Некоторые следы выглядели так, будто здесь что-то проволокли, но в последние несколько часов здесь, судя по всему, не появлялись ни драконы, ни какие-либо другие опасные существа.
Посреди леса возвышалось красивое хлопковое дерево, любезно предоставившее путникам хлопок для постелей.
— Я всегда думала, что жизнь в походных условиях лишена комфорта, — заметила Танди, — но все это становится чрезвычайно интересным! Вот если бы я еще знала, куда иду...
— А ты не знаешь? — удивилась сирена.
— Добрый волшебник Хамфри в ответе на мой вопрос посоветовал мне путешествовать с Загремелом, — объяснила Танди. — Вот я и путешествую. Это замечательная прогулка, я узнаю много нового и знакомлюсь с массой интересных личностей, но это не мой ответ. Загремел разыскивает древних огров, но вряд ли того же ищу и я.
— Думаю, добрый волшебник стареет, — сказала сирена.
— Да, он очень стар, — согласилась Танди, — но он столько всего знает, а твоя сестра горгона возвращает ему молодость.
— Это она умеет, — согласилась сирена. — Я иногда завидую той власти, которую она имеет над мужчинами. В старые добрые времена я привлекала мужчин на свой остров, но она отбивала их у меня, и, разумеется, после нее они не смотрели уже больше ни на одну женщину.
Потому что превращались в камень. Загремел знал это. Честно говоря, горгона, несмотря на все свое неотразимое очарование, была так же одинока, как и сирена.
Горгона полюбила первого человека, который смог противостоять ее чарам, — доброго волшебника Хамфри, и пришла к нему, чтобы задать свой вопрос: возьмет ли он ее в жены? В уплату она год работала в его замке служанкой и садовницей и через год получила ответ: да, возьмет. Видимо, Хамфри был именно тот человек, который способен покорить сердце горгоны. Загремел помнил, что их свадьба, которой заправлял принц Дор, временно исполнявший обязанности короля, была самым знаменательным событием года, и на ней присутствовали все самые выдающиеся чудовища. Там были и Хруп, отец Загремела, и Самоцветик, мать Танди. Принимая во внимание специфические особенности супругов, это со всех точек зрения довольно счастливый брак.
— Хотела бы я знать, каково это — быть с мужчиной? — задумчиво проговорила Огняна.
Раны тяготили ее, и, возможно, из-за них она чувствовала себя подавленной. Очевидно, разговоры прошлой ночи занимали ее до сих пор.
— Друзья не раз говорили мне, что с мужчинами всегда очень трудно, — вставила Джон. — Девушка не может жить с ними, но и без них жить тоже не может.
— Я попыталась жить без, — сказала сирена. — И готова попробовать, как это — с. С радостью! По крайней мере, скучно не будет. Вот посмотрите, дайте мне только найти уютное озерцо с подходящим никсом!
— Бедный никс! — откликнулась фея.
— О, уверена, что бы я ни вытворяла, он заслужил такую судьбу! Впрочем, я думаю, у него будет не больше поводов жаловаться на меня, чем у волшебника Хамфри на мою сестру. Методы у нас одни.
— Как и у всех женщин. Но каждому наивному мужчине они кажутся дьявольски новыми.
Это замечание все девушки встретили одобрительным смехом.
— Вы говорите так, словно здесь нет ни одного мужчины, — с легким упреком сказала Танди.
— А, здесь есть мужчина? И он может слышать наши разговоры? — в замешательстве воскликнула Огняна.
— Да. Загремел. Снова общее хихиканье.
— Не будь такой глупой, — сказала Джон. — Он же огр!
— А что, огр не может быть мужчиной? Хихиканье поутихло.
— Конечно, может, дорогая, — успокаивающе сказала сирена. — И к тому же хорошим мужчиной. Мы напрасно относимся к Загремелу как к чему-то само собой разумеющемуся. Без его защиты никто из нас не смог бы свободно путешествовать. Мы должны не посмеиваться над ним, а благодарить его.
Загремел лежал неподвижно. Он не собирался притворяться спящим, но решил, что лучше не присоединяться к этому разговору. Он был достаточно интересным и без участия огра. Загремел ничего прежде не знал о тайном могуществе женщин Ксанфа, но теперь начал припоминать, что уже видел его в действии — и когда принцесса Айрин заманивала в свои сети принца Дора, и даже когда его матушка ублажала его батюшку.
Казалось, противоположный пол знает то, чего не знают мужчины, и умело пользуется этим для достижения своих целей.
— А на что похожа огрица? — спросила Танди.
— Одна из них однажды проходила мимо моего дерева, — ответила Огняна. — Она была огромной, волосатой, а лицо ее походило на миску переваренной маисовой каши, на которой в придачу кто-то посидел. В жизни не видела такой уродины!
— Ну, она же была огрица, — сказала сирена, — а у огров совсем другие каноны красоты. Бьюсь об заклад, они-то знают, что нужно ограм! Я думаю, огр мечтает о такой жене, которая может валить деревья для костра — не сердись, Огняна, — и способна подбить парочку грифонов на ужин, чтобы супруг не прерывал охоту на драконов из-за таких мелочей.
Они снова рассмеялись и продолжали щебетать о прочих женских делах, рецептах, приворотных зельях, сплетнях джунглей и прочей ерунде, пока не угомонились и не уснули. Но образы, которые вызвала эта болтовня, совершенно очаровали Загремела. Огрица, которая может сама валить деревья и бить грифонов, — вот идеальная жена! И лицо, похожее на размазанную кашу, — что за дивная красота! Можно только мечтать о том, чтобы встретить такую особу!
Но единственная огрица, которую он видел до сих пор, была его мать — которая на самом деле вовсе не огрица, а мастерица проклятий, играющая свою роль. Она играла прекрасно, но, когда забывала о гриме, ее лицо переставало напоминать кашу. Загремел всегда притворялся, что не замечает, какими неприятно красивыми становятся ее лицо и тело в те моменты, когда, как она думала, ее никто не видел, — ему не хотелось ее смущать. По правде говоря, если бы его мать-актриса пришла в общество женщин, подобных тем, с которыми он путешествовал сейчас, ее приняли бы как свою. И разумеется, когда приводила себя в порядок, она снова становилась огрицей — такой грубой и злобной, о какой только мог мечтать любой огр. Конечно, Хруп, его отец, любил ее и мог ради нее горы свернуть, несмотря на тайный позор ее неогрского происхождения. Одна из таких гор была пододвинута прямо к их дому, чтобы мать Загремела, когда пожелает, могла взбираться на нее и озирать Ксанф.
В конце концов Загремел заснул. Он все-таки еще не привык так много думать, и, несмотря на поддержку косящих глаз, это его сильно утомляло. Ему еще никогда не приходилось принимать столь разумные решения или видеть взаимосвязь столь различных явлений. Что ж, настанет день, когда он избавится от проклятия и снова превратится в грубого огра...
Он уснул.
Глава 6
Крутой переплёт
На следующее утро они наткнулись на преграду, которую Загремел не мог вспомнить. Это была трещина в земле, ущелье столь глубокое и со столь отвесными склонами, что они невольно заставляли отшатнуться. Провал тянулся с востока на запад и, казалось, был бесконечным. Обходного пути не было.
— Как же мы пройдем на север? — умоляющим голосом спросила Танди. — Через это ужасное ущелье невозможно перебраться!
— Теперь я вспомнил, — сказал Загремел. — Оно пересекает весь Ксанф. Ниже, у замка Ругна, есть магические мосты.
— У замка Ругна? — переспросила Огняна.
Она выглядела изможденной, словно слишком мало ела в последнее время, хотя и получала все, что хотела. Загремел подозревал, что ей необходимо ее возлюбленное дерево так же, как обычному человеку нужна вода. Или она вскоре вернется к нему, или умрет. Она страдает от разлуки со своей душой и скоро станет такой же, как Танди в тыквенном мире, если ей не помочь. Раны, нанесенные крысами, только усугубляли ее страдания, ускоряя процесс.
— Верно! — радостно сказала Танди. — Если эта трещина проходит у замка Ругна, ты сможешь попасть туда! Твоя проблема решена.
— Да, решена, — эхом откликнулась гамадриада. Только сейчас сирена заметила ее состояние: — Ты хорошо себя чувствуешь?
— Насколько это возможно, — с показной бодростью откликнулась дриада. — Вы должны перебраться через пропасть, я сама доберусь до замка Ругна.
— Думаю, ты слишком долго была в разлуке со своим деревом, — сказала сирена. — Тебе лучше вернуться к нему, чтобы восстановить силы, прежде чем предпринимать долгое путешествие к замку Ругна.
— Но у меня нет времени! — возразила Огняна. — Луна на ущербе и с каждой ночью все убывает. Вскоре лунный занавес развеется, и мое дерево станет видно всем.
— Однако если ты погибнешь на пути к королю, твоему дереву лучше не станет, — заметила сирена.
— Я воистину попала в переплет, — согласилась дриада, с изможденным видом опускаясь на землю.
Сирена посмотрела на Загремела, потом спросила у дриады: — Где твое дерево, дорогуша?
— На другой стороне ущелья. Я совсем забыла о...
— Но как же тогда ты перебралась на эту сторону?
— Мне помогла огненная птица. Потому что я живу в огнедубе. Но она уже давно улетела.
— Думаю, нам в любом случае надо как можно скорее перебраться на ту сторону и возвратиться к твоему дереву, — сказала сирена, снова бросив многозначительный взгляд на Загремела.
— Мы пойдем с тобой и будем охранять твое дерево, — подхватив мысль на лету, сказал Загремел. Танди захлопала в ладоши: — О, подумать только, как чудесно! Загремел! Мы можем ей помочь!
Загремел ничего не сказал. Конечно, эта мысль принадлежала сирене, но его оказалось легко убедить. Они не могли позволить Огняне умереть — а в противном случае так бы и случилось. Разумеется, они сумеют защитить ее дерево — кто посмеет приблизиться к огру?
Но сначала надо добраться до дерева — и чем скорее, тем лучше, а это означало преодолеть пропасть. Но как это сделать, они не знали.
— Ты сделал ступеньки в горе около воющих следов, помнишь? — неуверенно проговорила Танди.
— Но сейчас это займет несколько дней, — заметила сирена, — а нам надо перебраться на другую сторону сегодня.
Они озадаченно уставились в пропасть. Казалось, не было никакой возможности быстро через нее перебраться — но сделать это необходимо. Ибо теперь уже все видели, что силы оставляют гамадриаду. Кожа Огняны, прежде похожая на чуть неровную кору молодого деревца, теперь напоминала иссеченную глубокими складками поверхность старого пня, из юной нимфы гамадриада превратилась в подобие старого древесного ствола. Ее зеленые волосы словно увяли, а огненные прядки в них стали черными — ее огонь неотвратимо угасал.
— Где-то должна быть дорога, — сказала Джон. — Если мы разойдемся и посмотрим, то наверняка найдем ее.
Это была хорошая идея. Они начали поиски.
Вдруг с запада донесся быстрый стук копыт. Компания сбежалась вместе, и Загремел повернулся в сторону, откуда могла исходить угроза.
К ним на полном скаку стремительно приближались двое — кентавр и кентаврица. Кентавры могли быть добрым знаком. Могли и не быть — в зависимости от обстоятельств. Конечно, на Загремеле были оранжевая куртка и стальные перчатки — подарки жителей острова Кентавров. Но ведь это могли оказаться и необразованные дикие кентавры... Что здесь делают эти двое?
И тут Загремел узнал их!
— Чет! Чем! — воскликнул он. Кентавры приблизились, тяжело дыша, — они вспотели от скачки. Загремел по очереди обнял их.
— Это мои друзья из земель вблизи замка Ругна... — представил он кентавров своим спутницам. Указав Чету и Чем на изумленных Танди, сирену, Джон и Огняну, Загремел произнес: — И это мои друзья. Они живут в самых разных землях Ксанфа.
— Загремел! — воскликнула молоденькая кентаврица. — Что случилось с твоими рифмами?
— Теперь я проклят интеллектом.
— Да, я замечаю, — сказал Чет, задумчиво разглядывая разномастных девиц. — Не знал, что ты этим интересуешься.
— Мы некоторым образом навязались ему, — ответила Танди.
— Да, в этом Загремел весьма податлив, — согласилась Чем.
Она была еще очень молода, а потому не обладала впечатляющими формами своей матери. Когда Загремел видел ее в последний раз, она резвилась и играла, как жеребенок. Через год-другой она станет подыскивать себе супруга. Загремел не мог понять, почему при столь серьезном отношении ее матери к образованию она находится здесь, а не в школе кентавров.
— Мы здесь для того, чтобы тоже идти дальше с вами, — добавила Чем.
— С нами? — переспросил Загремел. — Мы же идем на север.
— Вот именно, — подтвердила Чем. — Добрый волшебник Хамфри сказал мне, где я могу вас перехватить. Видишь ли, я работаю над диссертацией, связанной с географией тех областей Ксанфа, которые не обозначены на картах. Но мои сородичи не позволяют мне путешествовать по этим землям в одиночку, а потому...
— ...а потому до сих пор я сопровождал свою сестричку, — закончил Чет. Он был красивым кентавром: благородные черты лица, отличная грива и великолепные мускулы как у человеческой, так и у лошадиной частей тела. Но его совершенный облик несколько портил багровый шрам на левом плече — там, где его однажды укусил дракон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52