– Это что, и есть нас проводник? – спросил Красноцветов, подозрительно оглядывая тщедушного охотника.
– Нет, это наш полупроводник, – молвил ван-Доорн с некоторой гордостью, – он доведет нас только туда, а обратно придется возвращаться самим.
– Не извольте беспокоиться, – посвистывая в дырки в зубах, сказал полупроводник, – Доведу до места в целости и сохранности. Никто не пострадает. Будете заказывать страховой полис?
Вслед за полисом пришлось уплатить за месячную аренду понтонной лодки, налоги на литраж, сетевой траффик, пользование запрещенными частотами, электричество, носимый багаж, экологический сбор за загрязнение дикой природы и внести взнос в фонд охраны традиций предков, а также фонд санитарного контроля сырого мяса (для людоедящих жителей глубинки). Денег не хватило и семерке пришлось заложить свои тела в местном Музее Антропоцентризма, завещав, после гибели, предоставить их для фронтальной пластинации.
Из-за всех проволочек отбыли только на следующий день, провожаемые благотворительным душевным оркестром Махаоса, трогательно исполняющим имперский марш на полифонических сотовых телефонах. С пристани махали какие-то люди, возможно провожающие, а может быть члены очередного фонда, пришедшие к шапочному разбору.
Так или иначе, гостеприимный Махаос скрылся вдали, а собранная из пластиковых бочек из-под персикового концентрата лодка двинулась дальше по Марафонке, перевозя на себе восемь пассажиров и одного проводника.
Суда здесь уже не ходили, и лишь изредка встречались почтовые колониальные канонерки, да окучивающие в неглубокой воде заросли нелицензионных копий верткие джанки браконьеров, которые при приближении понтонки бросали хозяйство и пытались укрыться в прибрежных камышах. Зато здесь многоголосо пели птицы, а по верхним ярусам джанклей прыгали дымчатые мыши-летяги – доверчивые и ласковые как дети. Якутин подкармливал зверьков капсулами валиума и скоро за лодкой вилась целая стая этих забавных существ, попискивающих скриперами и просящих подачки.
Какое-то время спустя лодка путешественников свернула в узкую протоку в сторону от основного русла Марафонки. Джанкли нависали со всех сторон – серые лианы оптоволокна свешивались над рекой, колыхались под ветром. Пахло горелым пластиком и мумием, во множестве вырабатываемым дикими лесными пчелами. Огромные цветы из папиросной бумаги, растущие в низинах, распространяли чарующие ацетонные ароматы, на которые спешили глупые насекомые долготоксики, не ведающие, что уже в следующую секунду они лишаться сознания, повалившись на груду своих же бездыханных собратьев. Берега стали болотистыми и лишь корни мандражоры, подобно остаткам железобетонных конструкций, торчали из теплой воды.
– Совсем дикая природа, – сказал, как-то раз, Красноцветов, – как называется эта река?
– Это не река, это канал, – произнес полупроводник.
– А что за канал?
– Обычно дело – Цифровой, – ответствовал Юпиэс, – их тут полным полно.
– Насколько я помню, – вставил ван-Доорн, – именно здесь водятся верткие хищные биты и медленные гамбиты с кожистыми панцирями, чьи яйца ценятся как большой деликатес в центральной империи. А еще, говорят, тут можно встретить тромбофлебитов, но я лично не разу не видел. Впрочем, здесь оседает весь мусор из Махаоса, так, что я бы не стал с порога отметать их присутствие.
За день они сделали пару сотен километров в глубину девственных джанклей. Тут и там среди пластиковой листвы вставали остатки железобетонных бункеров, радиовышки, потерянные самолеты, лишившиеся финансирования собачьи питомники – где одичавшие Бобики, Жучки, Кабыздохи и Линды-Минелли неимоверно расплодились и представляли опасность для всего живого, рискнувшему углубиться в сельву больше чем на километр.
Такие места путешественники старались проходить как можно скорее, и лишь полоса загрязненной воды отделяла их от прожорливых диких собак. И все же здесь царило некое свое очарование – прелесть дикой природы, не тронутой рукой человека разумного.
Исполинские башенные краны вставали там и тут, густо оплетенные сверхпроводящими кабелями и грибовидными наростами трасформаторов. Экзотические конструкции из металла и пластика, вросшие в землю «Бентли» разных годов выпуска перед пустыми пусковыми шахтами, которые использовала как норы местная лесная живность. Древние пирамиды сгинувших цивилизаций, плавно переходящие в современные пирамиды казино, противотанковые рвы войны, которой не было, облепленные вьющимися кредитами ПиАр конторы, густо налепленные на стволы деревьев листовки по гражданской обороне – все это сливалось в единый жгучий коктейль, пьянящий не хуже пресловутого «Собачьего байта». И задирая головы чтобы увидеть сияние ксеноновых гнилушек в кронах деревьев, соседи с удивлением замечали, что им впервые так вольготно дышится и совсем не хочется думать о будущем.
Когда стемнело, остановились на выбранной по указу Юпиэса полянке, крошечным полуостровом вдающейся в канал. В основании ее простирались в основном строительные леса, среди которых выделялись целых два листовочных дерева (политическое и рекламное, соответственно) загадочно шуршащие глянцевыми листовками.
– Это место зовется Ямалка – пояснил полупроводник, отыскивая в известке самую работоспособную пропановую горелку и запаливая ей строительный мусор, – Здесь все останавливаются. Еще здесь можно почувствовать биение жизни.
– Советую вам попробовать, – сказал ван-Доорн, – хотя у меня никогда не получалось.
Синеватым угарным пламенем разгорелся костер, на котором жарилась убитая недавно каннибара – злобное существо известно тем, что не гнушается пожиранием своих сородичей в голодные дни. Биение жизни почувствовать не удалось, если только не считать оным донесшийся откуда-то с запада еще слышимый ритм. Когда яркие южные звезды проступили на небесном своде, к костру стали собираться ночные звери, большие и маленькие. Они оставались за пределами круга света и лишь поблескивание глаз говорило о том, что они есть. Наметанный взгляд Юпиэса сразу выделил в этой разношерстной толпе трех надутых токующих сидюков, которых он подманил к костру крупицами диодов и когда они впали от близости огня в транс, поспешно мумифицировал их с помощью походной аптечки, пополнив запасы продовольствия. А сразу за ними к огню сунулся любопытный копир – тяжелый и неповоротливый, переваливающийся на двух тумбоподобных лапах. Его пытались подкормить, но пасть добродушного зверя принимала лишь листы формата A4 и ни в какую не хотела глотать листовки, так что зверюге пришлось уйти ни с чем.
– Если собираетесь отойти в джанкли, будьте бдительны, – предупредил ван-Доорн, – в этих местах встречается витая пара – самая ядовитая змея в здешней сельве. Ее яд нервно-паралитического действия и убивает почти мгновенно, переполняя буфер памяти. Я как-то раз видел человека укушенного этой змеей – страшное зрелище, могу вас уверить.
– Как насчет того племени, Юпиэс? – спросил Красноцветов, – расскажи нам о нем.
– Наше племя живет обособленно, – сказал проводник, – мы не имеем коннектов с внешним миром. Племенем правит Великий Вождь – носители истины и великих идей Чук-хе. Чук-хе – бог-морская свинка, символ благородства и любви к ближнему, но одновременно также бог смерти во имя высоких идей. А так как все высокие идеи принадлежать только ему Чук-хе также и просто бог смерти. Считается, что Чук-хе сам передал свои идеи Великому Вождю, что возвысило его над остальными и дало ему право повелевать племенем. Известно, что нет идей кроме идей Великого Вождя, а все идейные противники приносятся в жертву Чукхе или отправляются на принудительное перевоспитание.
– Это как это? – спросил Ткачев.
– Их подселяют к коллективу идейно-благонадежных товарищей и те дружно съедают его.
Пройдя сквозь пищеварительную систему верных Чук-хе, идейные противники очищаются в благоприятной атмосфере и выходят в мир уже совсем в новом качестве. После ритуала перевоспитания они приносят пользу родному племени, работая на полях в качестве перегноя, помогая растить урожай во славу Чук-хе.
– То есть племя практикует каннибализм? – уточнил Красноцветов.
– Ну, не зря же ими так интересуется фонд помощи сыроедящим. Миссионеры фонда уже трижды приплывали в племя, но, будучи признанны неблагонадежными, тут же отправлялись на перековку, дабы не растлевать умы паствы Великого Вождя, – произнес ван-Доорн.
– А как насчет нас? – спросил Валера, – у нас-то тоже не очень хорошо с идеями.
– У вас есть Великая Цель Ради Которой Можно Пойти На Смерть, – сказал Юпиэс, – это напрямую сочетается с идеями Чук-хе.
– Кроме того, у меня с Великими Вождем контракт на поставку собачьих унт для полярников, а имея дело с деловыми партнерами, Вождь всегда закрывает глаза на идеологию, – добавил ван-Доорн, – кстати, это неотъемлемая черта всех Великих Вождей этого племени, и так завещал сам Чук-хе. Так что, не беспокойтесь. Кстати о Чук-хе – божество этого племени действительно было реальным существом, погибшее мученической смертью и впоследствии канонизированное. Но подробнее, наверное, знает Юпиэс. Что скажешь братец?
– Есть легенда, – покивал головой Юпиэс, – про то, как Чук-хе, едва появившись на свет, тут же был озарен великой Идеей. Состояла она в том, чтобы все вокруг были братьями, все помогали друг другу и любили друг друга. Но в то время, кроме Чук-хе так не думал никто. А кроме самого Чук-хе в мире жили другие боги, главным из которых был волк Чок – северное божество неудачников. Именно из-за него удача отворачивалась от людей, карьера их не задавалась, любимые девушки уходили к другим, процессоры попадались с браком, а их собаки болели чумкой. Однако в то время Чоку поклонялось великое множество людей, главным ритуалом которых являлся праздник Зарывания Талантов в Землю. Их зарыли такое множество, что до сих пор северные земли все изрезанны траншеями и ямами.
Но появился Чук-хе, который нес свою истину людям, и все больше и больше племен отворачивались от Чока, чтобы приобщиться к истинной вере! А значит, они переставали зарывать таланты и все меньше талантов попадали к ужасному волку (а тот ими питался).
А надо сказать, что волк Чок был злобен и мстителен. Он до того не имел никаких неудач, потому, что всю удачу отдавали ему люди. И возревновав, Чок однажды прокрался на вершину плоской скалы, где жил Чук-хе и съел его, изжарив в пламени огненной горы.
Молча погиб Чук-хе, так ничего и не сказав напоследок, и было среди его последователей великое горе. А все потому, что носителю Великой Идеи было противно насилие, ведь он призывал к всеобщей любви!
Но случилось чудо! Оказавшись в желудке волка, мясо Чук-хе слилось с мясом Чока и это было согласно Великой Идее – ведь в посмертии своем Чук-хе слился со своим врагом и изменил его. Чок прозрел и раскаялся, а раскаявшись, отдал обратно все проглоченные таланты и с тех самых пор люди племени стали удачливы настолько, что первые несколько сотен лет после гибели Чук-хе срывали джек-поты во всех до единого казино Монако.
Чок же, мучаясь от стыда, удалился на крайний север, где выпустил Чук-хе через выхлопную систему и теперь сторожит край мира. Когда же, через много-много поколений, удача изменит людям племени, Чок вернется и пожрет этот мир со всеми его обитателями, дабы они, как и великий Чук-хе смогли пройти ритуал возрождения.
Именно отсюда и идет славная традиция перевоспитания идеологически ненадежных членов племени – пожирая их, Великий Вождь как бы сливается в астральном смысле с Чоком, повторяя его действия. Причем перевариваемый в это время считается воплощением самого Чук-хе. Это очень давняя и красивая традиция.
– Я понял, – сказал, после паузы, Алексей Красноцветов, – пожалуй, я не буду есть каннибару. Извините.
Еще два дня понтонка плыла по каналу, все больше углубляясь в девственные дикие земли. Юпиэс знал свое дело, уверенно лавируя лодкой между отмелями и сливами, мелководьем, бетонными дамбами и чьими-то плантациями искусственного жемчуга.
На закате второго дня, когда красное и раздутое из-за сажи в верхних слоях атмосферы солнце садилось за частокол строительных лесов, путешественники вновь услышали загадочный ритм, доносящийся из сельвы. Теперь он был гораздо ближе – четкая и не изобилующая синкопами ритмическая секция. Барабанный бой в глубинах джанклей звучал неприятно зловеще. Юпиэс внимательно прислушался к ритму и произнес:
– Мы уже близко… слышите? Нас уже заметили и теперь передают ритмическое приветствие!
– Вы хотите сказать, что это все ради нас? – удивился Красноцветов, – это хороший знак?
– Доброжелательный, – кивнул Юпиэс, – Великий Вождь обещает пока не приобщать нас к Истине и говорит, что вы не будете скучать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86