Мы должны знать все, и вас тоже нельзя держать в неведении, — потом добавил невпопад: — Вам лучше уехать из Милберна, хотя бы ненадолго.
И это было верно. Бингемтон, хоть и не менее хмурый, казался гораздо веселее Милберна: уличное движение, новые здания, много молодежи; по сравнению с ним маленький Милберн казался мрачной готической крепостью. Дон вдруг понял, как замкнут и отъединен был город, сколько он давал почвы для страхов и слухов, и вспомнил про доктора Заячья лапка. В Бингемтоне ему не было места: здесь старики наверняка не рассказывали за бокалом виски кошмарных историй.
Но на третьем этаже больницы он снова нашел Милберн — в нервном расхаживании Уолта Хардести, в его грубом: «Какого черта вы здесь делаете? Вы ведь из города, я видел вас у Хэмфри». Милберн был в мятом костюме Неда Роулса, в его короткой куртке и всклокоченных волосах (а ведь дома он считался чуть ли не франтом).
— Странно, старая Рея убралась сразу после Фредди Робинсона. Он совсем недавно был у нее.
— Как она умерла?
— спросил Дон. — И пустят ли нас к ее сестре?
— Подождем, что скажет доктор, — ответил Роулс. — А о том, как она умерла, я в газете писать не буду. Про это и так много говорят.
— Я не слышал. Много работал.
— О, новый роман. Чудесно.
— А, так это он? — вмешался Хардести. — Нам только писателей не хватало. Перед лицом таких светил мне остается заткнуться. А тогда как эта старая дама узнает, что я шериф?
Вот что его беспокоит, подумал Дон. И весь этот техасский облик только затем, чтобы все узнали в нем стража закона.
Должно быть, это читалось на его лице, поскольку Хардести стал более агрессивным.
— Ну выкладывайте — кто вас сюда пригласил? Зачем вы в городе?
— Он племянник Эдварда Вандерли, — сказал Роулс. — Он работает с Сирсом Джеймсом и Рики Готорном.
— Боже, опять эти двое! Это они просили вас заехать к этой старой леди?
— Да.
— Ну что ж, тогда мне придется пасть ниц и прикинуться ковриком, — Хардести закурил, игнорируя большой запрещающий знак. — У этих старых гусей есть кое-что за пазухой. Это уж точно. Ну тогда спросите вот его, как она умерла, он скажет.
— Это может отбить аппетит, — сказал Роулс, виновато поглядев на Дона.
— Ничего, он уже большой. Не такая уж это тайна. Валяйте, рассказывайте.
— Ну ладно. Ей оторвали руки, и она умерла от потери крови.
— О, Господи, — Дон пожалел, что приехал сюда. — Но кто мог…
— Я откуда знаю? — Хардести пожал плечами. — Может, ваши друзья что-нибудь скажут об этом? Или о том, кто так удачно оперировал скотину и у мисс Дедом, и у Элмера Скэйлса?
— Вы думаете, это все связано?
Тут из палаты вышла сиделка, и Хардести поспешно спрятал сигарету.
— Заходите, — позвал доктор.
Первой шокирующей мыслью Дона, когда он увидел старуху, было: «Она тоже умерла?» — но потом он увидел ее взгляд, в страхе перебегающий с одного из них на другого. Ее рот беззвучно раскрывался, и он осознал, что она ничего не скажет.
Хардести, ничуть не смущенный ее видом, выдвинулся вперед.
— Я шериф, мисс Дедэм. Уолт Хардести.
Дон мысленно пожелал ему успеха и повернулся к Роулсу.
— Я знал, что у нее паралич, — сказал редактор, — но не думал, что она так плоха.
— Я говорил с вашей сестрой, — продолжал Хардести, — помните? В тот день, когда убили лошадь.
Мисс Дедэм что-то прохрипела.
— Это значит «да»?
Она повторила тот же звук.
— Хорошо.
Так вы помните меня, — он сел и начал говорить тише.
— Наверное, одна Рея понимала ее, — сказал Роулс. — Когда-то они были красавицами. Мой отец помнит это. И Рики Готорн.
— Я хочу спросить вас о смерти вашей сестры, — медленно произнес Хардести. — Очень важно, чтобы вы рассказали все, что видели. Вы говорите, а я попробую понять. Хорошо?
— Гм.
— Помните ли вы тот день?
— Гм.
— Господи, это же невозможно, — прошептал Дон Роулсу, который глядел в окно. Там на хмуром небе отражались неоновые вспышки.
— Вы сидели там же, где сидели в тот момент, когда было обнаружено тело вашей сестры?
— Гм.
— Это точно?
— Гм.
— Вы видели кого-нибудь возле дома или сарая?
— Гм!
— Можете вы его опознать? Если мы привезем его сюда, сможете вы узнать его?
Старуха издала звук, который Дон счел за плач. Его все больше тяготило присутствие здесь.
— Это был молодой мужчина?
Новая серия звуков. Возбуждение Хардести медленно нарастало.
— Ладно, предположим, что так. Был ли это сын Харди?
— Презумпция невиновности, — пробормотал Роулс в окно.
— Плевать на презумпцию.
Так кто это был, мисс Дедэм?
— Глург, — простонала старуха.
— Черт. Это что, значит «нет»?
— Глуург.
— Вы что, пытаетесь назвать его имя?
Мисс Дедэм затрясла головой.
— Глунг. Глунгр, — Дон ощущал ее усилия на собственных мускулах. — Глунгр.
— Господи! Ну, может, вы слышали какие-нибудь странные звуки или видели свет?
Нед Роулс и Дон повернулись к Нетти, но она молчала.
Хардести вытер лоб.
— Без толку. Она что-то видела, но кто ее поймет? Я ухожу, а вы как хотите.
Дон вышел вслед за шерифом и подождал, пока тот говорил с доктором. Вскоре из палаты показался и Роулс; его мальчишеское лицо было печальным.
— Ну что? — Хардести повернулся к нему. — Вы видите в этом какой-нибудь смысл?
— Нет.
— А вы?
— Никакого, — ответил Дон.
— Скоро я сам начну верить в пришельцев, или в вампиров, или еще в какую-нибудь дрянь, — бросил шериф и пошел прочь по коридору.
Нед Роулс и Дон направились за ним. Он уехал в лифте без них, и им пришлось дожидаться следующего.
— Я думал о том, что могла сказать Нетти, — сказал Роулс. — Это невозможно.
— Все возможно.
— Это ведь вы написали «Ночного сторожа»?
Дон только кивнул.
Когда они сели в машину редактора, тот потер лоб. Внутри он казался старше и выглядел уже далеко не мальчишкой.
— «Глунгр»?
Она ведь так сказала, верно? Знаете, я сам этого не застал, но когда-то у сестер Дедэм был брат, и они вспоминали его очень долго после того, как он умер…
Дон ехал назад в Милберн по шоссе, окруженному заснеженными полями под бледным свинцово-серым небом. Ехал, унося с собой историю Стрингера Дедэма, ехал к занесенному снегом городу мрачных тайн и слухов, где умер его дядя и где дядины друзья просыпались по ночам от страшных снов.
Крушение, часть первая
Глава 6
— Мой отец сказал, что мне с тобой нельзя часто видеться.
— Ну и что? Тебе что, пять лет?
— Он беспокоится. У него не очень-то довольный вид.
— А с чего ему быть довольным? — пожал плечами Джим. — Он уже старый. Сколько ему, пятьдесят пять? У него работа, от которой он устает, и старая тачка, и он толстый, а его любимый малыш скоро улетит из гнездышка. Погляди на весь этот город, дружище. Много ты видишь улыбок на толстых рожах его обитателей. Они все просто несчастные мудаки. Неужели ты хочешь провести с ними всю жизнь? — Джим откинулся на стуле и улыбнулся, довольный неопровержимостью этого старого аргумента.
Питер тоже чувствовал, что это так. Да, он любил своего отца, но из этого не следовало, что он должен во всем его слушаться. Да и что плохого они сделали с Джимом?
Церковь они не взломали — ведь у Джима были ключи.
Просто следили за той женщиной. Конечно, Фредди Робинсон умер, но никто не сказал, что его смерть была неестественной: может, его хватил удар или он упал и ударился головой.
И на крыше не было никакого мальчика.
И на могиле тоже не было.
— Ты что, теперь должен каждый раз спрашивать у него разрешения?
— Да нет, он не против того, чтобы мы просто встречались, он не хочет, чтобы я ходил в такие места, как это.
— А что здесь такого? — Джим комическим жестом обвел таверну. — Эй, родной! — Бармен недоуменно оглянулся. — Правда, это дивное место? Верх цивилизации. Но я знаю, чего боится твой старикан. Он не хочет, чтобы ты водился с дурной компанией. Да, я и есть эта дурная компания, так что худшее уже случилось. Пока ты здесь, можешь расплатиться и извлечь из этого хотя бы удовольствие.
— А кстати, что с Пенни Дрэгер? — спросил Питер. — Я тебя с ней не видел недели три.
Джим поглядел на свет сквозь бокал пива.
— А, она услышала про эту Мостин и отшила меня. И к тому же ее папа с мамой узнали, что она пару раз гуляла с покойным Ф.Робинсоном — а мне эта сучка ничего об этом не сказала, — и теперь держат ее взаперти. И слава Богу.
— Думаешь, она гуляла с ним из-за того, что ты водил ту женщину сюда?
— Откуда я знаю, парень?
Эти бабы — сплошная загадка, — он говорил тихо, как бы с сожалением, но Питер видел его блестящие глаза и знал, что он злится. — Может, и так. Тогда эта Мостин не только прокатила меня, но и лишила подружки. Вот так вот дружите, — он уронил лохматую голову на стойку, повернул лицо к Питеру и горько улыбнулся.
Потом он поднял голову и постучал по дереву.
— Эй, родной, еще две фляги!
— Что ты хочешь? — Питер уже знал, что в голове его друга опять созрел какой-то невообразимый план.
— Посмотрим, Кларабель, — подмигнул Джим, и Питер понял, что он давно все обдумал и позвал его сюда на пиво во исполнение первого пункта плана. — Что я хочу? Не пора ли нам вернуться в милый маленький Милберн?
— Держись от нее подальше, — сказал Питер.
— Знаешь, наша киска съехала из отеля уже две недели назад. Я просто места себе не нахожу. Лишиться ее, этого света у нее под дверью, и ее пустого чемодана, и ее восхитительного тела. Но я знаю, где ее найти.
— Да, мой отец оформил сделку. Это ЕГО дом, — Питер кивнул головой, едва не уронив ее на стоику, и понял, что опять напился.
— Твой старик — трудолюбивый старый гном, — ухмыльнулся Джим. — Эй! Пару лучшего бурбона для меня и моего друга! — Бармен с недовольным видом взял бутылку. — Ну так вот, наша подруга вдруг оставила наш чудный отель и переехала в дом Робинсона. Какое совпадение, не правда ли? Только мы с тобой, Кларабель, знаем, какое это совпадение. Потому что только мы с тобой были на вокзале и видели, что она была там, когда не стало бедняги Фредди.
— С ним случился удар.
— О да, она — это удар. Но что странно: Фредди не упал на рельсы, нет, его СДУЛО, как будто т был бумажный. И сразу после этого ей загорелось перебраться в его дом. Видишь связь, Кларабель?
— _ет, — прошептал Питер.
— Ну напряги мозги. Пит! Нашей кошечке что-то нужно в этом доме. Что? Деньги? Неизвестно, но что-то она ищет. Так вот, не поискать ли и нам?
— Не хочу, — пробормотал Питер. Бурбон хлынул в его желудок, как тягучая масляная струя.
— Думаю, нам пора начинать, — сказал Джим.
Питер пришел в себя от порыва холодного ветра. Он стоял у машины Джима один. Где Джим? Он позвал его.
Харди вышел из бара, ухмыляясь, как акула.
— Извини, что заставил тебя ждать. Я просто выразил нашему другу благодарность за приятно проведенный вечер. Заодно прихватил кое-что на память, — он расстегнул молнию на куртке, и оттуда показалось горлышко бутылки.
— Ты спятил.
— Я уже и так бешеный. Ты меня знаешь, — Джим открыл машину и полез внутрь. — Теперь вернемся к теме нашей дискуссии.
— Да, тебе нужно в колледж, — заметил Питер. — Ты так треплешься, что станешь там первым.
— Ну, во всяком случае, я мог бы стать хорошим адвокатом. Ведь адвокат это просто-напросто супер-трепло. Вот погляди на этого старого Сирса Джеймса.
Питер вспомнил Сирса Джеймса в машине с бледным, осунувшимся лицом. Потом он вспомнил мальчика на камне у собора св. Михаила.
— Давай все же держаться от нее подальше.
— Эту тему мы обсуждать не будем. А обсудим-ка лучше, что наша таинственная незнакомка ищет в этом доме. И дай мне, Кларабель, эту бутылочку, чтобы легче думалось. Итак, в этом доме что-то есть. Что-то, что ей нужно.
— Думаешь, она ради этого угробила Робинсона?
— Не знаю. Во всяком случае, не думаю, что он ни с того ни с сего стал бы прыгать по рельсам. Но скажу тебе, что я намереваюсь заглянуть в этот дом.
— Ох, нет, — простонал Питер.
— Бояться нечего. Она же все-таки только женщина, хоть и со странными привычками. К тому же я вовсе не собираюсь лезть туда при ней. А ты вообще можешь не ходить, если поджилки трясутся.
Вниз, вниз, к Милберну, по темной проселочной дороге.
— А как мы узнаем, что ее нет? Она ведь все равно не зажигает свет.
— Позвоним в дверь, балбес.
На последнем повороте Питер выглянул в окно и увидел огни Милберна, разбросанные по небольшой лощине, их, казалось, можно накрыть ладонью. Сейчас этот город, где Питер Берне прожил всю жизнь, казался чужим и неприветливым.
Потом он понял, почему.
— Джим, смотри. На западной стороне нет света.
— Снег оборвал провода.
— Но снега не было.
— Наверное, шел, пока мы сидели в баре.
— Скажи, ты правда видел мальчика на крыше вокзала?
— Я только что думал про это, Кларабель. Знаешь, вряд ли. Ну откуда ему там взяться? Поехали скорее, что-то и вправду жутковато.
Они продолжали путь в сгущающейся темноте.
Там, в городе. Дон Вандерли сидел за столом в отеле Арчера и смотрел, как на город внезапно навалилась темнота. Вся улица за окном погасла, но его лампа продолжала гореть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
И это было верно. Бингемтон, хоть и не менее хмурый, казался гораздо веселее Милберна: уличное движение, новые здания, много молодежи; по сравнению с ним маленький Милберн казался мрачной готической крепостью. Дон вдруг понял, как замкнут и отъединен был город, сколько он давал почвы для страхов и слухов, и вспомнил про доктора Заячья лапка. В Бингемтоне ему не было места: здесь старики наверняка не рассказывали за бокалом виски кошмарных историй.
Но на третьем этаже больницы он снова нашел Милберн — в нервном расхаживании Уолта Хардести, в его грубом: «Какого черта вы здесь делаете? Вы ведь из города, я видел вас у Хэмфри». Милберн был в мятом костюме Неда Роулса, в его короткой куртке и всклокоченных волосах (а ведь дома он считался чуть ли не франтом).
— Странно, старая Рея убралась сразу после Фредди Робинсона. Он совсем недавно был у нее.
— Как она умерла?
— спросил Дон. — И пустят ли нас к ее сестре?
— Подождем, что скажет доктор, — ответил Роулс. — А о том, как она умерла, я в газете писать не буду. Про это и так много говорят.
— Я не слышал. Много работал.
— О, новый роман. Чудесно.
— А, так это он? — вмешался Хардести. — Нам только писателей не хватало. Перед лицом таких светил мне остается заткнуться. А тогда как эта старая дама узнает, что я шериф?
Вот что его беспокоит, подумал Дон. И весь этот техасский облик только затем, чтобы все узнали в нем стража закона.
Должно быть, это читалось на его лице, поскольку Хардести стал более агрессивным.
— Ну выкладывайте — кто вас сюда пригласил? Зачем вы в городе?
— Он племянник Эдварда Вандерли, — сказал Роулс. — Он работает с Сирсом Джеймсом и Рики Готорном.
— Боже, опять эти двое! Это они просили вас заехать к этой старой леди?
— Да.
— Ну что ж, тогда мне придется пасть ниц и прикинуться ковриком, — Хардести закурил, игнорируя большой запрещающий знак. — У этих старых гусей есть кое-что за пазухой. Это уж точно. Ну тогда спросите вот его, как она умерла, он скажет.
— Это может отбить аппетит, — сказал Роулс, виновато поглядев на Дона.
— Ничего, он уже большой. Не такая уж это тайна. Валяйте, рассказывайте.
— Ну ладно. Ей оторвали руки, и она умерла от потери крови.
— О, Господи, — Дон пожалел, что приехал сюда. — Но кто мог…
— Я откуда знаю? — Хардести пожал плечами. — Может, ваши друзья что-нибудь скажут об этом? Или о том, кто так удачно оперировал скотину и у мисс Дедом, и у Элмера Скэйлса?
— Вы думаете, это все связано?
Тут из палаты вышла сиделка, и Хардести поспешно спрятал сигарету.
— Заходите, — позвал доктор.
Первой шокирующей мыслью Дона, когда он увидел старуху, было: «Она тоже умерла?» — но потом он увидел ее взгляд, в страхе перебегающий с одного из них на другого. Ее рот беззвучно раскрывался, и он осознал, что она ничего не скажет.
Хардести, ничуть не смущенный ее видом, выдвинулся вперед.
— Я шериф, мисс Дедэм. Уолт Хардести.
Дон мысленно пожелал ему успеха и повернулся к Роулсу.
— Я знал, что у нее паралич, — сказал редактор, — но не думал, что она так плоха.
— Я говорил с вашей сестрой, — продолжал Хардести, — помните? В тот день, когда убили лошадь.
Мисс Дедэм что-то прохрипела.
— Это значит «да»?
Она повторила тот же звук.
— Хорошо.
Так вы помните меня, — он сел и начал говорить тише.
— Наверное, одна Рея понимала ее, — сказал Роулс. — Когда-то они были красавицами. Мой отец помнит это. И Рики Готорн.
— Я хочу спросить вас о смерти вашей сестры, — медленно произнес Хардести. — Очень важно, чтобы вы рассказали все, что видели. Вы говорите, а я попробую понять. Хорошо?
— Гм.
— Помните ли вы тот день?
— Гм.
— Господи, это же невозможно, — прошептал Дон Роулсу, который глядел в окно. Там на хмуром небе отражались неоновые вспышки.
— Вы сидели там же, где сидели в тот момент, когда было обнаружено тело вашей сестры?
— Гм.
— Это точно?
— Гм.
— Вы видели кого-нибудь возле дома или сарая?
— Гм!
— Можете вы его опознать? Если мы привезем его сюда, сможете вы узнать его?
Старуха издала звук, который Дон счел за плач. Его все больше тяготило присутствие здесь.
— Это был молодой мужчина?
Новая серия звуков. Возбуждение Хардести медленно нарастало.
— Ладно, предположим, что так. Был ли это сын Харди?
— Презумпция невиновности, — пробормотал Роулс в окно.
— Плевать на презумпцию.
Так кто это был, мисс Дедэм?
— Глург, — простонала старуха.
— Черт. Это что, значит «нет»?
— Глуург.
— Вы что, пытаетесь назвать его имя?
Мисс Дедэм затрясла головой.
— Глунг. Глунгр, — Дон ощущал ее усилия на собственных мускулах. — Глунгр.
— Господи! Ну, может, вы слышали какие-нибудь странные звуки или видели свет?
Нед Роулс и Дон повернулись к Нетти, но она молчала.
Хардести вытер лоб.
— Без толку. Она что-то видела, но кто ее поймет? Я ухожу, а вы как хотите.
Дон вышел вслед за шерифом и подождал, пока тот говорил с доктором. Вскоре из палаты показался и Роулс; его мальчишеское лицо было печальным.
— Ну что? — Хардести повернулся к нему. — Вы видите в этом какой-нибудь смысл?
— Нет.
— А вы?
— Никакого, — ответил Дон.
— Скоро я сам начну верить в пришельцев, или в вампиров, или еще в какую-нибудь дрянь, — бросил шериф и пошел прочь по коридору.
Нед Роулс и Дон направились за ним. Он уехал в лифте без них, и им пришлось дожидаться следующего.
— Я думал о том, что могла сказать Нетти, — сказал Роулс. — Это невозможно.
— Все возможно.
— Это ведь вы написали «Ночного сторожа»?
Дон только кивнул.
Когда они сели в машину редактора, тот потер лоб. Внутри он казался старше и выглядел уже далеко не мальчишкой.
— «Глунгр»?
Она ведь так сказала, верно? Знаете, я сам этого не застал, но когда-то у сестер Дедэм был брат, и они вспоминали его очень долго после того, как он умер…
Дон ехал назад в Милберн по шоссе, окруженному заснеженными полями под бледным свинцово-серым небом. Ехал, унося с собой историю Стрингера Дедэма, ехал к занесенному снегом городу мрачных тайн и слухов, где умер его дядя и где дядины друзья просыпались по ночам от страшных снов.
Крушение, часть первая
Глава 6
— Мой отец сказал, что мне с тобой нельзя часто видеться.
— Ну и что? Тебе что, пять лет?
— Он беспокоится. У него не очень-то довольный вид.
— А с чего ему быть довольным? — пожал плечами Джим. — Он уже старый. Сколько ему, пятьдесят пять? У него работа, от которой он устает, и старая тачка, и он толстый, а его любимый малыш скоро улетит из гнездышка. Погляди на весь этот город, дружище. Много ты видишь улыбок на толстых рожах его обитателей. Они все просто несчастные мудаки. Неужели ты хочешь провести с ними всю жизнь? — Джим откинулся на стуле и улыбнулся, довольный неопровержимостью этого старого аргумента.
Питер тоже чувствовал, что это так. Да, он любил своего отца, но из этого не следовало, что он должен во всем его слушаться. Да и что плохого они сделали с Джимом?
Церковь они не взломали — ведь у Джима были ключи.
Просто следили за той женщиной. Конечно, Фредди Робинсон умер, но никто не сказал, что его смерть была неестественной: может, его хватил удар или он упал и ударился головой.
И на крыше не было никакого мальчика.
И на могиле тоже не было.
— Ты что, теперь должен каждый раз спрашивать у него разрешения?
— Да нет, он не против того, чтобы мы просто встречались, он не хочет, чтобы я ходил в такие места, как это.
— А что здесь такого? — Джим комическим жестом обвел таверну. — Эй, родной! — Бармен недоуменно оглянулся. — Правда, это дивное место? Верх цивилизации. Но я знаю, чего боится твой старикан. Он не хочет, чтобы ты водился с дурной компанией. Да, я и есть эта дурная компания, так что худшее уже случилось. Пока ты здесь, можешь расплатиться и извлечь из этого хотя бы удовольствие.
— А кстати, что с Пенни Дрэгер? — спросил Питер. — Я тебя с ней не видел недели три.
Джим поглядел на свет сквозь бокал пива.
— А, она услышала про эту Мостин и отшила меня. И к тому же ее папа с мамой узнали, что она пару раз гуляла с покойным Ф.Робинсоном — а мне эта сучка ничего об этом не сказала, — и теперь держат ее взаперти. И слава Богу.
— Думаешь, она гуляла с ним из-за того, что ты водил ту женщину сюда?
— Откуда я знаю, парень?
Эти бабы — сплошная загадка, — он говорил тихо, как бы с сожалением, но Питер видел его блестящие глаза и знал, что он злится. — Может, и так. Тогда эта Мостин не только прокатила меня, но и лишила подружки. Вот так вот дружите, — он уронил лохматую голову на стойку, повернул лицо к Питеру и горько улыбнулся.
Потом он поднял голову и постучал по дереву.
— Эй, родной, еще две фляги!
— Что ты хочешь? — Питер уже знал, что в голове его друга опять созрел какой-то невообразимый план.
— Посмотрим, Кларабель, — подмигнул Джим, и Питер понял, что он давно все обдумал и позвал его сюда на пиво во исполнение первого пункта плана. — Что я хочу? Не пора ли нам вернуться в милый маленький Милберн?
— Держись от нее подальше, — сказал Питер.
— Знаешь, наша киска съехала из отеля уже две недели назад. Я просто места себе не нахожу. Лишиться ее, этого света у нее под дверью, и ее пустого чемодана, и ее восхитительного тела. Но я знаю, где ее найти.
— Да, мой отец оформил сделку. Это ЕГО дом, — Питер кивнул головой, едва не уронив ее на стоику, и понял, что опять напился.
— Твой старик — трудолюбивый старый гном, — ухмыльнулся Джим. — Эй! Пару лучшего бурбона для меня и моего друга! — Бармен с недовольным видом взял бутылку. — Ну так вот, наша подруга вдруг оставила наш чудный отель и переехала в дом Робинсона. Какое совпадение, не правда ли? Только мы с тобой, Кларабель, знаем, какое это совпадение. Потому что только мы с тобой были на вокзале и видели, что она была там, когда не стало бедняги Фредди.
— С ним случился удар.
— О да, она — это удар. Но что странно: Фредди не упал на рельсы, нет, его СДУЛО, как будто т был бумажный. И сразу после этого ей загорелось перебраться в его дом. Видишь связь, Кларабель?
— _ет, — прошептал Питер.
— Ну напряги мозги. Пит! Нашей кошечке что-то нужно в этом доме. Что? Деньги? Неизвестно, но что-то она ищет. Так вот, не поискать ли и нам?
— Не хочу, — пробормотал Питер. Бурбон хлынул в его желудок, как тягучая масляная струя.
— Думаю, нам пора начинать, — сказал Джим.
Питер пришел в себя от порыва холодного ветра. Он стоял у машины Джима один. Где Джим? Он позвал его.
Харди вышел из бара, ухмыляясь, как акула.
— Извини, что заставил тебя ждать. Я просто выразил нашему другу благодарность за приятно проведенный вечер. Заодно прихватил кое-что на память, — он расстегнул молнию на куртке, и оттуда показалось горлышко бутылки.
— Ты спятил.
— Я уже и так бешеный. Ты меня знаешь, — Джим открыл машину и полез внутрь. — Теперь вернемся к теме нашей дискуссии.
— Да, тебе нужно в колледж, — заметил Питер. — Ты так треплешься, что станешь там первым.
— Ну, во всяком случае, я мог бы стать хорошим адвокатом. Ведь адвокат это просто-напросто супер-трепло. Вот погляди на этого старого Сирса Джеймса.
Питер вспомнил Сирса Джеймса в машине с бледным, осунувшимся лицом. Потом он вспомнил мальчика на камне у собора св. Михаила.
— Давай все же держаться от нее подальше.
— Эту тему мы обсуждать не будем. А обсудим-ка лучше, что наша таинственная незнакомка ищет в этом доме. И дай мне, Кларабель, эту бутылочку, чтобы легче думалось. Итак, в этом доме что-то есть. Что-то, что ей нужно.
— Думаешь, она ради этого угробила Робинсона?
— Не знаю. Во всяком случае, не думаю, что он ни с того ни с сего стал бы прыгать по рельсам. Но скажу тебе, что я намереваюсь заглянуть в этот дом.
— Ох, нет, — простонал Питер.
— Бояться нечего. Она же все-таки только женщина, хоть и со странными привычками. К тому же я вовсе не собираюсь лезть туда при ней. А ты вообще можешь не ходить, если поджилки трясутся.
Вниз, вниз, к Милберну, по темной проселочной дороге.
— А как мы узнаем, что ее нет? Она ведь все равно не зажигает свет.
— Позвоним в дверь, балбес.
На последнем повороте Питер выглянул в окно и увидел огни Милберна, разбросанные по небольшой лощине, их, казалось, можно накрыть ладонью. Сейчас этот город, где Питер Берне прожил всю жизнь, казался чужим и неприветливым.
Потом он понял, почему.
— Джим, смотри. На западной стороне нет света.
— Снег оборвал провода.
— Но снега не было.
— Наверное, шел, пока мы сидели в баре.
— Скажи, ты правда видел мальчика на крыше вокзала?
— Я только что думал про это, Кларабель. Знаешь, вряд ли. Ну откуда ему там взяться? Поехали скорее, что-то и вправду жутковато.
Они продолжали путь в сгущающейся темноте.
Там, в городе. Дон Вандерли сидел за столом в отеле Арчера и смотрел, как на город внезапно навалилась темнота. Вся улица за окном погасла, но его лампа продолжала гореть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51