Он
вспомнил, что чувствовал, когда симулятор застыл и он, недвижный,
наблюдал, как составляющие окружающего мира выключаются одна за другой...
- Я не хочу умирать, - сказал он, избегая взгляда Готтбаума.
- Тогда идемте.
Тут же из-под купола опустилась к полу лестница. Судя по виду, она
была сделана из полированной стали, поблескивавшей в рассеянном свете.
Конец ее коснулся пола невдалеке, и Готтбаум жестом пригласил Бейли
подниматься. Памятуя о наказании за неповиновение, Бейли подчинился.
Лестница превратилась в эскалатор. Бейли, против воли, приятно
удивился. Готтбаум был прав: система предоставляла невообразимые
возможности - если только сможешь забыть о неизбежных потерях...
- Воспользуйтесь случаем обозреть базовую архитектуру MAPHISa, сказал
из-за спины Готтбаум, указывая на схему, подрывавшую пол арены. Эскалатор
продолжал нести их вверх. - В частности, вам необходимо понять принцип
дисковых пространств. Как инфоморф, вы располагаете личным дисковым
пространством, в пределах которого полностью контролируете свое окружение,
и ни один инфоморф не может вторгнуться туда против вашей воли.
- Кроме имеющих привилегированный доступ, - мрачно сказал Бейли.
- Верно. Но, уверяю вас, я не стану пользоваться им по своему
произволу. И, во всяком случае, вы в настоящий момент находитесь в моем
пространстве. А реконструировали свою квартиру, естественно, в своем.
У верхнего конца эскалатора в крыше появился люк, открывая
прямоугольник голубого неба. Эскалатор, пронеся Бейли через люк, доставил
его на заросший высокой травой склон холма. Зажмурившись на миг от яркого
света, он оглядел новое место. У подножия холма росли сосны, за ними
виднелся океан. Мягкий бриз коснулся его лица.
- Я скопировал свой дом, как и вы. - Готтбаум спрыгнул с эскалатора,
люк в склоне холма затянулся за ним и исчез. - О, смотрите, кто здесь! -
Он указал на женщину, сидевшую невдалеке скрестив ноги и склонившись к
книге на коленях.
- Ваша дочь... Значит, она тоже сканирована - хранится здесь?
- Конечно, нет. Сомневаюсь, что она пожелала бы. А, пожелай она, я,
скорее всего, был бы против. - Готтбаум задумался. Он сохранил старческое
достоинство и размеренность речи, странно контрастировавшие с обликом
юноши. - Я смоделировал ее в качестве псевдоморфа вместе с куполом. После
тридцатилетней войны с ней там, снаружи, мне доставила удовольствие
возможность перестроить ее по своему усмотрению. Идемте.
Он зашагал по склону, везя за собой Бейли. Бейли отметил, что
симулятор травы подгулял. Сотни тысяч отдельных стебельков стояли
недвижно, невзирая на мягкий бриз, и перед ногами не расступались, а резко
отскакивали прочь.
- Юми, - окликнул дочь Готтбаум. - Это - Джеймс Бейли. Может быть, ты
помнишь его. Хотя, если подумать, в тот раз он назвался Ричардом Уилсоном.
Она подняла взгляд. Черты лица ее были теми же самыми, однако
выражение - другим. От сдержанности реальной Юми не осталось и следа. Лицо
ее лучилось невинностью отставшего в развитии ребенка.
- Привет! - сказала она, лучезарно улыбаясь. - Как дела?
- Я как раз показываю Бейли окрестности, - сказал Готтбаум.
- Тут - просто прелесть. - Она улыбнулась еще шире.
- Наверное, вас нужно ненадолго оставить вдвоем, - обратился Готтбаум
к Бейли. - Насколько я помню, вы отошли от манеры разговора, избранной при
первой встрече. Уверяю вас, здесь она может быть куда более...
сговорчивой, нежели во внешнем мире.
Бейли молча смотрел в лицо Юми.
Та повернулась к Готтбауму.
- Могу ли я сделать что-нибудь для вас, отец? - спросила она
неправдоподобным высоким, умильным детским голоском.
- Пока нет. Спасибо, Юми.
- Правда? - Она просто жаждала чем-нибудь угодить отцу.
- Правда. Сиди, читай дальше. Идемте, Бейли. Сюда.
- Может, потом встретимся, Джим, - крикнула Юми вслед Бейли,
поднимавшемуся за Готтбаумом к вершине.
Даже зная, что эта женщина - просто компьютерная модель без всякой
связи с реальной личностью и уж тем более не имеющая самосознания, Бейли
пришел в ярость, точно в его присутствии творили насилие, предательство.
Он помнил, сколь мрачной и противоречивой казалась Юми в реальном мире.
Сложность ее была большей частью того, что делало ее человеком.
- Вы действительно именно такой всегда желали видеть ее? - спросил
Бейли по пути к куполу. - Вроде... домашней зверюшке?
Готтбаум как-то загадочно взглянул на него.
- Не одобряете? Полагаете реальное священным? Следовательно, мы
нарушаем законы естества, обезьянничая с реальности?
- По-моему, - сказал Бейли, - отредактировав свою жизнь и убрав из
нее каждую неугодную мелочь, вы можете забыть, что значит - быть
человеком.
Готтбаум засмеялся - отрывистым, презрительным, освобождающим смехом.
- Но я - не человек, Бейли, и вы также. Мы - инфоморфы. У нас нет
никаких долгов перед внешним миром, - не больше, чем у бежавшего узника -
перед камерой, в которой он жил. Мы можем обустроить это место так, как
захотим, и за это ничего не нужно платить. Поймите это.
Открыв люк в купол, он провел Бейли внутрь.
Внутри все было так, как помнилось Бейли, только беспорядку было
гораздо меньше - вероятно, потому, что теперь у Готтбаума был в качестве
домоправительницы MAPHIS - им же переделанная Юми. Откуда-то выбежал
большой золотистый пес. Сметя по пути с кресла стопу бумаг, он громко
гавкнул и прыгнул, положив передние лапы на грудь Бейли.
- Фу, Сэм! Фу! - прикрикнул на него Готтбаум.
Бейли всегда чувствовал себя неспокойно, если поблизости была собака.
Он поднял колено, отпихивая от себя пса, но тот, обогнув ногу, снова
прыгнул на него.
Выступив вперед, Готтбаум сгреб пса за ошейник и оттащил прочь.
- Извините, Бейли, - сказал он вовсе не извиняющимся тоном. -
Существуют вещи, неподконтрольные даже мне.
- Да? - иронически спросил Бейли. - Но ведь это вы его сделали, не
так ли? - Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть настойчивый лай пса.
- Сэм - не псевдоморф, если вы это имеете в виду. Он - настоящая
собака. Он принадлежал мне много лет. Он был нашим последним подопытным
животным; я решил держать его в MAPHISe, пока нам хватает памяти и
мощности процессоров. - Он обратился к псу. - Сидеть! - строго сказал он.
Сэм повиновался, усевшись на задние лапы и глядя снизу вверх на
хозяина в ожидании дальнейших инструкций.
- Понимаете, Бейли, - продолжал Готтбаум, - однажды, в зависимости от
положения дел в реальном мире, мы сможем нарастить MAPHIS. Тогда у нас
будет больше пространства. Вы сможете заполнять его инфоморфами по
собственному выбору: птицами, кошками, собаками, и даже кое-кем из ваших
старых друзей, если они пожелают того. Кто знает, возможно, вам удастся
залучить сюда вашу жену и сына, если вам это нужно.
Бейли ощутил внезапный прилив надежды, почти сразу сменившийся
стоическим сопротивлением.
- Я никогда не позволю им пойти на такую жертву.
Готтбаум скривился.
- Вы цепляетесь за старые ценности, так же, как фундаменталисты - за
"Ветхий завет". Слушайте, куда бы вам хотелось отправиться? Древний Рим?
Новая Зеландия? Египет? Выбирайте, Бейли.
- Это - ваше представление.
- Хорошо, идемте наружу. Идемте! - Он кивнул на двери. Бейли с
опаской открыл ее. Голубого неба, травы и солнца больше не было. Он
обнаружил снаружи пепельно-серый простор, пыльные равнины и кратеры,
перемежающиеся колючими горными грядами, никогда не видавшими дождя и
ветра.
Он почувствовал, как подвело живот - точно в лифте, только что
начавшем спуск. Солнце было необычайно ярким, оно ослепительно сияло с
совершенного черного неба. Над самым горизонтом навис пестрый бело-голубой
шар. Земля.
- Мы на луне, Бейли, - сказал подошедший Готтбаум. - И, поскольку
инфоморфам не нужно дышать, вам не нужен даже скафандр. Нравится вам
низкая гравитация.
Он помчался вперед, высоко подпрыгивая кверху; последний прыжок
вознес его футов на двадцать над землей. Приземлившись на выход пласта
какой-то породы, он остановился, озаряя окрестности.
Бейли оглянулся назад. Купол исчез. Внезапность перехода не
обеспокоила его; видно, эмоциональные реакции все еще оставались
нейтрализованными. Он ради пробы напряг мышцы ног и почувствовал, что
поднимается в воздух и снова - ме-е-едленно - опускается. Нагнувшись, он
зачерпнул пригоршню пыли и пустил ее струйками меж пальцев. Пылинки падали
вниз плавно, словно погружались в воду.
- Я стар и помню еще "Аполлон-11", - сказал Готтбаум, спрыгнувший со
скалы, и мягко приземляясь подле Бейли. - Знаете, тогда принято было
воображать, что к двадцать первому веку на Луне будет постоянная колония.
- До смены общественных приоритетов, - сказал Бейли, едва слыша
Готтбаума. Он рассматривал ландшафт, невольно попав под впечатление. Луна
была полностью картографирована, данные по ней - всем доступны, и MAPHIS
без труда мог воссоздать ее в себе. То же самое - с Марсом, Венерой,
спутниками Юпитера...
- Общественные приоритеты, - с отвращением сказал Готтбаум. - То
есть, скармливание беднякам семенной кукурузы, вместо того, чтобы научить
их посадить эти семена и вырастить собственную. Вот почему этот клятый мир
впал в стагнацию по окончании двадцатого века. Вот почему будущее
обернулось уцененной версией прошлого. Но не будем вдаваться в это.
Закройте глаза, Бейли. Закройте - закройте!
Бейли повиновался.
- Теперь открывайте.
Вес сделался нормальным, отчего Бейли покачнулся и едва не потерял
равновесия. Моргнув от неожиданности, он увидел, что снова находится на
Земле - высоко в горах. Его окружали заснеженные вершины, окутанные
одеялом из белых мягких туч, скрывавшим долины внизу. Он стоял рядом с
Готтбаумом на скальном выступе. Они были совершенно одни среди абсолютного
спокойствия. Воздух был беден кислородом и ужасно холоден.
- Надо бы подогреть немного, - сказал Готтбаум. Едва он выговорил
это, температура поднялась, от минусовой - градусов до семнадцати. - Все,
что хотите, Бейли, не забывайте! Все, что угодно! Вы когда-нибудь хотели
летать. - С этими словами он, оттолкнувшись от скалы, устремился в
пространство.
Это, хотя и было всего лишь симуляция, выглядело не менее реально,
чем все, прежде виданное Бейли в MAPHISe. Со слабым, абстрактным
удивлением от смотрел, как Готтбаум несется вниз, рассекая разряженный,
чистый воздух. Но тут его тело, точно подхваченное восходящим потоком,
взмыло вверх. Раскинув руки, как парашютист, он пошел по спирали, набирая
высоту.
- Попробуйте! - крикнул он, проплывая мимо Бейли. Схватил его за
ворот, дернул. - Прыгайте!
Черная, в прожилках снега, скала пронеслась мимо Бейли. Тучи внизу
начали надвигаться на него. Шок, казалось, прорвал глушители эмоций, и на
секунду его охватил панический ужас - все существо его было уверено, что
несется к смерти. Но тут же его словно подхватила чья-то рука, он взмыл -
прочь от утеса под ним - закрутился, полетел! Он распростер руки и
обнаружил, что может контролировать высоту, держит свой вес, точно на
крыльях. Ужас сменился восторгом; он почувствовал трепет от способности
скользить в воздухе без всяких громоздких приспособлений - и без малейшего
риска.
- Но, если вам не по душе такие удовольствия, вы, может быть,
предпочтете пляж?! - крикнул Готтбаум, поравнявшись с ним.
Горы исчезли. Тело Бейли вмялось в мягкий песок. Окружающий мир,
сменившийся, как картинка в калейдоскопе, ударил по эмоциям. Он лежал на
животе, глядя прямо вперед и тяжело дыша. Он увидел чистый белый песок и
нетронутый, незамусоренный бирюзовый залив под голубым без единого
облачка, небом. Медленно перекатившись на бок, он понял, что одежда его
пропала - на нем не было ничего, кроме плавок. Осмотрев свое тело, он
обнаружил, что вдруг сделался моложе, мускулистее, и кожа его покрыта
глубоким темным загаром.
Он медленно поднялся на ноги. Он стал тяжелее, но свежие силы с
избытком компенсировали это. Он испытывал странное, соблазнительное
чувство собственного могущества.
- В тридцать лет я просто-таки мечтал выглядеть подобным образом, -
сказали сзади.
Обернувшись, он увидел стоящего позади Готтбаума, сделавшегося таким
же накачанным, как и он сам.
- Все, чего мне было нужно, - продолжил тот, - это тело, которое
пустоголовые женщины сочли бы неотразимым. Довольно распространенная
фантазия. Я перерос ее, едва лишь осознав, что есть в жизни вещи гораздо
важнее гормонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
вспомнил, что чувствовал, когда симулятор застыл и он, недвижный,
наблюдал, как составляющие окружающего мира выключаются одна за другой...
- Я не хочу умирать, - сказал он, избегая взгляда Готтбаума.
- Тогда идемте.
Тут же из-под купола опустилась к полу лестница. Судя по виду, она
была сделана из полированной стали, поблескивавшей в рассеянном свете.
Конец ее коснулся пола невдалеке, и Готтбаум жестом пригласил Бейли
подниматься. Памятуя о наказании за неповиновение, Бейли подчинился.
Лестница превратилась в эскалатор. Бейли, против воли, приятно
удивился. Готтбаум был прав: система предоставляла невообразимые
возможности - если только сможешь забыть о неизбежных потерях...
- Воспользуйтесь случаем обозреть базовую архитектуру MAPHISa, сказал
из-за спины Готтбаум, указывая на схему, подрывавшую пол арены. Эскалатор
продолжал нести их вверх. - В частности, вам необходимо понять принцип
дисковых пространств. Как инфоморф, вы располагаете личным дисковым
пространством, в пределах которого полностью контролируете свое окружение,
и ни один инфоморф не может вторгнуться туда против вашей воли.
- Кроме имеющих привилегированный доступ, - мрачно сказал Бейли.
- Верно. Но, уверяю вас, я не стану пользоваться им по своему
произволу. И, во всяком случае, вы в настоящий момент находитесь в моем
пространстве. А реконструировали свою квартиру, естественно, в своем.
У верхнего конца эскалатора в крыше появился люк, открывая
прямоугольник голубого неба. Эскалатор, пронеся Бейли через люк, доставил
его на заросший высокой травой склон холма. Зажмурившись на миг от яркого
света, он оглядел новое место. У подножия холма росли сосны, за ними
виднелся океан. Мягкий бриз коснулся его лица.
- Я скопировал свой дом, как и вы. - Готтбаум спрыгнул с эскалатора,
люк в склоне холма затянулся за ним и исчез. - О, смотрите, кто здесь! -
Он указал на женщину, сидевшую невдалеке скрестив ноги и склонившись к
книге на коленях.
- Ваша дочь... Значит, она тоже сканирована - хранится здесь?
- Конечно, нет. Сомневаюсь, что она пожелала бы. А, пожелай она, я,
скорее всего, был бы против. - Готтбаум задумался. Он сохранил старческое
достоинство и размеренность речи, странно контрастировавшие с обликом
юноши. - Я смоделировал ее в качестве псевдоморфа вместе с куполом. После
тридцатилетней войны с ней там, снаружи, мне доставила удовольствие
возможность перестроить ее по своему усмотрению. Идемте.
Он зашагал по склону, везя за собой Бейли. Бейли отметил, что
симулятор травы подгулял. Сотни тысяч отдельных стебельков стояли
недвижно, невзирая на мягкий бриз, и перед ногами не расступались, а резко
отскакивали прочь.
- Юми, - окликнул дочь Готтбаум. - Это - Джеймс Бейли. Может быть, ты
помнишь его. Хотя, если подумать, в тот раз он назвался Ричардом Уилсоном.
Она подняла взгляд. Черты лица ее были теми же самыми, однако
выражение - другим. От сдержанности реальной Юми не осталось и следа. Лицо
ее лучилось невинностью отставшего в развитии ребенка.
- Привет! - сказала она, лучезарно улыбаясь. - Как дела?
- Я как раз показываю Бейли окрестности, - сказал Готтбаум.
- Тут - просто прелесть. - Она улыбнулась еще шире.
- Наверное, вас нужно ненадолго оставить вдвоем, - обратился Готтбаум
к Бейли. - Насколько я помню, вы отошли от манеры разговора, избранной при
первой встрече. Уверяю вас, здесь она может быть куда более...
сговорчивой, нежели во внешнем мире.
Бейли молча смотрел в лицо Юми.
Та повернулась к Готтбауму.
- Могу ли я сделать что-нибудь для вас, отец? - спросила она
неправдоподобным высоким, умильным детским голоском.
- Пока нет. Спасибо, Юми.
- Правда? - Она просто жаждала чем-нибудь угодить отцу.
- Правда. Сиди, читай дальше. Идемте, Бейли. Сюда.
- Может, потом встретимся, Джим, - крикнула Юми вслед Бейли,
поднимавшемуся за Готтбаумом к вершине.
Даже зная, что эта женщина - просто компьютерная модель без всякой
связи с реальной личностью и уж тем более не имеющая самосознания, Бейли
пришел в ярость, точно в его присутствии творили насилие, предательство.
Он помнил, сколь мрачной и противоречивой казалась Юми в реальном мире.
Сложность ее была большей частью того, что делало ее человеком.
- Вы действительно именно такой всегда желали видеть ее? - спросил
Бейли по пути к куполу. - Вроде... домашней зверюшке?
Готтбаум как-то загадочно взглянул на него.
- Не одобряете? Полагаете реальное священным? Следовательно, мы
нарушаем законы естества, обезьянничая с реальности?
- По-моему, - сказал Бейли, - отредактировав свою жизнь и убрав из
нее каждую неугодную мелочь, вы можете забыть, что значит - быть
человеком.
Готтбаум засмеялся - отрывистым, презрительным, освобождающим смехом.
- Но я - не человек, Бейли, и вы также. Мы - инфоморфы. У нас нет
никаких долгов перед внешним миром, - не больше, чем у бежавшего узника -
перед камерой, в которой он жил. Мы можем обустроить это место так, как
захотим, и за это ничего не нужно платить. Поймите это.
Открыв люк в купол, он провел Бейли внутрь.
Внутри все было так, как помнилось Бейли, только беспорядку было
гораздо меньше - вероятно, потому, что теперь у Готтбаума был в качестве
домоправительницы MAPHIS - им же переделанная Юми. Откуда-то выбежал
большой золотистый пес. Сметя по пути с кресла стопу бумаг, он громко
гавкнул и прыгнул, положив передние лапы на грудь Бейли.
- Фу, Сэм! Фу! - прикрикнул на него Готтбаум.
Бейли всегда чувствовал себя неспокойно, если поблизости была собака.
Он поднял колено, отпихивая от себя пса, но тот, обогнув ногу, снова
прыгнул на него.
Выступив вперед, Готтбаум сгреб пса за ошейник и оттащил прочь.
- Извините, Бейли, - сказал он вовсе не извиняющимся тоном. -
Существуют вещи, неподконтрольные даже мне.
- Да? - иронически спросил Бейли. - Но ведь это вы его сделали, не
так ли? - Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть настойчивый лай пса.
- Сэм - не псевдоморф, если вы это имеете в виду. Он - настоящая
собака. Он принадлежал мне много лет. Он был нашим последним подопытным
животным; я решил держать его в MAPHISe, пока нам хватает памяти и
мощности процессоров. - Он обратился к псу. - Сидеть! - строго сказал он.
Сэм повиновался, усевшись на задние лапы и глядя снизу вверх на
хозяина в ожидании дальнейших инструкций.
- Понимаете, Бейли, - продолжал Готтбаум, - однажды, в зависимости от
положения дел в реальном мире, мы сможем нарастить MAPHIS. Тогда у нас
будет больше пространства. Вы сможете заполнять его инфоморфами по
собственному выбору: птицами, кошками, собаками, и даже кое-кем из ваших
старых друзей, если они пожелают того. Кто знает, возможно, вам удастся
залучить сюда вашу жену и сына, если вам это нужно.
Бейли ощутил внезапный прилив надежды, почти сразу сменившийся
стоическим сопротивлением.
- Я никогда не позволю им пойти на такую жертву.
Готтбаум скривился.
- Вы цепляетесь за старые ценности, так же, как фундаменталисты - за
"Ветхий завет". Слушайте, куда бы вам хотелось отправиться? Древний Рим?
Новая Зеландия? Египет? Выбирайте, Бейли.
- Это - ваше представление.
- Хорошо, идемте наружу. Идемте! - Он кивнул на двери. Бейли с
опаской открыл ее. Голубого неба, травы и солнца больше не было. Он
обнаружил снаружи пепельно-серый простор, пыльные равнины и кратеры,
перемежающиеся колючими горными грядами, никогда не видавшими дождя и
ветра.
Он почувствовал, как подвело живот - точно в лифте, только что
начавшем спуск. Солнце было необычайно ярким, оно ослепительно сияло с
совершенного черного неба. Над самым горизонтом навис пестрый бело-голубой
шар. Земля.
- Мы на луне, Бейли, - сказал подошедший Готтбаум. - И, поскольку
инфоморфам не нужно дышать, вам не нужен даже скафандр. Нравится вам
низкая гравитация.
Он помчался вперед, высоко подпрыгивая кверху; последний прыжок
вознес его футов на двадцать над землей. Приземлившись на выход пласта
какой-то породы, он остановился, озаряя окрестности.
Бейли оглянулся назад. Купол исчез. Внезапность перехода не
обеспокоила его; видно, эмоциональные реакции все еще оставались
нейтрализованными. Он ради пробы напряг мышцы ног и почувствовал, что
поднимается в воздух и снова - ме-е-едленно - опускается. Нагнувшись, он
зачерпнул пригоршню пыли и пустил ее струйками меж пальцев. Пылинки падали
вниз плавно, словно погружались в воду.
- Я стар и помню еще "Аполлон-11", - сказал Готтбаум, спрыгнувший со
скалы, и мягко приземляясь подле Бейли. - Знаете, тогда принято было
воображать, что к двадцать первому веку на Луне будет постоянная колония.
- До смены общественных приоритетов, - сказал Бейли, едва слыша
Готтбаума. Он рассматривал ландшафт, невольно попав под впечатление. Луна
была полностью картографирована, данные по ней - всем доступны, и MAPHIS
без труда мог воссоздать ее в себе. То же самое - с Марсом, Венерой,
спутниками Юпитера...
- Общественные приоритеты, - с отвращением сказал Готтбаум. - То
есть, скармливание беднякам семенной кукурузы, вместо того, чтобы научить
их посадить эти семена и вырастить собственную. Вот почему этот клятый мир
впал в стагнацию по окончании двадцатого века. Вот почему будущее
обернулось уцененной версией прошлого. Но не будем вдаваться в это.
Закройте глаза, Бейли. Закройте - закройте!
Бейли повиновался.
- Теперь открывайте.
Вес сделался нормальным, отчего Бейли покачнулся и едва не потерял
равновесия. Моргнув от неожиданности, он увидел, что снова находится на
Земле - высоко в горах. Его окружали заснеженные вершины, окутанные
одеялом из белых мягких туч, скрывавшим долины внизу. Он стоял рядом с
Готтбаумом на скальном выступе. Они были совершенно одни среди абсолютного
спокойствия. Воздух был беден кислородом и ужасно холоден.
- Надо бы подогреть немного, - сказал Готтбаум. Едва он выговорил
это, температура поднялась, от минусовой - градусов до семнадцати. - Все,
что хотите, Бейли, не забывайте! Все, что угодно! Вы когда-нибудь хотели
летать. - С этими словами он, оттолкнувшись от скалы, устремился в
пространство.
Это, хотя и было всего лишь симуляция, выглядело не менее реально,
чем все, прежде виданное Бейли в MAPHISe. Со слабым, абстрактным
удивлением от смотрел, как Готтбаум несется вниз, рассекая разряженный,
чистый воздух. Но тут его тело, точно подхваченное восходящим потоком,
взмыло вверх. Раскинув руки, как парашютист, он пошел по спирали, набирая
высоту.
- Попробуйте! - крикнул он, проплывая мимо Бейли. Схватил его за
ворот, дернул. - Прыгайте!
Черная, в прожилках снега, скала пронеслась мимо Бейли. Тучи внизу
начали надвигаться на него. Шок, казалось, прорвал глушители эмоций, и на
секунду его охватил панический ужас - все существо его было уверено, что
несется к смерти. Но тут же его словно подхватила чья-то рука, он взмыл -
прочь от утеса под ним - закрутился, полетел! Он распростер руки и
обнаружил, что может контролировать высоту, держит свой вес, точно на
крыльях. Ужас сменился восторгом; он почувствовал трепет от способности
скользить в воздухе без всяких громоздких приспособлений - и без малейшего
риска.
- Но, если вам не по душе такие удовольствия, вы, может быть,
предпочтете пляж?! - крикнул Готтбаум, поравнявшись с ним.
Горы исчезли. Тело Бейли вмялось в мягкий песок. Окружающий мир,
сменившийся, как картинка в калейдоскопе, ударил по эмоциям. Он лежал на
животе, глядя прямо вперед и тяжело дыша. Он увидел чистый белый песок и
нетронутый, незамусоренный бирюзовый залив под голубым без единого
облачка, небом. Медленно перекатившись на бок, он понял, что одежда его
пропала - на нем не было ничего, кроме плавок. Осмотрев свое тело, он
обнаружил, что вдруг сделался моложе, мускулистее, и кожа его покрыта
глубоким темным загаром.
Он медленно поднялся на ноги. Он стал тяжелее, но свежие силы с
избытком компенсировали это. Он испытывал странное, соблазнительное
чувство собственного могущества.
- В тридцать лет я просто-таки мечтал выглядеть подобным образом, -
сказали сзади.
Обернувшись, он увидел стоящего позади Готтбаума, сделавшегося таким
же накачанным, как и он сам.
- Все, чего мне было нужно, - продолжил тот, - это тело, которое
пустоголовые женщины сочли бы неотразимым. Довольно распространенная
фантазия. Я перерос ее, едва лишь осознав, что есть в жизни вещи гораздо
важнее гормонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39