– Мы знаем, кто она, и период, в котором она жила, – это облегчает нашу задачу.
Он взял со стола книгу и раскрыл ее.
– Вот, посмотрите, у меня книга по истории, – с довольным видом начал объяснять он. – Вчера вечером я прочитал главу о правлении короля Генриха II. Здесь есть иллюстрации, так что я даже знаю приблизительно, как Матильда могла быть одета.
– А вам удалось дальше продвинуться в исследованиях, чем мне, – рассмеялась Джо. – Когда я узнала, что она существовала в действительности и что с ней произошло, я… – Она вздрогнула. – Меня раньше больше занимала техническая сторона метода погружения в прошлое, а о том, что сама окажусь в такой ситуации, об этом я не задумывалась. Не думала я и о чувствах, которые могли бы в связи с этим возникнуть. Но теперь у меня довольно странные ощущения: как будто кто-то вторгся в мое сознание. Я постоянно чувствую, что есть кто-то чужой или был. И мне это совершенно не нравится.
– Должен сказать, что меня это не удивляет. Разные люди реагируют не одинаково. Можно наблюдать и интерес, и страх, и недовольство, и полное неверие, кого-то это развлекает. Но большей частью люди отказываются от повторного опыта.
– Они опасаются, что это их увлечет, – рассеянно кивнула Джо. – Меня эта история уже увлекла. И не только как журналистку. Я ощущаю какую-то внутреннюю связь с Матильдой. Наверное, потому, что пережила вместе с ней столько разных чувств. Страх… боль… ужас… любовь. Я, должно быть, становлюсь очень легковерной. – Она с осуждением тряхнула головой.
– Нет, – улыбнулся Беннет. – Вы чувствительны и очень активно сопереживаете.
– Да, если учесть симптомы, о которых я вам говорила. – Джо прикусила губу. – Но, когда это происходит, я становлюсь Матильдой или нет? – Она помолчала. – Я не понимаю, что происходит у меня с горлом, но после сеанса в пятницу… – Она оборвала, не закончив, фразу. Джо пришло в голову, что Беннет может отказаться гипнотизировать ее, если она проговорится о предупреждении Сэма, а ее неудержимо тянуло вернуться в жизнь Матильды. Ей очень хотелось узнать, что произошло с этой женщиной.
– У вас проявились и другие симптомы? – С мягкой настойчивостью спросил Беннет.
– У меня пальцы были в ссадинах. Я поранила их о каменную стену замка, когда Уильям на моих глазах убивал тех людей… – Ее голос дрогнул и прервался. – Но у меня только осталось ощущение, что пальцы изранены, внешне никаких повреждений не было.
Он кивнул.
– Что-нибудь еще?
Джо взяла предложенный Сарой кофе, чувствуя на себе его взгляд. Неужели он не только может гипнотизировать, но способен читать мысли? Она закусила губу, и старалась не встречаться с ним глазами.
– Приступами чувствовалась дрожь, и вспоминались недавние переживания. Но ничего серьезного, ничего такого, чтобы отложить сеанс, уверяю вас, – сконфуженно улыбнулась она. – Мне бы хотелось туда вернуться. Я бы хотела помимо всего узнать, как она познакомилась с Ричардом де Клэром. Нельзя ли включить это в ваши вопросы? – Она спрашивала себя, догадался ли Беннет, как сильно ей хочется вновь встретить Ричарда.
– Посмотрим, – повел плечами Беннет. – Давайте приступим и скоро выяснится, что удалось сделать.
Беннет наблюдал, как Джо достала магнитофон и, как и в прошлый раз, поставила его рядом на пол, а микрофон положила на колени. Включив магнитофон, она легла на длинный кожаный диван и закрыла глаза. Все ее мышцы были напряжены.
Джо что-то от него скрывала, Беннет ясно это чувствовал. Это было нечто более серьезное, чем вполне понятное желание вновь увидеть Ричарда. Но что именно хотела она сохранить в тайне? Он нахмурился, вспомнив звонок Сэмюэля Франклина. Тот звонил рано утром в понедельник, еще до прихода Сары, поэтому она об их разговоре ничего не знала. Беннет не дал Франклину долго распространяться на эту тему, но и услышанного оказалось вполне достаточно, чтобы заметить, что существует какая-то проблема и достаточно серьезная.
Беннет бросил взгляд на секретаршу, которая уже заняла свое место в углу, и повернулся к Джо. Сосредоточиваясь, он облизнул губы, глубоко вздохнул и заговорил.
Джо внимательно слушала. Он снова говорил о солнце. День выдался ясным после недели непогоды. Солнце сияло на голубом небе, свободном от успевших уже надоесть облаков. Но сквозь закрытые веки она не ощущала ничего.
– Ничего не происходит. – Глаза ее широко раскрылись. – Ничего не получается. Вы не сможете ничего сделать!
Джо села, прислонилась спиной к гладкой коже диванной спинки. Ладони у нее вспотели.
– Вы чересчур стараетесь, Джо, – невозмутимо улыбнулся Беннет. – Вам вообще не нужно прилагать никаких усилий, моя милая. Попробуйте сесть вот сюда к окну. – Он отодвинул кресло от стены и развернул его спинкой к свету. – Прекрасно, теперь проведем маленький опыт, чтобы узнать, насколько быстры ваши глаза. Торопиться нам не нужно. Времени у нас много. Мы можем даже перенести погружение в прошлое на другой день. – С улыбкой он нажал под столом выключатель, и в углу комнаты вспыхнула яркая лампа. Джо сразу же устремила взгляд на свет. Беннет заметил, что побелевшие от напряжения костяшки пальцев начинают постепенно восстанавливать естественный цвет.
– Она в таком же глубоком трансе, как и в прошлый раз? – осторожно спросила Сара, нарушив продолжительное молчание.
Беннет кивнул.
– На этот раз она боялась. Подсознательно она сопротивлялась моим усилиям. Хотелось бы мне знать, почему. – Он взглянул на лист с вопросами, который держал в руках, и положил его на стол. – Возможно, мы в итоге это узнаем. А теперь остается выяснить, удастся ли вообще установить контакт с той же личностью! Очень часто вторая попытка оказывается неудачной. – Он пожевал губу, вглядываясь в лицо Джо. Наконец вздохнул, и позвал тихим голосом: – Матильда, девочка моя, Матильда. Я хочу, чтобы ты рассказала мне кое-что о себе.
13
Приступ кашля вынудил Реджинальда де Сент-Валери откинуться на подушку и заставил трепетать пламя оплывающей свечи, которая стояла на столике рядом с постелью. Его провалившиеся глаза с тревогой смотрели на дверь. Откашлявшись, он набросил еще один плед на свои худые плечи. Но лучше ему не стало. Он чувствовал, что близится тот час, когда холод, постепенно сковывавший его тело, доберется до сердца, и озноб навсегда перестанет беспокоить его. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула молоденькая девушка. Лицо его немного просветлело.
– Вы не спите, отец?
– Нет, моя радость, входи. – Он проклинал в душе слабость, проникшую уже и в его голос. Реджинальд смотрел, как дочь аккуратно прикрыла тяжелую дверь и подошла к нему. Невольная улыбка осветила его лицо. Какое милое дитя – его единственная дочь. За последний год она особенно выросла и стала даже выше, чем он. Золотисто-каштановые волосы пышным облаком закрывали плечи и спину. От покойной матери она унаследовала необыкновенный цвет глаз. Они были зеленые с золотистыми искорками. У него не осталось больше никого, кроме этой прекрасной грациозной девушки. И, кроме него, у нее никого не было и скоро… Он пожал плечами. Еще очень давно он позаботился о будущем, обручив дочь с Уильямом де Брозом. Теперь пришло время выполнять обещание.
– Присядь, Матильда, я должен поговорить с тобой. – Он слабо похлопал по пледу, которым был укрыт. Черты его лица смягчились, когда она взяла его за руку и пристроилась рядом, поджав под себя длинные ноги.
– Отец, поешьте сегодня немного. Я приготовлю вам что-нибудь и помогу держать ложку, пожалуйста, – уговаривая отца, она прильнула к нему. Рука отца казалась холоднее обычного, ее это встревожило. Она бережно прижала его руку к своей щеке.
– Я постараюсь, Матильда, постараюсь. – Он с большим усилием подвинулся чуть выше. – Но сначала я хочу поговорить с тобой. – Печально глядя на ее встревоженное лицо, он пытался собраться с мыслями. Как часто мечтал он, чтобы этот момент не наступал никогда. В душе его жила надежда, что каким-то чудом этого придется избежать.
– Матильда, я отправил послание в Брамбер. Сэр Уильям де Броз согласен, что время свадьбы наступило. Его сын мог бы жениться давно, но он ждал, когда ты повзрослеешь. Ты должна ехать к нему. – Реджинальд отвернулся, чтобы не видеть отразившуюся на ее лице душевную боль.
– Нo отец, я не могу вас покинуть. – Она резко выпрямилась, в глазах ее заблестели слезы. – Ничто не заставит меня уехать. Никогда!
Он нащупал ее руку и ласково пожал.
– Милая моя, разве ты не видишь, что мне придется тебя покинуть? Я умру спокойно, зная, что ты замужем. Прошу тебя, уезжай к нему и будь ему покорной женой.
Приступ мучительного кашля снова стал душить его. Матильда вскочила и прижала его голову к своей груди.
– Вы не умрете, отец, нет, – твердила она, со слезами отчаяния обнимая его. – Вы поправитесь. Обязательно поправитесь. Вы же всегда поправлялись раньше.
Брызнувшие из ее глаз слезы закапали на его седую голову. Он взглянул на дочь и, пытаясь улыбнуться, погладил ее по щеке трясущейся рукой.
– Не плачь, дорогая. Подумай, ты станешь знатной дамой, когда выйдешь замуж за Уильяма. Его мать будет заботиться о тебе. Пожалуйста, не нужно огорчаться.
– Но я хочу остаться с вами. – Она упрямо прижималась к отцу. – Вы же знаете, как я его ненавижу. Он безобразный, старый и от него отвратительно пахнет.
Реджинальд тяжело вздохнул. Как часто он давал ей волю. И сейчас ему страстно хотелось ей уступить. Но теперь он должен проявить твердость. Ради ее же блага. Он закрыл глаза, вдыхая шедший от платья дочери запах лаванды. Ему вспомнилась ее мать. Она была такой же упрямой, красивой, страстной…
Он начал замечать, что в последнее время стал погружаться в сон неожиданно для себя. Вот и теперь у него быстро тяжелели веки. И он не мог этому противостоять. Ему хотелось бы, чтобы и смерть пришла к нему так же незаметно. Он был слишком стар и измучен болью, чтобы сожалеть, подобно молодому человеку, что ему не суждено окончить дни на поле брани. С улыбкой на губах, он расслабленно привалился к Матильде, чувствуя тепло ее тела и нежное прикосновение ее губ к своим волосам. Да, она очень походила на свою мать…
В поисках утешения Матильда бросилась в часовню. Приоткрыв тяжелую дверь, она заглянула внутрь. Там никого не было. В мерцающем свете одинокой свечи она увидела статую Богоматери. Она подбежала к ней и, крестясь, опустилась на колени.
– Матерь Божья, умоляю тебя, не дай ему умереть. Ты не можешь позволить отцу умереть. Я не выйду замуж за Уильяма де Броза, и не нужно меня к этому принуждать. – Матильда взглянула на безмятежно спокойный лик мадонны. В часовне царил леденящий холод. Сильно дуло из расположенного высоко над алтарем узкого окна. По спине ее пробежала дрожь. Ей вдруг подумалось, слышал ли ее кто-нибудь, нужны ли были кому-либо ее беды? Устыдившись этой мысли, она снова перекрестилась. – Ты должна мне помочь, Божья Матерь, должна, должна. – Слезы застилали ей глаза, пламя свечи дрожало и расплывалось. – Мне больше не у кого просить помощи. Если ты не поможешь мне, я никогда больше не стану тебе молиться. Никогда, никогда. – Она прикусила губу, сама испугавшись своих крамольных слов. Ей не следовало так говорить, но часовню наполняла такая гулкая, безнадежная пустота…
Поднявшись с колен, она вышла из часовни, тихо прикрыв дверь. Если здесь для нее не нашлось утешения, оставалось последнее средство: вскочить на лошадь и скакать во весь опор. Когда лошадь мчится стрелой, можно забыть обо всем на свете. Остаются только бешеная скорость, свист ветра в ушах и мощь несущейся галопом лошади. Матильда прибежала в свою спальню, где жила вместе с няней и двумя служанками, заменявшими ей подруг. С лихорадочной поспешностью она принялась искать на вешалке свою самую теплую накидку.
– Матильда, займись вышиванием, ma petite, – донесся до нее из гардеробной голос няни Джинн, разбиравшей там одежду. – Тильда! – строго повторила она.
Перекинув через плечо подбитую мехом накидку, Матильда на цыпочках прокралась к двери и ринулась вниз по лестнице, не обращая внимания на несущиеся ей вдогонку возмущенные крики няни.
– Мне поехать с вами, госпожа? – спросил у нее грум, державший ее волнующуюся лошадь. Он не хуже Матильды знал, что отец запретил ей ездить верхом одной.
– Не сейчас, Джон. – Она ловко вскочила в седло. – Если на тебя рассердятся, вини меня. – Она взмахнула хлыстом и пустила лошадь легким галопом по скользкому булыжнику двора. Когда осталась позади деревня, она помчалась во весь опор, и холодный ветер трепал за спиной ее густые волосы. Она не могла думать ни о бедном больном отце, ни о коренастом рыжеволосом человеке из Брамбера, который предназначался ей в мужья. Во время этой бешеной скачки все это не имело значения. Она была, одна, свободная и счастливая.
На вершине холма Матильда осадила лошадь. Тяжело дыша, она откинула с лица спутанные волосы и оглянулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Он взял со стола книгу и раскрыл ее.
– Вот, посмотрите, у меня книга по истории, – с довольным видом начал объяснять он. – Вчера вечером я прочитал главу о правлении короля Генриха II. Здесь есть иллюстрации, так что я даже знаю приблизительно, как Матильда могла быть одета.
– А вам удалось дальше продвинуться в исследованиях, чем мне, – рассмеялась Джо. – Когда я узнала, что она существовала в действительности и что с ней произошло, я… – Она вздрогнула. – Меня раньше больше занимала техническая сторона метода погружения в прошлое, а о том, что сама окажусь в такой ситуации, об этом я не задумывалась. Не думала я и о чувствах, которые могли бы в связи с этим возникнуть. Но теперь у меня довольно странные ощущения: как будто кто-то вторгся в мое сознание. Я постоянно чувствую, что есть кто-то чужой или был. И мне это совершенно не нравится.
– Должен сказать, что меня это не удивляет. Разные люди реагируют не одинаково. Можно наблюдать и интерес, и страх, и недовольство, и полное неверие, кого-то это развлекает. Но большей частью люди отказываются от повторного опыта.
– Они опасаются, что это их увлечет, – рассеянно кивнула Джо. – Меня эта история уже увлекла. И не только как журналистку. Я ощущаю какую-то внутреннюю связь с Матильдой. Наверное, потому, что пережила вместе с ней столько разных чувств. Страх… боль… ужас… любовь. Я, должно быть, становлюсь очень легковерной. – Она с осуждением тряхнула головой.
– Нет, – улыбнулся Беннет. – Вы чувствительны и очень активно сопереживаете.
– Да, если учесть симптомы, о которых я вам говорила. – Джо прикусила губу. – Но, когда это происходит, я становлюсь Матильдой или нет? – Она помолчала. – Я не понимаю, что происходит у меня с горлом, но после сеанса в пятницу… – Она оборвала, не закончив, фразу. Джо пришло в голову, что Беннет может отказаться гипнотизировать ее, если она проговорится о предупреждении Сэма, а ее неудержимо тянуло вернуться в жизнь Матильды. Ей очень хотелось узнать, что произошло с этой женщиной.
– У вас проявились и другие симптомы? – С мягкой настойчивостью спросил Беннет.
– У меня пальцы были в ссадинах. Я поранила их о каменную стену замка, когда Уильям на моих глазах убивал тех людей… – Ее голос дрогнул и прервался. – Но у меня только осталось ощущение, что пальцы изранены, внешне никаких повреждений не было.
Он кивнул.
– Что-нибудь еще?
Джо взяла предложенный Сарой кофе, чувствуя на себе его взгляд. Неужели он не только может гипнотизировать, но способен читать мысли? Она закусила губу, и старалась не встречаться с ним глазами.
– Приступами чувствовалась дрожь, и вспоминались недавние переживания. Но ничего серьезного, ничего такого, чтобы отложить сеанс, уверяю вас, – сконфуженно улыбнулась она. – Мне бы хотелось туда вернуться. Я бы хотела помимо всего узнать, как она познакомилась с Ричардом де Клэром. Нельзя ли включить это в ваши вопросы? – Она спрашивала себя, догадался ли Беннет, как сильно ей хочется вновь встретить Ричарда.
– Посмотрим, – повел плечами Беннет. – Давайте приступим и скоро выяснится, что удалось сделать.
Беннет наблюдал, как Джо достала магнитофон и, как и в прошлый раз, поставила его рядом на пол, а микрофон положила на колени. Включив магнитофон, она легла на длинный кожаный диван и закрыла глаза. Все ее мышцы были напряжены.
Джо что-то от него скрывала, Беннет ясно это чувствовал. Это было нечто более серьезное, чем вполне понятное желание вновь увидеть Ричарда. Но что именно хотела она сохранить в тайне? Он нахмурился, вспомнив звонок Сэмюэля Франклина. Тот звонил рано утром в понедельник, еще до прихода Сары, поэтому она об их разговоре ничего не знала. Беннет не дал Франклину долго распространяться на эту тему, но и услышанного оказалось вполне достаточно, чтобы заметить, что существует какая-то проблема и достаточно серьезная.
Беннет бросил взгляд на секретаршу, которая уже заняла свое место в углу, и повернулся к Джо. Сосредоточиваясь, он облизнул губы, глубоко вздохнул и заговорил.
Джо внимательно слушала. Он снова говорил о солнце. День выдался ясным после недели непогоды. Солнце сияло на голубом небе, свободном от успевших уже надоесть облаков. Но сквозь закрытые веки она не ощущала ничего.
– Ничего не происходит. – Глаза ее широко раскрылись. – Ничего не получается. Вы не сможете ничего сделать!
Джо села, прислонилась спиной к гладкой коже диванной спинки. Ладони у нее вспотели.
– Вы чересчур стараетесь, Джо, – невозмутимо улыбнулся Беннет. – Вам вообще не нужно прилагать никаких усилий, моя милая. Попробуйте сесть вот сюда к окну. – Он отодвинул кресло от стены и развернул его спинкой к свету. – Прекрасно, теперь проведем маленький опыт, чтобы узнать, насколько быстры ваши глаза. Торопиться нам не нужно. Времени у нас много. Мы можем даже перенести погружение в прошлое на другой день. – С улыбкой он нажал под столом выключатель, и в углу комнаты вспыхнула яркая лампа. Джо сразу же устремила взгляд на свет. Беннет заметил, что побелевшие от напряжения костяшки пальцев начинают постепенно восстанавливать естественный цвет.
– Она в таком же глубоком трансе, как и в прошлый раз? – осторожно спросила Сара, нарушив продолжительное молчание.
Беннет кивнул.
– На этот раз она боялась. Подсознательно она сопротивлялась моим усилиям. Хотелось бы мне знать, почему. – Он взглянул на лист с вопросами, который держал в руках, и положил его на стол. – Возможно, мы в итоге это узнаем. А теперь остается выяснить, удастся ли вообще установить контакт с той же личностью! Очень часто вторая попытка оказывается неудачной. – Он пожевал губу, вглядываясь в лицо Джо. Наконец вздохнул, и позвал тихим голосом: – Матильда, девочка моя, Матильда. Я хочу, чтобы ты рассказала мне кое-что о себе.
13
Приступ кашля вынудил Реджинальда де Сент-Валери откинуться на подушку и заставил трепетать пламя оплывающей свечи, которая стояла на столике рядом с постелью. Его провалившиеся глаза с тревогой смотрели на дверь. Откашлявшись, он набросил еще один плед на свои худые плечи. Но лучше ему не стало. Он чувствовал, что близится тот час, когда холод, постепенно сковывавший его тело, доберется до сердца, и озноб навсегда перестанет беспокоить его. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула молоденькая девушка. Лицо его немного просветлело.
– Вы не спите, отец?
– Нет, моя радость, входи. – Он проклинал в душе слабость, проникшую уже и в его голос. Реджинальд смотрел, как дочь аккуратно прикрыла тяжелую дверь и подошла к нему. Невольная улыбка осветила его лицо. Какое милое дитя – его единственная дочь. За последний год она особенно выросла и стала даже выше, чем он. Золотисто-каштановые волосы пышным облаком закрывали плечи и спину. От покойной матери она унаследовала необыкновенный цвет глаз. Они были зеленые с золотистыми искорками. У него не осталось больше никого, кроме этой прекрасной грациозной девушки. И, кроме него, у нее никого не было и скоро… Он пожал плечами. Еще очень давно он позаботился о будущем, обручив дочь с Уильямом де Брозом. Теперь пришло время выполнять обещание.
– Присядь, Матильда, я должен поговорить с тобой. – Он слабо похлопал по пледу, которым был укрыт. Черты его лица смягчились, когда она взяла его за руку и пристроилась рядом, поджав под себя длинные ноги.
– Отец, поешьте сегодня немного. Я приготовлю вам что-нибудь и помогу держать ложку, пожалуйста, – уговаривая отца, она прильнула к нему. Рука отца казалась холоднее обычного, ее это встревожило. Она бережно прижала его руку к своей щеке.
– Я постараюсь, Матильда, постараюсь. – Он с большим усилием подвинулся чуть выше. – Но сначала я хочу поговорить с тобой. – Печально глядя на ее встревоженное лицо, он пытался собраться с мыслями. Как часто мечтал он, чтобы этот момент не наступал никогда. В душе его жила надежда, что каким-то чудом этого придется избежать.
– Матильда, я отправил послание в Брамбер. Сэр Уильям де Броз согласен, что время свадьбы наступило. Его сын мог бы жениться давно, но он ждал, когда ты повзрослеешь. Ты должна ехать к нему. – Реджинальд отвернулся, чтобы не видеть отразившуюся на ее лице душевную боль.
– Нo отец, я не могу вас покинуть. – Она резко выпрямилась, в глазах ее заблестели слезы. – Ничто не заставит меня уехать. Никогда!
Он нащупал ее руку и ласково пожал.
– Милая моя, разве ты не видишь, что мне придется тебя покинуть? Я умру спокойно, зная, что ты замужем. Прошу тебя, уезжай к нему и будь ему покорной женой.
Приступ мучительного кашля снова стал душить его. Матильда вскочила и прижала его голову к своей груди.
– Вы не умрете, отец, нет, – твердила она, со слезами отчаяния обнимая его. – Вы поправитесь. Обязательно поправитесь. Вы же всегда поправлялись раньше.
Брызнувшие из ее глаз слезы закапали на его седую голову. Он взглянул на дочь и, пытаясь улыбнуться, погладил ее по щеке трясущейся рукой.
– Не плачь, дорогая. Подумай, ты станешь знатной дамой, когда выйдешь замуж за Уильяма. Его мать будет заботиться о тебе. Пожалуйста, не нужно огорчаться.
– Но я хочу остаться с вами. – Она упрямо прижималась к отцу. – Вы же знаете, как я его ненавижу. Он безобразный, старый и от него отвратительно пахнет.
Реджинальд тяжело вздохнул. Как часто он давал ей волю. И сейчас ему страстно хотелось ей уступить. Но теперь он должен проявить твердость. Ради ее же блага. Он закрыл глаза, вдыхая шедший от платья дочери запах лаванды. Ему вспомнилась ее мать. Она была такой же упрямой, красивой, страстной…
Он начал замечать, что в последнее время стал погружаться в сон неожиданно для себя. Вот и теперь у него быстро тяжелели веки. И он не мог этому противостоять. Ему хотелось бы, чтобы и смерть пришла к нему так же незаметно. Он был слишком стар и измучен болью, чтобы сожалеть, подобно молодому человеку, что ему не суждено окончить дни на поле брани. С улыбкой на губах, он расслабленно привалился к Матильде, чувствуя тепло ее тела и нежное прикосновение ее губ к своим волосам. Да, она очень походила на свою мать…
В поисках утешения Матильда бросилась в часовню. Приоткрыв тяжелую дверь, она заглянула внутрь. Там никого не было. В мерцающем свете одинокой свечи она увидела статую Богоматери. Она подбежала к ней и, крестясь, опустилась на колени.
– Матерь Божья, умоляю тебя, не дай ему умереть. Ты не можешь позволить отцу умереть. Я не выйду замуж за Уильяма де Броза, и не нужно меня к этому принуждать. – Матильда взглянула на безмятежно спокойный лик мадонны. В часовне царил леденящий холод. Сильно дуло из расположенного высоко над алтарем узкого окна. По спине ее пробежала дрожь. Ей вдруг подумалось, слышал ли ее кто-нибудь, нужны ли были кому-либо ее беды? Устыдившись этой мысли, она снова перекрестилась. – Ты должна мне помочь, Божья Матерь, должна, должна. – Слезы застилали ей глаза, пламя свечи дрожало и расплывалось. – Мне больше не у кого просить помощи. Если ты не поможешь мне, я никогда больше не стану тебе молиться. Никогда, никогда. – Она прикусила губу, сама испугавшись своих крамольных слов. Ей не следовало так говорить, но часовню наполняла такая гулкая, безнадежная пустота…
Поднявшись с колен, она вышла из часовни, тихо прикрыв дверь. Если здесь для нее не нашлось утешения, оставалось последнее средство: вскочить на лошадь и скакать во весь опор. Когда лошадь мчится стрелой, можно забыть обо всем на свете. Остаются только бешеная скорость, свист ветра в ушах и мощь несущейся галопом лошади. Матильда прибежала в свою спальню, где жила вместе с няней и двумя служанками, заменявшими ей подруг. С лихорадочной поспешностью она принялась искать на вешалке свою самую теплую накидку.
– Матильда, займись вышиванием, ma petite, – донесся до нее из гардеробной голос няни Джинн, разбиравшей там одежду. – Тильда! – строго повторила она.
Перекинув через плечо подбитую мехом накидку, Матильда на цыпочках прокралась к двери и ринулась вниз по лестнице, не обращая внимания на несущиеся ей вдогонку возмущенные крики няни.
– Мне поехать с вами, госпожа? – спросил у нее грум, державший ее волнующуюся лошадь. Он не хуже Матильды знал, что отец запретил ей ездить верхом одной.
– Не сейчас, Джон. – Она ловко вскочила в седло. – Если на тебя рассердятся, вини меня. – Она взмахнула хлыстом и пустила лошадь легким галопом по скользкому булыжнику двора. Когда осталась позади деревня, она помчалась во весь опор, и холодный ветер трепал за спиной ее густые волосы. Она не могла думать ни о бедном больном отце, ни о коренастом рыжеволосом человеке из Брамбера, который предназначался ей в мужья. Во время этой бешеной скачки все это не имело значения. Она была, одна, свободная и счастливая.
На вершине холма Матильда осадила лошадь. Тяжело дыша, она откинула с лица спутанные волосы и оглянулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109