ведь ты хочешь выглядеть мужчиной
в глазах этого ребенка, и полагаю, что ты все-таки задумаешься над всей
ответственностью, к которой обязывает такое положение.
- Интересно, кем же это ты хочешь представиться, в конце концов? -
возразил ему Петр. - Ты и колдун, и учитель, и вообще ученый человек. Но
вот только что же все-таки ты изучаешь? Ведь все свое время ты проводишь
сидя в полном одиночестве в этом лесу, смешивая это отвратительное зелье и
развлекаясь разговорами с птицами и змеями!
- Если ты думаешь, что у тебя достаточно ума, чтобы поговорить об
этом, мы оба получим лишь пользу от этого разговора. Сядь и прекрати нести
вздор. Представь себе, что если бы я вовремя не подсказал тебе про солнце,
и представь себе, что если бы ты беспечно допустил мысль самостоятельно
вернуть водяного назад и был бы достаточно глуп и полез в его темную нору?
Думаю, что тебе пришлось бы очень горько сожалеть об этом. И то же самое
ждало бы и мальчика.
- Он убежал лишь потому, что испугался меча, - возразил Саша. Его
очень расстроило то, что старик говорил Петру столь обидные слова, хотя
они и были близки к правде. Это расстраивало его еще больше, потому что
Петр стоял здесь же, рядом с ним, охваченный гневом, однако ничего не
предпринимал в свою защиту.
- Он убежал, потому что солнечный свет ослабляет его, - сказал
Ууламетс. - Да, да. Но хорошего пока во всем происшедшем очень мало.
Поэтому я и приготовил для тебя работу.
- Что?
- Внутри вот этого холма, в той его части, которая спускается к реке,
есть большая впадина, похожая на пещеру. В ней находится его гнездо. И я
хочу, чтобы ты положил туда кое-что.
- Не следует так шутить надо мной, - сказал Петр.
- Ты сделаешь это, - сказал Ууламетс, и на его лице появилась как
никогда отвратительная усмешка, - как можно быстрее, пока, как я почти
уверен, он все еще не вернулся в свою берлогу, а я не смогу предоставить
возможности, чтобы он задержался подольше. - С этими словами Ууламетс
закрепил горшок на рогатине. - Вот, возьми. Просто брось его туда. Ты уже
пытался один раз запугать его, а сейчас тебе даже не надо будет входить
внутрь. И, разумеется, ты можешь использовать для защиты свой меч.
- Нет, - сказал Саша, - не ходи туда.
- Это, в конце концов, для его же собственного спасения, - заметил
Ууламетс. - Я сделал бы это и сам, если бы мог. Или ты смог бы сделать
это. Но в данном случае наш отважный приятель так хочет доказать, что он
уверен в возможностях своего меча...
- Ты думаешь, я дурак? - воскликнул Петр.
- Разумеется, нет. И не трус, я надеюсь? Так, может быть, мне самому
сделать это? Я, конечно, не такой проворный или сильный...
Петр подошел к нему и взял в руки рогатину с укрепленным на ней
горшком. Вид у него был хмурый.
- Нет, - едва ли не закричал Саша. - Нет, не делай этого, Петр.
- Но ведь это очень легкая работа, - с выражением отвращения сказал
Петр. - Вот и твой колдун говорит то же самое.
- Так вполне может быть, - сказал Ууламетс, - если тот, кто это
делает, не дурак.
- Послушай, старик, - сказал Петр и глубоко вздохнул, покачиваясь на
ногах, - у меня терпенья гораздо больше, чем у тебя, и гораздо лучшие
манеры, о которых, учитывая, что я был рожден среди отбросов общества, я
никогда раньше не заикался.
С этими словами Петр взял горшок в руку, отбросил в сторону рогатину
и быстро пошел прочь, в то время как Саша все еще продолжал стоять, будто
лишился дара речи.
- Разреши мне пойти с ним! - сказал он наконец, обращаясь к
Ууламетсу, и сразу почувствовал облегчение.
И тут же, не дожидаясь ответа, торопливо побежал вслед за Петром.

12
Петр услышал шаги мальчика сзади себя, когда уже был готов пересечь
гребень холма. Он повернулся прямо на ходу и подумал, подталкиваемый
самыми честными побуждениями, наличие которых у него старик отказывался
даже признавать: он должен приказать мальчику немедленно вернуться к
Ууламетсу.
Но в следующий же момент он подумал и о том, что мальчик сделал свой
выбор значительно раньше, выбор между двумя людьми, и если Петр позволит
себе бессмысленно погибнуть здесь и сейчас, то Саша окажется еще в большей
опасности, оказавшись под властью Ууламетса.
Поэтому он остановился и ждал, пока Саша не поднимется вверх, и
только после этого начал спускаться вниз по склону к реке, перекладывая из
руки в руку до невозможного горячий маленький горшок.
- Почему ты не разрешил мне... - начал было Саша.
- Нет, - сказал Петр. - Это совсем не так.
- Ты знаешь, что старик пытался сделать из тебя сумасшедшего?
- А я и есть сумасшедший.
- Будь осторожен, Петр.
"Подходящий совет", подумал тот и сказал:
- А ты умеешь управляться с мечом?
- Нет, - сказал Саша.
- Но, в любом случае, возьми его. - Он снял пояс, на котором висел
меч, и протянул его Саше, как раз в тот момент, когда они достигли
подножья холма и подошли к зеленоватой, заросшей водорослями водной
поверхности. - Запомни главное. Неважно, что ты будешь делать: колоть или
рубить, старайся только попасть в глаза, и ничего кроме этого. Возьми его!
Я не хочу, чтобы он мешал мне и давил на ребра. Ведь у меня и так одна
рука уже занята.
Саша взял меч и повесил себе через плечо.
- Постарайся быть очень осторожным...
- Я и так осторожен, помилуй Бог.
Берег реки в этом месте был очень чистым, за исключением, пожалуй,
одиноко растущей молодой ивы, и как нельзя лучше подходил для устройства
берлоги, которая, несомненно, должна была находиться под водой, если
учесть, что холм, где был еще один вход в берлогу, обнаруженный ими во
время падения в яму, находился на значительном расстоянии от склона, по
которому сейчас спускался Петр.
И кроме того, это было самое подходящее место, чтобы легко и удобно
было прятаться такому змеевидному существу. Когда Петр подошел ближе, то
увидел, что не ошибся: меж корней ивы виднелось темное пространство,
напоминавшее углубление, при виде которого он почувствовал в груди слабое
волнение.
- Ну что ж, - сказал он, - если я швырну дедушкин гостинец не в то
место, которое ему нужно, то он не будет радоваться такому исходу, а я
даже не знаю, как ему сказать об этом. - Он поставил ногу на торчащий
вверх корень ивы и крепко ухватился рукой за пучок свисающих веток,
которые оказались гибкими и прочными, хотя на вид были безжизненными, и
только при ближайшем рассмотрении можно было ощутить тлеющую в них надежду
на будущую жизнь.
- А ведь это дерево живое, - сказал Саша, как только убедился в этом.
- Это дерево...
Петр начал оглядываться по сторонам, неожиданно натолкнувшись на
бледное лицо, которое принадлежало явно не Саше. Он вдруг пронзительно
закричал и отпрянул назад, чтобы найти опору для ноги, когда почувствовал,
как что-то захлестнуло его лодыжку.
Он закричал снова в тот момент, когда его дернуло и потащило под
воду, а крик превратился всего лишь в струю пузырей, и он почувствовал,
как что-то сильное и мускулистое обернулось вокруг него. Когда он
попытался освободиться, то ощутил, как новые кольца охватывают его, и в
тот же момент он оказался снова на воздухе, в полной темноте. Так
продолжалось достаточно долго: он то поднимался вверх, то падал вниз,
находясь все время в объятиях мягкого и мокрого существа, форма которого,
казалось, меняется с каждым мгновеньем. Он задыхался, отплевывался,
чертыхался и как только мог бил облегавшее его мягкое тело, и когда
наконец мерзкое существо слегка угомонилось, видимо само устало, оно
быстро завертелось, увлекая его с собой. Резкий холод и отвратительная
вонь болотистого дна ударили его в лицо.
- Будь ты проклят! - в испуге закричал Петр, и ударил его из всех
сил. Он даже потерял горшок, который до этого все время был у него в руке,
ударился о мягкое грязное дно пещеры и соскользнул по гладкому ее склону в
воду.
Тяжелые кольца заскользили мимо него и, как бы срывая зло, колотили
слева и справа от него.
Он начал выбираться из воды, задыхаясь и отплевываясь, стараясь
ухватиться за все, что попадалось под руки, и наконец вылез на твердую
землю, зацепившись рукой за что-то острое и твердое, что попалось ему
среди множества мелких предметов, которые дребезжали и постукивали,
напоминая по звуку кости скелета. От этого звука он застыл на мгновенье,
хватая ртом воздух и прислушиваясь.
Затем он решил слегка изменить свою неудобную позу. Скелет мягко
погромыхивал. Петр ухватился вновь, и на этот раз не услышал никаких
звуков, кроме собственного дыхания, но почувствовал, как его руки и ноги
начинает охватывать мелкая дрожь.
Он подумал о том, что существо, напавшее на него, не производило
никакого шума. Оно могло подстерегать его, свернувшись кольцами на другой
стороне пещеры. Все пространство было погружено во мрак, вокруг была
холодная вода и плавающие в ней кости. И чем дольше он медлил, тем ужаснее
становилось от одной мысли о том, что придется умереть в подобном месте.
Он различал слабое свечение воды там, где по его представлениям должна
была быть река, и, сделав глубокий вдох, нырнул в воду, стараясь изо всех
сил придерживаться этого направления, где в воде был виден свет.
Неожиданно в этом месте его пальцы наткнулись на что-то мягкое и липкое, и
он тут же успокоил себя тем, что это была всего лишь обычная грязь. Но в
следующий момент он ощутил присутствие там странных твердых предметов,
которые явно напоминали остатки скелетов, рассыпанных по дну. Кое-где его
рука ощущала даже отверстия глазниц на сохранившихся черепах. Он с
содроганием отшвырнул их прочь, мучительно стараясь отыскать выход из
пещеры и увидеть спасительные корни.
Вдруг что-то зацепилось за него, и он в отчаянии начал бороться, не
видя ничего перед собой и лишь стараясь сопротивляться, когда неожиданно
понял, что это был всего-навсего мокрый и испуганный мальчик.
- Боже мой! - закричал он изо всех сил, хватаясь за корень ивы,
пытаясь удержаться в таком положении и одновременно дотянуться до Саши,
который задыхаясь и шлепая по воде, старался подать ему руку, размахивая в
воздухе другой, сжимавшей меч.
- А я думал, что ты уже погиб! - воскликнул он.
- И что же ты собирался делать в таком случае? - пронзительно
закричал Петр, подталкивая мальчика вверх, на сколько это было возможно,
чтобы он смог ухватиться за ветки ивы.
Саша вскарабкался наверх, швырнул меч на твердую землю, и начал
подтягиваться сам, удерживая при этом рукой Петра за кафтан, чтобы помочь
и ему забраться на относительно высокий берег.
- Дурак! - закричал он на мальчика, потряхивая его, хотя сам все еще
дрожал от недавнего испуга.
Но постепенно он прозрел, глядя на Сашу, который был без кафтана, с
бледным лицом и с мечом, который он изо всех сил старался не выронить из
руки. Все увиденное так подействовало на него, что Петр уселся на землю,
все еще не выпуская из сжатого кулака мокрой рубашки мальчика, а тот
смотрел на него, будто ожидая быть тут же убитым, и не мог двинуться с
места. Но Петр лишь закашлялся и отпустил Сашу.
- Не смей больше делать ничего подобного! - сказал Петр, когда смог
вновь обрести дыхание. - Ради Бога, прошу тебя, малый.
Саша лишь молча смотрел на него, постукивая зубами, а его губы при
этом имели синеватый оттенок. Петр обхватил его подрагивающими руками и
слегка подтолкнул туда, где на берегу лежал его кафтан.
- Укутывайся, - сказал он, все еще вздрагивая. - И пойдем. Ты еще
успеешь умереть...
Он подобрал меч и здесь же, на берегу, отыскал и ножны. Его кафтан
насквозь промок, побывав в воде, холодной, какую как раз и любила дочь
колдуна...
Он все-таки обернулся и взглянул на куст ивы, единственное живое
дерево среди этого леса, и почему-то вспомнил о костях, которые ему
попались в глубине пещеры.
Саша подхватил его руку и сказал, лязгая зубами:
- Идем.
Петр оторвался от своих мыслей и заспешил вверх по холму, насколько
быстро позволяли его силы.
Ууламетс все еще не загасил свой костер. Он взглянул на них с явным
удивлением, и Петр подумал, что возможной причиной было то, что он увидел
их вдвоем. А еще он подумал о том, что было бы неплохо прямо сейчас
свернуть ему шею, но, видимо, эти мысли очень хорошо понял дворовик,
который тут же начал лаять и шипеть, когда они, дрожащие и промокшие с
головы до ног, спотыкаясь, подходили к подножью холма.
- Пошел прочь отсюда! - прорычал Петр и попытался с силой ударить его
мечом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72