На рассвете Гвин разбудил окрик часового. Она лежала, скорчившись от холода, под одеялами, и у нее затекло все тело. Она боялась пошевелиться, прекрасно зная, что, если она попробует встать, ее начнет рвать. Беременность плохо вписывается в войну, особенно по утрам. Карета слегка качнулась – кто-то встал на ступеньку. «Не надо!» – завопило ее тело. Но тут дверца открылась, и утренний свет позолотил белокурую головку Ниад.
– Гвин-садж, – прошептала она и протянула к ней руку.
Гвин схватила ее.
– Спасибо, милая!
Теперь все будет хорошо. Если поутру рядом с ней есть целитель, дальше она уже справится сама.
Гвин присела в постели, освободив место для Ниад. Не слушая болтовню девушки, она стала причесываться свободной рукой. Наружи нарастал шум: видно, ей придется доканчивать свой туалет уже после битвы – если они ее, конечно, выиграют. Она набросила на плечи накидку, и они с Ниад спустились на мокрую от росы траву.
– А это что еще такое? – воскликнула Гвин.
Вчера, когда они сюда приехали, было уже совсем темно.
– Это – ветряная мельница, – произнес мужской голос.
– Тибал! Ты мне не нужен!
– Нет, нужен. Ты и не представляешь, насколько нужен. Идем со мной. Начнешь день со смотра своих войск.
Порой его дар предвидения жутко действовал ей на нервы. Раскомандовался тут! Словно она обязана ему подчиняться. Впрочем, видно, придется подчиниться. Просто она еще толком не проснулась и, как всегда утром, злилась на весь свет. Вдали слышался мерный барабанный бой. Он напомнил ей, что сегодня на этом поле погибнут тысячи людей. В лицо дунул холодный порыв ветра. Похоже, вот-вот начнется дождь – на небе сгущаются тучи. Исход скольких сражений решила грязь и намокшая тетива!
Ниад стиснула ей руку.
– Погляди! Ивиль!
Утренняя звезда висела низко над горизонтом, поблескивая в лучах еще не взошедшего солнца.
– Добрая примета!
Гвин вскользь подумала о Возионе и его бесчисленных приметах.
Кругом стояли палатки, возле них суетились люди. Гвин пошла с Тибалом, улыбаясь меченым и изо всех сил стараясь внушить им уверенность в своей предводительнице. Рарагашцы разбили лагерь на невысоком, но крутом холме. Солдат вокруг было очень мало – в основном пожилые мужчины, приданные им в охрану. Вид у них был довольный: повезло с назначением, не придется махать мечом.
Гвин увидела Пар А-Сиур, которая организовывала санитарный отряд из ивилгратов. Гвин напомнила им свой приказ оставаться со стражей и ни в коем случае не приближаться к полю боя.
Палатки джоолгратов стояли отдельно. Здесь командовала Зиберора. Тем, кто читает мысли, поле боя причиняет невыразимые страдания, поэтому очень мало джоолгратов согласились участвовать в кампании. Зато из них получались превосходные разведчики. Зорг, наверное, лучше осведомлен о планах и расстановке сил врага, чем любой другой полководец в истории Куолии.
Вот Раксал, стоически возглавляющий отряд муолгратов. Этих подбадривать не надо: они не знают страха и предстоящая битва их ничуть не волнует. В хрониках Рарагаша не было ни одного упоминания о выступлении муолгратов в поддержку какой-либо из воюющих сторон.
А вот и Лабранца Ламит во главе отряда огоулгратов. Эту женщину не удержала бы дома вся карпанская орда.
Авайлграты, обреченные бесконечно менять свой облик, не могли участвовать в битве, но многие все же прибыли, чтобы хоть как-нибудь помочь Гвин – в качестве поваров, посыльных и прочих.
Кроме Тибала, ни одного шуулграта в лагере не было. Но многие записались в боевые отряды, будучи уверены, что им не суждено умереть в этом бою: в последний год перед смертью на шуулгратов находит слабость, которая сама по себе сделала бы их непригодными для воинской службы. Однако многие, по словам Тибала, знали, что им грозит тяжелое увечье.
– Ну, все, – весело сказал Тибал, когда они закончили смотр и меченые разошлись по своим постам. – Может, пойдем посмотрим начало сечи? Завтракать, полагаю, ты не хочешь. Собственно, не полагаю, а знаю точно.
Гвин сжала руку Ниад.
– Нет, не хочу. А что это такое?
– Это – флаг.
– Вижу, что флаг! Чей? Белые лучи на синем поле? Погоди, это же эмблема Пантолиона!
Тибал улыбнулся, и в эту минуту его лицо осветили первые лучи солнца.
– Теперь это твоя эмблема.
«Он меня нарочно дразнит», – подумала Гвин и не стала просить разъяснений. Тибал провел ее по росистой траве к краю обрыва. Перед ними расстилалось поле битвы.
– Вон они, – серьезно сказал он. – Можешь взглянуть на наших врагов – другого такого случая не представится.
Судьбы! А Гвин было подумала, что эта темная масса – лес. Она уже пришла в движение и неумолимо надвигалась, как туча или океан. Гвин была поражена численностью врага. Она думала, что их во много раз меньше. Вдруг рука Ниад дрогнула. Что это? Кто-то зовет ее по имени.
– Гвин! Гвин-садж! Госпожа Председательница!
К ней бежала хрупкая пожилая женщина с искаженным лицом. Седые волосы развевались по ветру. В глазах застыло смятение.
– Помоги, пожалуйста! Не пускай его!
– Успокойся! – воскликнула Гвин, отшатываясь от женщины и поднимая свободную руку. – Кого не пускать? И кто ты?
– Да Ордур я, кто же еще! – завопила женщина. Она была так взволнована и так шепелявила беззубым ртом, что ее слова было трудно разобрать. – Джасбур обещал помочь мне на кухне, а вместо этого ушел. Взял меч и ушел. Сказал, что будет сражаться вместе с нурцийцами. Его убьют! Я знаю, что его убьют!
Женщина заломила костлявые руки. Ордур? Гвин оторопела.
– Я не знала, что ты изменился. И она... он тоже. Но как я могу его не пустить?
Тысячи женщин в Куолии так же дрожат за своих мужей и братьев, но Ордур... Ордур был ее другом. Наверно, и остается другом. Нельзя же забывать хорошее.
Она сердито спросила Тибала:
– Если уж ты все равно торчишь рядом, скажи хотя бы, что случится с Джасбуром.
Тот пожал плечами:
– Ничего с ним не случится. Честное слово! Он как-то напрягся и закрыл глаза.
– Спасибо, Тибал, огромное тебе спасибо! Ты не представляешь, как я тебе благодарна.
Женщина обхватила шуулграта за шею и крепко поцеловала. Потом вытерла ладонью слезы и пошла прочь. Ее седые космы по-прежнему развевались по ветру.
– Вот уж не соскучишься, – сказал Тибал, вытирая тыльной стороной руки рот. – Чесночная колбаса на завтрак!
– И как ты можешь в такую минуту шутить?
– Сегодня – замечательный день. – И Тибал широко улыбнулся.
– Для тебя, может, и замечательный. – Гвин опять поглядела на расстилавшееся внизу поле. Карпанские порядки заметно приблизились. Уже можно было отличить конных от пеших. Их численность ужасала. – Но не для тех юношей, что скоро сойдутся в бою. Сыновья, мужья, возлюбленные, отцы, братья... Скольким из них не суждено увидеть завтрашний восход?
– Примерно тридцати двум тысячам. Тринадцати тысячам наших и...
– И ты так хладнокровно об этом говоришь!
– Я шуулграт. Нам приходится быть хладнокровными, не то мы сойдем с ума.
«Например, хладнокровно отпустить Булриона на погибель», – подумала Гвин.
Она посмотрела вниз, и у нее защемило сердце. Знамена трех королевств реяли на холме, разделявшем равнину пополам. Построенное на склоне войско поджидало движущуюся на него лавину смерти.
– Тибал! Неужели это все, что у нас есть?
– Как сказать. Это – все, что видят карпанцы. Многие из этих солдат – крестьяне, вооруженные лишь дубинами. Шанс остаться в живых у них, конечно, невелик, но выглядят они...
– Значит, есть резервы? Должны быть!
– Кое-какие резервы, наверное, есть.
– Ты помнишь, что случилось с Чингом Чилитом? Тибал злорадно засмеялся:
– Нет, не помню, но я об этом читал. Ну, давай поглядим повнимательнее. Карпанцы разделены на четыре колонны. Одна попытается взять горку, на которой мы стоим, – они думают, что у нас поднят флаг главнокомандующего. Но внизу в деревьях засели джоолграты, которые наведут на карпанцев ужас и обратят колонну в беспорядочное бегство. Трудно сохранять мужество, когда все вокруг насмерть перепуганы. Другая колонна будет штурмовать холм, где выстроено войско коалиции. На нее обрушат град стрел нурцийские лучники. Остальные две попытаются обойти холм с флангов. В овраге справа залегли Череполикие. А в рощице с другой стороны прячутся меченые. А вон за тем холмом подальше скрывается армия Мокта. Остальные веснарцы позади них – их отсюда не видно.
Ниад радостно хихикнула и сжала руку Гвин.
– Зорг их перехитрил, – с уважением в голосе сказала Гвин.
– Зорг одержит блестящую победу. Я бы даже сказал, чересчур блестящую.
– Как это?
– Больше карпанцы не дадут себя провести. Они будут очень осторожны. И будут особенно опасаться меченых. Хуже того, они прорвутся на юг и на восток. Захватят Мокт и Далинг. Западные королевства успокоятся и решат, что для них опасность миновала. И горько ошибутся. Даже нурцийцы расслабятся после этой победы: дескать, дело сделано. – Он пожал плечами и глянул вниз через плечо Гвин. – Но все равно победа – это победа, и без нее ты, наверное, не смогла бы оправиться от поражения под Арчером....
В своем возбуждении он забыл про осторожность и листал перед ней страницы истории.
– А что будет с Тарнской Долиной? Тибал вздохнул:
– Ее они захватят.
– Тогда я должна предупредить Тарнов! Они же мне родные, Тибал! В память Булриона...
В глазах Тибала вспыхнула тревога.
– Потом. У нас будет время... когда станет ясно, куда направляются карпанцы. Если ты сделаешь это раньше...
Гвин кивнула:
– Хорошо, позже.
Она должна или довериться Тибалу, или уничтожить его. Долину предадут огню и мечу? Благодарение Судьбам, что Булрион этого не увидит.
Рука Ниад дрогнула. Гвин повернулась и увидела, что к ним бегут двое Череполиких. Обнаженные тела покрывала боевая раскраска. В руках каждый держал шит и копье.
На щите бегущего первым были намалеваны два черепа. Он отдал честь Гвин и, задыхаясь от бега, сказал:
– Я принес тебе распоряжение Главнокомандующего, Ведьма.
– Меня зовут Гвин Тарн, и прошу так ко мне и обращаться....
– Главнокомандующего беспокоит надвигающийся дождь. Он хочет, чтобы огоулграты перешли поближе к нурцийским лучникам – нельзя, чтобы луки намокли.
Гвин даже толком не знала, где находятся огоулграты. Зорг сам занимался расстановкой меченых. Зачем ему ее согласие на их передислокацию?
«Голос, мне согласиться?»
«Да».
Не успела Гвин раскрыть рот, как Тибал подал ей листок бумаги и палочку угля. Гвин велела Ниад повернуться, положила бумагу ей на спину и торопливо нацарапала:
Воин выхватил листок у нее из рук, рявкнул какую-то команду своему спутнику и побежал прочь.
Но спутник не последовал за ним. Он воткнул копье концом в землю и оперся на него. Его раскрашенная грудная клетка все еще вздымалась и опускалась после бега.
– Здравствуй, Ниад, – тихо проговорил он.
Гвин отшатнулась. Почувствовав руку Тибала у себя на талии, она резко ее оттолкнула.
– Полион? – прошептала Ниад.
Череп, в котором невозможно было узнать прежнего Полиона, кивнул.
– Добрый день, бабушка.
– Добрый день, Полион.
У Гвин все заныло внутри. Полион вырос, раздался в груди и был так же страшен, как все Череполикие. В нем ничего не осталось от озорного мальчишки, которого она так недолго знала, на юношу, которого любила Ниад. Ей стало дурно – и не только от беременности. Конечно, ему отрубили нос, и лицо было бело-черным. Какие страдания он, наверное, перенес!
– Ты, конечно, знаешь про деда, – словно мимоходом спросил он. Она кивнула.
– Он умер очень быстро.
– Ты был там?! Лицо-череп исказилось.
– Я не мог их спасти.
– Разумеется. – Гвин содрогнулась. – Конечно, не мог.
– Воин должен подчиняться приказу.
– – Да.
– Ну что ж... – Он пожал плечами. – Надо идти – впереди сражение.
Он взял копье и повернулся.
– Полион! – воскликнула Ниад. Он посмотрел на нее:
– Все такая же хорошенькая. Ты вышла замуж, красотка?
– Нет. Я все еще твоя жена.
– Ты – моя вдова. Тебе сообщили о моей смерти. – Он оскалил зубы. – Кто знает, может, сегодня это сообщение станет правдой.
– Я все еще люблю тебя. Он помедлил.
– Меня нельзя любить.
Казалось, он не был уверен, что это так. Может быть, ждал опровержения?
– Я правда люблю тебя, Полион. Разве я не могу быть твоей женой, несмотря ни на что?
– Ты хочешь стать одной из наших женщин? Которыми мы пользуемся вместе с братьями?
Гвин попыталась что-то сказать, но почувствовала, что ее сейчас вырвет желчью.
– А нельзя принадлежать в основном тебе?
– Нет. У нас все общее. Мы все равны. Ты этого хочешь, Ниад?
Она покачала головой:
– Нет. А ты?
Раскраска на лице Полиона шевельнулась, но прочитать его выражение было невозможно.
– Нет. Нет, мне... мне бы это не понравилось.
Ему, казалось, было стыдно это произнести.
– Я смогла бы вылечить твой нос, Полион.
– Нет! Я – Череполикий и горжусь этим. Ты думаешь, я хочу опять стать крестьянином? Они болтают, что тоже зарданцы, но они просто не знают, что говорят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69