Ваша светлость, — произнёс Дьюранд. — Я не рыцарь.
— А кто тогда? Оруженосец? Именем душ усопших, заклинаю тебя, ответь, что мне с тобой делать? Герольды отрежут мне уши, если я позволю тебе сражаться на турнире. Какой от тебя прок? Я имею полное право приказать бичевать тебя и с позором доставить в Акконель. Даже не знаю, что сказать. Ты не рыцарь. Ты оруженосец. Ты поклялся служить верой и правдой старине Кирену, а потом сбежал от него. Я угадал?
Дьюранд молчал. Он не мог заставить себя сказать Ламорику то, что должен.
Ламорик резким движением руки отбросил со лба локон волос:
— Властитель Небесный! Все мои люди при деле, мне некого отправить с тобой в Акконель, по крайней мере сейчас. Общий турнир начнётся утром, — Ламорик помолчал. — Глаз с тебя не спущу. С этого момента ты поступаешь в распоряжение Гутреда. Ему вечно не хватает помощников. Гутред?
— Да, ваша светлость, — вперёд вышел слуга невзрачного вида.
— Кажется, мы нашли тебе помощника. Дьюранд, — продолжил Ламорик, — будешь делать все, что тебе скажет Гутред, и помалкивай. Никому ни слова о том, что ты сегодня видел. По определённым причинам я скрываю своё подлинное имя. Ты меня понял?
Дьюранд кивнул. Он не имел ни малейшего представления о том, что за игру затеял Ламорик, но понял, что ему лучше лишний раз не раскрывать рта.
— Да, и ещё, — поднял руку Ламорик. — Не забывай, Гутред, что на турнир приехал главный герольд Эрреста. За нами следят.
Дьюранд окинул взглядом рыцарей, стоявших полукругом у кресла своего сюзерена, и вышел вслед за слугой из шатра, не в силах поверить, что он сумел удержать язык за зубами.
Как только Дьюранд вышел из шатра, на него набросился слуга:
— Значит так, я служу Ламорику, понял? Служу десять лет верой и правдой, а до того был солдатом. Я за тобой приглядывать буду, ясно? Ничего плохого ты ему не сделаешь.
— Клянусь я…
— Можешь клясться, чем хочешь. Глаз с тебя не спущу. Старого Кирена каждый знает, — слуга почесал длинный нос и сухо рассмеялся, — но далеко не каждый может в драке оставить на Бейдене отметину.
— У меня не было выбора.
— Когда раздобудешь пару грошей, найди хорошего камнереза — он высечет эти слова на твоём надгробии. Старина Бейден не из тех, кто прощает, — Гутред оборвал смех и кивнул на землю. — Спать будешь здесь.
Как только Гутред ушёл, Дьюранд без сил повалился на траву. Лёжа, он обвёл глазами красные, жёлтые, синие шатры, светившиеся изнутри, словно разноцветные фонарики. Лошади тихо фыркали и переступали ногами рядом с колышками, к которым были привязаны.
Дьюранд в отчаянии подумал, что на его совести теперь жизнь женщины. Какая разница, что он пытался её спасти? Сейчас он находится в каких-то десяти шагах от её брата. Ламорик должен обо всем узнать.
Дьюранд лежал на боку, земля была мокрой, и холодная влага просачивалась через одежду. Рыцари и пажи в лагере начали тушить огни.
— Ты говорил во сне странные вещи!
Над Дьюрандом кто-то склонился, расплывшись в ухмылке, обнажившей гнилые пеньки зубов. Дьюранд заметался в полудрёме. Где он? С Киреном? С Гермундом-скальдом? Заперт в замке в Ферангора вместе с Альвен, умирающей в башне?
Открыв глаза, Дьюранд, поймал на себе мрачный взгляд Гутреда. "О чем я говорил во сне? " — испуганно подумал он.
— Короче, — подбоченясь, заявил Гутред. — Я не знаю, откуда тебя принесло и что творится у тебя в башке. Сегодня день общего боя. Если мы хотим, чтобы щит его светлости оказался в реестре главного герольда, нам надо пошевеливаться. Поднимайся.
Дьюранд, заставив себя встать, побрёл вслед за оруженосцем, пробирающимся сквозь опутанный туманом лагерь. То там, то здесь мелькали тени пажей, слышался чей-то кашель — если бы не это, Дьюранд мог бы подумать, что умер и оказался на том свете. Где-то в тумане главный герольд Эрреста, чья семья со времён Эйнреда служила государю вот уже три сотни лет, нёс свиток с изображением щитов участников турнира.
— Значит так, урод. На время турнира забудь имя его светлости. Он никакой не Ламорик. Здесь он сражается инкогнито под прозвищем Красный Рыцарь. Не произноси его имени — заруби это на носу.
В свите Ламорика оказалось не менее дюжины оруженосцев. Как это ни странно, ими командовал Гутред, хотя он и был простолюдином. Он энергично сыпал распоряжениями, одних отправляя к подножью холма за водой, других назначая в помощники рыцарям, которым предстояло выйти на ристалище.
— Мы с тобой отвечаем за доспехи милорда Ламорика, а я, вдобавок, буду приглядывать ещё и за тобой. О завтраке можешь не беспокоится. Ты его пока не заработал.
Дьюранд и не думал беспокоиться о завтраке.
— Значит так, сейчас займёмся доспехами. Кольчуги складывайте в бочки. Вон уксус, вон песок из озера. Всем чистить доспехи, пока я не прикажу остановиться.
Дьюранд зазевался и тут же получил хороший тычок в спину.
— Ты чего тут стоишь, рот разинул? — накинулся на него Гутред. — Думаешь, я дам тебе отлынивать? Как бы не так! Никуда отсюда не уходи. И даже не помышляй о бегстве. И не дай тебе Бог кому-нибудь ляпнуть имя его светлости.
Дьюранд погрузил в бочонок лучшую кольчугу, которую когда-либо держал в руках — гибкую, эластичную, хорошо закалённую в кузнечном горне. Где-то вдалеке у города в предрассветном сумраке серебрились волны Сильвемера. Дьюранд был не в силах оторвать от них взгляда. Всего за одну ночь он обогнул самое большое озеро в Аттии. Как? На западном берегу располагался проклятый всеми Гесперанд, на юге — Мерчион — обитель потусторонних сил, на востоке — Замки Молчания и лорды-исполины. Прошлой ночью он искал Альвен в далёком Ирлаке. А сегодня он уже смотрит на повозки коробейников, тянущихся к Редуиндингу. Какая Сила забросила его сюда и зачем?
Показался Ламорик. Он остановился на расстоянии дюжины ярдов от оруженосцев и заговорил с Гутредом, который, не глядя на Дьюранда, время от времени показывал на него рукой. Казалось, Дьюранд получил то, что хотел. Он успел на последний турнир, его взяли на службу к лорду. Однако Дьюранда снедала мысль, что он занимает чужое место. Как он может здесь находится после всего, что совершил? Но вместе с тем ему, наконец, представился шанс, о котором он долго молил небеса. Разве он может просто так отказаться от него? Что за Сила перенесла его в Редуиндинг?
Весь следующий час прошёл в подготовке участников турнира и их лошадей к предстоящему бою. Подул свежий ветер, разорвав в клочья пелену тумана, опутывавшую лагерь. Вокруг ристалища толпами бродили торговцы, на все лады расхваливая перед рыцарями и зеваками мясные пироги и пиво. У самого края ристалища плотники сколотили трибуны, на которых, словно голуби на жёрдочке, расселись, не различая чинов и званий, старики и дети, простолюдины и благородные.
Когда Дьюранд напару с одним из оруженосцев набросили седло на коня мышиной масти, Дьюранд услышал, как от седла с треском отошла лука. У Дьюранда не оставалось ни единой секунды на объяснения, поэтому он, не говоря ни слова, кинулся на поиски шорника с молотком. Шорник, которого он отыскал, был из свиты сына герцога Монервейского, однако мастер, к его чести, починил седло без лишних слов.
Герольды были готовы выйти на поле. Дьюранд окинул взглядом развевающиеся стяги с изображением гербов и, поёжившись, вспомнил застывших в вечной схватке воинов, которых он видел в Фецкой лощине. Подними Беоран мятеж, сколько благородных родов решат к нему присоединиться?
Дьюранд пробирался через толпу, среди которой сновали продавцы и нищие. Оказавшись в самой сутолоке, он чуть не наступил на слепого, который раскрыв «Книгу Лун», водил пальцем по строчкам, вычерченным на больших заляпанных страницах. Слепой старик громко, видимо по памяти, читал книгу вслух. Рядом с ним сидела рябая девочка, которая — Дьюранд содрогнулся — держала на коленях корзину, в которой шевелились гадюки. Девочка извлекала из корзины одну гадюку за другой и отправляла их в рот, глотая живьём. Возле девочки на земле сидел мужчина, на котором из одежды были только штаны. В его руках было что-то осклизлое, жуткое и с содроганием Дьюранд понял, что мужчина держит в ладони собственное бьющееся сердце.
Когда Дьюранд попытался проскользнуть мимо них, рябая девочка ухватила его за локоть. Слепой старик повернул к нему голову и произнёс — или, может, прочёл, кто знает:
— Второй же среди них был Бруна Широкоплечий. Праведный гнев был его пороком. Предавший и преданный. Подлость научила его милосердию. Измена научила понимать других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69