Пока мы в Спирали Этгортма, нам ничего не угрожает.
- А скука, бессмысленность?..
- Их нет. Я же говорю: вы не сумеете понять нас, - улыбнулась Улла.
- Вам никогда не хотелось презреть долг и оставить ваш мир?
- И что дальше? Мы не можем просто раствориться в человеческом океане, подобно ручью, впадающему в Атлантику. Для этого мы слишком мудры. Мы не можем принять сторону Света в борьбе со злом - мы не любим борьбу. К тому же свет это не только добро. Мы не можем принять и сторону Зла, мы не любим зло, хотя и там не только мрак. Мы не можем снять печать с хранилищ - в грубых руках это наверняка привело бы к хаосу и разрушению, невиданным доселе.
- Сколько это будет продолжаться?
- Не знаю. Возможно, мы переживем многое. Увидим, как возникают и рушатся несокрушимые державы, как человечество поднимется в небо и опустится в глубины океанов, откроет дверь в тысячи миров. Может быть, мы увидим миг, когда перестанут существовать великие Ордена. Мы будем смотреть на все это, пока не придут потомки иглинов. И тогда мы распахнем сокровищницы перед ними. А может быть, придут потомки курусманутов, и тогда нам придется эти сокровищницы уничтожить.
- Иглины мертвы.
- Не все. Кто-то наверняка перешагнул через Пропасть времен. Они придут… Но пока мы в Спирали Этгортма. И никто не может помешать нам выполнять свой долг.
… На пятый день мы сошли на берег. Идти в сопровождении большой группы людей, прекрасно знающих дорогу и умеющих ладить с сельвой, было, конечно, гораздо приятнее, чем тащиться неведомо куда, без всякой надежды достигнуть цели.
После однодневного перехода и ночи в сельве мы вышли к назначенному нам судьбой месту. Зеленую ткань сельвы прорвал резко уходящий вниз огромный разлом. Наш отряд стоял на его краю, внизу, на километровой глубине, виднелись нагромождения серых скал, к которым не пристала растительность. Дальше темнела гладь озера. После кишащей жизнью сельвы это место казалось пустым и зловещим.
Королева завороженно смотрела вниз, на ее губах блуждала улыбка, ветер играл ее рыжими волосами. Она протянула руки вперед и шагнула к краю пропасти. Испугавшись, что Улла сорвется, я невольно двинулся к ней, но она застыла, вытянув руки и ощупывая ладонями тонкие, струящиеся снизу потоки.
- Мы пришли, - произнесла Королева, улыбка не сходила с ее лица.
- Что дальше? - спросил я.
- Дальше вам идти одним. Если этот путь предначертан вам, вы без труда найдете его.
- Найдем, - кивнул Адепт.
- Мы будем ждать вас. Если вы не сможете добыть ключ, вы умрете. Таков закон.
- Мы добудем его, - сказал Адепт.
- Возьми это. - Королева протянула Адепту гризрак.
Он опустил его в карман, потом обернулся к Генри:
- Мы идем в такое пекло, что все происшедшее с нами раньше, боюсь, покажется лишь легким моционом. Ты можешь остаться со своим народом. Или вернуться в большой мир с золотом - уж его-то здесь предостаточно.
- К сожалению, в результате долгого общения ваше сумасшествие заразило и меня. Я тоже иду.
- А ты, Мако? Тебе-то уж вряд ли захочется бросить вызов целой орде демонов.
- Я готов бросить им вызов. Но, боюсь, что буду только мешать вам. Я остаюсь с тасманами.
Снова мешки на плечи - ив дорогу, с ношей на плечах. Нам вернули почти все наши вещи, кроме моей шляпы и пороховницы. Адепт двигался вперед уверенно. Ноги скользили по влажным камням скал, из-под каблуков вырывались булыжники и летели вниз, вызывая порой камнепады. Эту дорогу нельзя было назвать безопасной, но мы упорно штурмовали ее, зная, что обратного пути для нас нет. Во что бы то ни было мы должны раздобыть ключ.
Стоящий на краю обрыва отряд вскоре скрылся из нашего поля зрения. Мы пробивались сквозь такую мешанину камней и обломков скал, что казалось, будто по этим местам лет сто ежедневно били из крупнокалиберных орудий. Постепенно спуск становился более пологим. Из растений здесь были в основном цепкие колючие кустарники и маленькие, на высоких стеблях, желтые цветы. Несколько раз я видел, как за камнями скользили какие-то животные. Однажды из норы выглянула голова крупной, метра два длиной, ящерицы. В провале все-таки была жизнь, но совершенно иная, чем в сельве, по сравнению с той - слишком жалкая и хилая. Виной всему это место. Бывают такие места, которые не любят животные, где плохо растут злаки и деревья, где у человека спирает дыхание и начинает раскалываться голова от боли.
Когда-то здесь все-таки жили люди. Что-то притягивало их сюда. Глаза из черного полированного гранита на лишенном носа лице серой пятиметровой, вросшей в землю головы смотрели куда-то вверх, в небо. За этой странной вехой начиналась дорога. По сторонам ее время от времени попадались фигурки древних божков, похожих на тех, которым поклонялись инки до прихода белого человека. Местами дорога была завалена глыбами и каменным крошевом, но идти по ней было гораздо веселее и легче, чем пробираться по скалам и откосам.
Мы шли молча. Состояние у всех было какое-то подавленное. До цели оставалось не так далеко, столько уже пройдено, столько пережито, но мне вдруг захотелось повернуть обратно. Мне показалось совершенно нелепым, что я иду за каким-то мифическим ключом, чтобы проникнуть в какой-то Абраккар, в который десятки тысячелетий никто не мог попасть. На душе вдруг стало жутко и тоскливо.
- Смотрите! - воскликнул Генри. - Какое же это старье!
Слева от нас среди скал вырастал мрачный уступчатый храм с толстыми, в несколько обхватов, колоннами, на которых были вырезаны изображения сумрачных, с искаженными лицами идолов. К нему вели гранитные ступени.
- Давайте посмотрим, - предложил я.
- Зачем?
- Интересно же, что это такое?
Мы поднялись по ступеням и остановились перед широким проходом. За ним на гранитном полу лежал человеческий череп.
Мы вошли в храм. Откуда-то сверху били острые клинки солнечного света, сходившиеся на алтаре, на котором высилась статуя безобразной птицы, сцепившейся в поединке с кайманом. Скульптура была исполнена с потрясающей экспрессией и выразительностью!
- Ничего подобного не видел, - сказал я.
- Наверное, это один из древнеиндейских культов, - предположил Адепт.
- А может, еще древнее.
- Э-э-эй! - крикнул Генри, и звуки его голоса прокатились, отражаясь от стен. Я хотел остановить его, предчувствуя недоброе, но не успел. На нас навалилась тьма.
Я лишь успел заслонить лицо рукой и выругаться, не понимая, что происходит вокруг. Будто легионы Вельзевула ринулись на нас.
- Бежим! - крикнул Адепт.
Закрывая лицо руками, я бросился вон из храма. Несколько летучих мышей последовали было за нами, но дневной свет отпугнул их. Я отряхнулся, извлек из складок одежды пищащий комок и с отвращением отшвырнул его прочь. Руки и шея были искусаны.
- Эти твари питаются кровью, - как ни в чем не бывало заметил Генри.
Наконец мы добрались до места, где дорога обрывалась. Снова пришлось карабкаться по камням и скалам. Это было достаточно утомительное занятие, и мы несколько раз останавливались на привал. Солнце уже садилось, когда мы преодолели последний отрезок пути. Отсюда все было видно как на ладони.
Я застыл в изумлении. В последнее время меня мало что могло удивить. Но то, что открылось взору, способно было удивить и тех, кто отвык удивляться.
Метрах в пятистах от нас, на ровной круглой черной площадке, возвышалась металлическая пирамида идеальной формы. Лучи солнца играли на ее полированной белой поверхности.
- Это то, что мы искали, - сказал Адепт. Мы стояли, не в силах отвести взгляд от совершенного творения.
* * *
Я видел великие египетские пирамиды. Время запечатлелось в их обветренных камнях, в стершихся письменах, в изъеденном ветрами пустыни задумчивом лице Большого Сфинкса. Наша пирамида была раза в три ниже пирамиды Хеопса, и на ней не видна была печать времени. Можно представить, как из скалы вырубили Сфинкса, как десятилетиями возводилась большая пирамида. Но как появился на свет этот огромный кусок металла, совершенно гладкий на ощупь, на котором за десятки тысяч лет не возникло ни одной царапины? Это превосходило все, что было создано и, может быть, даже то, что будет создано человеком в будущем.
Я гладил пальцами металл, и меня захлестывала волна восхищения.
- Кто бы мог подумать, - небрежно проронил Генри, - что в этой захудалой каменоломне приютилась такая уютная хижина.
Над пирамидой нависали скалы, земля вокруг была усеяна громадными обломками, но ни один камешек не лежал на черной площадке. На ней не было даже пыли. Это поражало не меньше, чем сама пирамида.
На совершенно ровной поверхности пирамиды не было ничего, что говорило бы о наличии дверей.
- Как мы в нее попадем? - спросил Генри.
- Думаю, у нас это получится, - ответил Адепт. - Дай сообразить.
- Хорошо, если бы это получилось, - вздохнул Генри. - Иначе наши друзья выполнят обещание и снесут нам головы.
Адепт обошел вокруг пирамиды, молча постоял, положив руку на металл.
- Может, постучаться, - сострил Генри.
- Не думаю, что нам откроют, - в тон ему произнес я.
- Идите сюда, - кликнул Винер.
На черной площадке с трудом можно было различить чуть более светлый круг двух метров в диаметре. Адепт встал внутрь него и потребовал, чтобы мы последовали его примеру.
- Положите руки мне на плечи. Без моей команды не делайте ни единого движения и молчите.
Мы выполнили это требование. Адепт взмахнул рукой, с его ладони вспорхнула бабочка. Она быстро увеличивалась, и через минуту взмах ее сияющих крыльев накрыл нас. Мороз охватил меня, жуткий и неестественный в этой тропической жаре. А потом наступила тьма.
Мы стояли, положив руки на плечи Адепта. Ничего не было видно, однако вскоре глаза стали привыкать к темноте. Кажется, мы оказались на маленькой плоской площадке внутри большого шара. Воздух был свеж и чист. Было довольно прохладно.
Что нам тут делать? Куда идти? У меня появилось ощущение, что мы угодили в мышеловку. Хотелось сказать об этом вслух, но я помнил приказ Адепта держать рот на замке.
- Сверка проведена. Доступ установлен. Три объекта с единым вероятностным и информационно-энергетическим алгоритмом.
Скрежещущий металлический голос звучал, казалось, внутри меня. Задумавшись, я не успел сообразить, на каком языке произнесены эти слова. Скорее всего на моем родном, немецком. Я был уверен, что слова эти не исходят от человека или какой-либо тонкой сущности. С нами говорила машина - страж пирамиды. Смысл этих слов ускользал. Я понятия не имел, о чем именно здесь говорилось, и вместе с тем слова эти, являвшиеся полной абракадаброй, вызывали во мне какие-то забытые ощущения и воспоминания. Мне казалось, что когда-то я владел этими загадочными понятиями. Когда и где это было? Или только еще будет?
- Доступ объектам открыт. Вероятностная линия равна единице.
Тьфу на тебя, сатана!
Внезапно на нас обрушился поток света. Я прикрыл глаза. Открыв их, снова зажмурился. И сердце мое екнуло. Мы стояли на синей ленте, уходящей серпантином вверх. Внизу чернела только что оставленная нами площадка. Лента висела в воздухе без единой опоры.
- Святые угодники, я был не прав, когда пренебрегал молитвами, - вздохнул Генри.
- Нам наверх, - произнес Адепт.
Первые шаги я делал с величайшей осторожностью. Мне казалось, что лента не выдержит нашего веса и рухнет вниз. Я понимал, что пустота под ногами всего лишь иллюзия, но все мое существо восставало против этого.
Мы прошли до конца ленты и остановились.
- Что теперь? - спросил Генри. - Ух ты…
У меня тоже упало сердце, когда Адепт сделал шаг в пустоту. Потом еще один. Святые ходили по воде. Винер спокойно шел по воздуху.
- Идите за мной.
- Не хотелось бы, чтобы мне сейчас понадобились крылья, которых у меня, к сожалению, нет, - сказал Генри и сделал шаг вперед. - Прекрасно. Моим старым костям не понравится, если хозяин сбросит их с такой высоты.
Я тоже двинулся вперед и очутился на твердом полу. Послышался режущий уши вой. Я в испуге отступил обратно на казавшуюся теперь твердой, надежной, устойчивой дорожку, однако наткнулся спиной на невидимую стену. Дорожка исчезла.
Голос в моем сознании снова заскрежетал, произнося какие-то малопонятные слова:
- Объекты в пространственной ловушке. Повторная идентификация.
Я дернулся от боли, пронзившей все мое тело. Невидимый доселе пол под нашими ногами начал проявляться сеткой пересекающихся желтых и красных полупрозрачных струй. Боль со всего тела сошлась в висках и стала совершенно невыносимой. А потом вдруг она исчезла. Голова была ясная, мысли четкие. Окружающее воспринималось обостренно, казалось, я мог ощутить взмах крыльев мухи в трех метрах от себя.
- Идентификация произведена. Доступ открыт… Доступ открыт… Доступ открыт…
Голос замолк. В нескольких метрах от нас возник дымчатый столб, внутри которого пылал небольшой, размером с ладонь, предмет.
Адепт шагнул вперед и протянул руку. Предмет этот мягко опустился ему на ладонь Дымчатый столб исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
- А скука, бессмысленность?..
- Их нет. Я же говорю: вы не сумеете понять нас, - улыбнулась Улла.
- Вам никогда не хотелось презреть долг и оставить ваш мир?
- И что дальше? Мы не можем просто раствориться в человеческом океане, подобно ручью, впадающему в Атлантику. Для этого мы слишком мудры. Мы не можем принять сторону Света в борьбе со злом - мы не любим борьбу. К тому же свет это не только добро. Мы не можем принять и сторону Зла, мы не любим зло, хотя и там не только мрак. Мы не можем снять печать с хранилищ - в грубых руках это наверняка привело бы к хаосу и разрушению, невиданным доселе.
- Сколько это будет продолжаться?
- Не знаю. Возможно, мы переживем многое. Увидим, как возникают и рушатся несокрушимые державы, как человечество поднимется в небо и опустится в глубины океанов, откроет дверь в тысячи миров. Может быть, мы увидим миг, когда перестанут существовать великие Ордена. Мы будем смотреть на все это, пока не придут потомки иглинов. И тогда мы распахнем сокровищницы перед ними. А может быть, придут потомки курусманутов, и тогда нам придется эти сокровищницы уничтожить.
- Иглины мертвы.
- Не все. Кто-то наверняка перешагнул через Пропасть времен. Они придут… Но пока мы в Спирали Этгортма. И никто не может помешать нам выполнять свой долг.
… На пятый день мы сошли на берег. Идти в сопровождении большой группы людей, прекрасно знающих дорогу и умеющих ладить с сельвой, было, конечно, гораздо приятнее, чем тащиться неведомо куда, без всякой надежды достигнуть цели.
После однодневного перехода и ночи в сельве мы вышли к назначенному нам судьбой месту. Зеленую ткань сельвы прорвал резко уходящий вниз огромный разлом. Наш отряд стоял на его краю, внизу, на километровой глубине, виднелись нагромождения серых скал, к которым не пристала растительность. Дальше темнела гладь озера. После кишащей жизнью сельвы это место казалось пустым и зловещим.
Королева завороженно смотрела вниз, на ее губах блуждала улыбка, ветер играл ее рыжими волосами. Она протянула руки вперед и шагнула к краю пропасти. Испугавшись, что Улла сорвется, я невольно двинулся к ней, но она застыла, вытянув руки и ощупывая ладонями тонкие, струящиеся снизу потоки.
- Мы пришли, - произнесла Королева, улыбка не сходила с ее лица.
- Что дальше? - спросил я.
- Дальше вам идти одним. Если этот путь предначертан вам, вы без труда найдете его.
- Найдем, - кивнул Адепт.
- Мы будем ждать вас. Если вы не сможете добыть ключ, вы умрете. Таков закон.
- Мы добудем его, - сказал Адепт.
- Возьми это. - Королева протянула Адепту гризрак.
Он опустил его в карман, потом обернулся к Генри:
- Мы идем в такое пекло, что все происшедшее с нами раньше, боюсь, покажется лишь легким моционом. Ты можешь остаться со своим народом. Или вернуться в большой мир с золотом - уж его-то здесь предостаточно.
- К сожалению, в результате долгого общения ваше сумасшествие заразило и меня. Я тоже иду.
- А ты, Мако? Тебе-то уж вряд ли захочется бросить вызов целой орде демонов.
- Я готов бросить им вызов. Но, боюсь, что буду только мешать вам. Я остаюсь с тасманами.
Снова мешки на плечи - ив дорогу, с ношей на плечах. Нам вернули почти все наши вещи, кроме моей шляпы и пороховницы. Адепт двигался вперед уверенно. Ноги скользили по влажным камням скал, из-под каблуков вырывались булыжники и летели вниз, вызывая порой камнепады. Эту дорогу нельзя было назвать безопасной, но мы упорно штурмовали ее, зная, что обратного пути для нас нет. Во что бы то ни было мы должны раздобыть ключ.
Стоящий на краю обрыва отряд вскоре скрылся из нашего поля зрения. Мы пробивались сквозь такую мешанину камней и обломков скал, что казалось, будто по этим местам лет сто ежедневно били из крупнокалиберных орудий. Постепенно спуск становился более пологим. Из растений здесь были в основном цепкие колючие кустарники и маленькие, на высоких стеблях, желтые цветы. Несколько раз я видел, как за камнями скользили какие-то животные. Однажды из норы выглянула голова крупной, метра два длиной, ящерицы. В провале все-таки была жизнь, но совершенно иная, чем в сельве, по сравнению с той - слишком жалкая и хилая. Виной всему это место. Бывают такие места, которые не любят животные, где плохо растут злаки и деревья, где у человека спирает дыхание и начинает раскалываться голова от боли.
Когда-то здесь все-таки жили люди. Что-то притягивало их сюда. Глаза из черного полированного гранита на лишенном носа лице серой пятиметровой, вросшей в землю головы смотрели куда-то вверх, в небо. За этой странной вехой начиналась дорога. По сторонам ее время от времени попадались фигурки древних божков, похожих на тех, которым поклонялись инки до прихода белого человека. Местами дорога была завалена глыбами и каменным крошевом, но идти по ней было гораздо веселее и легче, чем пробираться по скалам и откосам.
Мы шли молча. Состояние у всех было какое-то подавленное. До цели оставалось не так далеко, столько уже пройдено, столько пережито, но мне вдруг захотелось повернуть обратно. Мне показалось совершенно нелепым, что я иду за каким-то мифическим ключом, чтобы проникнуть в какой-то Абраккар, в который десятки тысячелетий никто не мог попасть. На душе вдруг стало жутко и тоскливо.
- Смотрите! - воскликнул Генри. - Какое же это старье!
Слева от нас среди скал вырастал мрачный уступчатый храм с толстыми, в несколько обхватов, колоннами, на которых были вырезаны изображения сумрачных, с искаженными лицами идолов. К нему вели гранитные ступени.
- Давайте посмотрим, - предложил я.
- Зачем?
- Интересно же, что это такое?
Мы поднялись по ступеням и остановились перед широким проходом. За ним на гранитном полу лежал человеческий череп.
Мы вошли в храм. Откуда-то сверху били острые клинки солнечного света, сходившиеся на алтаре, на котором высилась статуя безобразной птицы, сцепившейся в поединке с кайманом. Скульптура была исполнена с потрясающей экспрессией и выразительностью!
- Ничего подобного не видел, - сказал я.
- Наверное, это один из древнеиндейских культов, - предположил Адепт.
- А может, еще древнее.
- Э-э-эй! - крикнул Генри, и звуки его голоса прокатились, отражаясь от стен. Я хотел остановить его, предчувствуя недоброе, но не успел. На нас навалилась тьма.
Я лишь успел заслонить лицо рукой и выругаться, не понимая, что происходит вокруг. Будто легионы Вельзевула ринулись на нас.
- Бежим! - крикнул Адепт.
Закрывая лицо руками, я бросился вон из храма. Несколько летучих мышей последовали было за нами, но дневной свет отпугнул их. Я отряхнулся, извлек из складок одежды пищащий комок и с отвращением отшвырнул его прочь. Руки и шея были искусаны.
- Эти твари питаются кровью, - как ни в чем не бывало заметил Генри.
Наконец мы добрались до места, где дорога обрывалась. Снова пришлось карабкаться по камням и скалам. Это было достаточно утомительное занятие, и мы несколько раз останавливались на привал. Солнце уже садилось, когда мы преодолели последний отрезок пути. Отсюда все было видно как на ладони.
Я застыл в изумлении. В последнее время меня мало что могло удивить. Но то, что открылось взору, способно было удивить и тех, кто отвык удивляться.
Метрах в пятистах от нас, на ровной круглой черной площадке, возвышалась металлическая пирамида идеальной формы. Лучи солнца играли на ее полированной белой поверхности.
- Это то, что мы искали, - сказал Адепт. Мы стояли, не в силах отвести взгляд от совершенного творения.
* * *
Я видел великие египетские пирамиды. Время запечатлелось в их обветренных камнях, в стершихся письменах, в изъеденном ветрами пустыни задумчивом лице Большого Сфинкса. Наша пирамида была раза в три ниже пирамиды Хеопса, и на ней не видна была печать времени. Можно представить, как из скалы вырубили Сфинкса, как десятилетиями возводилась большая пирамида. Но как появился на свет этот огромный кусок металла, совершенно гладкий на ощупь, на котором за десятки тысяч лет не возникло ни одной царапины? Это превосходило все, что было создано и, может быть, даже то, что будет создано человеком в будущем.
Я гладил пальцами металл, и меня захлестывала волна восхищения.
- Кто бы мог подумать, - небрежно проронил Генри, - что в этой захудалой каменоломне приютилась такая уютная хижина.
Над пирамидой нависали скалы, земля вокруг была усеяна громадными обломками, но ни один камешек не лежал на черной площадке. На ней не было даже пыли. Это поражало не меньше, чем сама пирамида.
На совершенно ровной поверхности пирамиды не было ничего, что говорило бы о наличии дверей.
- Как мы в нее попадем? - спросил Генри.
- Думаю, у нас это получится, - ответил Адепт. - Дай сообразить.
- Хорошо, если бы это получилось, - вздохнул Генри. - Иначе наши друзья выполнят обещание и снесут нам головы.
Адепт обошел вокруг пирамиды, молча постоял, положив руку на металл.
- Может, постучаться, - сострил Генри.
- Не думаю, что нам откроют, - в тон ему произнес я.
- Идите сюда, - кликнул Винер.
На черной площадке с трудом можно было различить чуть более светлый круг двух метров в диаметре. Адепт встал внутрь него и потребовал, чтобы мы последовали его примеру.
- Положите руки мне на плечи. Без моей команды не делайте ни единого движения и молчите.
Мы выполнили это требование. Адепт взмахнул рукой, с его ладони вспорхнула бабочка. Она быстро увеличивалась, и через минуту взмах ее сияющих крыльев накрыл нас. Мороз охватил меня, жуткий и неестественный в этой тропической жаре. А потом наступила тьма.
Мы стояли, положив руки на плечи Адепта. Ничего не было видно, однако вскоре глаза стали привыкать к темноте. Кажется, мы оказались на маленькой плоской площадке внутри большого шара. Воздух был свеж и чист. Было довольно прохладно.
Что нам тут делать? Куда идти? У меня появилось ощущение, что мы угодили в мышеловку. Хотелось сказать об этом вслух, но я помнил приказ Адепта держать рот на замке.
- Сверка проведена. Доступ установлен. Три объекта с единым вероятностным и информационно-энергетическим алгоритмом.
Скрежещущий металлический голос звучал, казалось, внутри меня. Задумавшись, я не успел сообразить, на каком языке произнесены эти слова. Скорее всего на моем родном, немецком. Я был уверен, что слова эти не исходят от человека или какой-либо тонкой сущности. С нами говорила машина - страж пирамиды. Смысл этих слов ускользал. Я понятия не имел, о чем именно здесь говорилось, и вместе с тем слова эти, являвшиеся полной абракадаброй, вызывали во мне какие-то забытые ощущения и воспоминания. Мне казалось, что когда-то я владел этими загадочными понятиями. Когда и где это было? Или только еще будет?
- Доступ объектам открыт. Вероятностная линия равна единице.
Тьфу на тебя, сатана!
Внезапно на нас обрушился поток света. Я прикрыл глаза. Открыв их, снова зажмурился. И сердце мое екнуло. Мы стояли на синей ленте, уходящей серпантином вверх. Внизу чернела только что оставленная нами площадка. Лента висела в воздухе без единой опоры.
- Святые угодники, я был не прав, когда пренебрегал молитвами, - вздохнул Генри.
- Нам наверх, - произнес Адепт.
Первые шаги я делал с величайшей осторожностью. Мне казалось, что лента не выдержит нашего веса и рухнет вниз. Я понимал, что пустота под ногами всего лишь иллюзия, но все мое существо восставало против этого.
Мы прошли до конца ленты и остановились.
- Что теперь? - спросил Генри. - Ух ты…
У меня тоже упало сердце, когда Адепт сделал шаг в пустоту. Потом еще один. Святые ходили по воде. Винер спокойно шел по воздуху.
- Идите за мной.
- Не хотелось бы, чтобы мне сейчас понадобились крылья, которых у меня, к сожалению, нет, - сказал Генри и сделал шаг вперед. - Прекрасно. Моим старым костям не понравится, если хозяин сбросит их с такой высоты.
Я тоже двинулся вперед и очутился на твердом полу. Послышался режущий уши вой. Я в испуге отступил обратно на казавшуюся теперь твердой, надежной, устойчивой дорожку, однако наткнулся спиной на невидимую стену. Дорожка исчезла.
Голос в моем сознании снова заскрежетал, произнося какие-то малопонятные слова:
- Объекты в пространственной ловушке. Повторная идентификация.
Я дернулся от боли, пронзившей все мое тело. Невидимый доселе пол под нашими ногами начал проявляться сеткой пересекающихся желтых и красных полупрозрачных струй. Боль со всего тела сошлась в висках и стала совершенно невыносимой. А потом вдруг она исчезла. Голова была ясная, мысли четкие. Окружающее воспринималось обостренно, казалось, я мог ощутить взмах крыльев мухи в трех метрах от себя.
- Идентификация произведена. Доступ открыт… Доступ открыт… Доступ открыт…
Голос замолк. В нескольких метрах от нас возник дымчатый столб, внутри которого пылал небольшой, размером с ладонь, предмет.
Адепт шагнул вперед и протянул руку. Предмет этот мягко опустился ему на ладонь Дымчатый столб исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48