Я был наивен и в то же время чрезвычайно уверен в себе – нормально сочетание для отпрыска благополучных граждан Земной Тверди. Я был воспитан сначала действовать, а уже потом думать. Поэтому потребность моя так и не успела преобразоваться в черную хандру и мизантропное разочарование миром, и увидев в окружной газете рекламное объявление следующего содержания:
"Хочешь решить свои проблемы? Спроси меня как!
Хьюстон".
Я понял, что нашел.
О святая наивность! Воистину скука – злейший враг человека. Все большие беды начинаются с легкой скуки. А рыхлая туша благополучия держится на вселенских весах благодаря кучке исторгаемых ее социальных отбросов.
Я позвонил по указанному телефону и уже двадцать четыре часа спустя встречал очередной рассвет в роскошно меблированном звездном городке посередине безлюдной пустыни и готовился к полету в холодные межпространственные дали. Меня встретили здесь с распростертыми объятиями потому, что кто лучше подходит для покорения пространств как не средний житель маленького благополучного городка, наподобие Тверди Земной. Это хорошо влияет на рейтинг ЦАПа и поднимает престиж страны, если вы понимаете о чем я.
Родственники меня, конечно, прокляли, и даже сгоряча лишили наследства, но они же и сами воспитали меня так, что выбрав, наконец, цель, я уже не останавливался ни перед чем.
Вот так я вступил на укрытую красной ковровой дорожкой лестницу в небо, которая и привела меня сюда, в звездный ад. Иногда я думаю, что у каждого человека есть свой путь, и как бы он не пытался избежать предназначенной ему дороги, она все равно окажется под его подошвами, будь это гладь асфальта, стальные змеи рельс или видимая только приборами тонкая курсовая лента.
Расположенный в малонаселенной местности Центр Аэрокосмических Путешествий или сокращенно ЦАП, всегда напоминал мне Лас-Вегас. И не только из-за того, что он неожиданно возникал перед изумленным водителем из унылой, припорошенной сероватой пылью пустыни. В первую очередь ЦАП был комплексом развлечений, только средством развлечения здесь была наука, а не деньги.
Денег, впрочем, тоже хватало. Сюда съезжалось много людей с толстыми кошельками, чтобы вздохнуть воздух космодрома и пройти, аккуратно ступая дорогими ботинками, по потрескавшемуся от старта бетону. И, поверьте, очень мало из этих людей брали добровольцами, не стряся энную сумму вечнозеленой листвы.
Мне повезло. Может быть потому, что я был средним гражданином Тверди Земной? Таких как я любят ПиАр менеджеры.
Так или иначе, но на второй день, отпечатанный на глянцевой бумаги путевой лист был вручен мне в торжественной обстановке. Я смотрел на изукрашенную золотистым тиснением бумагу и сердце мое трепыхалось от счастья!
Я должен был лететь на луну!
Ну, не на саму луну – так далеко честолюбие ЦАПовцев не заходило. Но челнок, ведомый мною, должен был стартовать с земли и, достигнув спутника, обогнуть его по перигею, после чего вернуться в лоно родной планеты. Это было трудно назвать полноценным межпланетным полетом, скорее затяжным прыжком.
Прыжком через луну.
Да, мне тоже сразу пришла на ум корова – есть стереотипы, что не признают границ и расстояний. Рогатое млекопитающее с очень сильными ногами перепрыгнуло древний спутник по своей воле, и я тоже сам выбрал этот путь, но, в конце – концов, корова это все-таки тупое жвачное, а я человек, и тем более, что…
Так. Луна. Конечно, я хотел туда полететь и возносил хвалу нынешнему просвещенному времени, когда самый что ни на есть простой человек – представитель высшего среднего класса может полететь в небеса и посмотреть на голубой шар земли еще в этой жизни. Как я уже говорил – то было время наивности и будущее казалось до омерзения оптимистичным.
Где же на шоссе в рай я пропустил указатель, что впереди дорога раздваивается?
Время шло быстро – в чрезвычайно комфортных условиях нашего звездного городка необходимая предполетная подготовка (весьма короткая) была ничуть не обременительна, и казалась, скорее игрой, нежели чем-то серьезным.
Меня кормили как на убой (о, какими точными теперь кажутся эти слова!), я занимался в дорогостоящих тренажерных залах. Мой полетный комбинезон из гладкой синтетики в стиле хай-тек потихоньку обрастал лейблами известных фирм – все более становясь похожим на костюм пилота формулы-1. А я… я щеголял в нем почти ежедневно, фотографируясь на память и раздавая автографы. Черт побери, я фотографировался со знаменитостями – такими же как я покорителями пространства, только они за это платили деньги.
Я и сам был знаменитостью – интервью, камеры, желтая пресса прославила городок Земная Твердь, о существовании котором до этого никто не догадывался.
Я белозубо улыбался в объективы, а ночью стоял на гладких мраморных плитах балкона и смотрел на луну – спутник казался маленьким и сморщенным, как червивое яблоко. Я смеялся над ним. Да. Смеялся. Перепрыгнуть луну казалось плевой задачей.
Найти бы того шутника, которому первому пришла в голову корова! Этого не в меру ретивого выскочку из рекламной братии. С его живым умом и умение выколачивать деньги даже из того, и чего остальные люди выбивают разве что пыль. Дотянуться бы! Но ведь эта идея пришла на ум и мне, и еще нескольким десяткам ЦАПовцев. Так, что когда крупная компания по сбыту мясомолочных продуктов решила сделать буренку символом нашего путешествия, я же первый дал согласие.
Идиот! Теперь я всегда буду ненавидеть коров! Всю свою жизнь! Впрочем… Это не так уж и долго.
Вот почему на борту нашего спускаемого аппарата совершающего уже неизвестно какой по счету кувырок вокруг древнего спутника нарисована улыбающаяся корова с черными и белыми пятнами. Иногда я думаю о ней – там, на внешней стороне обшивки, под палящими лучами солнца и в ледяной мгле обратной стороны – она тоже смотрит на звезды? На млечный путь – звездное молоко из вселенского вымени?
Опять мысли расползаются… Так или иначе, у нас тут везде эта корова – черно-белый логотип почти на всех существующих поверхностях – комбинезоны, предметы быта, тюбики с питанием. Может быть, корова и стала толчком к…
Хватит о ней. Я ни капельки не боялся предстоящего полета, а известию о том, что буду не один, только обрадовался – будет с кем перекинуться словом, покоряя звездные дали во славу человечества и Тверди Земной. Моего напарника я увидел лишь за три дня до старта – и то мельком. Помню, мы обменялись приветствиями, пожали друг – другу руки.
Он улыбался, я тоже. Все вокруг улыбались…
Проклятье! Проклятье! Проклятье! Извините… Одна мысль о нем вызывает у меня отвращение! Омерзение! Я ненавижу его! Ненавижу! Я…
Пожалуй, допишу в другой раз. Сейчас не могу – душит гнев!
Трансфер 001. Андрей Якутин.

Первый пилот. Орбита луны.
Привет тебе земля в иллюминаторе. Сейчас, когда пишу, смотрю на тебя. Еще три минуты и ты скроешься за синевато-желтым трупом луны. Луна похожа на лицо моего компаньона – столь же изрыта оспинами и равнодушием. Врут, что луна когда-то была частью земли – не могла наша земная твердь породить этого лишенного всякой жизни уродца. Луна пришла извне, я это знаю. Она как звезды. Как цепной пес, который давно сдох на своей цепи – не в силах вырваться из плена земного притяжения.
Помню, в детстве у меня была морская свинка. Крохотная, покрытая густой шерстью, черно-белая, как корова на логотипе. Я назвал зверька Гек – он так смешно чихал и морщил розовый нос!
Мне было лет восемь или около того. Гека я любил, а он вроде отвечал мне взаимностью.
Во всяком случае, не шарахался от рук, и всегда брал протянутое кончиками пальцев угощение. Милый грызун! Летом мы всей семьей выезжали на дачу и я выпускал свинку прогуляться по траве – грызун рыскал между сочных мясистых стеблей, таращил черные пуговки глаз на всякую мелкую луговую жизнь. В клетке он, в основном, спал, перебирая розовыми лапами во сне. Долгие зимы пролежал Гек на боку, зарывшись в картон на дне служившей ему домом клетки и сладко посапывая. Он ни в чем не знал нужды, мой Гек.
И все же однажды он убежал. Хитроумно, стремительно и себе на погибель.
Однажды утром я обнаружил что клетка Гека пуста. Дверь была на замке и я все недоумевал, пока не увидел, что один из деревянных прутьев перегрызен. Прут был толстый. Даже несравненным передним резцам морской свинки понадобился не один и не два дня, чтобы перегрызть его. Но Гек это сделал! Он целенаправленно грыз один и тот же прут, пока ослабленное ранами дерево не уступило ему! Мы обыскали всю квартиру, но зверька нигде не было. Думаю, выпав на пол, он дождался утра, а потом выскользнул с кем-то из домочадцев за дверь.
На улице был февраль. Я точно помню – шел снег и было нетипично холодно для наших широт. Вряд ли даже толстая шерсть смогла защитить Гека. Некоторое время я ждал, что он вернется, но он, конечно уже не вернулся, предпочтя смерть в холодной пустыне стерильному уюту клетки.
Когда высохли слезы и тоска отступила, я задался вопросом – зачем Гек это сделал? Он ведь еще многие годы мог почивать в своей клетке, наращивая жир и отращивая холеную шерсть? Что пришло в голову моему зверьку и заставило его покинуть домашний уют после долгого времени, проведенного бок о бок с людьми?
Где ты Гек? Где ты сейчас на этом сине-зеленом шарике колыбели человеческой? О чем ты думал, убегая в кружащуюся льдом метель – не о зеленых ли травяных стеблях в напоенном июньским сладким духом луге?
Я, кажется, понимаю тебя. Только сейчас понимаю. Иногда клетка становится столь невыносимой, столь затхлой, что даже ледяной зимний ветер становится предпочтительнее запаха высушенной мертвой травы у тебя под ногами.
Или вакуум. Или земная твердь.
Мой зверь, отвечая на ласковые поглаживания моих рук, ты на самом деле всегда стремился к свободе и целеустремленно перегрызенный прут только доказывает это! И также я, вот только моя клетка волочилась за мной, каждый раз возникая в новом обличье, и последнее из ее воплощений почти не оставляет шансов на побег – клеткой стала вселенная. Но и отсюда есть выход. Вот только хватит ли воли поступить как ты, Гек!
Меня опять развезло. Боевые действия выматывают, вы знаете. Все время напряжение нервов…
Короче Гек сбежал и тем самым проявил силу воли, которую я никак не найду у себя.
Время летело быстро – как всегда в таких ситуациях. Жвачное улыбалось нам с плакатов.
Я морально готовился к полету и давал многочисленные интервью на пресс-конференциях. Я был в свете софитов, а мой напарник, как правило, оставался в тени – чуть в стороне, не по центру – он держался скромно, хотя по идее был первым пилотом. Я почти не обращал на него внимания, пригляделся уже только потом, когда было поздно. Лунные ночи были прекрасны.
Пришло время, когда нам показали наш корабль – гордый венец научно технического прогресса в стиле хай-тек. Агамемнон – 13 мощная стремительная машина, созданная единым волевым усилием группы ученых-энтузиастов и призванная доставить нас на лунную орбиту. Пристыкованый к мощному, сверкающему, так и рвущемуся ввысь ракетоносителю Психей-10 этот космический челнок внушал восхищение. С того момента как я увидел это межпространственное чудо, желание у меня осталось только одно – как можно скорее вознестись на ракете над Твердью Земной и устремиться в холодные сверкающие дали отрытого Спайс-пространства! Улыбающаяся корова пялилась на меня с бока ракеты – ей предстояло сгореть вместе с разгонной ступенью, и как только теперь стало ясно – она и была первой жертвой нашего путешествия.
Я считал дни, а мой первый пилот каждый день ходил и обмеривал спайс-шатл с помощью рулетки. Я не мешал, хотя это и казалось странными. Но, в конце концов, каждый имеет право на свои маленькие суеверия.
Так или иначе, но час икс наступил. Меня облачили в серебристый комбинезон, сшитый в модном ателье всего неделю назад. Сам инструктор полета вручил мне кожаную папку с рабочими инструкциями. Ночь сверкала от вспышек фотографий. Это был миг моего торжества – я стоял на вершине подъемника, подо мной расстилались степи космодрома, которые сейчас были невидимы под массой людей в дорогих костюмах и шикарными белыми лимузинами, припаркованными на аккуратных асфальтовых дорожках. Тут и там на меня пялились внимательные глаза телекамер. Мне кричали ура и бросали цветы. И я думаю, что не подвел этих людей – освещенный светом ксеноновых прожекторов исполинская белосеребристая громада связки Агамемнон-Психей и моя маленькая фигурка у самого верха казалась каким то исполненным силы и благородства памятником интеллектуальной мощи прогрессивного человечества и даже улыбающаяся корова над головой не портила дело.
Вспышки так и сверкали – я улыбался, и, наверное, на многочисленных фотографиях во всех центральных газетах так и запечатлелась эта сцена, став достоянием вечности – маленькая фигурка у самой вершины огромной ракеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86