Откровение пришло нашим отцам во сне, и тогда же они получили Позволение Творца и часть Его Единой Мощи. Но для многих мы пока всего лишь один из многочисленных культов, пусть и более привлекательный, чем остальные.
— В таком случае, эта вера недолговечна, — заметил Ланс, — переболев ею, большинство ваших единомышленников разбежится.
— Вы правы, друг мой, но есть одно пророчество, не записанное нигде, которое, сбывшись, не допустит этого.
Отец Мор молча перелистал Единое Писание.
— Согласно ему, спустя пятьдесят лет со дня Откровения один из сынов людских примет смерть во имя Единого Творца. Его гибель послужит толчком для установления Веры на всей земле, и станет ее символом.
— Весьма смахивает на ритуальное убийство, — буркнул принц, но тут же спохватился:
— Простите, отец, просто, не хотелось бы мне в этот момент быть рядом с этим человеком. Если все так, как вы говорите, то намечается изрядная бойня. От таких мест лучше держаться подальше.
— Все в руках Единого.
— И вы поддерживаете связь между собой? — поинтересовался Ланс, меняя тему разговора.
— Поддерживаем, отсюда и эти бумаги с гербом Порты. Есть послания из других государств.
— А как становятся вашими последователями?
— Просто приходят к нам и спрашивают, смотрят, читают. И решают.
— И многие остаются?
— Немногие, но разве в количестве дело?
— Кстати, — словно между прочим обронил Ланс, — когда я пришел в себя впервые, рядом была женщина… Что-то я с тех пор ее не встречал.
Отец Мор кивнул.
— Сестра Иль не живет у нас постоянно. Она каждый месяц приезжает примерно на неделю. Но пользуется среди нас огромным уважением и любовью.
— А откуда она?
— Мы никому не задаем подобных вопросов. Каждый волен сообщать нам только то, что желает. Право свободного ухода и прихода позволяет прихожанам не обрывать резко контактов с миром. Это очень важно.
Тут отец Мор замолчал и опять хлопнул себя по лбу.
— Да чего же это я, ведь вас интересует совсем другое!
Он рассмеялся:
— Я знаю только, что сестра родом из какого-то городка неподалеку, из небедной семьи. Если позволите, могу сообщить ей при первой же встрече о вашей заинтересованности.
— Буду весьма признателен, — смущенно буркнул Ланс.
Он поставил на поднос пустую посуду и посмотрел в окно, где далеко в поле чернели фигурки крестьян. С каждым днем он чувствовал себя лучше и все более тяготился заботливой суетой окружающих вокруг своей персоны.
Он открыл нишу в стене и достал ножны. Взялся за рукоять и обнажил клинок. Тераль — Гроздь Гнева, в настоящий момент имела форму ятагана — изогнутого полумесяца с идеально отточенным клинком. Витиеватая, но удобная рукоять, изящная золотая крестовина, усыпанная драгоценными камнями, придавали оружию непривычный изысканный вид. Лишь крупный рубин, вделанный в затыльник рукояти, остался прежним. Ланс потер его пальцем, и камень вспыхнул. Клинок сверкнул и начал плавно выгибаться, но он заблокировал трансформацию и вернул клинку первоначальную форму. Со странным чувством Ланс разглядывал оружие, огладил пальцами зеркальную поверхность клинка и что-то, уже слегка подзабытое, вернулось в его жизнь. Быстрое привычное движение, и клинок со свистом рассек воздух… И, не в силах сопротивляться внезапно овладевшему им желанию поединка, Ланс схватил ножны и выбежал из комнаты.
Никого не встретив, он прошел в замеченный ранее укромный уголок, бросил ножны на землю и нанес по воображаемому противнику первый удар. Ятаган — особое оружие, не идеальное для эффективных уколов, но зато дающее богатый выбор рубящих ударов. Ланс выписывал острым как бритва клинком разнообразные кривые, постепенно увеличивая темп. Скоро ятаган превратился в широкую полупрозрачную ленту, кружащуюся вокруг фехтовальщика.
Просторная одежда мешала, но он старался не обращать на это внимания.
Устал принц быстро, значительно быстрее, чем обычно, и это оказалось неприятным сюрпризом. Сильно болели руки и поясница, но боли, вызванной ранами, не было, и это радовало. Ланс оглянулся в поисках ножен и увидел наблюдающего за ним отца Мора.
Священник улыбнулся и через кусты стал пробираться к нему.
— Осторожней, отец, эти кусты на редкость колючи.
Отец Мор, цепляясь одеждой за колючки, упорно шел вперед. Ланс, сдерживая улыбку, ждал. Наконец, священник, потирая исцарапанные руки, подошел к принцу.
— Вот вы и выздоровели, друг мой… А эти кусты надо будет вырубить, — недовольно добавил он.
— Хоть сейчас. — Ланс взмахнул клинком.
— Нет-нет, вы наш гость. Какой удивительный у вас клинок!
— Вот как! — удивился Ланс. — Вы разбираетесь в оружии?
— Нет, — отец Мор энергично замахал руками, — я не имел в виду какие-то его боевые качества. Просто в нем чувствуется Сила, огромная Сила. Я никогда еще не встречался с таким оружием.
— Еще совсем недавно вы порицали Искусство, а теперь оказывается, что неплохо разбираетесь в нем.
— Чего никогда и не скрывал. Но это не оттого, что я его изучал, просто чувствовать Силу мне позволяет данная свыше Единая Мощь. Это просто часть меня самого.
— В таком случае, вы ничем не отличаетесь от меня.
— Это не так. Например, для птицы способность летать вполне естественна и не требует от нее каких-то сверхусилий. Для человека, использующего магию, полет есть неестественное состояние, за которое ему, рано или поздно, придется расплачиваться. То, что вы называете Силой, или Искусством, для меня так же естественно, как полет для птицы, и ничем мне не грозит.
Ланс задумался.
— Что ж, значит, вы просто достигли большей степени мастерства.
Отец Мор только печально улыбнулся.
— И снова вы не правы, мой друг. Поймите одно, в отличие от вас, я ничего не делаю специально для того, чтоб достичь магического эффекта. Для меня это естественный процесс.
— То есть, вы никогда не учились этому, и не представляете себе механизм действия этих сил.
— Но, вы ведь не задумываетесь над тем, как дышите, или как пользуетесь ложкой во время еды.
Ланс снова надолго замолчал. Затем качнул головой:
— Не понимаю, но это поразительно. И как давно вы обнаружили у себя этот дар? Что вы сделали для этого?
— Ничего, просто поверил в Единого Творца.
Отец Мор подхватил Ланса под локоть и повлек к дому.
— И что, все остальные тоже так могут? — неуверенно спросил Ланс.
— Нет, конечно, — священник улыбнулся. — Я неверно выразился, говоря «Просто поверил». На самом деле, это далеко не просто.
— Наверное, мне стоит внимательней прочитать ваше Единое Писание, — задумчиво проговорил принц.
— Буду рад помочь, чем смогу.
— Боюсь только, это случится не скоро. Я уезжаю.
Отец Мор пристально посмотрел на него и кивнул.
— Я ожидал этого, в последнее время вы откровенно скучали среди нас. Но мы еще встретимся.
— Надеюсь.
— Так и будет, я это ясно вижу.
— Вы можете предсказать, что меня ожидает?
Ланс почувствовал, как пальцы собеседника сжали его локоть, и тут же расслабились. Отец Мор продолжал идти молча, и он перестал уже ждать ответа, когда тот заговорил:
— Вы самый необычный человек, офицер, из всех, кто когда-либо у нас гостил. Я знаю, что вы многого не договариваете, но никогда не решусь ни о чем у вас спрашивать, и не позволю вам самому раскрыться мне. Я боюсь того, что угадывается за вашим молчанием. Но и зла я в вас не вижу. Вас ждет тяжелый путь, и я желаю вам найти то, что вы ищете, не потеряв при этом себя.
Ланс въехал в ущелье уже в темноте, и резкий переход от дикой растительности по обе стороны тропы к голым, уходящим ввысь скалам, застал его врасплох. Высоко вверху узкая полоска ночного неба пропускала слабый свет звезд, спасая путешественника от полного мрака.
Конь под седоком нервно прядал ушами, спотыкался, и вскоре стало очевидно, что много он не пройдет. Ланс спешился. Сам он прекрасно видел в темноте и готов был идти дальше, но животное не проявляло никакого желания двигаться вперед. Уговаривать коня пришлось долго: Ланс что-то шептал ему на ухо, гладил по крутой шее, и даже кормил кусочками сахара. Наконец тот перестал упрямиться и, осторожно переступая, пошел.
Время от времени под ногами что-то хрустело, откатывалось, поддеваемое неосторожным движением. Конь испуганно всхрапывал, порывался встать на дыбы. Приходилось останавливаться и долго-долго разговаривать с животным, убеждая продолжить путь.
Между тем, полоса ночного неба над головой заметно сузилась. Ланс знал, что очень скоро края ущелья сойдутся, образуя гигантский свод, и тогда начнется самое неприятное. Но до этого они успели пройти еще несколько сот метров.
Когда впереди появилась точка света, он был уже ко всему готов. Каждый раз это по-разному, но всегда мучительно больно и страшно. Но возвращение невозможно. Ему оставалось только идти вперед, не сворачивая и не поддаваясь все ближе подступающему страху. Иначе кто-то другой будет брести в этом мраке, давя и разбрасывая ногами его кости и пугая идущего следом коня.
Точка впереди немного увеличилась, и Ланс посмотрел на Серого. Конь довольно спокойно шел рядом, лишь изредка возбужденно вздрагивая. А искра света уже успела превратиться в диск, и по скорости его роста, несоизмеримой с их собственной, Ланс понял, что она движется навстречу. И весьма быстро. В довершение всего, световое пятно вдруг стало подниматься куда-то под свод пещеры. «Сейчас врежется в потолок, и обрушится прямо мне на голову», — мрачно подумал принц, и вспомнил свой прошлый проход.
Тогда он, хрипя, катался по этому усыпанному костями полу, и гадина уже откусила ему руку и подбиралась к горлу. Из обрубка хлестала кровь, огромные когтистые лапы ломали ребра, и от боли могло спасти только безумие, в которое он все глубже и проваливался.
Его ответные удары ножом не приносили никакого результата. Лезвие вязло в зеленой мерзкой жиже, обильно текущей из ран гадины. Эта жижа стекала на него, липко сковывала движения, и к боли вскоре прибавилась брезгливость, и даже не брезгливость, а какое-то болезненное отвращение, и его несколько раз вырвало в красно-зеленую лужу на полу, на себя… И совсем близко сверкнули огромные клыки, и вспыхнула боль в вырываемом горле… И был спасительный провал в темноту.
Потом он, дрожащий, но целый и невредимый, сидел на полу и безумно глядел на рубленные, рваные куски мяса на залитой кровью земле. Куски, которые еще недавно были его конем. Ланс тряхнул головой, отгоняя наваждение, и с внезапной злобой, тут же породившей решительность, приготовился встретить свой ужас.
Но вокруг все было не так, настолько не так, что, пройдя пару шагов, он остановился. Ни темноты, ни пещеры больше не было. Двигающийся круг света достиг в своем подъеме высшей точки и теперь завис в ночном небе, превратившись в лунный диск, освещающий спящую долину. Долину Идола.
Это был все тот же лес, раскинувшийся на дне гигантского кратера и выглядевший серым пятном в ночи. Но в этой серости все же угадывалась зелень, отличающая его от серости залитой лунным светом земли. Лес был окружен голыми скалами, местами непроницаемо черными, местами освещенными луной и от этого казавшимися изборожденными глубокими шрамами трещин и страшными, грозящими обвалом, карнизами. Четкие границы между светом и тьмой придавали всему пейзажу эффект негативности, что делало его сказочно нереальным. И весь этот серо-черный ландшафт подчеркивала ослепительная желтая дорога, один конец которой терялся в долине, а другой уходил в горы и собственно и был ее началом. И сейчас здесь стоял Ланс.
Это было невероятно, но его не тронули. «Я прошел, — расслабленно думал принц, — и все кошмары остались позади». Но, мысленно произнеся это «позади», он вдруг почувствовал чей-то тяжелый взгляд. По мигом взмокшей спине побежали мурашки, безумно захотелось зажмуриться, втянуть голову в плечи. Он с трудом подавил эти порывы и заставил себя нарочито медленно обернуться. Но ничего страшного там, конечно, не было, а была лишь голая скала и провал пещеры в ней. Да еще конь, мирно пощипывающий травку.
— Мне б твою выдержку, — буркнул Ланс, подобрал поводья и двинулся вниз по дороге.
Идти было легко, и лес, такой обыкновенный, если смотреть сверху, очень быстро вырос в сплошную гигантскую стену, нависающую над окрестностями и полностью закрывшую гористый горизонт. Очень скоро эта стена потеряла свою монолитность, в ней стали угадываться очертания отдельных деревьев, проступили широченные стволы и огромные кроны, уходящие вверх и слившиеся там в однородную густую массу. И только желтая дорога, ослепительно прямая, вела туда, где безопасно, и потому принц без страха шел вперед.
Один за другим сменялись часы, проведенные в пути, но ничто не указывало на приближение утра. Подступила усталость, его ноги, казалось, налились свинцом, но только на четвертый час пути он сообразил, что, чуть не повиснув на поводьях, он скорее мешает идти коню, чем ведет того.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56