Сюркуф не стал спорить.
– Я не успел позавтракать. Не разделители, мсье, мою трапезу перед дорогой?
Полицейский караулил в порту всю ночь, устал, был голоден, а, увидев богатый стол с выдержанными винами, проявил человеческую слабость.
Пока Сюркуф усердно потчевал и занимал беседой незваного гостя, команда отослала от имени комиссара шлюпку полицейских на берег и осторожно снялась с якоря. Приказы отдавались шепотом, любой лишний звук мог провалить дерзкую операцию. «Креол» плавно покидал гавань.
Первый натиск полиции был смят и разбит обильным завтраком. Представитель власти в каюте капитана вкусно ел и много пил. Сюркуф ему явно нравился, и комиссар уже досадовал, что именно он должен доставить в тюрьму такого замечательного человека. Что делать – служебный долг! Каждый из нас несет свой крест.
Когда океанская качка усилилась, бутылка красного бургундского опрокинулась и ткнулась горлышком в колени полицейского. Тот глянул на залитый мундир. Невероятные подозрения мигом отрезвили захмелевшего блюстителя порядка. Выпустив из рук недопитый кубок, он выбежал на палубу. Берег в голубой дымке проваливался в океан.
– Что вы себе позволяете?! Дрянной мальчишка! – бросился возмущенный комиссар к Сюркуфу. – Немедленно поворачивайте обратно. Всех за решетку упрячу! Сгною в камерах! На гильотину!
Матросы Сюркуфа равнодушно внимали угрозам.
– Бросьте, гражданин комиссар, драть понапрасну глотку, – оборвал разбушевавшегося полицейского двадцатилетний капитан. – Вы сами вынудили меня срочно отправиться к берегам Африки. Если вы так заботитесь о свободе негров, то вам, несомненно, доставит большое удовольствие провести остаток дней своих в их обществе.
Комиссар в бешенстве чуть не задохнулся.
К вечеру на помощь Сюркуфу налетел шторм. Ветер шел по всем румбам компаса, и команда еле успевала перекладывать паруса для лавировки. Трещал борт под ударами волн. Бриг несколько раз так сильно тряхнуло, что комиссар решил лучше перешагнуть через служебный долг, чем стать кормом для рыб. Полицейский на глазах «дрянного мальчишки» разорвал приказ об аресте и тут же составил следующий акт:

«Тщательный осмотр судна „Креол“ доказал полную беспочвенность обвинений против честного гражданина Сюркуфа в работорговле. Когда во время осмотра случайно оборвался якорный канат и корабль унесло в море, капитан показал себя настоящим моряком, достойным самых высоких похвал».
Сюркуф сердечно пожал руку комиссару и приказал возвращаться. Молодому капитану удалось избежать наказания, но в патенте корсару губернатор, не указывая причину, все равно отказал.
Трюк Сюркуфа с похищением пришелся по душе одному из арматоров колонии, который решился доверить дерзкому капитану быстроходную шхуну «Эмили» с четырьмя пушками на борту. На ней Сюркуф обязался доставить рис и черепаховые панцири с Сейшельских островов. Но к берегам архипелага шхуну не подпустили английские корабли. Сюркуф никак не мог вернуться с пустыми руками, сильно огорчив при этом своего арматора, и принимает окончательное решение стать корсаром. Матросы дружно поддержали капитана, несмотря на то, что у него не было патента, и это ставило их всех в положение пиратов вне всякого закона. Но шла война, и в случае успеха многое прощалось.
Первыми жертвами Сюркуфа стали беззащитные торговцы, «англичанин» и «голландец». Корабли с добычей корсар отправил на Бурбон, продемонстрировав колониальным властям, что желает остаться в рамках закона.
Вдохновленный легкими победами, Сюркуф устремляется к берегам Индии. Там хозяйничали англичане, вышвырнувшие французов из страны словно десять лет назад. У устья Ганга, ввиду низменного побережья с пышной зеленью и массивными храмами, подняв английский флаг, Сюркуф пристроился в кильватер лоцманскому бригу и двум «торговцам». Приблизившись к «лоцману», «Эмили» дала залп в упор. Экипажи трех судов, атакованные прямо у стен Калькутты, были настолько ошеломлены наглостью и решительными действиями французского корсара, что почти не сопротивлялись.
Лоцманский бриг оказался новым превосходным судном. Сюркуф перенес на него пушки, свой штандарт и дал бригу в честь знаменитого французского мореплавателя XVI века имя «Картье». На захваченных кораблях нашлись матросы, с радостью присоединившиеся к корсару, и конвоирование не слишком ослабило команду Сюркуфа. В открытом море он догнал и взял на абордаж большой корабль «Диана», доверху груженый рисом. Но и этой удачей не кончились подвиги первого плавания лихо начавшего разбойника.
С оставшимися восемнадцатью людьми команды (остальные управляли плененными судами) Сюркуф напоролся в Бенгальском заливе на военный английский корабль «Тритон». Англичане узнали лоцманский бриг и сигналами подозвали его, чтобы узнать новости из индийских факторий.
Было жарко, середина дня. Даже ветер, разомлевший под горячими лучами, затих. «Картье» медленно подошел вплотную к «Тритону», и Сюркуф во главе матросов одним махом перепрыгнул на палубу «англичанина».
Почти вся команда и пассажиры прятались от полуденного солнца в каютах и кубриках. Молодой предводитель корсаров, мгновенно оценив обстановку, приказал захлопнуть палубные люки. Вахтенных обезоружили, а попытавшегося бежать на шлюпке капитана Сюркуф лично застрелил из ружья. Сто пятьдесят англичан сидели под палубой, как в мышеловке. Но особенно корсар радовался самому кораблю и двадцати шести пушкам! Никакого периода ученичества, ошибок, сомнений. С самого начала отважный француз показал лучшие профессиональные образцы разбойничьего искусства.
Сюркуф, увлекшись охотой, настрелял столько дичи, что теперь не мог ее всю унести. С горсткой спутников ему предстояло провести через половину океана шесть кораблей и двести пятьдесят пленников. Поразмыслив над задачей, Сюркуф вызвал к себе капитана «Дианы».
– Мсье, – предложил корсар, – я отпущу вас с Богом на все четыре стороны при условии, что вы возьмете с собой команду и пассажиров «Тритона».
Пока великодушный победитель не передумал, англичанин быстро согласился. Сюркуф заполнил трюмы оставшихся кораблей грузом и ценностями с «Дианы», усилил разношерстную флотилию ласкарами и взял курс на Бурбон.
Сюркуфу исполнился двадцать один год. Он полагал, что быстро разбогател – так, как и хотел. Но бюрократы колонии быстро испортили ему настроение. Губернатор Малартик указал Сюркуфу, что он не является по закону корсаром и все его «призы» конфискованы правительством Франции, которое он, Малартик, имеет честь здесь, в колонии, представлять.
Сюркуф понял, что спорить бесполезно, что за его счет набили карманы чиновники колонии, но не смирился.
– Падая, надо встать на ноги, а не на колени.
На первом же корабле он отплывает к берегам Франции, а потом долго трясется в дилижансе до Парижа. В столице, едва успев стряхнуть дорожную пыль с сюртука, Сюркуф идет прямо к зданию Директории, без стука врывается в кабинеты важных деятелей республики, горячо доказывает свою правоту, добирается до Совета Директоров. Высокий круглолицый громила Сюркуф произвел впечатление. Он показал письма, в которых враги губернатора поливали грязью колониальные власти, но козырной картой были сами подвиги Сюркуфа и солидные цифры трофеев.
– Я в свое время по всем правилам обращался с просьбой выдать мне патент корсара, но не получил его по вине губернатора Малартика.
Затем Сюркуф без обиняков, с грубоватой простотой предложил казначейству республики две трети стоимости своей добычи. В сундуках Директории остались одни тараканы, и моряк это хорошо знал. Деньги сделали свое дело. Корсару присудили двадцать семь тысяч ливров, а сверху положили долгожданный патент.
Во время судебной тяжбы Сюркуф влюбился в красавицу из родовитой семьи – Мари-Катрин Блез де Мезоннев и сделал официальное предложение, заявив, что намерен навсегда обосноваться на берегу, чтобы не выпускать из виду прекрасные глаза возлюбленной. Еще несколько лет назад над Сюркуфом просто бы посмеялись, но революция научила вельмож не особенно кичиться дворянством. Деньги – вот самый верный ориентир в новом мире.
Двадцать семь тысяч ливров – это еще не капитал, заметил отец девушки и дал понять, что другие претенденты в зятья хоть и не увиты славой, но зато значительно превосходят молодого корсара богатством. Чтобы удовлетворить материальные претензии будущего тестя, Сюркуф снаряжает специально построенный для корсарской войны корабль «Кларисса» и, взяв слово с девушки и ее отца, что они дождутся его возвращения, опять уходит в море.
С планами быстро вернуться и бросить на алтарь любви мешок денег скоро пришлось расстаться. Сюркуф акулой метался по Атлантике, но все суда исчезли, словно их поглотил океан. Нетерпеливый жених приказал атаковать первый же встреченный у берегов Африки английский фрегат. Добыча оказалась не по зубам. Англичане открыли шквальный огонь и не подпускали близко «Клариссу». Потеряв фок-мачту, Сюркуф пополз зализывать раны в Бразилию. Англичане вместе с лаврами получили много пробоин и не стали преследовать наглеца.
Наконец у берегов Южной Америки улыбнулось счастье в виде небольшого беззащитного брига. Сюркуф посадил на него шесть матросов и отправил даме сердца в доказательство неугасшей любви и победного шествия по морям. Затем отправился в Индийский океан, зашел на Иль-де-Франс и помахал перед носом Малартика патентом корсара. Насладившись своим триумфом и унижением губернатора, Сюркуф после незначительного отдыха ушел в поход по памятным местам начала карьеры.
Шлейф побед протянулся за кормой «Клариссы» по всему Индийскому океану. Слава непобедимого француза разлетелась по колониям. Многие английские фрегаты избегали встреч с ним. Поняв, что очертания корабля примелькались и отпугивают жертв, Сюркуф часто перекрашивает бота, сооружает на палубе фальш-постройки. Корсар неистощим на военные хитрости: переодевает команду в форму английских моряков, делает вид, что «Кларисса» терпит бедствие. Англичане спешат на помощь, а их встречают огнем пушек в упор.
Вдохновленные примером Сюркуфа, многие французские моряки последовали его примеру. Торговые пути британцев задымились. В то время, когда адмирал Горацио Нельсон одерживал блестящие победы в Европе, корсары республики в другом полушарии компенсировали поражения французского флота.
Упоенный успехами, Сюркуф беспечно разбойничал у устья Ганга и чуть сам не стал добычей мощного английского фрегата «Сибилла», выслеживавшего француза не один месяц. Чтобы уйти от погони, корсар выбросил за борт половину пушек, но англичане не отставали. Вечером Сюркуф приказал потушить на судне все огни, оставил позади себя лодку с фонарем на мачте и скрылся в ночи. Капитан «Сибиллы», не выпуская из виду одинокий свет, догнал и атаковал пустую шлюпку.
Сюркуф не ушел от индийского берега. Утром обнаглевший корсар вернулся на старое место охоты и был вознагражден: лучи восходящего солнца зажгли на горизонте паруса большого торгового корабля.
– Николя, какой он окраски? – спросил капитан младшего брата, который служил под его началом старшим офицером.
– Американец, – отозвался тот, наведя резкость в окуляре подзорной трубы.
Сюркуф улыбнулся.
– А, бывшие союзнички. Надо объяснить им, что нехорошо торговать с англичанами, когда те воюют с нами.
Дали предупредительный выстрел. Американцы послушно спустили паруса. Привлеченная шумом, снова появилась «Сибилла». Раздосадованный корсар только облизнулся и опять повернул в открытое море.
Но настырный разбойник не думал уходить из Бенгальского залива «голодным». На следующий день он вернулся и встретил караван из трех английских кораблей. Поравнявшись с отставшим судном «Джейн», Сюркуф убедился, что перед ним торговцы, и отдал приказ к атаке. Французы рисковали: в любую минуту могла появиться «Сибилла».
«Джейн» отчаянно палила из единственной пушки, больше призывая на помощь, чем отбиваясь от корсара. Капитаны других кораблей каравана остались глухи к призывам своего товарища: их больше заботила собственная судьба и доверенные им грузы. Неравный бой продолжался недолго. Последний выстрел англичане сделали, зарядив пушку мушкетными пулями. Затем Сюркуф бросился в абордажную схватку, в которой не было ему равных.
– Возьмите вашу шпагу, – отдал Сюркуф после короткого боя оружие английскому капитана. – Вы сражались до последней возможности, как настоящий солдат. А что за корабли скрылись на горизонте?
– Увы, это мои соотечественники, – вздохнул капитан «Джейн».
– Если они мне когда-нибудь попадутся в руки, то я расправлюсь с ними за предательство, – пообещал британцу Сюркуф.
Потрепанная в боях «Кларисса» нуждалась в ремонте. Захватив по пути еще один незначительный «приз», Сюркуф зашел на Иль-де-Франс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61