— Это не догматизм, это вера.
Ланс даже засопел, переводя дух:
— Ваше упрямство, в итоге, вам же выйдет боком. Вы вообразили, что живете в неправильном, требующем перемен, мире, но очень скоро будет еще хуже. Намного хуже! И не придется ли вам пожалеть о сегодняшнем отказе? Вы неглупый человек, так соотнесите известные вам факты с тем, что творится вокруг. У вас есть возможность видеть и интриги и их результаты, так не пренебрегайте этим! Делайте что-нибудь!
Отец Мор стоял, низко опустив голову, и Лансу показалось, что он сумел пробить стену непонимания между ними. Наконец, тот ответил, тихо, но непреклонно:
— Хуже чем есть, уже не будет никогда.
— Почему? — только и сумел выдохнуть принц.
— Потому что через двадцать дней дух Отца всего сущего, Великого Единого Творца, осенит землю.
Он стоял в середине гигантского кратера. Поверхность под ногами была идеально гладкой, похожей на стекло, и каждый шаг по ней отдавался хрустальным звоном. Если же прислушаться, то можно было расслышать даже негромкое, отраженное далекими ощеренными краями кратера эхо.
Он уже догадался, что происходит нечто странное, очень похожее на навеянный чарами сон. Но все вокруг никак не напоминало тяжелые колдовские кошмары, вырваться из которых можно, только затратив неимоверные усилия и колдовское мастерство. И он продолжал стоять в нерешительности.
Ожидание длилось недолго. Движение за спиной заставило принца почувствовать холодок в груди, и он обернулся… И отшатнулся, встретившись со злобным высверком глаз Идола. Истукан был все также огромен и страшен, и, не в силах выдержать его взгляд, Ланс зажмурился и отвернулся. Он был настолько подавлен, что и не подумал о сопротивлении.
— Ланс, обернись и ничего не бойся, — раздался позади мягкий голос.
Он осторожно оглянулся через плечо. На месте Идола стояла знакомая хрупкая фигура.
— Так это все же сон? — несколько невпопад спросил принц.
— Сон, и навеян он мной.
— Но почему здесь? — Ланс неопределенно обвел рукой горизонт.
— Это уже не я. Это ты, — объяснил отец Мор. — Зрительные образы, что сейчас перед нами, есть результат работы твоего подсознания. Почему ты выбрал это место, сказать трудно. Но можно.
— Это место кажется мне смутно знакомым.
— Так и должно быть. Наш мозг оперирует только символами, уже вложенными в него.
— И часто такое творит с ними, что только диву даешься, — закончил Ланс. — Ведь это — Долина Идола?
— Так, как она видится тебе.
— По-видимому, вы лучше меня разбираетесь в подобных вещах, — признал он. — Не знал, что такое возможно сделать. Это немного напоминает сон под чарами и, одновременно, состояние нахождения в Контакте. И все же, это ни то и ни другое.
— Правильно.
— Но это место соотносится с чем-то, что сидит внутри меня и мне неведомо, — скорее утверждая, чем спрашивая, произнес принц.
— Верно, и отчасти, я могу тебе это объяснить.
— Был бы весьма признателен.
Отец Мор согласно кивнул и заговорил:
— Я вижу, что в реальном мире ты был в этом месте. Я вижу твой страх перед смертью, преследовавший тебя очень долго, я вижу твою надежду, порожденную недавним уходом страха. И огромное, огромное напряжение, что гложет тебя постоянно. Твои страхи приняли образ Долины, потому что ты был там в тяжелый момент своей жизни… Ты так и не вышел из нее, Ланс, и твой Идол изо дня в день живьем пожирает тебя.
Ланс долго молчал, не зная, разразиться ли очередной шуткой, или попросить помощи. И попросил совета:
— Что же мне делать?
— Ты потерял опору в жизни. Попробуй вновь стать собой.
— Как?
— Верь.
— Во что?
— Это не важно. Во что угодно. Отбрось жажду мести, ведущую тебя сейчас, отыщи в себе, в окружающих тебя что-то от чего ты не сможешь легко отмахнуться, отделаться циничной остротой, чего не сможешь быстро забыть.
— И…
— И продолжай жить, как жил.
— Продолжать вновь убивать, в войнах и просто так, продолжать врать, и по необходимости и для души.
— Что ж, — отец Мор пожал плечами, — убивай, если посчитаешь нужным.
— Тогда зачем все эти поиски, если в итоге придешь к тому, от чего ушел.
— Ты никогда не придешь к тому, от чего ушел, если только, действительно, ушел. Смерть… смерть — изначальный спутник жизни и не она сама по себе страшна, а отношение к ней. Человек может смыть грех совершенного им злодеяния, но, грех, совершенный сидящими в человеке демонами, несмываем. Убей, если должен, но и пальцем не тронь, если хочешь.
— А результат один и тот же.
Отец Мор повел плечом:
— Вспомни, Ланс, ведь мы говорили на эту тему. Не следи за своими поступками, следи за мыслями. Мы, люди, лишь малым отличаемся от животных, и одно из основных отличий в том и состоит, что наши обязанности могут обуздывать наши желания.
— Но, все же, мы уже люди?
— Не все. В основной массе мы уже не животные, но еще и не люди.
— Ты предлагаешь мне идти к совершенству, не оглядываясь по сторонам. Думай только о спасении своей трепетной души, а на остальное, наплюй?
— И наплюй.
— Что я, в общем-то, и делаю.
Отец Мор улыбнулся:
— В тебе много хорошего, Ланс, но ты излишне строг к себе. Просто живи, как живешь, только попытайся отыскать какой-то смысл в этом процессе.
— И проблем не будет?
— Серьезных — нет.
— С чего посоветуете начать?
Беседа начала веселить принца и долгое молчание собеседника не произвело на него впечатления.
— Постарайся понять своих братьев в сестер. Всех… И перестань встречаться с демоном по имени Тогай.
— Он-то тут причем?
— Ни при чем. С приземленной точки зрения.
— А-а, — только и протянул Ланс, ничего не поняв. — Да, так вы желали мне что-то сообщить?
Только сейчас принц осознал, что называет собеседника на вы, в то время как тот ему тыкает.
— Верно, у меня был тот, чье имя ты так и не произнес.
— Фредерик! — не удержался Ланс. — И что он хотел?
— То же, что и остальные… Да, да, не смотри так. У меня успели побывать почти все твои братья.
— Почему вы мне не сказали об этом в Миссии?
— Это было бы слишком явным вмешательством в жизнь. Это противоречит нашим убеждениям.
— А то, что вы делаете сейчас, не противоречит?
— Сейчас я ничего не делаю. Сейчас я сплю. Как и ты.
Ланс усмехнулся:
— Так, что там, насчет Фреда?
Отец Мор, казалось, пребывал в затруднении, и принц решил ему помочь:
— Это он сжег Миссию?
— Да, но это не обличает его ни в чем. Кое-кто из твоей родни уже пытался меня убить. И это был не Фредерик.
— Перед тем, как все здесь сжечь, он пытался склонить вас на свою сторону?
— Да, так было.
— Вы не знаете, он действует один, или сообща с кем-то?
Отец Мор отрицательно покачал головой:
— Это не имеет никакого значения. Вообще же, плохо, что твои мысли о Фредерике столь узконаправленны.
— Какую роль играет во всем этом Эмилия?
— Эмилия хорошая девочка… О, простите, Ваша Светлость. Принцесса запуталась в интригах не меньше всех прочих, но помыслы ее чище, чем у остальных.
— С очень своеобразной точки зрения Единого Творца, — съязвил Ланс. — Ну, а покойный герцог, отец Фредерика?
Большую часть разговора отец Мор смотрел под ноги, теперь же поднял голову и с веселым изумлением уставился на Ланса.
— Герцог, отец Фредерика? — повторил он, и вдруг расхохотался.
Такого безудержного хохота, во все горло, со всхлипыванием, Ланс от этого человека не ожидал, и теперь несколько ошеломленно смотрел на него и молчал. Пока тот не спохватился.
— Простите, Ваша Светлость, — пролепетал Мор, утирая рукавом слезы. — Вероятно, я уже слишком долго злоупотребляю Вашим терпением.
— Погодите, не уходите, вы ведь почти ничего мне не сказали. Зачем вы вообще связались со мной?
— Я не знаю, Ваша Светлость, — растерянно произнес отец Мор, словно сам только сейчас задался этим вопросом, — это был импульс. Постарайтесь помочь Фредерику, он больше других нуждается в помощи. И прощайте, мой принц.
Фигура отвернулась и стала таять в воздухе. «Поговорить бы с тобой на моих условиях», — раздраженно подумал Ланс. И словно в ответ на эту его мысль, уже из пустоты донесся голос храмовника: «Простите, Ваша Светлость, но мы и в самом деле не можем продолжать беседу. Пришло время Вам прервать сон».
…— Что же случилось потом? — спросил Филипп.
Остальные братья молчали, но даже нарочито невозмутимые лица не скрывали их жадного любопытства. Ланс откинулся на спинку кресла и потер воспаленные глаза.
— Меня разбудил Фолк и доложил, что постоялый двор захватили вооруженные люди. Да, на ночь мы остановились на небольшом гостином дворе, примерно в полудне езды от Миссии по Восточному Тракту. Кроме нас, там заночевало около двух десятков крестьян, но они, либо взяли самые дешевые комнаты в небольшом флигельке чуть поодаль, либо устроились прямо во дворе на телегах. Так что в гостевых покоях кроме меня с солдатами больше никого не было. Когда во двор ворвались вооруженные люди, стояло позднее утро, крестьяне давно разъехались, и мы оказались единственными постояльцами. Хозяев я не считаю. После такого утреннего приветствия мою сонливость точно ветром сдуло, и я вскочил с кровати, готовый с боем вырваться из западни, но единственного брошенного за окно взгляда хватило, чтоб отказаться от этой затеи. Или отложить ее на самый крайний случай. На улице, только с этой стороны здания толпилось около полусотни солдат. Кроме того, по всему строению стоял такой топот и буханье дверьми, что и дурак бы понял, что смотаться побыстрому, не выйдет. Мне оставалось только вызвать Тераль и ждать.
До нашей комнаты они добрались очень быстро. Дверь с треском распахнулась, и на пороге возник солдат с обнаженным клинком в руке. Прежде чем я успел произнести хоть слово, один из моих парней метнул нож, лишив этим нас последних шансов на мирный исход. Но, нет, к счастью, я ошибся. Из-за двери появилась рука и, взмахнув клинком перед носом так и не успевшего ничего понять солдатика, отбила летящий нож в сторону. Обладателя столь завидной реакции я узнал еще до того, как он оттолкнул солдата и появился в дверях. Потому что узнал его оружие — Глиму.
— Виктор, — вставил Леонард.
— Верно, это был Вик, собственной персоной. Наверное, не меньше минуты мы стояли, молча разглядывая друг друга, и у меня появилась надежда свести все дело к поединку между нами. Это давало приличный шанс на спасение. Если, конечно, он желал мне зла.
Ланс не выдержал и зевнул.
— Послушайте, быть может, нет нужды пересказывать все до мельчайших подробностей. Я, признаюсь, изрядно устал.
— Конечно, не стоит, — опережая братьев, согласился Винсент. — Будет вполне достаточно, если ты остановишься на основных моментах.
Леонард и Филипп быстро переглянулись и дружно промолчали.
— Благодарю. Оказалось, что он не собирается меня убивать, во всяком случае, немедленно, он желал только узнать, что происходит.
— Всего-то? — с иронией поинтересовался Филипп. — Ради этого он и привел с собой столько народу?
— То же самое подумал и я, но имел ли я право голоса в тот момент? Кроме того, после рассказа Фредерика я был склонен больше доверять двоюродным братьям, да и отец Мор вроде как склонен оправдывать Фреда. Куда больше меня беспокоила Эмилия.
— Против нее отец Мор тоже, как будто, ничего дурного не сказал, — заметил Филипп.
— Верно, но все равно рассказ кузена показался мне чертовски убедительным.
— У нас будет время проверить его, — энергично вмешался Леонард. — Пока же, Ланс, будь добр, не отвлекайся.
— Рассуждал я примерно так: если братья все же заодно, и за всем стоят именно они, то все, что я рассказал Фреду, а я старался лишнего не болтать, Виктор уже знает. Если они, или хотя бы один их них, ни при чем, мой рассказ даст им пищу для размышлений и, быть может, позволит как-то продвинуть вперед расследование. И я рассказал ему все.
— Точнее, — попросил Винсент.
— О герцоге, об убийстве Посла, о наших подозрениях на их счет и, конечно, передал целиком рассказ Фредерика.
— О После ты точно напрасно разболтал, — нахмурился близнец. — Или он сам об этом спросил?
— Нет, просто мне показалось это правильным. Считай это предчувствием.
— Твои предчувствия могут нам дорого обойтись. Но продолжай.
— Это, собственно, все.
— Как все? Он-то что тебе говорил?
— Ничего. Как только я выложил ему все, что знал, он молча ушел.
— Даже не попрощавшись? — ухмыльнулся Филипп.
— Во время моего… монолога, он не шелохнувшись стоял в дверях, лишь изредка задавая короткие уточняющие вопросы. Когда я выложил все, что знал, он молча развернулся и ушел. Даже не потрудившись закрыть за собой дверь.
— Странное поведение. А о чем именно ты говорил в тот момент, когда он ушел?
— Передавал слова Мора о том, что его братец спалил Миссию… И еще: знаете, мне, несмотря ни на что, кажется, что Виктор честный человек.
— Только и остается, что надеяться на это, — отозвался Винсент.
— В противном случае он не выпустил бы меня живым.
— Да, кажется, твоя тактика имела успех, — задумчиво произнес близнец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56