Определенно чувствуется, что им просто нужно выговориться. Они слишком долго говорили друг с другом.
Когда секретарша Анна Мостин ушла, домоправительница покойного сказала, что хочет лечь, и Стелла увела ее наверх. Вернувшись, она налила всем по большому бокалу виски. В Милберне, как я успел заметить, виски пьют по-английски, не разбавляя.
Наш разговор был тяжелым. Стелла Готорн сказала: «Надеюсь, вы вобьете в их головы хоть немного ума», что меня заинтриговало. Они еще не объяснили, зачем я им понадобился. Потом Льюис сказал: «Да, нам нужно об этом поговорить. И о вашей книге тоже». «Хорошо», — сказал я. Воцарилось молчание.
— Ну что, пора кормить этих трех сов, — сказала Стелла. — Мистер Вандерли, не поможете мне?
Я пошел с ней на кухню, думая, что сейчас меня нагрузят тарелками, но вместо этого Стелла прикрыла дверь и тихо спросила:
— Что, эти старые идиоты еще не сказали, чего они от вас хотят?
— Похоже, они очень расстроены, — ответил я.
— Знаете, чтобы разобраться с ними, нужно быть Фрейдом. Сразу скажу, что я не одобряю ваш приезд. Люди должны сами решать свои проблемы.
— Они же только хотели поговорить со мной о дяде, — нерешительно возразил я. Несмотря на седые волосы, она выглядела не старше сорока пяти и казалась точеной и прекрасной, как фигура на носу корабля.
— О дяде? Что ж, может, и так. Мне они об этом не говорили, — тут я понял одну из причин ее гнева. — Вы хорошо знали вашего дядю, мистер Вандерли?
— Зовите меня по имени. Нет, не очень. С тех пор, как я переехал в Калифорнию, я видел его не чаще, чем раз в два года. А несколько лет перед смертью я вообще с ним не встречался.
— Но он оставил вам дом. Вам не кажется странным, что эти трое пригласили вас сюда?
Я не успел ответить, как она меня перебила:
— А мне кажется. Вы заметили — они не приглашают вас поселиться в доме Эдварда? Они боятся его, никогда туда не ходят. Они все суеверны.
— Мне показалось, что…
— Может, вы не такой твердолобый, как они. Но вот что: прежде, чем доверяться их советам, спросите у меня. А теперь займемся делом, пока они совсем не забили вам голову.
Она открыла холодильник и извлекла оттуда ростбиф величиной с поросенка.
— Вы не против холодного ростбифа? Ножи в шкафу справа от вас. Начинайте резать.
Позже Стелла неожиданно ушла — на «свидание», как она объяснила. После странной сцены на кухне я уже не удивлялся ничему в ее характере, и я увидел мелькнувшее в глазах Рики Готорна страдальческое выражение. Эти люди постепенно раскрывались передо мной. Нет, «раскрывались» не то слово, это случилось гораздо позже, а пока они просто излагали мне причины, побудившие их пригласить меня в Милберн.
Началось это как деловая встреча.
— Ну вот вы и приехали, мистер Вандерли, — сказал Сирс Джеймс, отпивая виски и доставая из кармана жакета толстую сигару.
— Пожалуйста, зовите меня Дон.
— Хорошо. Я не поприветствовал вас как следует, так что делаю это сейчас. Мы все были хорошими друзьями вашего дяди Эдварда. И мы очень благодарны, что вы приехали к нам через всю страну. Мы думаем, что вы можете нам помочь.
— Это связано со смертью моего дяди?
— Частично. Можно поговорить с вами о вашем последнем романе?
— Да, конечно.
— Роман имеет под собой реальную основу? Нам показалось, что вы проводили для его написания какие-то исследования. Или, может быть, он как-то связан с обстоятельствами вашей собственной жизни?
Я чувствовал их напряжение, как и они, должно быть, чувствовали мое. Они ничего не знали о смерти Дэвида, а просили объяснить им главную тайну и романа, и всей моей жизни.
— Скорее, он связан с обстоятельствами моей жизни, — сказал я.
— А вы можете о них рассказать?
— Нет. Они не совсем ясны мне самому. И они чересчур личные. Простите, но это невозможно.
— Так значит, сюжет «Ночного сторожа» основан на реально случившихся событиях? — спросил Рики Готорн, как будто не поверил тому, что я сказал.
— Именно.
— И вы слышали о других подобных случаях?
— Нет.
— Но вы не отвергаете существование сверхъестественных явлений? — поинтересовался Сирс Джеймс.
— Не знаю. Ни да, ни нет, как большинство людей.
— Но вы только что сказали…
— Нет, — возразил Рики Готорн. — Он сказал, что сюжет основан на реальных событиях, но не сказал, что он их точно передает. Так, Дон?
— Более или менее.
— А как насчет исследований? — спросил Льюис.
— Их было не так много.
Готорн вздохнул и посмотрел на Сирса, будто желая сказать: «Ну вот, что я говорил?» — Я думаю, вы все равно сумеете нам помочь, — сказал Сирс, как будто я спорил с этим. — Ваш скептицизм может оказаться полезным для нас.
Я все еще ничего не понимал.
— Что во всем этом общего с сердечным приступом моего дяди? — спросил я довольно сердито. Это решило дело — Джеймс рассказал мне все.
— С тех пор нам постоянно снились кошмары. Думаю, Джону тоже. Не будет преувеличением сказать, что мы боимся за наш рассудок. Поэтому нам требуется помощь эксперта. Самоубийство Джона нас сильно потрясло. Даже если он правда был наркоманом, в чем я сомневаюсь, не думаю, что он…
— в чем он был одет? — спросил я по какому-то внезапному наитию.
— Одет? Яне помню… Рики, ты видел?
Рики Готорн кивнул.
— Одет он был очень странно — пиджак от костюма, брюки от другого костюма, пижама. Без носков.
— Вот оно как! — воскликнул с удивлением Льюис. — Что же ты сразу не сказал?
— Сперва я просто был в шоке, а потом забыл. Столько всего сразу навалилось.
— Он же был очень аккуратным. Черт, если Джон так оделся, значит, у него в голове и правда не все было в порядке.
— Дон, а вы молодец, — Сирс улыбнулся мне. — Никто из нас не додумался бы до такого вопроса.
Я видел, как он ухватился за эту возможность, и поспешил добавить:
— Но это вовсе не значит, что он сошел с ума. В случае, который я описал в романе, человек покончил с собой почти при таких же обстоятельствах, будучи, по всей видимости, в здравом уме.
— Вы говорите о вашем брате? — спросил Готорн. Значит, они все знают. Дядя им рассказал.
Я им кивнул.
— Я просто сделал из этого историю с привидениями. Не знаю, что случилось на самом деле.
Какое-то время они все выглядели разочарованными.
— Ладно, — сказал, наконец, Сирс, — если вы и не проводили исследований, я думаю, что вы готовы к ним.
Рики Готорн в своей старомодной бабочке откинулся на спинку дивана; его нос был красен, а глаза слезились. На огромном диване он выглядел маленьким и жалким.
— Мы будем рады, если вы пока поживете у нас, мистер Вандерли.
— Дон.
— Дон. А сейчас извините, но я совершенно выдохся. Позвольте пожелать вам доброй ночи.
— Можно один вопрос? — сказал я. — Вы просите меня заняться сверхъестественным или тем, что вы так называете, — потому что боитесь подумать об этом сами?
— Не совсем, — сказал Сирс Джеймс, глядя на меня в упор своими голубыми глазами. — Мы все время об этом думаем.
— Кстати, — сказал Льюис. — Вы что, хотите прекратить заседания Клуба Чепухи?
— Нет, — быстро ответил Рики. — Ради Бога, нет. Нужно продолжать встречаться, ради нашего спасения. Вместе с Доном.
Все трое друзей моего дяди казались мне по-своему привлекательными. Неужели они не в своем уме?
Во всяком случае, они боялись, и двое из них уже умерли. Я уже писал раньше в дневнике, что Милберн кажется идеальной декорацией для работы доктора Заячья лапка. Я чувствовал, как реальность вокруг меня расплывается, превращаясь в сюжет одной из моих книг.
Эти два самоубийства — Дэвида и доктора Джеффри, — могли быть простым совпадением, и члены Клуба Чепухи не высказывали никаких подозрений по этому поводу. Так что же разворачивается перед моими глазами? История с привидениями или нечто куда худшее? Может, не случайно они, не зная подробностей, попросили меня рассказать именно об этом, самом страшном периоде моей жизни, о том, что я не перенес на страницы романа? Или эти события похожи друг на друга только так, как одна история с привидениями похожа на другую? И какова в конце концов фактическая связь между «Ночным сторожем» и тем, что случилось на самом деле?

II
АЛЬМА
Все прекрасное обладает телом и является телом; все, что существует, существует во плоти; и даже сны порождаются плотью.
Д.Г. Лоуренс, «Бесплотный Бог»
Из дневников Дона Вандерли
Глава 1
Можно ответить на этот вопрос только одним способом. За неделю или даже две можно детально описать все, что я помню о себе, о Дэвиде и об Альме Моубли. Когда я описывал это в романе, я невольно приукрасил события и тем самым солгал. И если я теперь не сделаю этого, я никогда не смогу написать про доктора Заячья лапка — ведь он в сущности та же Альма, черная Альма с рогами и хвостом. Так же, как Рэчел Варни из "Ночного сторожах — тоже Альма, только приукрашенная и наряженная в волшебные одежды. Теперь мне надо изложить не выдуманные, а подлинные обстоятельства этой истории. В «Ночном стороже» все разрешилось — закон жанра, — но жизнь не признает окончательных решений.
Я встретил Альму не в парижской гостиной, где Сол Мелкин встретил Рэчел Варни, а в куда более прозаической обстановке. Это было в Беркли, где я получил работу вскоре после успеха моей первой книги. Для начинающего писателя предоставленная мне должность выглядела достаточно серьезно — я вел одну группу по писательскому мастерству и две по американской литературе. Особенно много усилий отнимала вторая тема, которую я знал недостаточно хорошо и был вынужден читать горы книг, не успевая писать ничего своего. Если уж я мало читал Хоуэллса или Купера, то с критикой их творчества, знания которой требовала программа, был и вовсе незнаком. В итоге с утра я вел занятия, потом обедал в баре или кафе, а вечера проводил в университетской библиотеке. Глаза у меня болели от переутомления, а в желудке плескался жидкий казенный кофе. Я сдружился со стажером из Висконсинского университета по имени Хелен Кайон — наши столы в офисе стояли рядом, и она даже читала мою первую книгу, хотя и не прониклась ею.
Она всего боялась, не следила за своей внешностью и махнула рукой на мужчин, занималась в основном шотландскими современниками Чосера. В свои двадцать три года она уже опубликовала несколько работ.
— Мой отец имел фамилию Кайински, и я такая же упрямая полячка, — говорила она, но это был классический самообман. Упрямой она была лишь в отношении чосерианцев. Хелен была крупной девицей в больших очках, с длинными волосами, собранными в прическу неопределенного стиля.
В третий раз, когда я увидел ее за соседним столом, я пригласил ее на ленч. От неожиданности она чуть не подпрыгнула. По-моему, я первым в Беркли сделал ей такое предложение.
Через несколько дней я, возвращаясь с занятий, застал ее в офисе. Наш ленч прошел не очень удачно; сравнивая свои статьи с моим романом, она воскликнула: «Но я же пишу правду!»
— Я ухожу, — сказал я ей.
— Может, пойдем куда-нибудь выпьем.
— Нет, я ненавижу бары, и мне нужно еще поработать. Но вы можете проводить меня домой. Хотите? Я живу на холме.
— Я тоже там живу.
— Что вы читаете? — Я показал ей книгу. — О, Натаниэл Готорн. Ваша тема?
— Гарви Либерман сказал, что через три недели мне нужно читать большую лекцию о Готорне, а я не читал «Дом о семи фронтонах» со школы.
— Либерман просто лентяй.
Я мог с этим согласиться: кроме меня, три других его помощника готовили за него лекции.
— Все будет хорошо, если я сумею как-то свести это все воедино.
— Во всяком случае, говорить тут не о чем.
— Нет. Только жевать, — так и было во время нашего ленча.
— Простите, — она потупилась, но я погладил ее по плечу и попросил не беспокоиться.
Когда мы спускались по лестнице (Хелен тащила пухлый портфель с книгами и рукописями, а я только «Дом о семи фронтонах»), мимо нас проскользнула высокая светловолосая девушка. Прежде всего мне бросились в глаза ее бледность, удивительно спокойное выражение лица и соломенный оттенок волос. Ее круглые глаза были светло-голубыми. Я почувствовал странную смесь возбуждения и любопытства: в полутьме лестницы она выглядела как белый призрак во мраке пещеры.
— Мистер Вандерли? — спросила она.
Когда я кивнул, она пробормотала свое имя, но так тихо, что я не расслышал.
— Я учусь на английском отделении. Я хотела спросить, можно ли мне прийти на вашу лекцию о Готорне. Я нашла вашу фамилию в плане профессора Либермана.
— Пожалуйста, приходите, — сказал я. — Но эта лекция для младших курсов. Для вас это будет только потерей времени.
— Спасибо, — сказала она и пошла наверх.
— Откуда она узнала меня? — спросил я у Хелен, втайне радуясь своей популярности. Хелен молча указала на название книги у меня в руках.
Она жила в трех кварталах от меня, на втором этаже громадного старого дома, в квартире, которую делила с двумя другими девушками. Комнаты выглядели абсолютно одинаковыми, как и мебель в них, — о присутствии хозяек говорили только груды книг на столах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51