— И судя по одежде, это верховное командование, — добавил я. — Похоже, что это просто-таки в соседней комнате.
— Это в замке королевы, — пробормотал Игнатий. Жильбер нахмурился.
— Как это? Рыцари и лорды сидят и пишут на пергаменте?
— Это называется централизованным командованием, — объяснил я. — Они пишут свои приказы, а курьеры разносят их полевым генералам.
— Они боятся, как бы поле боя не оказалось у них в штабе, — брезгливо пробурчал Жильбер. — Видимо, это может произойти очень скоро, иначе они не вырядились бы в доспехи.
Я надеялся, что он прав. Какой-то генерал закончил что-то диктовать писарю. Тот посыпал пергамент песком, потом стряхнул песок, убедился, что чернила высохли, и отдал пергамент курьеру, который бегом бросился к двери, на ходу убирая пергамент в сумку. Однако озеро успело увеличить изображение, а мы успели прочитать: «Набрать по пять крестьян-мужчин из каждой деревни». Не успели мы и глазом моргнуть, как приказ изменился: «Отпустить по пять крестьян-мужчин в каждую деревню». Затем приказ исчез в сумке у курьера, и картина на поверхности воды снова сменилась. Мы смотрели сверху на длинную грязную дорогу, по которой плелись десятка два воинов с пиками на плече. Они смеялись и хлопали друг дружку по спине.
— Их отпустили домой из армии? — воскликнул Жильбер. — Во время войны?
— Похоже, королева Сюэтэ совершила грубую ошибку, превратив своих вояк в бюрократов, — сказал я. — Тем самым она сделала их легкой добычей для Гремлина — ну, и для Крысолова, конечно...
— Крысолов? Неужели этот чиновник с нежными ручками может чем-то повредить рыцарям на поле боя?
— Не на поле боя, — поправил я. — Только на пути к нему.
Зеркало вод вновь подернулось рябью. Перед нами предстала комната с задрапированными стенами. Богато одетый человек восседал за столом, стоящим на возвышении. Перед ним сгорбился сильно избитый мужчина в лохмотьях и кандалах. По обе стороны от него переминались весьма упитанные мужики в коричнево-зеленой форме.
— Лесничие, — прошептал Жильбер. — И магистрат графства.
— Это суд? — поинтересовался я.
— Рыцарский суд, быть может, — отозвался сквайр. — Хотя простой рыцарь вряд ли может править суд.
— Но на самом деле там именно судят, — сказал я. Мне было ужасно жаль беднягу, стоявшего перед скамьей подсудимых. — Что он такого натворил, что его арестовали?
— Те двое по бокам от него — это лесничие, — ответил Фриссон. — Готов поклясться, этот крестьянин шастал по чужому лесу.
Прозвучало это так, словно он знал о таком по собственному опыту.
Я задержал дыхание. Мне всегда казалось, что средневековые законы о лесных угодьях несправедливы, хотя вынужден был признать — и в моем времени хватало дурацких законов. И тем не менее одно дело, когда на оленей и фазанов охота запрещена вообще, а совсем другое — когда они попадают на стол только к богатым аристократам.
Похоже, на сей раз правосудие руководствовалось скорее духом, нежели буквой закона. Рыцарь махнул рукой. Лесничие окаменели от неожиданности. Рыцарь стукнул по столу кулаком, побагровел, и лесничие принялись нехотя снимать с крестьянина кандалы. Крестьянин отупело уставился на свои освобожденные руки, один из лесничих подтолкнул его к двери. Крестьянин запнулся, но тут же бросился бегом — наверное, испугался, что рыцарь передумает.
А рыцарь все сидел с красной мордой и таращился в пергамент, лежащий перед ним на столе.
— Это снова Крысолов! — усмехнулся я. — Это он подсказал Гремлину, как перехитрить судебную систему.
— Ясно, — улыбнулся Фриссон. — «Перехитрить» тут — значит начать судить по справедливости.
И снова наморщилась водная гладь, и вот перед нами оказались две армии, собравшиеся на широком лугу и вытянувшиеся в длинную цепь. Во главе обеих армий ехал вооруженный и закованный в броню рыцарь, сопровождаемый эскадроном похожих на серебристых омаров гвардейцев, восседающих на солидных першеронах.
— Это герцог Дегмабургский! — вскричал Жильбер. — Я узнал его по доспехам!
— Всего лишь герцог? — нахмурился я. — Не министр никакой?
— Нет. Он неподкупен. Он один из немногих, кому удалось сохранить свой титул и положение под игом королевы.
— А теперь у него появился шанс восстановить могущество древнего рода, — прошептал я, — то бишь своего рода.
И как только я сказал это, конь герцога галопом поскакал вперед. Бронированный эскадрон рысью пустился за ним. Воины-крестьяне опустили пики и зашагали следом.
Жильбер нахмурился.
— Как это? Рыцари королевы идут далеко позади? Что они там делают?
Скоро он понял что: за несколько мгновений до того, как рыцарь и его свита должны были столкнуться с армией противника, линия крестьян с пиками распалась и из задних рядов вырвались всадники. Они опустили копья и попытались пустить коней в галоп. Похоже, они вовсе не намеревались драться. Но герцог и его люди мчались слишком быстро. Они налетели на рыцарей королевы, многих сбили с коней, потом бросили копья и перешли на дубинки и широкие мечи. Потом все смешалось. Рыцари просто принялись рубить друг дружку на куски.
Тем временем какой-то пехотинец положил свою пику на землю, и, откуда ни возьмись, в его руках явился бурдюк с вином. Ряды воинов смешались. Потом и воины герцога опустили пики, положили их наземь и тоже откуда-то достали бурдюки и закуску. Еще через несколько минут они уже хохотали и весело переговаривались с воинами вражеской армии, веселясь напропалую, в то время как серебристые рыцари-омары упрямо вскрывали друг у дружки панцири.
— Неужели они надеются, что это им сойдет с рук? — изумленно пробормотал Жильбер.
— Хороший вопрос, — кивнул я и показал на серебристое месиво. — А вот и их командиры.
Рыцари мчались обратно во весь опор. Их широченные мечи начали рубить собственное войско. Они занесли мечи, и...
Мечи обломились сами по себе.
То есть в буквальном смысле, словно это были не настоящие мечи, а какие-нибудь игрушки из папье-маше. Рыцари таращились на осиротевшие рукоятки, потом дружно взревели и выхватили дубинки.
Не тут-то было. Головки дубинок отлетели в тот же миг, стоило им только замахнуться.
Пехотинцы замахали руками — вроде бы от радости. Потом они заработали пиками, и их пики ухитрялись находить бреши в доспехах рыцарей, а кому-то удавалось, работая пикой, как рычагом, скинуть рыцаря с коня. Вскоре все рыцари до единого исчезли в гуще пехотинцев. Древки пик взлетали и опускались.
Жильбер побледнел.
— Воины убивают своих рыцарей!
У него это в мозгу не укладывалось. Страшнее, наверное, и быть не могло.
— Это Сюэтэ пожинает плоды, — сказал я ему, надеясь, что смог его утешить. — Она так обучила свою армию. Они приучены забирать себе все, что только смогут, издеваться над слабыми, убивать любого, кто встанет у них на пути. Она только забыла, что может случиться так, что сила окажется не на ее стороне.
Однако кое-какая сила на стороне королевы еще имелась. Вот среди воинов появился колдун в одеянии, похожем на полосатую ночную сорочку, и замахал руками.
— Колдун второсортный, — нахмурился Фриссон. — Что-то они недоглядели там.
— Да, может, и не они недоглядели, — уточнил я. — А Гремлин поработал.
Вдруг пошел дождь — маленький такой дождик. Судя по всему, под ним оказался только колдун. Он натянул покрепче шляпу и побежал, но дождь гнался за ним по пятам.
Я сдвинул брови.
— Что это за дождик такой. Какой-то желтый... нет, коричневый. И пенится...
— Пиво! — вскричал Фриссон.
Колдун бежал, преследуемый пехотинцами, которые чуть ли не на каждом шагу останавливались, чтобы хлебнуть из луж.
Но их фигурки на водной глади становились все мельче и мельче. Поле стало уже, к нему с обеих сторон подступили леса. А потом верхушки деревьев стали похожи на волны в озере. По опушке леса потянулись клочки крестьянских полей. Мы как бы взлетали все выше и выше, и наконец нашим глазам открылось ровное плоское пространство — желто-зеленая равнина с темно-зелеными пятнами лесов и скоплениями точек — городов, застроенных домами. В самом дальнем от нас краю озерца появилась синева Балтики, а внизу — белобородые Альпы. Синие полоски обозначали границы, и оказалось, что я смотрю на знакомую мне Германию. Картина все расширялась, стала видна Австрия, потом Венгрия...
— Священная Римская империя, — пробормотал я.
— Больше не священная, — тоскливо уточнил брат Игнатий. — И странно, что ты говоришь сразу о Риме и об империи. Гардишан отказался принять корону из рук папы. Он уважал папу и епископов как служителей веры, он и сам был верующим человеком, но он решил, что священнослужители больше не должны участвовать в правлении, так же как он не должен вмешиваться в богослужение. В противном случае и для него, и для церковников дело могло бы обернуться настоящей катастрофой.
Я присвистнул.
— Смело сказано для вашего времени! И как же его не отлучили?
Брат Игнатий пожал плечами, а Жильбер негромко проговорил:
— Кто бы осмелился отлучить от церкви Гардишана?
Я так понял, что их Гардишан — кто-то вроде нашего Карла Великого и лишь немного уступал королю франков хитростью, а может быть, немного превосходил его по паранойе. Я решил побольше разузнать о нем. Но сейчас не время было этим заниматься.
На карте более крупным планом выделился участок на юго-востоке — там, где Альпы обеспечивали защиту небольшим королевствам и княжествам, которым в один прекрасный день суждено преобразиться в Швейцарию — в моем мире. Похоже, мы смотрели на область Дофину — своеобразный мостик между Францией и Германией. Я гадал, зачем нам показывают эти края, как вдруг мы увидели длинную черную линию, змеящуюся за аллюстрийские горы. Линия двигалась и набухала, и скоро в ней уже можно было различить сверкание доспехов и наконечники копий, а потом отдельных пеших воинов и конных рыцарей.
— Армия Меровенса! — ликующе воскликнул Жильбер. — Хвала Небесам!
Но наш «оператор» сместил ракурс. Армия на марше исчезла с поверхности воды, сменилась картиной двух горных вершин. Там картинка замерла, и я увидел воинов в форме тех же цветов, что шли в колонне. Они стояли на горных гребнях с луками наготове. Среди них были люди в домотканых рубахах, жесткостью черт и сложения похожие на окружавшие их скалы — бородатые, обутые в крепкие высокие сапоги.
— Горцы перешли на сторону Меровенса! — закричал Жильбер. — А с ними и Свободный Народец.
— Свободный Народец? — непонимающе переспросил я.
— За воинами посмотри, — посоветовал мне брат Игнатий.
Я посмотрел и понял, что у серо-зеленой стены, которую я поначалу принял за скалу, есть голова, хвост и... крылья. Держите меня — это был дракон!
Но вот его изображение стало мельче, картина подернулась рябью, и мы как бы заскользили взглядом вдоль армии. Вот картина вновь замерла, и мимо пролетел дракон, на миг закрыв собой все озерцо. Размах крыльев у него был поистине чудовищен, и все же не настолько, чтобы поддерживать на лету такое огромное тело. Может, там воздух наполнен магией?
Ну конечно. Если прав брат Игнатий, то грубая волшебная энергия наполняла все пространство, как гипотетический «эфир», о котором судачили на заре науки об электричестве. Я мысленно дал себе пинка — я ведь об этом знал! А если существовало магическое поле, окружавшее Землю целиком, почему бы живым существам им не воспользоваться?
И я решил, что надо повнимательнее присмотреться к местной фауне.
Тем временем картина снова сжалась, уменьшилась в размерах. Перед нами появилась голова процессии, и я вздрогнул, как от пощечины. Во главе армии ехал рыцарь с длинными белокурыми волосами, волосы струились из-под шлема, увенчанного короной.
— Королева Алисанда! — завопил Жильбер. — Сама королева Меровенса!
Сердце у меня чуть не выскочило из груди.
— Не опасно ли это?
— Нет, — заверил меня Жильбер. — Погляди, кто едет рядом с ней.
По правую руку от дамы ехал мужчина в темно-синем одеянии, украшенном звездами, полумесяцами и кометами. Вот только на голове у него вместо колпака красовался железный шлем.
— Колдун? — решил уточнить я.
— Нет, это придворный маг!
— Как я посмотрю, он верхом на драконе. А ты говорил, что драконы — свободный народ.
— Так оно и есть, и легендарный Стегоман — друг лорда Мага, а не слуга. Вон, смотрите! — воскликнул Жильбер.
По другую сторону от королевы ехал рыцарь весь в черном, на вороном скакуне.
— Сэр Ги де Тутарьен, — заключил Жильбер. — Это его щит.
— Черные доспехи и щит без рисунка — как-то чересчур анонимно, — высказал я свое мнение.
— Верно, но какой еще Черный Рыцарь может ехать рядом с королевой Меровенса? Нет, чародей Савл, этого рыцаря, у которого на щите нет никакого рисунка, знают все! Это он помог лорду Магу сбросить с престола злобного узурпатора Астольфа и его колдуна Малинго, чтобы королева Алисанда могла взойти на престол своих предков!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69