Кусака подхватил автомат, глаза у взломщика горели диким огнем.
С очередным взрывом вылетели двери в центральный зал, а следом за ними вломились боевики, поводя стволами оружия слева направо. Вокруг дымило, искрили кабели, а впереди виднелся знакомый провал – в отличие от своего двойника в сети, и не искаженный восприятием радиокрысы, он выглядел вполне буднично – просто неширокая шахта, в которую уходили простые поручни из нержавеющей стали – прямо как в бассейне.
Взломщики шагнули в зал, боевики шли впереди как два черных, подвижных тарана. Алекс уже успел внутренне возликовать, когда заметил, что деревянные, массивные двери широко открыты. Боевики синхронным движением развернулись к дверям, но было уже поздно – пара гранат зазвенели по полу в опасной близости от вошедших.
Дальнейшее произошло почти мгновенно – один боевик оценил обстановку, и, пнув ногой первую гранату, накрыл вторую своим телом. Грянул взрыв и тут же, без перерыва, загрохотал шотган напарника покойного ассассина. Кусака тоже стрелял – в темные фигуры, что текучими движениями выскальзывали из открытого дверного проема. Оттуда вели огонь короткими резкими очередями. Алекс оценил обстановку и пал наземь – те, кто сейчас атаковал, их тоже были убийцами, тоже тренированными, с купированными эмоциями.
Бой был короток – их боевика прошило в четырех местах автоматной очередью – по полу запрыгали металлические осколки, окрашенные кровью. Кусака высадил всю обойму своего АКСУ в стены и потолок, после чего тоже залег.
Боевик сделал еще три выстрела, а потом подождал пока один из убийц подойдет поближе, активировал взрывчатку на поясе и с оглушительным грохотом отошел в страну вечной охоты.
Алекс с Кусакой пытались бежать, но их тут же нагнали и дали прикладом по затылку.
Мир вспыхнул, а потом померк, как меркнет лишенная питания вакуумная трубка старого ЭЛТ-монитора.
– Вы что, правда, надеялись прорваться? – спросил Бутчер.
Выглядел он как на портретах – коренастый, с уродливым квадратным лицом, в котором проглядывало что-то собачье. Так, наверное, выглядел бы бульдог, если бы ему приспичило вдруг стать человеком – маленькие, близко посаженые глазки, выдвинутая челюсть и нездоровые брыли на месте щек. Впрочем, бульдогу свойственно еще и добродушие.
Бутчер добродушным не был. Он был злобен, и полон медленно закипающей ярости – человек скороварка с не очень крепким стенками и без спускающего клапана.
Хотя нет, клапан все-таки был – Алекс с Кусакой. И весь праведный гнев хозяина этой части мегаполиса должен был вылиться на них.
– Вы, твари, тупые недоумки! Недохакеры, мошкара, вы решили взломать МЕНЯ!!!
– И нам это удалось, – сказал Кусака и тут же получил по зубам.
Взломщики сидели на самом краю проема – чуть поодаль суетились техники что-то горело и искрило, а еще там обретались боевики Бутчера – спокойные и индеферрентные к царящему вокруг разгрому.
– Ничтожество… – выдохнул Бутчер, – если бы ты знал, тля, сколько ты загубил, сколько усилий пошло на дно из-за твоей дерготни!
Кусака улыбался, как ему казалось, победно.
– Зачем тебе искин, Бутчер? – спросил Алекс.
Бутчер замер, тяжело дыша, и глянул, казалось, со страхом. Лицо властителя местных трущоб медленно краснело. Он прохаживался вдоль провала, ступая дорогими ботинками по гладкому белому полу. Внезапно Бутчер остановился и глянул на Кусаку:
– Я знал, что это он все подстроил. Вы, слишком мелкая мошкара, чтобы пройти через три линии защиты. Он, а не вы… Эта машина вообразила себя богом!
– Электронным Раем, – сказал Кусака, – и не только он.
Бутчер снова смотрел на него, но ярость ушла – глаза заледенели и смотрели теперь совсем холодно и расчетливо.
– Я никогда не был в нем уверен, – сказал Бутчер, – эта электронная тварь… я всегда предпочитал простые методы, надежные… – он снова прошелся вдоль шахты, а потом замер, – …и я к ним вернусь. А вас убьют прямо здесь. Вместе с ним. Сейчас.
Убийцы вскинули стволы единым слитным движением. Бутчер смотрел. Позади в шахте что-то гулко вздохнуло, словно заработало разом два десятка генераторов. Алекс закрыл глаза, а улыбка заледенела на лице Кусаки. Лампы чуть померкли – напряжение скакнуло.
– Аы… – сказали у двери.
Курки никто не нажал. Бутчер вскинул голову, моментально закипая.
– Аегэ… – сказал давешний охранник, он стоял в дверях, заметно пошатываясь. Глаза его были открыты и горели неземным бешеным светом, слюни сплошным потоком стекали по подбородку. Длинный черный провод тянулся от поцарапанного нейрошлема и исчезал в коридоре. Алекс внезапно понял, под чьим контролем находится сейчас человек.
– Пошел!!! – заорал вдруг Бутчер, размахивая руками, – Пошел отсюда!!!
В глазах охранника плясали цифры – мозги его стремительно выгорали, но тело все еще стояло и улыбалось.
Алексу внезапно стало легко и совсем нестрашно. Выход был рядом – они дошли, добрались до цели, а Бутчер – это изрыгающее проклятья убожество, просчитался!
Взломщик Алекс, по кличке Ткач, неудачник со стажем, глубоко вздохнул, дружески кивнул свету в глазах охранника, а потом как водолаз легко откинулся спиной назад – в черную шахту, в которой скрывался искин.
Наверху снова закричали, потом все звуки поглотил слитный рокот автоматных очередей, но и он становился все тише, тише и тише, сменяясь странной искаженной звуковой оцифровкой.
Звук выродился в редкие, насыщенные, щелчки, а потом вовсе ушел за передел диапазона, сменившись тихим гулом.
Электронный Рай встретил Александра Ткачева жестким ударом в правую скулу. Где-то наверху щелкнуло и мелодично звякнул колокольчик. Почта пришла.
Перед глазами пол с жестким синтетическим ковролином. Смятая кровать сверху – отсюда он падал, как сумасшедший лунатик!
Александр поднялся, тупо оглядываясь вокруг – взгляд его скользил по оклеенным постерами стенам, по полкам с разным компьютерным барахлом, по книжной полке с книжками Гибсона, по окну, за которым занимался рассвет.
Комп шуршал кулерами, похрустывал жестким диском, бесконечно что-то в себе оптимизируя. Сонно помаргивала лампочка, красная как глаза Бутчера.
Приснится же такое!
Ткачев подсел к компу – все равно теперь не уснуть. Экран пересекала сильно пикселизированная череда пулевых отверстий – еще одна скаченная из сети примочка.
Хмурый спросонья сетевик тупо глядел на виртуальные дырки, еще не замечая, что на стене позади него идет точно такая же полоса глубоких выщербин в хрупком бетоне.
С той стороны плоского стекла монитора стучался рисованный попугай, раз за разом повторяя с жутким синтезированным акцентом одну и ту же фразу. Слова вылетали у него из клюва и выстраивались в квадратном облаке у птицы над головой, выписанные стоящим по умолчанию шрифтом MS SansSerif8b:
«Проснись! Новый день ждет! Проснись! Новый день ждет! Проснись…»
Хозяин.
"…не всякий знает, что в Перу есть не только майя и пирамиды. Кроме этого, там есть и морские свинки. Перуанцы – сами бывалые свиноводы, знают двадцать и один способ избавления от всех болезней. Вот один из них: заболевший перуанец берет свинку к себе на ночь в постель, до самого рассвета бодрствуя, и не давая спать зверьку. Таким образом, свинка перенимает чужую болезнь.
Утром свинку убивают, ее разрезают и внимательно смотрят все внутренние органы.
Орган, который видоизменился у зверька больше всех и есть причина болезни хозяина.
Теперь дело за самым главным – задача больного извлечь из других свинок здоровые органы и поедать их семь дней строго следуя указанной дозировке и не пренебрегая нормами гигиены.
Соблюдающий эти нормы перуанец будет всегда гарантированно здоров, бодр, весел, не иметь проблемы с личной жизнь и не страдать похудением кошелька.
Что же до морских свинок, то их мнения, не идут ни в какое сравнение с их нежным вкусом и к тому же…"
Вздрогнув, Валерий Валерьянович Золотникофф пробудился от зыбкого, неглубокого сна. К счастью никто не заметил – фуршет все еще шел, но уже вяло и сонно – только по инерции.
Граф Трышкин толкал речь – длительную, подробную и переполненную пафосом. С дикцией у графа никогда не ладилось, и потому все его спичи обращались в сильнодействующую колыбельную для имевших неосторожность его послушать. Чуть поодаль сидел мэр провинции в окружении свиты и благосклонно внимал графу. Свита ела, пила и тихо-мирно подремывала.
У самого входа примостилась поблескивающая брильянтами и золотом полномочная комиссия Вратари клуба, которая в составе шести человек, приехала сюда исключительно из-за Валерия Валериановича.
– И в заключение, не могу не поблагодарить отца-основателя пушной-мясной лиги, крупнейшего держателя свиноферм в провинции, и, наконец, нашего большого друга Валерия Валериановича Золотникова! – завершился Трышкин.
Все зааплодировали – мэр со свитой подобострастно, члены Вратари – с некоторым сарказмом.
Валерий Валерьянович приподнялся, дружелюбно и с легкой улыбкой кивнул присутствующим, в голове у него всплыл недавний сон – перуанцы, пирамиды, морские свинки…
– «Приснится же такое!» – подумал Золотников, и уселся на свое место.
Фуршет, так и не приобретя беззаботности, сильно прибавил в официальности и бодро катился к завершению. Звенел хрусталь, закуски расползались по серебряным блюдам, звенели приборы, велись напыщенные речи и поднимались тосты за благо провинции.
Золотые часы на стене, подаренные нынешнему мэру самим Зиц-Патрицием отмеряли время.
В какой то момент Золотников обнаружил, что рядом сидит Серьгюссон – глава Вратари клуба и сверлит его взглядом. Валерий Валерьянович вздохнул и обратил к главе снисходительный взгляд.
– Наши постоянные активисты обеспокоены, милейший Валерий Валерьянович, – молвил Серьгюссон.
– Ну?
– Они озабоченны перебоями в поставках меха.
– У меня небольшие технические трудности, – сказал Золотников, подавив раздражение, – временные трудности!
– Мы остановили три из четырех конвейеров по переработке меха, милейший, – холодно сказал Серьгюссон, – дальнейшие простои могут обернуться большими издержками.
– Я знаю основы торговли! – буркнул Золотников, – Издержек не будет, я в ближайшее время возобновлю поставки!
– Как скажете, Валерий Валерьянович, – улыбнулся глава Вратари тонко и по-змеиному улыбаясь, – Воля ваша.
– Вот именно!
Серьгюссон исчез, растворившись в вялой круговерти фуршета, оставив Золотникова в мрачной задумчивости.
Копают. Подкапываются уже. А ведь всего два месяца назад и не посмели бы так вот, в лицо заявить! Вот так пугать самого Валерия Валерьяновича Золотникова – самого богатого владельца пушных свиноферм в провинции!
А все тварь.
Золотников снова прикрыл глаза, вспоминая, как все было.
Тварь пришла непонятно откуда, просто из воздуха возникла, и окопалась у самой большой свинофермы – вольготно раскинувшегося на пяти гектарах сверхсовременного комплекса. До пятисот шкурок морских свинок в месяц – как вам такое?
Свинки жили в квадратных вольерах, маленькими колониями, отделенные одна от другой крупноячеистой сеткой. По периметру высокий бетонный забор – не подкопаться, не перелезть. Но тварь то смогла!
Когда управляющий Костик прибежал с вытаращенными глазами и сказал, что в одном из вольеров свинок кто-то перерезал, Золотников сразу заподозрил конкурентов – тех было двое, и их фермы располагались соответственно справа и слева от комплекса Валерий Валерьяновича. От них и раньше не приходилось ждать ничего хорошего, но нынешний случай был настоящим объявлением войны!
Поэтому в тот же день Золотников навестил соседей и поимел с ними очень неприятный разговор с обескураживающим, к тому же, результатом.
Конкуренты – звероватый Волков и задыхающийся от груза лет Синявкин как один отвергли все обвинения Валерия Валерьяновича, да и вид имели при этом несколько обескураженный, обычно им не свойственным.
– Да и подумай, соседушка! – сказал Волков, – Ежели гадить, то так, чтоб все производство стало! По крупному!
И, правда. Как-то очень уж мелко это было. Один вольер из пятидесяти!
Настораживал еще один факт – пушных зверей разодрали в клочья. Куски их дорогой шкуры были разбросаны по всему вольеру, а от самих свинок остались только головы с панически выпученными глазами, и головы эти были насажены на тонкий прутик хребта, наподобие отработанной селедки. Остальное исчезло.
Нет, тут может и не в конкурентах дело. Зачем было бедных зверей так уродовать, когда можно было тихонько отравить – поместил отраву в кормушку, и все поголовье дружно отправляется их грызуний рай!
Даже дикий Волков не стал бы так делать – слишком хорошо знал его Валерий Валерьянович. Даже подошли он людей, куда подевались остальные части убитых животных.
Их как будто… съел кто-то!
Круговорот насущных дел тогда закружил Золотникова и он не придал должного значения происшедшему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
С очередным взрывом вылетели двери в центральный зал, а следом за ними вломились боевики, поводя стволами оружия слева направо. Вокруг дымило, искрили кабели, а впереди виднелся знакомый провал – в отличие от своего двойника в сети, и не искаженный восприятием радиокрысы, он выглядел вполне буднично – просто неширокая шахта, в которую уходили простые поручни из нержавеющей стали – прямо как в бассейне.
Взломщики шагнули в зал, боевики шли впереди как два черных, подвижных тарана. Алекс уже успел внутренне возликовать, когда заметил, что деревянные, массивные двери широко открыты. Боевики синхронным движением развернулись к дверям, но было уже поздно – пара гранат зазвенели по полу в опасной близости от вошедших.
Дальнейшее произошло почти мгновенно – один боевик оценил обстановку, и, пнув ногой первую гранату, накрыл вторую своим телом. Грянул взрыв и тут же, без перерыва, загрохотал шотган напарника покойного ассассина. Кусака тоже стрелял – в темные фигуры, что текучими движениями выскальзывали из открытого дверного проема. Оттуда вели огонь короткими резкими очередями. Алекс оценил обстановку и пал наземь – те, кто сейчас атаковал, их тоже были убийцами, тоже тренированными, с купированными эмоциями.
Бой был короток – их боевика прошило в четырех местах автоматной очередью – по полу запрыгали металлические осколки, окрашенные кровью. Кусака высадил всю обойму своего АКСУ в стены и потолок, после чего тоже залег.
Боевик сделал еще три выстрела, а потом подождал пока один из убийц подойдет поближе, активировал взрывчатку на поясе и с оглушительным грохотом отошел в страну вечной охоты.
Алекс с Кусакой пытались бежать, но их тут же нагнали и дали прикладом по затылку.
Мир вспыхнул, а потом померк, как меркнет лишенная питания вакуумная трубка старого ЭЛТ-монитора.
– Вы что, правда, надеялись прорваться? – спросил Бутчер.
Выглядел он как на портретах – коренастый, с уродливым квадратным лицом, в котором проглядывало что-то собачье. Так, наверное, выглядел бы бульдог, если бы ему приспичило вдруг стать человеком – маленькие, близко посаженые глазки, выдвинутая челюсть и нездоровые брыли на месте щек. Впрочем, бульдогу свойственно еще и добродушие.
Бутчер добродушным не был. Он был злобен, и полон медленно закипающей ярости – человек скороварка с не очень крепким стенками и без спускающего клапана.
Хотя нет, клапан все-таки был – Алекс с Кусакой. И весь праведный гнев хозяина этой части мегаполиса должен был вылиться на них.
– Вы, твари, тупые недоумки! Недохакеры, мошкара, вы решили взломать МЕНЯ!!!
– И нам это удалось, – сказал Кусака и тут же получил по зубам.
Взломщики сидели на самом краю проема – чуть поодаль суетились техники что-то горело и искрило, а еще там обретались боевики Бутчера – спокойные и индеферрентные к царящему вокруг разгрому.
– Ничтожество… – выдохнул Бутчер, – если бы ты знал, тля, сколько ты загубил, сколько усилий пошло на дно из-за твоей дерготни!
Кусака улыбался, как ему казалось, победно.
– Зачем тебе искин, Бутчер? – спросил Алекс.
Бутчер замер, тяжело дыша, и глянул, казалось, со страхом. Лицо властителя местных трущоб медленно краснело. Он прохаживался вдоль провала, ступая дорогими ботинками по гладкому белому полу. Внезапно Бутчер остановился и глянул на Кусаку:
– Я знал, что это он все подстроил. Вы, слишком мелкая мошкара, чтобы пройти через три линии защиты. Он, а не вы… Эта машина вообразила себя богом!
– Электронным Раем, – сказал Кусака, – и не только он.
Бутчер снова смотрел на него, но ярость ушла – глаза заледенели и смотрели теперь совсем холодно и расчетливо.
– Я никогда не был в нем уверен, – сказал Бутчер, – эта электронная тварь… я всегда предпочитал простые методы, надежные… – он снова прошелся вдоль шахты, а потом замер, – …и я к ним вернусь. А вас убьют прямо здесь. Вместе с ним. Сейчас.
Убийцы вскинули стволы единым слитным движением. Бутчер смотрел. Позади в шахте что-то гулко вздохнуло, словно заработало разом два десятка генераторов. Алекс закрыл глаза, а улыбка заледенела на лице Кусаки. Лампы чуть померкли – напряжение скакнуло.
– Аы… – сказали у двери.
Курки никто не нажал. Бутчер вскинул голову, моментально закипая.
– Аегэ… – сказал давешний охранник, он стоял в дверях, заметно пошатываясь. Глаза его были открыты и горели неземным бешеным светом, слюни сплошным потоком стекали по подбородку. Длинный черный провод тянулся от поцарапанного нейрошлема и исчезал в коридоре. Алекс внезапно понял, под чьим контролем находится сейчас человек.
– Пошел!!! – заорал вдруг Бутчер, размахивая руками, – Пошел отсюда!!!
В глазах охранника плясали цифры – мозги его стремительно выгорали, но тело все еще стояло и улыбалось.
Алексу внезапно стало легко и совсем нестрашно. Выход был рядом – они дошли, добрались до цели, а Бутчер – это изрыгающее проклятья убожество, просчитался!
Взломщик Алекс, по кличке Ткач, неудачник со стажем, глубоко вздохнул, дружески кивнул свету в глазах охранника, а потом как водолаз легко откинулся спиной назад – в черную шахту, в которой скрывался искин.
Наверху снова закричали, потом все звуки поглотил слитный рокот автоматных очередей, но и он становился все тише, тише и тише, сменяясь странной искаженной звуковой оцифровкой.
Звук выродился в редкие, насыщенные, щелчки, а потом вовсе ушел за передел диапазона, сменившись тихим гулом.
Электронный Рай встретил Александра Ткачева жестким ударом в правую скулу. Где-то наверху щелкнуло и мелодично звякнул колокольчик. Почта пришла.
Перед глазами пол с жестким синтетическим ковролином. Смятая кровать сверху – отсюда он падал, как сумасшедший лунатик!
Александр поднялся, тупо оглядываясь вокруг – взгляд его скользил по оклеенным постерами стенам, по полкам с разным компьютерным барахлом, по книжной полке с книжками Гибсона, по окну, за которым занимался рассвет.
Комп шуршал кулерами, похрустывал жестким диском, бесконечно что-то в себе оптимизируя. Сонно помаргивала лампочка, красная как глаза Бутчера.
Приснится же такое!
Ткачев подсел к компу – все равно теперь не уснуть. Экран пересекала сильно пикселизированная череда пулевых отверстий – еще одна скаченная из сети примочка.
Хмурый спросонья сетевик тупо глядел на виртуальные дырки, еще не замечая, что на стене позади него идет точно такая же полоса глубоких выщербин в хрупком бетоне.
С той стороны плоского стекла монитора стучался рисованный попугай, раз за разом повторяя с жутким синтезированным акцентом одну и ту же фразу. Слова вылетали у него из клюва и выстраивались в квадратном облаке у птицы над головой, выписанные стоящим по умолчанию шрифтом MS SansSerif8b:
«Проснись! Новый день ждет! Проснись! Новый день ждет! Проснись…»
Хозяин.
"…не всякий знает, что в Перу есть не только майя и пирамиды. Кроме этого, там есть и морские свинки. Перуанцы – сами бывалые свиноводы, знают двадцать и один способ избавления от всех болезней. Вот один из них: заболевший перуанец берет свинку к себе на ночь в постель, до самого рассвета бодрствуя, и не давая спать зверьку. Таким образом, свинка перенимает чужую болезнь.
Утром свинку убивают, ее разрезают и внимательно смотрят все внутренние органы.
Орган, который видоизменился у зверька больше всех и есть причина болезни хозяина.
Теперь дело за самым главным – задача больного извлечь из других свинок здоровые органы и поедать их семь дней строго следуя указанной дозировке и не пренебрегая нормами гигиены.
Соблюдающий эти нормы перуанец будет всегда гарантированно здоров, бодр, весел, не иметь проблемы с личной жизнь и не страдать похудением кошелька.
Что же до морских свинок, то их мнения, не идут ни в какое сравнение с их нежным вкусом и к тому же…"
Вздрогнув, Валерий Валерьянович Золотникофф пробудился от зыбкого, неглубокого сна. К счастью никто не заметил – фуршет все еще шел, но уже вяло и сонно – только по инерции.
Граф Трышкин толкал речь – длительную, подробную и переполненную пафосом. С дикцией у графа никогда не ладилось, и потому все его спичи обращались в сильнодействующую колыбельную для имевших неосторожность его послушать. Чуть поодаль сидел мэр провинции в окружении свиты и благосклонно внимал графу. Свита ела, пила и тихо-мирно подремывала.
У самого входа примостилась поблескивающая брильянтами и золотом полномочная комиссия Вратари клуба, которая в составе шести человек, приехала сюда исключительно из-за Валерия Валериановича.
– И в заключение, не могу не поблагодарить отца-основателя пушной-мясной лиги, крупнейшего держателя свиноферм в провинции, и, наконец, нашего большого друга Валерия Валериановича Золотникова! – завершился Трышкин.
Все зааплодировали – мэр со свитой подобострастно, члены Вратари – с некоторым сарказмом.
Валерий Валерьянович приподнялся, дружелюбно и с легкой улыбкой кивнул присутствующим, в голове у него всплыл недавний сон – перуанцы, пирамиды, морские свинки…
– «Приснится же такое!» – подумал Золотников, и уселся на свое место.
Фуршет, так и не приобретя беззаботности, сильно прибавил в официальности и бодро катился к завершению. Звенел хрусталь, закуски расползались по серебряным блюдам, звенели приборы, велись напыщенные речи и поднимались тосты за благо провинции.
Золотые часы на стене, подаренные нынешнему мэру самим Зиц-Патрицием отмеряли время.
В какой то момент Золотников обнаружил, что рядом сидит Серьгюссон – глава Вратари клуба и сверлит его взглядом. Валерий Валерьянович вздохнул и обратил к главе снисходительный взгляд.
– Наши постоянные активисты обеспокоены, милейший Валерий Валерьянович, – молвил Серьгюссон.
– Ну?
– Они озабоченны перебоями в поставках меха.
– У меня небольшие технические трудности, – сказал Золотников, подавив раздражение, – временные трудности!
– Мы остановили три из четырех конвейеров по переработке меха, милейший, – холодно сказал Серьгюссон, – дальнейшие простои могут обернуться большими издержками.
– Я знаю основы торговли! – буркнул Золотников, – Издержек не будет, я в ближайшее время возобновлю поставки!
– Как скажете, Валерий Валерьянович, – улыбнулся глава Вратари тонко и по-змеиному улыбаясь, – Воля ваша.
– Вот именно!
Серьгюссон исчез, растворившись в вялой круговерти фуршета, оставив Золотникова в мрачной задумчивости.
Копают. Подкапываются уже. А ведь всего два месяца назад и не посмели бы так вот, в лицо заявить! Вот так пугать самого Валерия Валерьяновича Золотникова – самого богатого владельца пушных свиноферм в провинции!
А все тварь.
Золотников снова прикрыл глаза, вспоминая, как все было.
Тварь пришла непонятно откуда, просто из воздуха возникла, и окопалась у самой большой свинофермы – вольготно раскинувшегося на пяти гектарах сверхсовременного комплекса. До пятисот шкурок морских свинок в месяц – как вам такое?
Свинки жили в квадратных вольерах, маленькими колониями, отделенные одна от другой крупноячеистой сеткой. По периметру высокий бетонный забор – не подкопаться, не перелезть. Но тварь то смогла!
Когда управляющий Костик прибежал с вытаращенными глазами и сказал, что в одном из вольеров свинок кто-то перерезал, Золотников сразу заподозрил конкурентов – тех было двое, и их фермы располагались соответственно справа и слева от комплекса Валерий Валерьяновича. От них и раньше не приходилось ждать ничего хорошего, но нынешний случай был настоящим объявлением войны!
Поэтому в тот же день Золотников навестил соседей и поимел с ними очень неприятный разговор с обескураживающим, к тому же, результатом.
Конкуренты – звероватый Волков и задыхающийся от груза лет Синявкин как один отвергли все обвинения Валерия Валерьяновича, да и вид имели при этом несколько обескураженный, обычно им не свойственным.
– Да и подумай, соседушка! – сказал Волков, – Ежели гадить, то так, чтоб все производство стало! По крупному!
И, правда. Как-то очень уж мелко это было. Один вольер из пятидесяти!
Настораживал еще один факт – пушных зверей разодрали в клочья. Куски их дорогой шкуры были разбросаны по всему вольеру, а от самих свинок остались только головы с панически выпученными глазами, и головы эти были насажены на тонкий прутик хребта, наподобие отработанной селедки. Остальное исчезло.
Нет, тут может и не в конкурентах дело. Зачем было бедных зверей так уродовать, когда можно было тихонько отравить – поместил отраву в кормушку, и все поголовье дружно отправляется их грызуний рай!
Даже дикий Волков не стал бы так делать – слишком хорошо знал его Валерий Валерьянович. Даже подошли он людей, куда подевались остальные части убитых животных.
Их как будто… съел кто-то!
Круговорот насущных дел тогда закружил Золотникова и он не придал должного значения происшедшему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86