Сделать это было уже нетрудно, потому что боль выжгла злоба, пламя которой он поддерживал целых семнадцать лет.
– В чем меня обвиняют, милорд?
– Обвинения многочисленны, миледи, и все караются смертью. Но главное заключается в пособничестве и подстрекательстве людей, спасших от смерти отпрыска семьи, чьи преступления против народа неисчислимы.
– Новорожденный ребенок! – На бледном, без кровинки лице Мейгри выделялись серые, потемневшие от волнения глаза. – В ту ночь вы бы убили младенца, как убили его мать. Как убили моего короля.
– Я не воюю с детьми! Вы знаете истинную причину моих действий в ту ночь...
Ее ресницы дрогнули, взгляд стал нерешительным. Саган заметил сомнение – это слабое место в ее обороне. Но он был слишком захвачен собственной злобой, слишком настойчиво стремился упрочить стены своей крепости, чтобы теперь воспользоваться промахом врага. Много времени пройдет, прежде чем он вспомнит об этом ее просчете и поймет всю его важность.
– У меня не было намерения убивать ребенка. Он мог бы вырасти истинным гражданином Республики...
– Приученным верить, что его родители преступники! Приученным стыдиться самого себя, своего происхождения!..
– По крайней мере это было бы правдой, миледи, – сказал Саган. – Это было бы лучше того, чему научил его ваш брат!
И в этот момент он увидел шрам на ее лице, до сих пор маскировавшийся светом луны. Белая линия рубца была незаметна на смертельно бледном лице. Но сейчас, когда сердце ее бешено заколотилось, кровь прилила к щекам, шрам тоже покраснел и стал похож на вновь открывшуюся рану.
Заметив его взгляд, устремленный на правую часть лица, Мейгри снова почувствовала боль и невольно прикрыла щеку рукой. Саган отвел взгляд и посмотрел ей прямо в глаза.
В его взоре Мейгри не увидела ни жалости, ни раскаяния, ни отвращения, ни сострадания. Ничего.
– Я теряю время на неуместные споры, миледи. Мы покидаем планету через час. Прошу вас, сдайте мне ваше оружие.
Серебряные ножны, украшенные изображением восьмиконечной звезды, висели у нее на поясе. Она молча кивнула. Руки потянулись к пряжке пояса.
– Народ этой планеты ничего не знает обо мне, – сказала она, стараясь сдержать дрожь в пальцах, расстегивающих пряжку пояса. – Они первобытная раса. Живут мирно. Никого никогда не обидели. – Медленным движением она сняла пояс с тонкой талии. Сложив его пополам, сверху положила ножны меча, как это полагалось при сдаче, и протянула оружие Командующему. – Не обрушивайте свою злобу на них, Саган!
Первый раз она назвала его по имени. Охранников поблизости не было, а острие гемомеча, который она все еще держала в руке, могло легко проткнуть его металлический нагрудник и вонзиться в грудь.
– Это не злоба, миледи, – сказал он спокойно, принимая оружие из ее рук, – это правосудие.
Мейгри поняла, что умолять его бессмысленно и недостойно. Слезы наполнили ее глаза, она опустила голову, и пряди длинных волос закрыли ей лицо.
Командующему была знакома эта уловка, и он не обратил на нее внимания.
– Моя охрана отнесет все те вещи, что вы хотите взять на корабль.
– В этом нет необходимости. У меня есть только меч и вот это. – Из кармана, скрытого в складках туники, Мейгри вынула коробочку из розового дерева. – И вы не отнимете ее у меня.
Саган знал о содержимом коробочки.
– Хорошо, миледи, – сказал он, помолчав. – Вы можете оставить ее при себе.
Несколько минут он молча и очень внимательно изучал ее. Мейгри вскинула голову, слез в ее глазах уже не было. Она решительно посмотрела на Сагана. Оба стояли неподвижно, но внутренняя борьба между ними продолжалась. Разум каждого вел поединок, отыскивая слабые стороны противника, снова и снова убеждаясь в его изворотливости и проникаясь уважением к силе.
Он первый отвел взгляд. Но это не было признанием поражения. Это был маневр, подготавливающий новую атаку. Последовавшее нападение стало неожиданным и эффектным.
Взяв меч обеими руками, он протянул его Мейгри.
– Леди Мейгри Морианна, дайте мне слово, слово Стража, что вы не предпримете попыток бежать из заключения, и тогда можете носить ваш меч.
Мейгри смотрела на него, пораженная.
– Я жду, – сказал он нетерпеливо.
– Даю слово, милорд. – Взяв меч, она стояла, неловко сжимая его, боясь выронить либо меч, либо коробочку из розового дерева.
– Миледи.
Поклонившись, лорд Дерек Саган повернулся и зашагал по каменному полу к ожидавшей его в тени колонн охране. Проходя мимо них, он приказал:
– Ведите ее.
Центурионы поспешили выполнить приказ. В этот момент туча закрыла луну. Лишенный источника света, Чертог мунрита неожиданно превратился просто в груду камней. Центурионам пришлось включить прикрепленные к рукам фонарики. В лучах электрического света богиня предстала обычной женщиной лет сорока с обезображенным шрамом лицом. Она держала в руках меч и розовую деревянную коробочку.
Центурионы окружили ее: двое стали по бокам, двое за спиной. Не дотрагивались, а в почтении ждали, когда она направится к выходу из Чертога. Они дали ей несколько минут, позволив сделать это самостоятельно. Если бы она продолжала стоять, они, не колеблясь, поволокли бы ее. Но, вздернув подбородок, Мейгри решительным шагом двинулась вперед. Звук ее легких скользящих шагов перекрывала тяжелая поступь охранников.
Командующий, шедший впереди, скрылся в темноте.
Мейгри понимала, что скоро окажется на военном космическом корабле среди нескольких сотен мужчин, каждый из которых якобы предан тому запятнанному кровью правительству, которое называло себя революционным. Но она знала, что в действительности преданы они только одному человеку – человеку, который постоянно борется с собственным глубоко скрытым в нем наследием, но никогда не сможет воспользоваться им.
Он очень хитро поступил, вернув ей меч, ловко подыграл ее высокому понятию о чести. Теперь-то он знал наверняка: это все, что у нее осталось.
Покидая Чертог мунрита, Мейгри услышала слабые прерывистые рыдания старца.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Не смыть всем водам яростного моря
Святой елей с монаршего чела.
Уильям Шекспир, «Ричард III», акт III, сцена II
– Мы входим в зону действия локаторов. Можешь настроиться на передачи общественного радио?
– Да, – ответил Икс-Джей озабоченным тоном.
– Ну и?.. – допытывался Таск, держа руки на рычагах управления и не отрывая глаз от обзорного иллюминатора, в который была видна красноватая планета, за последние четыре часа значительно увеличившаяся в размере.
– Ничего. Ты уверен, что здесь идет война?
Таск фыркнул.
– Война корпораций. Они, должно быть, контролируют официальное радиовещание. Гражданское население, видимо, даже не знает, что идет война, если не считать тех нескольких сотен, что попались им под руку и пострадали. Корпорации дерутся за контроль над шахтами и заводами, а может быть, осаждают город, принадлежащий одной из них. Что-то в этом роде. Если же кто посторонний прознает о военных действиях, их выдают за столкновение профсоюзов, террористические акции или военные учения. Но если здесь заправляет Дикстер, все будет сделано аккуратно, по крайней мере с нашей стороны.
– Я думал, что вы не вербуетесь на корпоративные войны, – сказал Дайен, припомнив одну из лекций Таска о том, что хорошего сулит долгая и прибыльная карьера «солдата удачи».
– Обычно нет, – признался Таск. – Корпорация злобствует дольше, чем командующие. Заплатив тебе деньги, они считают своей собственностью твое тело и душу, и уж тогда будь любезен загубить ради них и то и другое. Попробуй проявить нежелание умирать – они воспримут это как личную обиду. Только войны из-за кровной мести могут быть хуже корпоративных. Никогда не позволяй втягивать себя в них, парень.
– Так почему же мы здесь?
– Из-за Дикстера. Как я уже говорил, если он руководит военными действиями, все будет по честному. Он любит корпоративные войны не больше, чем я. Должно быть, нынешняя война чем-то отличается. – Последние слова Таск произнес невнятно, нахмурился и уставился на ряды цифр, горевших на мониторе. – В чем проблема?
– Кто-то не хочет, чтобы мы совершали посадку, – сказал Икс-Джей.
– Ракеты?
– Возможно. Ты получил координаты, переданные Дикстером?
– Да.
– Воспользуйся ими. Совершим вхождение по нестандартной орбите. Пройдем как огненный шар.
– Это именно то, во что мы можем превратиться. Пристегнись-ка получше, парень.
Научившись за последнюю неделю пользоваться ремнями безопасности, Дайен сделал все, как его просили. Несмотря на зловещее предсказание Таска, юноша нетерпеливо ждал приземлений. Таск был прав, когда говорил, что космические полеты по большей части скучные и быстро надоедают. Можно восхищаться великолепием и величием полета среди звезд, но недолго. Затем по присущей человеческой натуре переменчивости начинаешь мечтать о деревьях и наполненном ароматами воздухе, а не о том, что во время полета циркулирует через легкие тысячу раз, о родниковой воде, а не о той, что пьешь на корабле и при этом не можешь избавиться от мысли, что она чистая только потому, что прошла рециркуляцию.
Во время полета дни проходили почти незаметно. Дайен проводил долгие часы либо с Таском, либо с Икс-Джеем, занимаясь изучением космонавигации и систем управления «Ятаганом». Таск был рад и одновременно огорчен тем, что юноша так быстро все усваивает.
– Чего ради ты пичкаешь парня всей этой дрянью? – спросил Таск как-то вечером вскоре после бегства с Сирака-7. Тогда на экране компьютера медленно вращалось трехмерное изображение одного из основных двигателей «Ятагана». – Зачем пудришь ему мозги? Он хочет летать, а не строить космолеты!
– Я сам просил показать мне двигатель, – сказал Дайен. – С ним ведь все в порядке, правда?
– Конечно! Зачем беспокоиться? Большинство систем этой птички работает в режиме самоконтроля, и при необходимости они без нашего участия устраняют неисправности. Если система сама не может справиться с ремонтом, Икс-Джей сообщает мне об этом и говорит, что надо сделать. Со временем всему научишься. Сейчас же не стоит забивать голову тем, что не имеет для тебя практического значения.
– Почему же? Это имеет большое значение. Смотрите. – Дайен начал спокойно объяснять назначение и принципы работы многих сложнейших узлов двигателя. В ходе объяснения компьютер менял изображение, то увеличивая, то расцвечивая, то поворачивая его, то воспроизводя отдельные детали.
– Как тебе это удалось? Как ему удалось? – ополчился Таск на компьютер.
– Он обладает аналитической памятью, – ответил Икс-Джей и замигал индикаторами, изображая восторг.
– Брось шутить! – Взгляд Таска, устремленный на Дайена, выражал благоговение, смешанное с беспокойством.
– Пустяки, ничего особенного, – сказал Дайен, покраснев от смущения. – Надо же было чем-то занять время. Я вовсе не хотел выпендриваться.
– Аналитическая память? Что-то вроде зрительной?
– Нет, намного лучше. – Икс-Джей наслаждался, демонстрируя свои знания. – Человек или инопланетянин с так называемой абсолютной зрительной памятью может мысленно представить то, что однажды видел, например, страницу из книги, чертеж двигателя, но дальше этого дело не идет. Попроси его проанализировать то, что он запомнил, объяснить, как это работает, пересказать смысл прочитанного, и он не сможет этого сделать. Наш малыш не только запоминает все когда-либо виденное, но и может рассказать, как и почему оно действует, в чем смысл предмета или явления. Он помнит наизусть всего Шекспира. Прочти Таску сцену из «Ричарда III», которую читал мне. Ту, где говорится о свергнутом короле...
– Не сейчас, Икс-Джей, – взмолился Дайен, чувствуя, как горят у него щеки.
– Немного литературы будет кстати.
– Он же сказал: не сейчас! – Таск щелкнул пальцем по компьютеру.
Громко загудев, Икс-Джей отключил не только монитор с изображением двигателя, но и все освещение на корабле. Как его ни уговаривали, он отказался включить даже аварийные лампы. Пришлось Таску и Дайену на ощупь добираться до гамаков и провести остаток дня в полусне.
Вспомнив этот случай, Дайен беспокойно заерзал в кресле. Он не хотел выдавать таким образом свои сокровенные мысли Таску. Свергнутый король... Зачем он тогда все это затеял? Юноша был поражен, поняв, что наемник видит его насквозь, знает, о чем он думает. Дайен должен был признать, что недооценивал Таска, принимал его за обычного меркантильного и неугомонного авантюриста. Да, он скор на действия, но, надо признать, действия разумные, хотя, вероятнее всего, они диктуются его инстинктом и опытом. Что ж, человек с ограниченными умственными способностями.
Но теперь Дайен был вынужден изменить свое мнение. Таск оказался много умнее, чем он поначалу думал. Умнее, а потому опаснее. Дайен пришел к выводу, что надо быть осмотрительнее.
* * *
Посадка на Вэнджелис оказалась неприятной, а для Дайена просто ужасной, хотя он и не показывал виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– В чем меня обвиняют, милорд?
– Обвинения многочисленны, миледи, и все караются смертью. Но главное заключается в пособничестве и подстрекательстве людей, спасших от смерти отпрыска семьи, чьи преступления против народа неисчислимы.
– Новорожденный ребенок! – На бледном, без кровинки лице Мейгри выделялись серые, потемневшие от волнения глаза. – В ту ночь вы бы убили младенца, как убили его мать. Как убили моего короля.
– Я не воюю с детьми! Вы знаете истинную причину моих действий в ту ночь...
Ее ресницы дрогнули, взгляд стал нерешительным. Саган заметил сомнение – это слабое место в ее обороне. Но он был слишком захвачен собственной злобой, слишком настойчиво стремился упрочить стены своей крепости, чтобы теперь воспользоваться промахом врага. Много времени пройдет, прежде чем он вспомнит об этом ее просчете и поймет всю его важность.
– У меня не было намерения убивать ребенка. Он мог бы вырасти истинным гражданином Республики...
– Приученным верить, что его родители преступники! Приученным стыдиться самого себя, своего происхождения!..
– По крайней мере это было бы правдой, миледи, – сказал Саган. – Это было бы лучше того, чему научил его ваш брат!
И в этот момент он увидел шрам на ее лице, до сих пор маскировавшийся светом луны. Белая линия рубца была незаметна на смертельно бледном лице. Но сейчас, когда сердце ее бешено заколотилось, кровь прилила к щекам, шрам тоже покраснел и стал похож на вновь открывшуюся рану.
Заметив его взгляд, устремленный на правую часть лица, Мейгри снова почувствовала боль и невольно прикрыла щеку рукой. Саган отвел взгляд и посмотрел ей прямо в глаза.
В его взоре Мейгри не увидела ни жалости, ни раскаяния, ни отвращения, ни сострадания. Ничего.
– Я теряю время на неуместные споры, миледи. Мы покидаем планету через час. Прошу вас, сдайте мне ваше оружие.
Серебряные ножны, украшенные изображением восьмиконечной звезды, висели у нее на поясе. Она молча кивнула. Руки потянулись к пряжке пояса.
– Народ этой планеты ничего не знает обо мне, – сказала она, стараясь сдержать дрожь в пальцах, расстегивающих пряжку пояса. – Они первобытная раса. Живут мирно. Никого никогда не обидели. – Медленным движением она сняла пояс с тонкой талии. Сложив его пополам, сверху положила ножны меча, как это полагалось при сдаче, и протянула оружие Командующему. – Не обрушивайте свою злобу на них, Саган!
Первый раз она назвала его по имени. Охранников поблизости не было, а острие гемомеча, который она все еще держала в руке, могло легко проткнуть его металлический нагрудник и вонзиться в грудь.
– Это не злоба, миледи, – сказал он спокойно, принимая оружие из ее рук, – это правосудие.
Мейгри поняла, что умолять его бессмысленно и недостойно. Слезы наполнили ее глаза, она опустила голову, и пряди длинных волос закрыли ей лицо.
Командующему была знакома эта уловка, и он не обратил на нее внимания.
– Моя охрана отнесет все те вещи, что вы хотите взять на корабль.
– В этом нет необходимости. У меня есть только меч и вот это. – Из кармана, скрытого в складках туники, Мейгри вынула коробочку из розового дерева. – И вы не отнимете ее у меня.
Саган знал о содержимом коробочки.
– Хорошо, миледи, – сказал он, помолчав. – Вы можете оставить ее при себе.
Несколько минут он молча и очень внимательно изучал ее. Мейгри вскинула голову, слез в ее глазах уже не было. Она решительно посмотрела на Сагана. Оба стояли неподвижно, но внутренняя борьба между ними продолжалась. Разум каждого вел поединок, отыскивая слабые стороны противника, снова и снова убеждаясь в его изворотливости и проникаясь уважением к силе.
Он первый отвел взгляд. Но это не было признанием поражения. Это был маневр, подготавливающий новую атаку. Последовавшее нападение стало неожиданным и эффектным.
Взяв меч обеими руками, он протянул его Мейгри.
– Леди Мейгри Морианна, дайте мне слово, слово Стража, что вы не предпримете попыток бежать из заключения, и тогда можете носить ваш меч.
Мейгри смотрела на него, пораженная.
– Я жду, – сказал он нетерпеливо.
– Даю слово, милорд. – Взяв меч, она стояла, неловко сжимая его, боясь выронить либо меч, либо коробочку из розового дерева.
– Миледи.
Поклонившись, лорд Дерек Саган повернулся и зашагал по каменному полу к ожидавшей его в тени колонн охране. Проходя мимо них, он приказал:
– Ведите ее.
Центурионы поспешили выполнить приказ. В этот момент туча закрыла луну. Лишенный источника света, Чертог мунрита неожиданно превратился просто в груду камней. Центурионам пришлось включить прикрепленные к рукам фонарики. В лучах электрического света богиня предстала обычной женщиной лет сорока с обезображенным шрамом лицом. Она держала в руках меч и розовую деревянную коробочку.
Центурионы окружили ее: двое стали по бокам, двое за спиной. Не дотрагивались, а в почтении ждали, когда она направится к выходу из Чертога. Они дали ей несколько минут, позволив сделать это самостоятельно. Если бы она продолжала стоять, они, не колеблясь, поволокли бы ее. Но, вздернув подбородок, Мейгри решительным шагом двинулась вперед. Звук ее легких скользящих шагов перекрывала тяжелая поступь охранников.
Командующий, шедший впереди, скрылся в темноте.
Мейгри понимала, что скоро окажется на военном космическом корабле среди нескольких сотен мужчин, каждый из которых якобы предан тому запятнанному кровью правительству, которое называло себя революционным. Но она знала, что в действительности преданы они только одному человеку – человеку, который постоянно борется с собственным глубоко скрытым в нем наследием, но никогда не сможет воспользоваться им.
Он очень хитро поступил, вернув ей меч, ловко подыграл ее высокому понятию о чести. Теперь-то он знал наверняка: это все, что у нее осталось.
Покидая Чертог мунрита, Мейгри услышала слабые прерывистые рыдания старца.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Не смыть всем водам яростного моря
Святой елей с монаршего чела.
Уильям Шекспир, «Ричард III», акт III, сцена II
– Мы входим в зону действия локаторов. Можешь настроиться на передачи общественного радио?
– Да, – ответил Икс-Джей озабоченным тоном.
– Ну и?.. – допытывался Таск, держа руки на рычагах управления и не отрывая глаз от обзорного иллюминатора, в который была видна красноватая планета, за последние четыре часа значительно увеличившаяся в размере.
– Ничего. Ты уверен, что здесь идет война?
Таск фыркнул.
– Война корпораций. Они, должно быть, контролируют официальное радиовещание. Гражданское население, видимо, даже не знает, что идет война, если не считать тех нескольких сотен, что попались им под руку и пострадали. Корпорации дерутся за контроль над шахтами и заводами, а может быть, осаждают город, принадлежащий одной из них. Что-то в этом роде. Если же кто посторонний прознает о военных действиях, их выдают за столкновение профсоюзов, террористические акции или военные учения. Но если здесь заправляет Дикстер, все будет сделано аккуратно, по крайней мере с нашей стороны.
– Я думал, что вы не вербуетесь на корпоративные войны, – сказал Дайен, припомнив одну из лекций Таска о том, что хорошего сулит долгая и прибыльная карьера «солдата удачи».
– Обычно нет, – признался Таск. – Корпорация злобствует дольше, чем командующие. Заплатив тебе деньги, они считают своей собственностью твое тело и душу, и уж тогда будь любезен загубить ради них и то и другое. Попробуй проявить нежелание умирать – они воспримут это как личную обиду. Только войны из-за кровной мести могут быть хуже корпоративных. Никогда не позволяй втягивать себя в них, парень.
– Так почему же мы здесь?
– Из-за Дикстера. Как я уже говорил, если он руководит военными действиями, все будет по честному. Он любит корпоративные войны не больше, чем я. Должно быть, нынешняя война чем-то отличается. – Последние слова Таск произнес невнятно, нахмурился и уставился на ряды цифр, горевших на мониторе. – В чем проблема?
– Кто-то не хочет, чтобы мы совершали посадку, – сказал Икс-Джей.
– Ракеты?
– Возможно. Ты получил координаты, переданные Дикстером?
– Да.
– Воспользуйся ими. Совершим вхождение по нестандартной орбите. Пройдем как огненный шар.
– Это именно то, во что мы можем превратиться. Пристегнись-ка получше, парень.
Научившись за последнюю неделю пользоваться ремнями безопасности, Дайен сделал все, как его просили. Несмотря на зловещее предсказание Таска, юноша нетерпеливо ждал приземлений. Таск был прав, когда говорил, что космические полеты по большей части скучные и быстро надоедают. Можно восхищаться великолепием и величием полета среди звезд, но недолго. Затем по присущей человеческой натуре переменчивости начинаешь мечтать о деревьях и наполненном ароматами воздухе, а не о том, что во время полета циркулирует через легкие тысячу раз, о родниковой воде, а не о той, что пьешь на корабле и при этом не можешь избавиться от мысли, что она чистая только потому, что прошла рециркуляцию.
Во время полета дни проходили почти незаметно. Дайен проводил долгие часы либо с Таском, либо с Икс-Джеем, занимаясь изучением космонавигации и систем управления «Ятаганом». Таск был рад и одновременно огорчен тем, что юноша так быстро все усваивает.
– Чего ради ты пичкаешь парня всей этой дрянью? – спросил Таск как-то вечером вскоре после бегства с Сирака-7. Тогда на экране компьютера медленно вращалось трехмерное изображение одного из основных двигателей «Ятагана». – Зачем пудришь ему мозги? Он хочет летать, а не строить космолеты!
– Я сам просил показать мне двигатель, – сказал Дайен. – С ним ведь все в порядке, правда?
– Конечно! Зачем беспокоиться? Большинство систем этой птички работает в режиме самоконтроля, и при необходимости они без нашего участия устраняют неисправности. Если система сама не может справиться с ремонтом, Икс-Джей сообщает мне об этом и говорит, что надо сделать. Со временем всему научишься. Сейчас же не стоит забивать голову тем, что не имеет для тебя практического значения.
– Почему же? Это имеет большое значение. Смотрите. – Дайен начал спокойно объяснять назначение и принципы работы многих сложнейших узлов двигателя. В ходе объяснения компьютер менял изображение, то увеличивая, то расцвечивая, то поворачивая его, то воспроизводя отдельные детали.
– Как тебе это удалось? Как ему удалось? – ополчился Таск на компьютер.
– Он обладает аналитической памятью, – ответил Икс-Джей и замигал индикаторами, изображая восторг.
– Брось шутить! – Взгляд Таска, устремленный на Дайена, выражал благоговение, смешанное с беспокойством.
– Пустяки, ничего особенного, – сказал Дайен, покраснев от смущения. – Надо же было чем-то занять время. Я вовсе не хотел выпендриваться.
– Аналитическая память? Что-то вроде зрительной?
– Нет, намного лучше. – Икс-Джей наслаждался, демонстрируя свои знания. – Человек или инопланетянин с так называемой абсолютной зрительной памятью может мысленно представить то, что однажды видел, например, страницу из книги, чертеж двигателя, но дальше этого дело не идет. Попроси его проанализировать то, что он запомнил, объяснить, как это работает, пересказать смысл прочитанного, и он не сможет этого сделать. Наш малыш не только запоминает все когда-либо виденное, но и может рассказать, как и почему оно действует, в чем смысл предмета или явления. Он помнит наизусть всего Шекспира. Прочти Таску сцену из «Ричарда III», которую читал мне. Ту, где говорится о свергнутом короле...
– Не сейчас, Икс-Джей, – взмолился Дайен, чувствуя, как горят у него щеки.
– Немного литературы будет кстати.
– Он же сказал: не сейчас! – Таск щелкнул пальцем по компьютеру.
Громко загудев, Икс-Джей отключил не только монитор с изображением двигателя, но и все освещение на корабле. Как его ни уговаривали, он отказался включить даже аварийные лампы. Пришлось Таску и Дайену на ощупь добираться до гамаков и провести остаток дня в полусне.
Вспомнив этот случай, Дайен беспокойно заерзал в кресле. Он не хотел выдавать таким образом свои сокровенные мысли Таску. Свергнутый король... Зачем он тогда все это затеял? Юноша был поражен, поняв, что наемник видит его насквозь, знает, о чем он думает. Дайен должен был признать, что недооценивал Таска, принимал его за обычного меркантильного и неугомонного авантюриста. Да, он скор на действия, но, надо признать, действия разумные, хотя, вероятнее всего, они диктуются его инстинктом и опытом. Что ж, человек с ограниченными умственными способностями.
Но теперь Дайен был вынужден изменить свое мнение. Таск оказался много умнее, чем он поначалу думал. Умнее, а потому опаснее. Дайен пришел к выводу, что надо быть осмотрительнее.
* * *
Посадка на Вэнджелис оказалась неприятной, а для Дайена просто ужасной, хотя он и не показывал виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72