Наша любовь принадлежит только нам, но наша свадьба станет делом всего народа. Кроме того, на следующую неделю назначена коронация. Дела следует делать по очереди.
– Двадцати Домам такие н-н-новости придутся н-не по вкусу, – заметил Олио.
– Ну и хорошо, – просто отозвалась Арива.
– Они ведь сами все уладят, верно? – спросил Сендарус, которого до сих пор удивляло то обстоятельство, что королевская семья не пользовалась безусловной поддержкой знати. Его отец, пользовавшийся меньшей властью и авторитетом у своего народа, нежели Арива, ни за что и никогда не допустил бы открытых разногласий, по своему обыкновению он решил бы все в свою пользу.
Арива и Олио переглянулись.
– Коль скоро я не собираюсь ничего с ними улаживать, они поведут себя так же.
– Мягко сказано, милая сестричка, – заметил Олио. – Они до сих пор не могут оправиться от того, что ты оказалась на троне.
– Я и сама еще не вполне от этого оправилась, – твердо произнесла она. – Однако им придется понять, что благополучие королевства стоит выше их собственного благополучия.
– И снова я сказал бы, что это чересчур мягко. У тебя серьезные проблемы на с-с-севере, так что лучше было бы не создавать лишних проблем здесь, в Кендре.
– Хаксус? – спросил Сендарус. – Я ничего не слышал об этом.
– Пока еще ничего не произошло, – ответила ему Арива. – Однако донесения, которые мы получаем из Хьюма, утверждают, что Хаксус стягивает свои войска к нашей общей границе. Король Салокан до сих пор не пытался ничего предпринимать, но у него еще есть время до коронации.
– Коронация может стать удачным моментом для оглашения помолвки, – высказал предложение Олио. – Здесь будут Томар и Чарион, да и ваш отец, Сендарус.
– Да, верно. Эймеман вчера отправился, чтобы встретить его в Нанве.
– П-п-получился бы двойной праздник, – добавил Олио.
Арива кивнула, соглашаясь.
– Да, в этом есть смысл. Коль скоро это событие имеет отношение к политике, значит, мы должны использовать его в своих политических интересах наилучшим образом. Может быть, Двадцать Домов и будут недовольны такими новостями, зато у провинций будет повод для радости.
– Все обстояло бы намного проще, если бы я был потомком одного из ваших Двадцати Домов, – беспечно произнес Сендарус.
– В этом случае ты не был бы сейчас со мной, – резко ответила на это Арива.
Сендарус был обескуражен такой переменой в ее голосе. Она шагнула к нему и взяла его за руку.
– Прости меня. Просто я не нахожу ничего веселого, когда речь заходит о моих дядюшках и кузенах.
Герцог Холо Амптра размышлял о своей племяннице, и мысли его отнюдь не были радостными. Он сидел у себя в саду на каменной скамье и наблюдал за тем, как птицы на деревьях ссорились, дрались, внезапно устремлялись вниз за добычей и клевали друг друга. Эта картина напомнила ему о Двадцати Домах и об отношениях их обитателей с Розетемами.
»Если бы только у Ашарны был брат, сейчас наши Двадцать Домов не знали бы никаких неприятностей. Она никогда не смогла бы унаследовать трон, и никогда Ключи Власти не оказались бы все вместе в руках женщины. Нельзя было допускать того, чтобы такое могущество сосредоточилось бы в руках единственного человека». На короткое время герцогу показалось, что с воцарением Береймы все пойдет своим правильным чередом. Однако потом этот полукровка, этот презренный Линан, так же, как в свое время его отец, нанес удар по самой сердцевине Двадцати Домов. То, что Линан утонул, пытаясь бежать, было слишком ничтожным наказанием за совершенное им преступление. Однако он, по крайней мере, был истинным уроженцем Кендры, в отличие от этого чужеземного принца, который с такой легкостью так небрежно обольстил новую королеву. Холо теперь представлялось, что дела в королевстве не просто были плохи, но шли хуже и хуже день ото дня, и всей душой он молил Бога лишь о том, чтобы его наследники не знали бы подобных проблем, и восстановился бы прежний порядок дел.
Краем глаза он заметил, как в дом вошел Гэлен, а спустя несколько мгновений он появился в саду.
– Недолго же ты пробыл во дворце, – заметил Холо.
– В этом не было необходимости. У всех на устах одно и то же. Слухи не врут. Арива и Сендарус собираются пожениться.
– И когда же они огласят помолвку?
– Возможно, что это произойдет в день коронации. Это все, что мне удалось узнать.
– Все это должно быть приостановлено.
Гэлен покачал головой.
– Это невозможно остановить. Мы не можем сделать ничего против Аривы. Гренда Лиар и без того немало пережила за последние недели, а Салокану не потребуется долгого времени, чтобы испытать свои силы в борьбе против королевства.
– Так значит, эти слухи о Хаксусе и его намерениях достоверны?
Гэлен уселся на скамью рядом с отцом.
– Думаю, что вскоре начнется война.
– А понимаешь ли ты, что произойдет, если этой свадьбе не воспрепятствовать?
– Да, конечно. Королевская ветвь отделится от Двадцати Домов, возможно, навсегда. Если только Арива выберет себе в мужья не кого-либо из нас, то это так или иначе случится.
– Но это путь гибельный.
– Возможно, что ты и не прав, отец.
Холо в изумлении взглянул на собственного сына.
– Может статься, отец, что королевская кровь нуждается в обновлении. Может быть, прилив свежей крови из других королевских домов в нашу королевскую семью пойдет лишь на пользу Гренде Лиар.
– Мы создали королевство, – возразил Холо. – Именно Двадцать Домов всегда поддерживали правителей королевства, именно они объединяли почти весь Тир под властью единой короны. Мы еще не ослабели.
– Наша семья слаба в одном – в нашей верности короне.
Холо отвернулся.
– Это было слишком давно. Мой брат понес должное наказание за свое преступление.
– Однако не все Двадцать Домов были наказаны. Все мы позволили ему преуспеть в этой жизни, отец. Мы ответственны за его вину.
– Мне не хотелось бы говорить об этом. Долгие годы вся эта история сохранялась в тайне. Ашарна уверяла меня в том, что Ариве и Олио ничего неизвестно о преступлении их отца.
– Но нам не следует забывать об этом.
Холо глубоко вздохнул:
– Ты думаешь, что Арива и в самом деле может выйти замуж за этого аманита?
– Нет, вовсе нет. Однако мне представляется, что у меня нет никаких прав, чтобы противостоять этому. Чем большее давление мы станем оказывать на Ариву, тем сильнее она станет нам сопротивляться и продолжать идти избранным ею путем.
– Значит, мы погибли.
Гэлен покачал головой.
– Просто так ничто никогда не погибает.
– Розетемы заклали бы кролика к своему стыду и позору, а семья Марина немногим лучше, чем они.
– Я не сомневаюсь в том, что у этой пары смогут появиться дети. Однако королевская власть достаточно уязвима и постоянно нуждается в поддержке. Мы должны выждать до тех пор, пока снова не потребуется наша поддержка в нужное время и в нужных обстоятельствах. Нам следует отыграть обратно наше влияние, а не пытаться принуждать Ариву к каким-либо действиям. Ведь ты прекрасно знаешь, как она может ответить на наши принуждения.
– Значит, мы снова принуждены ждать.
– Да, конечно, но может статься, что не так уж долго. Во время войны великие семьи, как правило, объединяются за спиной правителей, а сами правители скрепляют союз с великими семьями.
Примас Нортем с видимой неохотой, однако со всем возможным вниманием отнесся к срочному сообщению, полученному от одного из городских священнослужителей. День выдался сырой и очень ветреный, а его плащ служил очень ненадежной защитой от непогоды, пока примас шел вдоль булыжных аллей, ставших скользкими от дождя. Ему показалось достаточно ироничным то, что в один из таких непогожих дней, когда жизнь городских бедняков становилась еще более безотрадной, старинные городские кварталы, в которых обитали самые обездоленные семьи, выглядели как нельзя лучше, чем обычно. Под ярким солнечным светом покосившиеся двухэтажные дома из дубовых бревен и выщербленного кирпича выглядели блеклыми и мрачными, однако дождь заставил отмытое добела дерево и старые камни заблестеть и придал им иллюзию новизны и даже в своем роде нарядный вид.
В квартале, по которому шел Нортем, было всего три капеллы, и он надеялся лишь на то, что сразу попадет в нужную. С тех пор, как он лично проверял их, прошло уже немало времени. Из-за дождя ему приходилось все время смотреть под ноги, и потому он едва не пропустил вывеску на нужном ему здании. Он постучал в дверь и торопливо вошел, едва она открылась. Примас сбросил с головы капюшон и тотчас вдохнул горьковатый запах крашеного дерева, исходивший от церковных скамей, который всегда напоминал ему о его собственном детстве. В отдалении послышались голоса людей, работавших в кухне; оттуда доносился запах варившейся каши. Определенно ничто здесь не казалось скверным.
Впустивший Нортема священнослужитель взял его плащ. Он широко улыбался.
– В вашем послании говорится о каком-то важном и безотлагательном деле, – строго произнес Нортем и попытался оглядеться.
– Однако я не вижу крайней необходимости в моем присутствии.
Из кухни послышался дружный смех.
– Я даже слышу, что в этом нет никакой необходимости.
Однако священник отнюдь не выглядел виноватым.
– Поверьте, ваша светлость, необходимость в вашем присутствии есть. Прошу вас, пройдите в кухню.
Пытаясь напустить на себя скорее терпеливый, нежели сердитый вид, Нортем последовал за священником через все помещение капеллы в ярко освещенную кухню. Теперь примас различил не только запах каши. Пахло сидром, беконом и свежим хлебом. У священника было двое гостей. Примас с интересом посмотрел на их лица, и по его спине пробежали мурашки.
– Примас Н-н-нортем! – Принц Олио поднялся со своего места, чтобы приветствовать примаса. – Как замечательно, что в-в-вы смогли присоединиться к нам.
– У нас составится веселая компания, – произнес прелат Эдейтор Фэнхоу, также поднявшись с места и отступив в сторону, чтобы пропустить примаса.
– Ваше Высочество! Я и представить себе не мог! И прелат Фэнхоу!
Он взглянул на священнослужителя, улыбавшегося от уха до уха.
– Вот так неожиданность…
– Ради Бога, святой отец, садитесь, – распорядился Олио и жестом показал на место, освобожденное для Нортема прелатом.
Примас послушно подчинился.
– У нас сложился отличный план помощи многим горожанам, но мы нуждаемся в вашем участии и… ну, в молчании.
– В моем участии и в молчании, Ваше Высочество? – переспросил примас, усевшись как следует. Священник немедленно положил перед ним ложку и поставил железный котелок с еще дымившейся кашей. Нортем изо всех сил пытался скрыть свое замешательство. На самом деле он чувствовал себя кроликом, которого пригласил на чай волк. Он взглянул на улыбавшееся лицо Олио. Что ж, возможно, это был гениальный волк, однако разве это что-нибудь меняло?
– Кушайте вашу кашу, примас, – тоном, не допускавшим возражений, велел Олио. – Мы с Эдейтором хотим устроить приют.
Нортем осторожно попробовал кашу. Она была приправлена медом, и от этого в его груди сразу разлилось тепло. Он проглотил полную ложку. Он успел забыть вкус хорошей каши, а она в холодный и сырой день пришлась весьма кстати. – Приют? Где?
– Как раз здесь, – ответил Эдейтор. – Это самая большая из ваших капелл в старой части города.
– Но кто же станет этим заниматься?
– Вот за этим мы вас и пригласили, – сказал Олио. – Нам непременно нужно еще одно духовное лицо. Или слуга для лежачих больных, если бы вы смогли его для этого найти.
– Простите меня, Ваше Высочество, но если я правильно понимаю ваше желание помочь беднякам Кендры, то ни один священник в одиночку не сможет сделать много, в особенности, если речь идет о тяжелобольных. Для этого вам нужны настоящие врачи, а между тем во всей Кендре есть только один такой врач, это Трион, и он уже делает все возможное в своем собственном приюте.
– Это верно, – согласился Олио. – Однако для священника можно найти помощников.
– Помощников? Откуда они возьмутся? – Из теургий, – сказал Эдейтор. – Я подберу магов для помощи в лечении.
Нортем опустил ложку в котелок.
– Магов? С каких это пор маги занимаются лечением больных?
Эдейтор и Олио заговорщицки переглянулись, словно забавляясь какой-то им одним известной шуткой.
– Маги не будут лечить больных, – продолжал Эдейтор. – По крайней мере, сами не будут.
Нортем вздохнул.
– Ваше Высочество, вы играете со мной в игры, которые для меня непонятны.
Олио добродушно рассмеялся.
– Вовсе нет. Я обеспечу материальные возможности для открытия приюта и заплачу за любые травы и лекарственные средства, которые будут ему нужны. А что касается тяжелобольных, то… – он медленно достал из-под рубашки Ключ Сердца, – … я стану исцелять их.
Примас посмотрел на принца внимательным долгим взглядом.
– Ваше Высочество, вы не можете говорить это всерьез.
– Еще никогда за всю свою жизнь я не говорил ничего более серьезного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64