Огоуль не единожды испытывала Дворец на прочность, но пока что он выстоял, несмотря на ее происки.
В отряде к этому времени остались лишь Тарны и шуулграт. Тигон и Шард уехали в деревню огоулгратов. Ниад и Мандасила встретила по-матерински ласковая ивилгратка, заботам которой Гвин и поручила девушку. Это было самым трудным расставанием. Гвин твердила, что скоро навестит Ниад, что ни за что не уедет не попрощавшись. Булрион тоже обещал приехать и добавил, что, если захочет, Ниад может вернуться с ними в долину. Ведь она его невестка, она спасла ему жизнь, она, может быть, даже носит его правнука.
Но сейчас Булрион был не в духе. Он очень устал и был голоден. Ему с трудом удавалось вежливо разговаривать с Тибалом, который по-прежнему беспардонно распускал хвост перед Гвин. А ей это как будто нравилось. Ни в том, ни в другой не было заметно и следа усталости. Булрион мрачно размышлял, что ему на десять лет больше, чем им обоим вместе. Ему не долго осталось ласкать свою жену, а когда его не станет, она найдет себе другого – человека примерно тех же лет, что и Тибал Фрайнит, – такого же стройного, веселого и образованного. Старый ревнивый дурак!
Да, он ревновал. Завидовал, что этому человеку предстоит жить еще много лет. Что с того, что ему самому была отпущена долгая жизнь? Он ее уже прожил. Булрион с трудом вспоминал былые годы. Они ушли навсегда. Судьбы никогда не пускают солнечные часы вспять. Шууль может наложить на человека Проклятие, вывернув его память наизнанку, но Тибал состарится, как и все люди. Поуль дает лишь одну жизнь и одну смерть каждому. Даже ивилграт не может исцелить человека от старости.
Главное – радоваться каждому дню. И не допускать в мысли прошлое и будущее.
Булрион знал, что не у него одного плохое настроение. Болтовня Тибала развлекала Гвин, но остальные Тарны ехали в мрачном молчании. Расставание с мечеными напомнило им об отсутствии Полиона. Один из Тарнов, вместе с ними уехавший из долины, никогда туда не вернется. Их не утешало соображение, что этому человеку, наверно, все равно. Он старше обычных новобранцев, и обращение скорее всего досталось ему тяжелее, чем другим, но сейчас оно уже состоялось. Где бы ни был Полион Тарн, что бы он ни делал в эту минуту, он стал Череполиким. Его семья – братья по секте. Родные по крови ему больше не нужны.
Путники остановились у основания огромной мраморной лестницы, которая вела к монументальным колоннам фасада. Исполинские размеры здания подавляли. Вокруг ни души, только гигантская бронзовая статуя на пьедестале, указывающая разъеденной коррозией рукой в дальний конец кратера. На руке сидел голубь, еще один – на голове монумента. Видимо, многие поколения голубей отдыхали на этой статуе.
– Это – старик Лоссо, – сказал Тибал, так легко спрыгивая с лошади, словно он не провел в седле целый день. – Неизвестно, конечно, были ли у него такие мышцы. Свиток в руке символизирует ученость, а разорванная цепь – свободу, которую он даровал меченым. Относительную свободу, разумеется.
– Ну и страшилище, – сказала Гвин, слезая с помощью Тибала с лошади. – Он действительно был зеленый? Никто нас, я смотрю, не встречает.
– Какие-то люди здесь должны быть. Обычно бывают. Видимо, это – штучки Лабранцы. – Тибал повернул нахмуренное лицо к Булриону. – Надо кого-то оставить с лошадьми. Пока вам ничто не угрожает.
Булрион поручил Джукиону и Ульпиону присматривать за лошадьми и начал вместе с Гвин подниматься по лестнице. Судьбы, как же все затекло! Тибал быстро пошел вперед, и Булриону было трудно за ним угнаться. Он вспомнил свой визит к правителю Далинга: ничто так не выявляет возраст, как лестница.
– Уф! – выдохнула Гвин. – Куда ты спешишь, долгоногое чудище? У меня такое чувство, словно это я везла на спине проклятую лошадь, а не она меня. – Она остановилась и обернулась. – Погляди, Булл. Отсюда виден весь кратер. Потрясающе, правда? Тайный город, затерянное царство волшебников! И как нас сюда занесло?
И главное, как нам отсюда унести ноги?
– Повезло, вот и все, – ответил Булрион. – Какой воздух замечательный, – добавил он, делая глубокий вдох. – И ты у меня замечательная, любимая.
Вестибюль Дворца легко вместил бы большую часть Тарнской Долины вместе с деревьями. Через многочисленные сводчатые двери открывался вид на череду внутренних дворов и колоннад. Первым впечатлением от колоссальных размеров Дворца было изумление. Но затем гости начинали замечать пустые постаменты, трещины в стенах и неровности пола.
Гвин посмотрела на потолок.
– А облака к вам не залетают? – ошеломленно спросила она. – И куда подевались остальные карнизы?
– Спроси лучше, что стало с людьми, которые под ними стояли, – весело отозвался Тибал. – Боюсь, что они чувствовали себя подавленными. Добрый вечер, Ордур-садж.
– Флаги сообщили, что вы уже на подступах. – Авайлграт встал с мраморной скамьи и подошел к вновь прибывшим. Он был один. Видимо, он проспал ночь, не снимая балахона и штанов. А скорее всего, судя по спутанным волосам, красным глазам и золотистой щетине на щеках, он провел предыдущую ночь вовсе без сна. Гвин бросила на него откровенно подозрительный взгляд.
– Джасбур подозревает, что ты развлекался в чужой постели.
– Если бы так! – Ордур оглянулся. Убедившись, что остальные Тарны разглядывают гигантское здание и не слушают их разговор, он подошел к Гвин и сказал всем троим: – Я тут поговорил с разными людьми. Большую часть дня я провел в библиотеке. С Лабранцей не встречался. Ну, спрашивай, Гвин.
Его прямота несколько ее огорошила.
– Бывают ли поулграты?
Ордур кивнул и пригладил волосы.
– По-видимому, да. Я как-то читал о людях, наделенных фатальными способностями, непохожими на способности остальных шести категорий меченых. Они появляются очень редко, и я не смог найти тех книг.
– Лабранца припрятала?
– Надеюсь, что нет. Возможно, просто затерялись. И я не нашел ни одного человека, который бы помнил, что в них написано. Это все равно что у некоторых людей глаза разного цвета. Ну, бывают такие. И что с того? Мне жаль, что я не смог сделать для тебя больше.
– Мне тоже. Но сам-то ты что об этом думаешь?
Ордур беспомощно посмотрел в сторону Тибала, как бы взывая о помощи, но тот молчал.
– Сам я думаю, что у тебя есть какая-то власть над другими мечеными. Например, когда я уклоняюсь от твоих вопросов, мне делается очень скверно – точно кто-то ударил ногой в живот. И не смотри на меня так! Я стараюсь!
– Но что это за власть? Власть вытягивать из тебя ответы на вопросы?
– Нет, гораздо больше. Помнишь, как ты порола хлыстом Мандасила? Тебе полагалось бы по крайней мере свалиться на землю с жуткой головной болью. А ты сумела заставить его снять порчу, которую он сам же и напустил на Булриона. Этого не смог бы сделать никто в Рарагаше, за исключением, пожалуй, муолгратов. Ты защитила нас, когда Ниад пришла в неистовство, узнав о гибели своего мужа. Необученный ивилграт в таком состоянии изуродовал бы всех кругом. Я убежден, что нашим здоровьем мы обязаны тебе.
Булрион слушал Ордура со смятением в душе. Он склонялся к мысли, что тот говорит правду, – но этой правде он отказывался верить. «Чушь!» Если Гвин окажется меченой, о последствиях невыносимо даже думать.
– Я сказала Ордуру, что иногда слышу Голос, – сказала мужу Гвин. – И он нисколько не удивился.
– Об этом я ничего не сумел узнать, – виновато сказал Ордур. Потом вдруг скорчился. – Перестань, Гвин! Я же стараюсь!
Если он притворялся, то делал это артистически. От скользкого как угорь насмешника не осталось и следа.
– Я буду искать книги! – Он умоляюще обратился к Булриону: – Я ведь предупреждал, садж, что тебе, возможно, грозит опасность, но еще большая опасность грозит твоей жене. Самое главное – чтобы об этом не пронюхала Лабранца!
Гвин казалась не столько испуганной, сколько разозленной.
– А может, она уже пронюхала?
Ордур пожал плечами.
– В Рарагаше стоит чихнуть, и все уже знают твой секрет. Если джоолграт у Южных ворот уловил хотя бы обрывок мыслей кого-нибудь из нас о поулграте, то Лабранца, без сомнения, об этом уже знает. Поэтому я и не хотел тогда с тобой разговаривать.
– Вообще-то власть над мечеными – не такое уж плохое дело. Но чем мне за это придется платить?
– Не знаю! И, может быть, никто не знает. Поулграты появлялись так редко, что в Академии ими не успели заняться. Не существует пособия по их обучению. Если ты – поулграт, тебе придется самой учиться обуздывать себя.
Булрион обнял Гвин за плечи.
– Это можно делать и в долине, дорогая.
Гвин прижалась к нему, но ее взгляд был прикован к авайлграту.
– Поуль – дарительница жизни. Тот человек, который погиб в гостинице, пытаясь меня похитить... это было моих рук дело?
Ордур помялся, потом искривился, словно его действительно ударили в живот.
– Очень может быть. Ивилграты редко убивают, а Поуль не только дарит, но и отнимает жизнь.
– Только не надо проверять, можешь ли ты отнять жизнь, любимая, – сказал Булрион, стараясь скрыть беспокойство. Он уже начинал верить, что умение Гвин управляться с мечеными, даже с огоулгратами, не просто случайность. – Пусть это останется нашим секретом. Мне кажется, что он говорит правду.
Возион заметил их перешептывание и захромал к ним – узнать, о чем они шепчутся. За ним пошел Занион.
Гвин слабо улыбнулась Ордуру. Она тоже была встревожена, но старалась этого не показывать.
– Да уж, врать ему не с руки. Но, пожалуй, я с тобой согласна. Хватит бить его ногой в живот.
Все это время Тибал помалкивал и не вмешивался в разговор. Но тут спросил Ордура:
– А про войну что-нибудь узнал?
Авайлграт сердито нахмурился.
– Тебе-то зачем меня спрашивать – сам, что ли, не знаешь?
– Тогда мне расскажи, – попросила Гвин.
– Узнал, но не так уж много. Лабранце все время поступают донесения, но она держит их под замком. Говорят, карпанцы опустошили Нимбудию. Веснар с Моктом отложили собственные распри до тех пор, пока не выяснятся планы карпанцев. Но все это только слухи.
Тибал удовлетворенно кивнул.
– И расскажи им про Совет.
Ордур стиснул кулаки, но ответил:
– Пар А-Сиур требует созыва Совета. Лабранца пока что не соглашается. Говорит, что все эти войны не имеют отношения к Рарагашу:
Тибал выжидательно поднял брови. Ордур сердито молчал. Наступила долгая пауза. Гвин показалось, что оба что-то недоговаривают.
– Ну и что? – спросила она, переводя взгляд с одного на другого.
Тогда Тибал с улыбкой посмотрел на Булриона.
– Скажи, любимый, – попросила Гвин.
– Что сказать?
– То, что тебе хочется сказать.
Булрион раздраженно дернул плечом. Подумать про себя ничего нельзя!
– Я просто подумал... Если Лабранца настроена к нам враждебно... Я подумал, что должны же у нее быть противники... Может, стоит сговориться с ними?
– Я рад, что кто-то это наконец предложил, – словно про себя проговорил Тибал.
Ордур потер глаза.
– Мне самому следовало до этого додуматься. Но я так устал, что падаю с ног. Давайте завтра съездим к ним и потолкуем. – Он вгляделся в непроницаемое лицо Тибала. – Или сегодня?
– Так-то лучше.
– Ты чего-то еще от меня хочешь? Если ты заставишь меня работать головой, ты изменишь будущее – и настоящее тоже... А! Кворум?
Тибал ухмыльнулся. Эти двое не очень-то дружили, но сейчас, судя по всему, были союзниками. И были на стороне Тарнов – хотя Гвин не совсем понимала, что все это значит.
– Сколько союзников вам нужно? – спросил Булрион.
– Четверо. В Совете шестеро членов, и Лабранца имеет право решающего голоса, если голоса разделятся пополам.
– С Циберорой я бы на твоем месте не связывался, – сказал Тибал. – Она все равно будет против. Ордур кивнул и прикрыл рукой зевок.
– Если я засну, можешь проголосовать за меня. Да я и не знаю, имею ли я по закону право голосовать. В полночь? Где?
– В Восточном крыле, – сказал Тибал. – Привези Баслина, даже если тебе придется привязать его к лошади.
– От его лошади скорей услышишь что-нибудь путное.
Ордур почтительно поклонился Гвин и ушел – видимо, с большой готовностью.
Булрион заметил, что жена пристально на него смотрит.
– Я хочу домой, – прошептала она. – Как же хочется домой!
– Мне тоже.
– Кто-то идет, – предостерегающе сказал Возион.
Наконец-то! Подошел низенький толстый человечек со смуглой кожей нурцийца. На нем была пышная желто-синяя ливрея – очевидно, восходящая еще к эпохе империи. Булрион видел подобный наряд только раз – во дворце правителя в Далинге. От обтянутых чулками икр до пышного жабо на груди человечек являл собой крайне нелепое зрелище. К тому же он не то от природы отличался высокомерием, не то просто стеснялся показываться на людях весь в лентах и кружевах, но на лице у него было крайне надменное выражение.
– Вы находитесь в частном владении! – провозгласил он. – Что вам здесь надо?
Тарны свирепо нахмурились. Тибал фыркнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
В отряде к этому времени остались лишь Тарны и шуулграт. Тигон и Шард уехали в деревню огоулгратов. Ниад и Мандасила встретила по-матерински ласковая ивилгратка, заботам которой Гвин и поручила девушку. Это было самым трудным расставанием. Гвин твердила, что скоро навестит Ниад, что ни за что не уедет не попрощавшись. Булрион тоже обещал приехать и добавил, что, если захочет, Ниад может вернуться с ними в долину. Ведь она его невестка, она спасла ему жизнь, она, может быть, даже носит его правнука.
Но сейчас Булрион был не в духе. Он очень устал и был голоден. Ему с трудом удавалось вежливо разговаривать с Тибалом, который по-прежнему беспардонно распускал хвост перед Гвин. А ей это как будто нравилось. Ни в том, ни в другой не было заметно и следа усталости. Булрион мрачно размышлял, что ему на десять лет больше, чем им обоим вместе. Ему не долго осталось ласкать свою жену, а когда его не станет, она найдет себе другого – человека примерно тех же лет, что и Тибал Фрайнит, – такого же стройного, веселого и образованного. Старый ревнивый дурак!
Да, он ревновал. Завидовал, что этому человеку предстоит жить еще много лет. Что с того, что ему самому была отпущена долгая жизнь? Он ее уже прожил. Булрион с трудом вспоминал былые годы. Они ушли навсегда. Судьбы никогда не пускают солнечные часы вспять. Шууль может наложить на человека Проклятие, вывернув его память наизнанку, но Тибал состарится, как и все люди. Поуль дает лишь одну жизнь и одну смерть каждому. Даже ивилграт не может исцелить человека от старости.
Главное – радоваться каждому дню. И не допускать в мысли прошлое и будущее.
Булрион знал, что не у него одного плохое настроение. Болтовня Тибала развлекала Гвин, но остальные Тарны ехали в мрачном молчании. Расставание с мечеными напомнило им об отсутствии Полиона. Один из Тарнов, вместе с ними уехавший из долины, никогда туда не вернется. Их не утешало соображение, что этому человеку, наверно, все равно. Он старше обычных новобранцев, и обращение скорее всего досталось ему тяжелее, чем другим, но сейчас оно уже состоялось. Где бы ни был Полион Тарн, что бы он ни делал в эту минуту, он стал Череполиким. Его семья – братья по секте. Родные по крови ему больше не нужны.
Путники остановились у основания огромной мраморной лестницы, которая вела к монументальным колоннам фасада. Исполинские размеры здания подавляли. Вокруг ни души, только гигантская бронзовая статуя на пьедестале, указывающая разъеденной коррозией рукой в дальний конец кратера. На руке сидел голубь, еще один – на голове монумента. Видимо, многие поколения голубей отдыхали на этой статуе.
– Это – старик Лоссо, – сказал Тибал, так легко спрыгивая с лошади, словно он не провел в седле целый день. – Неизвестно, конечно, были ли у него такие мышцы. Свиток в руке символизирует ученость, а разорванная цепь – свободу, которую он даровал меченым. Относительную свободу, разумеется.
– Ну и страшилище, – сказала Гвин, слезая с помощью Тибала с лошади. – Он действительно был зеленый? Никто нас, я смотрю, не встречает.
– Какие-то люди здесь должны быть. Обычно бывают. Видимо, это – штучки Лабранцы. – Тибал повернул нахмуренное лицо к Булриону. – Надо кого-то оставить с лошадьми. Пока вам ничто не угрожает.
Булрион поручил Джукиону и Ульпиону присматривать за лошадьми и начал вместе с Гвин подниматься по лестнице. Судьбы, как же все затекло! Тибал быстро пошел вперед, и Булриону было трудно за ним угнаться. Он вспомнил свой визит к правителю Далинга: ничто так не выявляет возраст, как лестница.
– Уф! – выдохнула Гвин. – Куда ты спешишь, долгоногое чудище? У меня такое чувство, словно это я везла на спине проклятую лошадь, а не она меня. – Она остановилась и обернулась. – Погляди, Булл. Отсюда виден весь кратер. Потрясающе, правда? Тайный город, затерянное царство волшебников! И как нас сюда занесло?
И главное, как нам отсюда унести ноги?
– Повезло, вот и все, – ответил Булрион. – Какой воздух замечательный, – добавил он, делая глубокий вдох. – И ты у меня замечательная, любимая.
Вестибюль Дворца легко вместил бы большую часть Тарнской Долины вместе с деревьями. Через многочисленные сводчатые двери открывался вид на череду внутренних дворов и колоннад. Первым впечатлением от колоссальных размеров Дворца было изумление. Но затем гости начинали замечать пустые постаменты, трещины в стенах и неровности пола.
Гвин посмотрела на потолок.
– А облака к вам не залетают? – ошеломленно спросила она. – И куда подевались остальные карнизы?
– Спроси лучше, что стало с людьми, которые под ними стояли, – весело отозвался Тибал. – Боюсь, что они чувствовали себя подавленными. Добрый вечер, Ордур-садж.
– Флаги сообщили, что вы уже на подступах. – Авайлграт встал с мраморной скамьи и подошел к вновь прибывшим. Он был один. Видимо, он проспал ночь, не снимая балахона и штанов. А скорее всего, судя по спутанным волосам, красным глазам и золотистой щетине на щеках, он провел предыдущую ночь вовсе без сна. Гвин бросила на него откровенно подозрительный взгляд.
– Джасбур подозревает, что ты развлекался в чужой постели.
– Если бы так! – Ордур оглянулся. Убедившись, что остальные Тарны разглядывают гигантское здание и не слушают их разговор, он подошел к Гвин и сказал всем троим: – Я тут поговорил с разными людьми. Большую часть дня я провел в библиотеке. С Лабранцей не встречался. Ну, спрашивай, Гвин.
Его прямота несколько ее огорошила.
– Бывают ли поулграты?
Ордур кивнул и пригладил волосы.
– По-видимому, да. Я как-то читал о людях, наделенных фатальными способностями, непохожими на способности остальных шести категорий меченых. Они появляются очень редко, и я не смог найти тех книг.
– Лабранца припрятала?
– Надеюсь, что нет. Возможно, просто затерялись. И я не нашел ни одного человека, который бы помнил, что в них написано. Это все равно что у некоторых людей глаза разного цвета. Ну, бывают такие. И что с того? Мне жаль, что я не смог сделать для тебя больше.
– Мне тоже. Но сам-то ты что об этом думаешь?
Ордур беспомощно посмотрел в сторону Тибала, как бы взывая о помощи, но тот молчал.
– Сам я думаю, что у тебя есть какая-то власть над другими мечеными. Например, когда я уклоняюсь от твоих вопросов, мне делается очень скверно – точно кто-то ударил ногой в живот. И не смотри на меня так! Я стараюсь!
– Но что это за власть? Власть вытягивать из тебя ответы на вопросы?
– Нет, гораздо больше. Помнишь, как ты порола хлыстом Мандасила? Тебе полагалось бы по крайней мере свалиться на землю с жуткой головной болью. А ты сумела заставить его снять порчу, которую он сам же и напустил на Булриона. Этого не смог бы сделать никто в Рарагаше, за исключением, пожалуй, муолгратов. Ты защитила нас, когда Ниад пришла в неистовство, узнав о гибели своего мужа. Необученный ивилграт в таком состоянии изуродовал бы всех кругом. Я убежден, что нашим здоровьем мы обязаны тебе.
Булрион слушал Ордура со смятением в душе. Он склонялся к мысли, что тот говорит правду, – но этой правде он отказывался верить. «Чушь!» Если Гвин окажется меченой, о последствиях невыносимо даже думать.
– Я сказала Ордуру, что иногда слышу Голос, – сказала мужу Гвин. – И он нисколько не удивился.
– Об этом я ничего не сумел узнать, – виновато сказал Ордур. Потом вдруг скорчился. – Перестань, Гвин! Я же стараюсь!
Если он притворялся, то делал это артистически. От скользкого как угорь насмешника не осталось и следа.
– Я буду искать книги! – Он умоляюще обратился к Булриону: – Я ведь предупреждал, садж, что тебе, возможно, грозит опасность, но еще большая опасность грозит твоей жене. Самое главное – чтобы об этом не пронюхала Лабранца!
Гвин казалась не столько испуганной, сколько разозленной.
– А может, она уже пронюхала?
Ордур пожал плечами.
– В Рарагаше стоит чихнуть, и все уже знают твой секрет. Если джоолграт у Южных ворот уловил хотя бы обрывок мыслей кого-нибудь из нас о поулграте, то Лабранца, без сомнения, об этом уже знает. Поэтому я и не хотел тогда с тобой разговаривать.
– Вообще-то власть над мечеными – не такое уж плохое дело. Но чем мне за это придется платить?
– Не знаю! И, может быть, никто не знает. Поулграты появлялись так редко, что в Академии ими не успели заняться. Не существует пособия по их обучению. Если ты – поулграт, тебе придется самой учиться обуздывать себя.
Булрион обнял Гвин за плечи.
– Это можно делать и в долине, дорогая.
Гвин прижалась к нему, но ее взгляд был прикован к авайлграту.
– Поуль – дарительница жизни. Тот человек, который погиб в гостинице, пытаясь меня похитить... это было моих рук дело?
Ордур помялся, потом искривился, словно его действительно ударили в живот.
– Очень может быть. Ивилграты редко убивают, а Поуль не только дарит, но и отнимает жизнь.
– Только не надо проверять, можешь ли ты отнять жизнь, любимая, – сказал Булрион, стараясь скрыть беспокойство. Он уже начинал верить, что умение Гвин управляться с мечеными, даже с огоулгратами, не просто случайность. – Пусть это останется нашим секретом. Мне кажется, что он говорит правду.
Возион заметил их перешептывание и захромал к ним – узнать, о чем они шепчутся. За ним пошел Занион.
Гвин слабо улыбнулась Ордуру. Она тоже была встревожена, но старалась этого не показывать.
– Да уж, врать ему не с руки. Но, пожалуй, я с тобой согласна. Хватит бить его ногой в живот.
Все это время Тибал помалкивал и не вмешивался в разговор. Но тут спросил Ордура:
– А про войну что-нибудь узнал?
Авайлграт сердито нахмурился.
– Тебе-то зачем меня спрашивать – сам, что ли, не знаешь?
– Тогда мне расскажи, – попросила Гвин.
– Узнал, но не так уж много. Лабранце все время поступают донесения, но она держит их под замком. Говорят, карпанцы опустошили Нимбудию. Веснар с Моктом отложили собственные распри до тех пор, пока не выяснятся планы карпанцев. Но все это только слухи.
Тибал удовлетворенно кивнул.
– И расскажи им про Совет.
Ордур стиснул кулаки, но ответил:
– Пар А-Сиур требует созыва Совета. Лабранца пока что не соглашается. Говорит, что все эти войны не имеют отношения к Рарагашу:
Тибал выжидательно поднял брови. Ордур сердито молчал. Наступила долгая пауза. Гвин показалось, что оба что-то недоговаривают.
– Ну и что? – спросила она, переводя взгляд с одного на другого.
Тогда Тибал с улыбкой посмотрел на Булриона.
– Скажи, любимый, – попросила Гвин.
– Что сказать?
– То, что тебе хочется сказать.
Булрион раздраженно дернул плечом. Подумать про себя ничего нельзя!
– Я просто подумал... Если Лабранца настроена к нам враждебно... Я подумал, что должны же у нее быть противники... Может, стоит сговориться с ними?
– Я рад, что кто-то это наконец предложил, – словно про себя проговорил Тибал.
Ордур потер глаза.
– Мне самому следовало до этого додуматься. Но я так устал, что падаю с ног. Давайте завтра съездим к ним и потолкуем. – Он вгляделся в непроницаемое лицо Тибала. – Или сегодня?
– Так-то лучше.
– Ты чего-то еще от меня хочешь? Если ты заставишь меня работать головой, ты изменишь будущее – и настоящее тоже... А! Кворум?
Тибал ухмыльнулся. Эти двое не очень-то дружили, но сейчас, судя по всему, были союзниками. И были на стороне Тарнов – хотя Гвин не совсем понимала, что все это значит.
– Сколько союзников вам нужно? – спросил Булрион.
– Четверо. В Совете шестеро членов, и Лабранца имеет право решающего голоса, если голоса разделятся пополам.
– С Циберорой я бы на твоем месте не связывался, – сказал Тибал. – Она все равно будет против. Ордур кивнул и прикрыл рукой зевок.
– Если я засну, можешь проголосовать за меня. Да я и не знаю, имею ли я по закону право голосовать. В полночь? Где?
– В Восточном крыле, – сказал Тибал. – Привези Баслина, даже если тебе придется привязать его к лошади.
– От его лошади скорей услышишь что-нибудь путное.
Ордур почтительно поклонился Гвин и ушел – видимо, с большой готовностью.
Булрион заметил, что жена пристально на него смотрит.
– Я хочу домой, – прошептала она. – Как же хочется домой!
– Мне тоже.
– Кто-то идет, – предостерегающе сказал Возион.
Наконец-то! Подошел низенький толстый человечек со смуглой кожей нурцийца. На нем была пышная желто-синяя ливрея – очевидно, восходящая еще к эпохе империи. Булрион видел подобный наряд только раз – во дворце правителя в Далинге. От обтянутых чулками икр до пышного жабо на груди человечек являл собой крайне нелепое зрелище. К тому же он не то от природы отличался высокомерием, не то просто стеснялся показываться на людях весь в лентах и кружевах, но на лице у него было крайне надменное выражение.
– Вы находитесь в частном владении! – провозгласил он. – Что вам здесь надо?
Тарны свирепо нахмурились. Тибал фыркнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69