- Через два часа могут прибыть пять Садалиний! Приглашаете всех?
- Граф, как вы на это смотрите? - мой вопрос застал графа врасплох и он заметно растерялся. В этот момент Амалия, похоже, изо всех сил колотила своим каблучком по ноге Цой Тана. Но тот видимо понял всё наоборот, так как, сдерживаясь от боли, произнёс:
- А чего там, пусть станцуют…, - и тут же осёкся, от расширившихся глаз своей любимой. Она знала, кого я намереваюсь пригласить, а он на отсталой Земле, никогда ни о каких Садалиниях не слышал. Вот и пролетел! Потому как я тут же воскликнул:
- Пусть едут все! - но мое последнее слово из восклицания ещё не прозвучало, как главный распорядитель мне стал отвечать:
- Заказ принят! - и поспешно отступил на несколько шагов, что бы не встречаться с гневным и паническим взглядом несчастной Амалии.
В этот момент к нам присоединилась большая группа гостей, и всеобщий шум приветствий и рукопожатий оторвал нас со своих мест и развеял мрачное уныние графа. Но в один из коротких моментов Амалия видимо успела шепнуть истинную стоимость заказанных танцовщиц, и Цой Тан неожиданно разозлился. Решительно взял меня под локоть, отвёл чуть в сторону и срывающимся голосом заговорил, благо хоть не громко:
- Барон! Вы бы могли мне предварительно подсказать, во что выльется нам любование женскими ножками!
- Фи, граф, как это пошло! Это же не варьете! Это высшее искусство!
- Но на высшее искусство, нужны и более высокие доходы. Мне теперь прикажете расплачиваться до самой смерти?!
- Зачем так волноваться? С вашими доходами какие-то жалкие сорок, пятьдесят тысяч потраченные на помолвку - настоящий пустяк!
- Зачем же так издеваться?! - похоже, Цой Тан действительно жутко расстроился, и мне его стало жалко. Но внешне я своих чувств не выдал:
- Пока - отдыхаем! А что будет потом - время покажет!
И проводил своего товарища за стол, приговаривая:
- Всё-таки здорово ты придумал с этой помолвкой! И мне хоть раз в жизни удастся посмотреть на самых, самых, самых! Я давно мечтал о таком случае! Спасибо, удружил!
Затем я огласил центральный тост банкета. Красочно расписал причину, по которой мы все здесь собрались, и от лица всех выразил восхищение мужеством, смелостью и отвагой обручающейся пары. Заставил своего товарища подняться и надеть зардевшейся суженой колечко на палец. И опять прошёлся по их прекрасным душевным качествам. Весьма многозначительно завершив свою речь:
- С их уникальным геройством может соперничать разве что только их же собственная щедрость!
Чем и вызвал бурные овации всех гостей. Нелишне было бы напомнить, что и так всё внимание остальных посетителей ресторана, было приковано к нашему "столику". От нашей компании в зале создавалось больше всего шума, галдёжа и суматохи. Гости заказывали постоянно то одно, то другое и официанты носились как угорелые.
Постепенно и граф Шалонер разошёлся. Видимо смирившись с нависшим над его головой мечом предстоящей расплаты, и решил, всё-таки, уладить хотя бы свою семейную жизнь. Из его уст посыпались шутки и смешные истории, а рука всё чаще и чаще опускалась на талию Амалии. Да и виконтесса, скорей всего, решила отложить финансовые вопросы на потом. И снова расцвела во всей своей красоте. Засверкала глазками, засветилась улыбкой и зарумянилась щёчками. Даже на уговоры мои поддалась и попробовала остатки коньяка из заказанной мною бутылки. Вот только истинный вкус букета так и не смогла уловить. О чём чистосердечно призналась под наш весёлый смех.
Два часа пролетели незаметно и празднично. И скоротечность времени я заметил лишь после появления в поле моего зрения главного распорядителя. Он что-то спросил у Цой Тана, но тот лишь кивнул головой в мою сторону. Передавая окончательно бразды праздника в мои руки. Через несколько мгновений тень метрдотеля сместилась ко мне, и раздался спокойный голос:
- Ваша Светлость! Садалинии прибыли и готовы танцевать!
- Прекрасно, так почему не начинают? - не понял я.
- По правилам нашего ресторана они должны танцевать только для тех, кто оплачивает представление. Поэтому мы можем отгородить ваши столы стеной от общего зала. Здесь тоже имеется небольшое возвышение для выступления.
- Нет! - тут же решительно возразил я. - Пусть танцуют для всех, на большом подиуме!
Мне вспомнился тот день, когда здесь праздновали трёхсотлетие ресторана. И кое-кто из гостей заказал двух Садалиний в небольшой зал с другой стороны. Как тогда я внутренне возмущался их желанию в малой компании насладиться тем, что с упоением мечтает увидеть каждый посетителей. Может именно тогда, я и подумал, что если мне удастся заказать этих богинь танца, то пусть смотрят все. Все, у кого будет возможность.
Но главный распорядитель оказывается, ещё не всё выяснил:
- По тем же правилам, когда Садалиний прибывает в ресторан больше трёх, они танцуют два раза. Сольно и всей группой. Вам надлежит выбрать: в какой очередности бы вы хотели посмотреть эти выступления?
- Да? Интересно! Мне кажется, лучше будет, если мы каждую вначале оценим индивидуально, а потом полюбуемся квинтетом. Только…
- Что ещё?
- Мог бы я сделать объявление на весь ресторан перед началом одиночных, а потом и перед общим выступлением?
- Конечно! Это - ваше право.
- Тогда подайте мне знак, как только первая Садалиния будет готова появиться на подиуме.
- Хорошо! - и после двух секундной паузы: - Она уже готова!
Время как раз перевалило за полночь. Наш небольшой зал, как и все посадочные места ресторана, заполнился полностью посетителями. Под лёгкую камерную музыку присутствующие наслаждались подаваемыми деликатесами и общением друг с другом. Стоял небольшой гул, в котором трудно расслышать отдельно сказанные фразы и редкие восклицания.
Члены нашей компании сразу затихли, и сосредоточила не мне свои взгляды, лишь только я встал с бокалом в руке. В тот же момент звуки камерной музыки растаяли бесследно, где-то в переплетении потолочных огней. И от нас покатилась некая волна тишины. Все остальные посетители, по мере её продвижения, поворачивались к нам и замолкали. Желая расслышать каждое сказанное мною слово. Вот как здорово быть знаменитым. Даже не приходится колотить вилкой по бокалу, пытаясь привлечь к себе внимание. Популярный во всех слоях общества барон мог говорить и не особо напрягая голос:
- Дамы и господа! Сегодня в жизни моего друга знаменательный день. Сегодня он уговорил прекрасную Амалию стать его невестой. И получил от неё согласие. И что бы этот день запомнился не только ему, граф Шалонер решил сделать весьма щедрый подарок и нам, его друзьям. И не только нам! Но и всем здесь собравшимся гостям этого лучшего в нашей столице ресторана. По его приглашению, - далее я стал говорить отдельными словами, словно заправский конферансье: - Сейчас! Выступят! Самыё лучшие танцовщицы Вселенной! Знаменитые! Садалинии!!!
Пока я говорил, средняя часть подиума утопилась вниз. А лишь только я уселся на своё место, раздалась дробь ударных инструментов, под перестук которых танцевали легендарные женщины клана Дух Тела. И под эту дробь подиум поднял на поверхность первую Садалинию. Да так резко, что она оторвалась от покрытия и подлетела в воздух метра на полтора. Сделав при этом первое па танца: эффектное сальто с вытянутыми во всю длину ногами. Лишь только её ступни опять коснулись подиума, новые барабаны вклинились в ритм глухим звуком, и тело женщины заструилось вверх, словно язык огромного пламени.
А потом наши глаза не успели передавать в мозг то удовольствие, которое получает человек от вида самого прекрасного, обворожительного и завораживающего действа. Которое называется: танец Садалинии.
Все сидели, затаив дыхание. И забыв про всё на свете. Не говоря уже о пище и напитках. Даже обслуживающий персонал замер возле стен, словно окаменев и не напоминая ничем о своём присутствии. Люди забыли о своих удачах и неурядицах, праздниках и скорби, рождении и смерти, а скорей всего и о самом своём существовании. Полностью покорившись той силе, страсти и умению управлять прекрасным телом, которые обрушивались в зал со сценического возвышения. Танец не просто потрясал, он совершенно лишал чувства времени, пространства и окружающей среды. Вводя зрителей в экстаз наркотического дурмана. Заволакивая сознание и лишая памяти о днях прошедших, делах ушедших и лицах нас, в любви нашедших.
Десять минут продолжалось всеобщее онемение. Но и оно сменилось лишь громким вздохом восторга, когда первая Садалиния провалилась вниз, а на смену ей так же эффектно взлетела другая. И под чуть изменившийся ритм начала свой танец. Только одежда у неё была ярко-оранжевого цвета. В отличие от бардово-красной - у первой танцовщицы.
Через десять минут её сменила Садалиния в фиолетовых одеждах. Затем перед зрителями замелькали желтые цвета, и напоследок - светло-зелёные. Последняя фигурка извивалась в самом быстром и невообразимом ритме. Доведя зрителей почти до экстаза. Поэтому когда музыка неожиданно смолкала, а подиум оказался пуст, несколько минут слышалось лишь шумное дыхание особо разнервничавшихся от такого представления зрителей. А потом знаменитый ресторан разразился неслыханными здесь ранее овациями. Я не отставал от остальных: кричал, свистел, хлопал ладонями и топал ногами. Но голос возле моего уха всё-таки расслышал:
- Желаете продолжить их совместное выступление?
- Нет, нет! Отдых просто необходим…!
- Но Садалинии не хотят отдыхать.
- Отдых нужен нам! А не им! - пояснил я, усаживаясь на стул и хватая бокал. - За пятьдесят минут у меня горло пересохло из-за открытого рта! Если я не сделаю хоть глоток этого вашего чудесного коньяка, то свалюсь без сознания. Двадцать минут - перерыв!
- Как пожелаете, Ваша Светлость!
По-моему не только я один ощущал вселенскую жажду. Все окружающие с потерянным видом тянулись за своими бокалами и фужерами. Постепенно приходя в себя и взахлёб делясь идущими наружу впечатлениями от полученного удовольствия. Мой товарищ радостно выкрикивал не для всех понятную фразу:
- Готов работать и на пенсии!
А его суженая с горечью восклицала:
- Почему в этот клан не берут учениц?! Я тоже так хочу танцевать!
Я же, довольно искренне их перекрикивал:
- Готов работать у Садалиний простым барабанщиком! Пусть меня научат! У кого есть влиятельные знакомые в этом затворническом клане?!
Долго на мои призывы никто не откликался, пока знакомое светило журналистики, со звонким именем-прозвищем Фонарь, на которое он только и откликался, не крикнул:
- Наверняка владельцы "Фаворита" имеют в клане Дух Тела очень большое влияние! Попробуйте, барон, через них напроситься в ученики барабанщиков. Если конечно отбросите затею добиться руки принцессы. Потому как барабанщиков они готовят с трёхлетнего возраста и не менее пятнадцати лет. И только тогда опытного музыканта могут взять на подобное выступление.
- Шутите?! - не поверил я.
- Нисколько! Писал в своё время серию очерков из их среды обитания. Тогда это приравняли к сенсации.
- Да, да! Кажется, припоминаю… Вам пришлось притвориться инвалидом?
- Увы! Ибо только тогда они согласились приютить любопытного и хитрого корреспондента, которого шеф просто третировал постоянными командировками в эти глухие и неприступные горные ущелья.
- Трудно пришлось? - посочувствовал я.
- Со временем остались лишь одни приятные воспоминания! - хохотнул журналист. - Да и теперь я законно считаюсь экспертом в вопросах жизни клана Дух Тела. И никто из моих коллег не осмелится подать свои рассуждения читателю, без ссылок на знаменитый Фонарь.
- Я тоже верю каждому вашему слову! - не преминул заверить я гордого и счастливого журналиста. - Но вы хоть узнали своих старых знакомых?
- Сомневаюсь…, - Фонарь с сожалением обернулся на пустующий подиум и ожесточённо почесал висок. - Есть у меня одно…, наваждение. Но они ведь всегда в масках! А по фигурам их отличить почти невозможно!
Прислушивающаяся к нашему разговору Амалия не выдержала:
- Так они у себя в клане тоже масок не снимают?
- Ещё как снимают! - снова расплылся журналист в радостной улыбке.
- И какие у них лица? - пригнулся в нашу сторону и граф Шалонер.
- Говорят они слишком простенькие? - пояснила его вопрос Амалия.
- Да нет, вполне приличные и симпатичные! - Фонарь пробежался глазами по залу. - Конечно, они не сравнятся с вашей, виконтесса красотой! И с красотой других признанных красавиц, но я был от них без ума.
- Так ведь у них матриархат! - напомнил я - Наверняка вам пришлось там жить в роли раба?
- О! Это было самое сладкое рабство в моей жизни! - по закатившимся на лоб глазам, никто не усомнился в последнем восклицании журналиста.
- Двадцать минут истекло! - прошелестело возле моего уха.
- Может, ты скажешь пару слов? - спросил я у Цой Тана.
- А что, - оживился он. - Скажу с удовольствием!
Хоть фигура у графа Шалонера не отличалась моей массивностью и заметностью, но когда он встал, волна тишины вновь окатила всё помещения ресторана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144