- Наше деловое сотрудничество обречено на процветание.
Старлиц уперся башмаком от Гуччи в беленую стену.
- Именно так. Тебе крупно повезло.
Здесь, на свежем воздухе, на дневном свету, он чувствовал себя гораздо лучше. В сыром чреве казино, среди могучих гаремных стен, без часов, ему было сильно не по себе.
- Ты сам создаешь реальность, - изрек он. - В одном кармане у тебя пресса, в другом полиция. Полиция и пресса - вот и вся реальность, которая когда-либо потребуется людям.
Озбей кивнул.
- Мы поймали дух времен! Мы изготовляем реальность!
- Поп-хиты быстро завоевывают популярность и так же быстро ее теряют, в этом вся прелесть. Деньги - другое дело. Деньги - неизменная реальность.
- В казино деньги никогда не бывают реальными, - вспомнил Озбей. - Казино - это заводы по уменьшению реальности денег.
- Совершенно верно. Ты начинаешь схватывать.
Айдан, Халик и Дрей плохо понимали по-английски, но все равно были очарованы. Внимая разглагольствованиям Старлица и Озбея, они походили на туземцев Новой Гвинеи на просмотре порнофильма.
- Дело в том, - громко продолжал Старлиц, - что казино сбывает клиентам чрезвычайно лакомый товар - их собственную алчность. Алчность - один из важнейших виртуальных предметов потребления, вроде сетевого доступа или длины волны. На них и зиждется экономика будущего, так что...
Старлиц осекся и удивленно вытаращил глаза. Озбей учтиво поднялся.
- А вот и Гонка. Как всегда, с опозданием. - Он немного потрещал по-турецки и расцеловал актрису в розовые щечки, не дотрагиваясь до них губами.
Гонка изящно поправила белую бутоньерку Озбея, после чего одарила Старлица парализующим взглядом темно-синих глаз, выпустив вслед за этим беззвучным выстрелом очередь певучих турецких звуков. Озбей немного пообщался с ней на родном языке и опять перешел на английский.
- Познакомься с Гонкой Уц, мисс «Турецкое кино» 1997 года.
- Я очарован, - пролепетал Старлиц. Мисс Уц протянула ему руку. Старлиц рискнул стиснуть кончики ее безупречных пальчиков, после чего счел за благо сесть и привести в порядок дыхание.
- Мисс Уц не говорит по-английски, - предупредил Озбей.
- Какая жалость!
- Зато блестяще владеет французским, - пригрозил Озбей. - Она выросла на сирийской границе.
- C'est triste . Империалисты с обеих сторон, - посочувствовал Старлиц.
Гонка Уц слегка приподняла золотистый подол своего синего платья от Сен-Лорана и сделала медленный пируэт. Изумленные нефтяные тузы из Брунея, сидевшие за соседним столиком, наградили ее простодушными аплодисментами, но зловещие взгляды Дрея, Халика и Айдана заставили их успокоиться. Казино было большое, а терраса маленькая.
Повинуясь приподнятой брови Озбея, один из его мускулистых ребят уступил мисс Уц место за столиком. Никто из присутствующих не возражал бы оказаться на месте стула - так сладострастно уселась на него актриса. Последовал тщательный ритуал извлечения сигареты.
- Мисс Уц снималась в совместном турецко-итальянском проекте, - сказал Озбей, щелкая платиновой «Зиппо». - Роль досталась ей после конкурса красоты. Но фильм показали только в Турции. Турецкое кино уже не то, что прежде, в славные дни Мухсина Эртугрула . А все иностранные видеокассеты...
Старлиц поправил темные очки, наблюдая, как мисс Уц выпускает дым. Гонка Уц была дремлющим гейзером первобытной женской притягательности. От одного взгляда на нее любой мужчина начинал пузыриться и испускать пар.
- Она танцует? - спросил Старлиц.
- Конечно танцует.
- И поет?
- Ангельски.
- Я уже вижу, к чему все идет, Мехметкик. - Старлиц нахмурился. - Твоя проблема в данном случае - слишком хороший вкус. Эта женщина - настоящая звезда. В любой стране с развитой киноиндустрией она бы многого достигла. С таким талантом стыдно опускаться до подросткового шоу.
- Она молода, - возразил Озбей. - А тебе в «Большой Семерке» нужна мусульманка. Это поможет сбыту продукции в Тегеране.
- Правильно, я тоже так думаю. Я бы с радостью ввел в группу мусульманку. Чтобы отличалась от остальных блестящей чадрой. Искры полетят снопами, даю гарантию. Только она должна быть настоящей фальшивкой, как остальные девчонки в «Большой Семерке». Случайной, самой обыкновенной мусульманской девушкой. Вытащенной из толпы, взявшей несколько уроков и пользующейся услугами гримера.
- То есть не настоящей звездой.
- Совершенно верно, не звездой. Но беда в том, что статистика плохо знает мусульманских девчонок. Стандарт потребительницы-мусульманки в возрастной категории от пятнадцати до двадцати одного года еще не разработан. Мы же оперируем сейчас в огромном масштабе - от Магриба до Малайзии! У нас не меньше ста миллионов девушек тридцати с лишним национальностей, одних только языковых групп пара дюжин!
- Гонка так красива! - с сожалением проговорил Озбей.
- Согласен, фантастически красива.
- Неужели это не имеет значения?
- Имеет, еще какое! Но не в данном случае. «Большая Семерка» - это маркетинг, всякие другие значения здесь совершенно ни при чем. Когда речь заходит о поп-группе, приходится иметь дело с совершенно особой реальностью.
Как Озбей ни разыгрывал безразличие, было видно, что он жаждет разъяснений.
- Расскажи мне об этой своей реальности. Я должен это знать. Это важно.
Старлиц поскреб подбородок.
- Сейчас я тебе растолкую, что почем в исламской поп-музыке. Знаешь, кто в ней котируется? Паршивые музыканты стиля «рай» из Алжира, вот кто. У них фоновый ритм, электрогитары, и поют они про секс и про наркотики. Алжирские фундаменталисты так их ненавидят, что готовы разорвать на части. Например, Чеб Халеб. Слыхал про Чеба Халеба?
- Нет, - задумчиво признался Озбей, - об этом Халебе я не слыхал.
- Вот кто у них ходит в звездах. Ему приходится жить в Париже, потому что дома его записи швыряют в огонь. Или Чеба Фадела, она поет «Н'сел Фик», величайший хит в стиле «рай». Она и ее поклонники околачиваются в Нью-Йорке, надеясь на контракт и на то, что их не постигнет участь Джона Леннона.
- Про Джона Леннона я слыхал, - оживился Озбей. - Отлично помню, как это было. Его подкараулил на улице тип с револьвером.
- Вот кто много значил - Леннон! Даже когда он сам больше этого не хотел. Он не имел срока годности. В этом сейчас наша главная проблема.
- Что, если я тоже хочу много значить? И имею для этого деньги? Деньги и деловые связи. Еще Гонку, то есть талант. Мне бы хотелось значимости.
- Валяй, пробуй! Только не в моем проекте. Потому что мы навсегда сворачиваем шатры с наступлением двухтысячного года.
Озбей горько улыбнулся:
- Правило номер один... Не бойся, насчет правила номер один я дал тебе слово. - Он понизил голос. - Но как мне быть с моей подружкой? Она так хороша и так честолюбива!
Старлиц собрался с духом и надолго уставился на мисс Гонку Уц. Это было все равно что смотреть на воду против солнечного света.
- Хочешь профессиональный совет, Мехметкик?
- Конечно хочу. - Озбей откинулся в кресле. - Только не предлагай мне ее бросить и вернуться к жене.
- Протолкни ее на телевидение, - изрек Старлиц. - Пусть ведет турецкое игровое шоу.
- Телевидение? Вот твой совет?
- Учти, этот совет на вес золота. Кино умирает всюду, где оно не может себе позволить специальные цифровые эффекты. Так что ей прямая дорога на турецкое телевидение. Телевидение ее заездит и спалит, но сначала она успеет блеснуть.
Озбей с сомнением покивал.
- А когда у нее начнутся проблемы с внешностью, пусть баллотируется на выборную должность.
- Политика?! - просиял Озбей.
- Она самая. После телевидения ей уже не подойдет ничего, кроме политики. Пусть избирается в турецкий парламент. Партия левого центра, умеренно-прогрессивная позиция, женская проблематика, активная избирательная компания с целованием младенцев перед камерами. Но с затаенным стальным стержнем. Стиль железной леди. Улавливаешь?
- Да. По примеру миссис Тансу Чиллер?
- Ты должен понимать, что миссис Тансу Чиллер не случайно стала турецким премьер-министром.
- Знаю, знаю. Все это мне хорошо известно. - Озбей определенно прозревал. Он уже мыслил по предложенной программе, расставляя предварительные вехи. - Я знаком с миссис Чиллер, - поведал он. - Мы с дядей-министром ужинали с ней в Анкаре в прошлом месяце. С нами был ее муж, Озер Чиллер, видный бизнесмен, финансирующий политические партии. Чрезвычайно умный человек.
- Серьезно? Ты знаком с премьер-министром?
- Мы все добрые друзья. Мы очень близки. Я проучился два семестра в ее альма-матер в Америке. Оттуда у меня американский английский.
Старлиц обдумал эту новость, многое ему объяснившую.
- Ты очень ценный знакомый, Мехметкик. Эти наши неформальные обмены мнениями мне чрезвычайно важны. Они выводят нас в новый мир расширенных рыночных возможностей и мультикультурного согласия.
Озбей развел руками.
- Дела идут отлично! «Большая Семерка» наделает в Турции большого шуму. Ты только скажи, насколько большого. - Он прищурился. - Твое дело - вовремя доставить семерых девчонок в правильных тряпках и в готовности петь и плясать.
- Никаких проблем, дружище. Девочкам нравится Кипр, они загорели, отдохнули, теперь они наготове. Я уже привез им гастрольных администраторов и инструкторов, и те взялись за дрессировку.
Озбей поглядывал на свою мисс Уц с изнуряющей восточной чувственностью.
- Можешь не убеждать меня, что проблем нет, я все равно не поверю. Женщина - всегда проблема для мужчины, такова ее природа. А тут их целых семь! В моей жизни их только две, и то я очень занят.
Гонка разразилась вдруг капризной тирадой. Озбей выслушал ее с благоговейным вниманием, как подобает учтивому кавалеру, и снова повернулся к Старлицу.
- Когда Гонка встретится с Француженкой?
- Сегодня вечером, - пообещал Старлиц. - В казино. Все будет в порядке. У Француженки немного нестандартная матушка, но сама Француженка очень обходительна со своими поклонниками.
Гонку разбирало нетерпение. Ждать было не в ее характере.
- Мне пора, - вежливо сказал Старлиц, вставая и бросая взгляд на свой поддельный корейский «Ролекс». - Вечером у меня еще одна встреча.
- Вечером? А я заказал столик в «Ниази».
- Увы, дружище, никак не могу. Меня ждет разговор о железках с одним русским.
Эти слова не могли не задеть Озбея, как Старлиц и рассчитывал. Как Озбей ни корчил из себя космополита, он продолжал считать себя образцовым турецким патриотом, поэтому люто ненавидел греков, курдов, армян, арабов, иракцев, сербов, иранцев, евреев, черкесов и хорватов. Русские тоже фигурировали среди заклятых врагов Турции, но, в отличие от вышеперечисленных народов, никогда не были подданными Оттоманской империи. Поэтому Озбей смирил свой патриотизм и позволил себе полюбопытствовать:
- Ты наверняка заметил, сколько в казино русских шлюх?
- Понятное дело, этих Наташ трудно не заметить.
- Сейчас на турецких землях много русских. Россия - крупнейший торговый партнер Турции. Мой дядя-министр не устает нам это твердить.
Старлиц кивнул на прощанье мисс Уц. Та прицелилась и выстрелила в него сногсшибательной улыбкой.
Оставив позади казино, Старлиц прошел мимо портового кафе с щербатыми столиками и рекламой сигарет на зонтиках и аккуратно расковал прокатный велосипед, дожидавшийся его на цепи у столба. До того как попасть на турецкий Кипр, он не был заядлым велосипедистом. Его объемистый зад опасно свесился по обеим сторонам узкого велосипедного седла.
Заметный в своем мешковатом зеленоватом костюме, как неоновая реклама, он медленно поехал по узким улочкам Гирны. После пяти минут работы педалями он слез с велосипеда и поволок его вниз по лестнице. Это позволило ему избавиться от турецкого «хвоста», не проявив невежливости.
На содержании у Озбея состояло много людей, ему приходилось кормить много ртов и находить для них занятия. Старлиц не удивлялся, что количество шпионящих за ним утроилось. Он был заранее готов к пониманию таких тонкостей.
Он уже успел полюбить турецкий Кипр. Турецкая Республика Северного Кипра была придумана словно специально для него. Это маленькое государство-парию часто называли «неиспорченным», но это определение не передавало всех преимуществ его анонимного положения в мире. Сказать о турецком Кипре просто «неиспорченный» - значило ничего не сказать: двадцать пять лет этнической ненависти и стояния в политическом тупике привели его в полнейший упадок. Крохотное государство не было признано ни одной страной, кроме Турции. Невидимая рука мирового рынка еще не ухватила этот колючий эксклав.
Весь кипрский пейзаж был отмечен печатью нетронутости. Взять хотя бы местные руины. Турецкая Республика Северного Кипра была одним из последних уголков в Европе, где античные руины были натуральными, неподдельными античными руинами. Их никто не лакировал, никто не пытался в них прибраться. Они еще не превратились в памятники и достопримечательности, оставаясь попросту чудовищно старыми и заброшенными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38