Глава 7
Поскольку Черный Орфей так и не вернулся в густонаселенные миры Демократии, а Дмитрий Сокол никогда их не покидал, вполне естественно, что Орфей не упоминал Сокола в своих стихах и не давал ему прозвища. Они не встречались, их пути не пересекались, они не знали о существовании друг друга. Может, оно и к лучшему: Сокол не понравился бы Черному Орфею. Орфей любил колоритных, с необузданными страстями мужчин и женщин Пограничья. Сокола же отличали хладнокровие, расчетливость, самоконтроль. Черный Орфей писал свои поэтические картины яркими мазками, Дмитрия Сокола пришлось бы рисовать пастельными тонами.
Сокол полагал себя цивилизованным человеком, то есть подходил к преступлениям цивилизованно. Если требовалось убить человека, он мог взять в руки чековую книжку, но никак не оружие. Если речь шла о контрабанде или продаже товара на черном рынке, между ним и непосредственными исполнителями вставала когорта холдинговых компаний и посредников, и концы надежно прятались в воду. Он жаждал респектабельности, которую презирал Черный Орфей, он терпеть не мог гласности, служению которой Орфей посвятил свою жизнь.
Орфей мог бы назвать Сокола лицемером, но, пожалуй, тот не заслуживал столь одномерной характеристики. Соколу с завидной ловкостью удавалось не переступить черту, за которой теряется уважение общества. И в этом он мог бы произвести должное впечатление даже на барда Внутреннего Пограничья.
Его виллы находились на Сибрайте и Поллуксе IV, штаб-квартира — на Канфоре VII, хотя он не появлялся там многие годы. Он участвовал во многих благотворительных акциях и совсем недавно оплатил строительство нового корпуса больницы Паллас-Афина, старейшего из семи укрытых куполами городов Пегаса. Он покровительствовал искусству и постоянно поддерживал щедрыми пожертвованиями местный симфонический оркестр и балетную труппу. А вот оперу он больше не жаловал, поскольку не одобрял романа между своей дочерью и ведущим тенором. Общественность его не осуждала, с пониманием восприняв его решение.
Последние два года он довольно редко покидал пентхауз одного из лучших домов Гектора. В девяти комнатах жили он сам, его сын и две дочери, а еще три, с отдельным входом, он приспособил для работы.
Во второй половине дня Вера Маккензи вошла в вестибюль этого самого дома, подождала, пока женщина-охранник сообщит о ее прибытии и получит подтверждение, что ее ждут, а потом поднялась на лифте в пентхауз. Выйдя из кабины, она оказалась в небольшой приемной. Секретарь сразу пригласила ее в роскошно обставленный кабинет.
— Босс подойдет через минуту-другую, — сообщила секретарь и вернулась на свой пост у лифта.
Вера воспользовалась этими минутами, чтобы оглядеться. Две стены — украшенные произведениями искусства, собранными со всей Демократии, все дорогие, некоторые действительно высокого уровня, но больно уж разношерстные, не создававшие ощущения цельности. Третья — огромное окно, из которого открывался прекрасный вид на синюю реку и долину за пределами купола. Ковер с большим ворсом, в котором буквально утопали ноги. Громадный голографический экран с пультом управления, встроенным в подлокотник кожаного дивана. Четыре одинаковых кресла, два — новеньких, с иголочки, два — чуть потертые. Инопланетный музыкальный инструмент размерами с рояль, каких ей видеть еще не доводилось. На нем шесть кубиков с голограммами членов семьи Сокола. Она взяла один, с изображением молодой женщины.
— Моя младшая дочь.
Уверенный, дружелюбный голос.
Она повернулась, чтобы увидеть вошедшего в кабинет Сокола.
Высокий, широкоплечий, плотный мужчина, седые волосы, аккуратно подстриженные усы. Темно-синие глаза, прямой нос, квадратный подбородок. Элегантный костюм, совсем недавно вышедший из моды на Делуросе VIII.
— Очень красивая. — Вера поставила кубик на место.
— Благодарю вас. Обязательно передам ей ваши слова. — Он коснулся скрытой панели на стене. Мгновенно часть ковра исчезла, из пола выдвинулся небольшой, но укомплектованный всем необходимым бар. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
— Почему нет?
— Чего желаете?
— А что бы вы порекомендовали?
Он взял бутылку необычной формы:
— Сигнианский коньяк. Подарок друга, недавно вернувшегося с Альтаира.
— Вроде бы вы сказали, что коньяк сигнианский. — Вера насторожилась при упоминании Альтаира.
— Все так. Сигнианский коньяк повсюду пользуется спросом. — Он помолчал, улыбнулся. — Если б вы хоть раз попробовали альтаирские напитки, то поняли бы, почему он остановил свой выбор на сигнианском коньяке.
Он налил коньяк в два бокала, один протянул Вере.
Она пригубила коньяк:
— Очень хороший.
— Не хотите ли присесть? — Сокол подвел ее к креслу, подождал, пока она сядет, сам опустился в кресло напротив. — Вы не будете возражать, если я закурю?
— Отнюдь.
— Сигары с Земли, — гордо сообщил он, закурив. — Нынче достать их не так-то просто.
— Могу себе представить.
— И все же они стоят затраченных усилий. — Он выпустил струю дыма. — А где ваши операторы?
— Они мне не нужны. — Она открыла сумку, достала что-то маленькое и металлическое, поблескивающее объективами, положила на столик между ними. — Тут два широкоугольных трехмерных объектива, которые заснимут все происходящее в комнате, и высокочувствительный микрофон. Он не пропустит ни одного вашего слова. — Вера нажала кнопку, включающую голокамеру. — Качество, конечна, не студийное, но никогда не знаешь, в каких условиях придется брать интервью, так что камера эта очень удобная.
— Фантастика! — восхищенно воскликнул Сокол. — Значит, эта штуковина, просто лежа на столе, обеспечивает круговую съемку?
Вера кивнула:
— Совершенно верно. То есть я тоже попаду в кадр. Но в лаборатории фильм смонтируют и уберут лишнее. То есть получится стандартное интервью: вопрос — ответ. И кроме нас с вами да техников, никто и знать не будет, что мы обошлись без операторов.
— Интервью будет показано на Делуросе Восемь? — Сокол и не пытался скрыть своей заинтересованности.
— И еще на полдюжине планет.
— Смогу я получить копию окончательного варианта?
— Конечно. Но для просмотра понадобится специальное оборудование.
— Я его достану.
— Отлично. Будем начинать?
— Я готов.
Следующие тридцать минут ушли на обстоятельное, профессионально взятое интервью: она рассчитывала продать его если не информационному агентству, в котором работал Линдер Смайт, то его пегасским конкурентам или на Лодине XI, если Сокол таки станет послом.
— Что ж, — она выключила голокамеру, — с этим покончено.
— С вами очень приятно работать, — улыбнулся Сокол. — Вы дадите мне знать, когда подготовите передачу к показу?
— Обязательно. Все, однако, будет зависеть от вашего ответа на следующий вопрос.
— Простите?
— Я хочу задать вам еще один вопрос.
— А свой агрегат вы включать не будете?
Вера покачала головой:
— Пусть это останется между нами.
— Хорошо. — Сокол откинулся на спинку кресла. — Спрашивайте.
— Я хочу, чтобы вы крепко подумали, прежде чем отвечать.
— Я, между прочим, привык к каверзным вопросам, — широко улыбнулся Сокол.
— Рада это слышать. — Вера не сводила с него глаз. — Где я смогу найти Сантьяго?
На мгновение на его лице отразилось изумление. Потом оно сменилось профессиональной улыбкой политика.
— По моему разумению, Сантьяго — миф Пограничья. Если он когда-то и существовал, то уже давно умер.
— Он жив.
— Я в этом очень сомневаюсь.
— Если кто-то уже и умер, мистер Сокол, так это Сидни Перу.
Улыбка исчезла.
— Кто такой Сидни Перу?
— Контрабандист, убитый шесть лет тому назад.
— Никогда о нем не слышал.
— А как насчет Хейндрича Клаусмейера?
— Абсолютно незнакомая мне фамилия.
— Они оба работали на вас. И обоих убили.
— Вы решили полить меня грязью? — холодно осведомился он. — Должен прямо вам сказать, объект вы выбрали неудачный. Мое прошлое открыто для всех. Мне нечего скрывать.
— А вот я думаю, что вы много чего скрываете, мистер Сокол, — покачала головой Вера. — К примеру, контрабандные операции на Биндере Десять.
— В последние пять лет я ни разу не бывал на Биндере, — ответил он. — Кроме того, пресса уже пыталась навесить на меня это дело. Вы не продвинетесь дальше своих коллег по той простой причине, что я не преступник.
— Мои коллеги не знали того, что известно мне.
— И что же вам такого известно? — спросил он, не выказывая тревоги.
— Только одно: если вы не подскажете мне, где искать Сантьяго, то не позже чем через неделю увидите на экране вашего видеовизора очень любопытное журналистское расследование.
Он пристально посмотрел на нее, потом улыбнулся:
— Показывайте, что хотите. Я никогда не слышал ни о Перу, ни о Клаусмейере.
Вера не отвела взгляда. В том, что он знал и Перу, и Клаусмейера, сомнений у нее не было. Вопрос заключался в другом: сколь велика уверенность Сокола в том, что ей не удастся представить неопровержимые доказательства их знакомства? Она решила нанести еще один удар.
— А вот Сальваторе Акоста перед смертью сказал мне совсем другое.
Сокол пренебрежительно фыркнул:
— Еще одна загадочная личность. Да кто такой ваш Сальваторе Акоста?
— Он тоже работал на вас, давным-давно.
— Никакие Акосты на меня не работали.
— У меня есть видеозапись, в которой он обвиняет вас в убийстве Перу и Клаусмейера.
— Я в этом очень сомневаюсь.
— А если она существует? Можете вы пойти на такой риск? Может, в суде от нее толку не будет, хотя я в этом не уверена, а вот в том, что она закроет вам дорогу на Лодин Одиннадцать, я не сомневаюсь.
— Такой записи у вас нет. А если и есть, то этот человек — лжец.
Вера пожала плечами и направилась к двери.
— Каждый имеет право на собственное мнение. — Она повернулась к Соколу. — Наша монтажная лаборатория не может начать работу над интервью без вашего письменного разрешения. Завтра утром я пришлю вам соответствующий бланк.
Сокол мрачно смотрел на нее.
— Между прочим, вы могли бы достигнуть гораздо большего, если бы не ходили вокруг да около.
— Не поняла.
— Вы могли бы прямо сказать: «Мистер Сокол, я думаю, вы ошибаетесь, утверждая, что Сантьяго мертв. И я бы хотела, чтобы вы помогли мне найти его». Тогда я бы постарался хоть чем-то посодействовать вам. А вот угрозы и шантаж я не приемлю, тем более основанные на лжи.
Вера заговорила после короткой паузы:
— Мистер Сокол, я думаю, вы ошибаетесь, утверждая, что Сантьяго мертв. И я бы хотела, чтобы вы помогли мне найти его.
Он улыбнулся:
— В этом случае я посодействую вам с превеликим удовольствием. Вам следует обратиться к одному бандиту из Пограничья.
— Как его зовут?
— Настоящей его фамилии я не знаю, но он называет себя Веселым Бродягой.
— Где я его найду?
— Скорее всего на планете Золотой початок в системе Джолиана.
— Что связывает его с Сантьяго?
— Веселый Бродяга работал на него.
— На него работали десятки, если не сотни людей, — резонно заметила Вера. — Что отличает Веселого Бродягу от остальных?
— Он знает Сантьяго лично.
— Надеюсь, вы говорите правду. — В ее голосе слышалась угроза.
— С пленкой вы можете делать все, что хотите. — В который уж раз Сокол улыбнулся. — Правда мне не повредит, вам ложь не поможет. — Он подошел к двери. Взмах руки перед датчиком. Дверь ушла в стену. — Я с нетерпением жду запись смонтированного интервью.
— Вы ее получите в самом ближайшем будущем. — И Вера направилась к лифту.
Сокол постоял, глядя на захлопнувшиеся двери кабины, раскурил новую сигару, вернулся к бару, налил себе коньяку.
— Ты все слышал?
— Да, — ответил мужской голос.
— Пусть ее возьмут под наблюдение.
— Только под наблюдение? — удивился голос.
— Пока мы не выясним, где она хранит пленку, или не решим, что она блефует. И я не хочу, чтобы она покидала планету, прежде чем мы с этим разберемся. А пока раздобудь ее досье. Не те глупости, что утром выудили из компьютера, а фактические материалы. В твоем распоряжении четыре часа.
— Маловато будет.
— Четыре часа, — отрезал Сокол.
На самом деле подготовка досье заняла три часа и десять минут, в течение которых Сокол дал еще одно интервью, на этот раз местному репортеру, и начал готовить речь, с которой намеревался выступить следующим вечером перед спонсорами приближающейся избирательной кампании. Но ему помешал светловолосый мужчина неопределенного возраста, вошедший в кабинет с блокнотом в руке.
— Присядь. — Сокол указал на кресло.
— Все данные введены в компьютер, — доложил мужчина. — Но я решил зайти лично на случай, если у вас возникнут вопросы.
— Так что ты накопал?
— Ее зовут Вера Надежда Маккензи. Тридцать шесть лет. Родилась на Белоре, выросла на Сириусе Пять, защитила диплом на Аристотеле…
— Это университетская планета, созданная несколько десятилетий тому назад? — прервал его Сокол.
— Да. Особым рвением и способностями не блистала, отметки получала средненькие, но у Аристотеля очень высокая репутация, так что ей без труда удалось получить место в информационном агентстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48