- Может быть, лучше лечь или хотя бы сесть? - спросил Второв.
- Как хотите!
Волгин сел в кресло, у него подкосились ноги. Он едва мог дышать от
волнения. Кроме него, сели только Второв и Мельникова. Крижевский, по
примеру Владилена и Мэри, остался стоять у наружной стенки.
Волгину захотелось закрыть глаза, но любопытство оказалось сильнее, и
он не только не сделал этого, но даже передвинул кресло ближе к "окну".
Он знал ощущение подъема на былых самолетах, наконец, просто на лифте.
Инерция всегда давала себя чувствовать. А здесь предстоял подъем с
ускорением, во много раз превышающим ускорение силы тяжести. Но поведение
Владилена и Мэри как будто указывало на то, что люди ничего не почувствуют.
Секунды тянулись невыносимо медленно. Волгин не мог считать их по
биению сердца: оно билось с сумасшедшей скоростью.
И вдруг земля провалилась! Было именно такое впечатление, что корабль
остался неподвижным, а земля стремительно ушла вниз. Мелькнули крыши домов
Космограда, далекая линия горизонта, небольшое облако. Серебристо сверкнула
равнина Атлантического океана, и все исчезло. За стеной, без конца и края,
звездное небо.
Корабль по-прежнему казался неподвижным. Волгин чувствовал, как
сиденье кресла слегка прогибается под ним, совершенно гак же, как это было
на земле. Ни повышенной тяжести, ни отсутствия веса! Все, как до старта.
Подошел Владилен.
- Видишь, как просто, - сказал он. - А ускорение взлета превышало сто
метров в секунду за секунду. Сейчас оно еще больше. Ты почувствовал
что-нибудь?
Волгин ничего не ответил. Сердце внезапно сменило ритм на обычный, и
он немного задыхался. За него ответил Второв.
- Мне нравится такой старт, - сказал он. - Это действительно
замечательно! На "ЦМП" было не так. А помнишь, Мария, - обратился он к
Мельниковой, перейдя на русский язык, - как мы стартовали на "Ленине"?
Гидравлические кресла, амортизаторы, длительная специальная тренировка
перед полетом... А на этом корабле могли бы лететь даже тяжело больные.
- Но почему все-таки мы не чувствуем ускорения? - спросил Крижевский.
- Внутреннее гравитационное поле противоположного знака относительно
ускорения нейтрализует его, - ответил Владилен.
Всеволод с преувеличенной почтительностью отвесил шутливый поклон.
- Благодарю! - сказал он. - Но ваше объяснение ничего мне не объяснило
- Пройди на командный пункт и поговори с кем-нибудь из экипажа
ракетоплана. Я не знаю, что тебе сказать.
- Я не сумею говорить с ними. Пойдем со мной, Дмитрий.
- Погоди, - сказал Волгин. - Я ведь лечу в первый раз. Мне хочется
посмотреть на Землю. Видно ее?
- Конечно. Мы еще не так далеко. Но ее видно и с Марса.
- Как звезду?
Волгин подошел к наружной стене. Только граница пола указывала, где
она находится, самую стену нельзя было увидеть, настолько она была идеально
прозрачна.
Невольно опасаясь приблизиться вплотную, Волгин остановился в
полуметре от края "бездны" и посмотрел вниз.
Он удивился, что не почувствовал головокружения. Далеко под ними, так
далеко, что он даже в воображении не смог бы представить себе подобное
расстояние, ослепительно блестел под лучами Солнца исполинский шар Земли.
Именно шар, словно чудовищной величины глобус, на котором, впрочем, ничего
нельзя было рассмотреть, так нестерпимо было его голубовато-серебряное
сияние. А за ним, еще более далеко, виднелась верхняя часть лунного диска,
такая же блестящая, но только желтого цвета.
Земля и Луна заметно для глаз уменьшались и уходили в сторону.
Ракетоплан, очевидно, летел с невообразимой скоростью.
"Неудивительно, ведь он за шестнадцать часов должен пролететь двести
миллионов километров", - подумал Волгин.
Звезд было неизмеримо больше, чем он когда-либо видел с Земли в самые
ясные южные ночи. Прямо перед ним, сверху, внизу, под Землей и Луной, -
всюду расстилался бархатно-черный занавес, усеянный светящимися точками. Но
звезды не мерцали, а горели неподвижными огоньками.
Волгин стоял и смотрел, не в силах оторваться от этой впервые
увиденной величественной картины Вселенной Как предсказывал ему Люций, он
не чувствовал больше никакого волнения, оно прошло, как только корабль
улетел с Земли. Он испытывал смутное щемящее чувство непонятной тоски. О
чем?
"Нет, хорошо! - подумал он. - Только ради такого полета стоило
воскреснуть".
Он простоял так, не оборачиваясь, больше двух часов.
Товарищи не мешали ему. Волгин слышал их тихий разговор. Никто из них
не подходил к стене. Да и что могло интересовать этих людей за бортом
корабля? Они видели это много раз.
Второв и Крижевский с помощью Мельниковой расспрашивали Владилена.
- Такой стремительный взлет, - говорил Второв, - должен был вызвать
огромный нагрев наружной стенки. Сопротивление атмосферы...
- Металл корпуса не перегревается никогда. Он искусственно
охлаждается. Этот сплав специально рассчитан для космолетов. Его
теплопроводность чрезвычайно низка, а крепость велика. Не существует
метеорита, который мог бы пробить стенку ракетоплана.
- Кстати, почему он так называется? Ведь с ракетой ничего общего.
- А это как с арелетом. Название давно устарело, но держится.
Анахронизм
- Двести миллионов километров, - сказал Крижевский, - и шестнадцать
часов..
- Немного меньше.
- Тем более. В какой-то мере должна сказаться относительность времени.
- Настолько ничтожная, что практически она не ощутима Максимальная
скорость корабля - шесть тысяч километров в секунду, да и то в течение
нескольких минут, нужных на поворот; все остальное время корабль летит с
ускорением, положительным и отрицательным.
- Положительным в первую половину пути и отрицательным во вторую?
- Разумеется.
- Ускорение постоянно?
- Нет. В момент старта оно было сто метров, а затем постепенно
увеличивалось. То же самое, только в обратном порядке, произойдет при
спуске на Марс.
- В момент поворота корабля к Марсу появится невесомость?
- Нет, се не будет. Искусственная гравитация
- Изменение ее силы и направления автоматическое?
- Конечно! И она же обеспечит безопасность самого поворота для
пассажиров ракетоплана
- Хотелось бы, - сказал Второв, - увидеть современный космолет дальних
рейсов.
- Вы это сможете сделать, когда мы вернемся. Намечена большая
экспедиция на Грезу. Космолет строится на Луне, и там же будет дан старт.
Вас все равно пригласят строители корабля, им нужна консультация по этой
планете. Мы ничего не знали о ней до вашего прилета Никто даже не
подозревал о существовании Грезы.
- Разве не было экспедиций к 61 Лебедя?
- Были две Но вы же сами знаете, что нелегко заметить планету, если се
обитатели не могут увидеть космического гостя и подать ему весть о себе. У
этой звезды были известны три планеты, и все три необитаемые.
- Да, это верно, - согласился Второв. - Трудно заметить планету, не
зная о ней. Мы нашли Грезу случайно.
- Космолет, - продолжал Владилен, - стартует примерно через год. И его
решено назвать так же, как и ваш корабль, именем Ленина.

2
Волгин наконец оторвался от "окна".
- Налюбовался, Дмитрий? - ласково спросила Мэри. - Правда, сильное
впечатление производит Вселенная? Ты увидишь это зрелище еще много раз.
Может, фаэтонцы сейчас и не на Марсе. Их придется искать где-нибудь на
базовых астероидах. Кроме того, я думаю, вы все захотите понаблюдать, как
работают истребители.
- А что это такое?
- Рабочие корабли очистительных отрядов. Их называют так потому, что
они специально предназначены для истребления пояса астероидов.
- В таком случае, конечно, захотим. Это очень интересно
- Они автоматические или с людьми?
- С людьми. Работа настолько сложна, что се нельзя передать даже
электронному мозгу.
Мельникова предложила осмотреть ракетоплан. Ее предложение было с
удовольствием принято всеми.
- По кораблю можно ходить? - спросил Второв.
- Разумеется, где угодно. Только в помещение командного пункта никого
не пускают.
- Как же так? - удивился Крижевский. - Совсем недавно Владилен
советовал мне пройти туда и поговорить с кем-нибудь из экипажа об
ускорении.
- Что можно вам, - улыбнулась Мэри, - того нельзя другим. Вы на особом
положении. Желание увидеть вас и поговорить с вами перевесит любые
инструкции.
- Тогда не будем никого вводить в искушение, - сказал Второв. - Здесь
много интересного и без командного пункта.
Они вышли из каюты и очутились в знакомом саду Вся верхняя часть
ракетоплана, под сферической крышей, площадью около восьми тысяч квадратных
метров, была садом, где могли свободно разместиться вес пассажиры корабля
Каюты, от первого до двадцать второго номера, рассчитанные на семь-восемь
человек, шли вдоль борта, кольцом окружая сад. Другие, меньшего размера,
вплоть до одиночных, располагались в нижнем ярусе вокруг огромной столовой.
Еще ниже, у самого дна, помещались грузовые отсеки и механизмы. Ракетоплан
мог принять на борт до шестисот человек.
Купол был по-прежнему прозрачен, и над садом раскинулось звездное
небо. Если бы не густота черного фона, яркость и непривычно огромное
количество звезд, можно было вообразить себя где-нибудь на Земле в ночное
время.
Впечатление нарушалось еще и Солнцем. Во много раз более яркое, чем на
Земле, оно низко висело над "горизонтом", не затмевая звезд своим блеском.
Сад был ярко освещен, но в нем не было жарко. Материал купола свободно
пропускал световые лучи, задерживая и почти полностью поглощая все
остальные. В саду было много людей. Очевидно, все или почти все пассажиры
ракетоплана предпочитали именно здесь коротать часы полета. На площадке для
игры с мячами бегало человек тридцать.
Дышалось легко, воздух был удивительно чист; несмотря на обилие
цветов, их запах почти не ощущался.
Необычных пассажиров сразу заметили. Несколько человек подошли к ним и
радушно приветствовали, словно хозяева гостей. Завязался непринужденный
разговор. Постепенно возле скамейки, где сели Второв и Владилен, собралось
человек двадцать Еще больше столпилось вокруг Волгина, Мельниковой и Мэри.
Крижевский исчез куда-то.
Видимо, обычные нормы поведения теряли силу в путешествии: как всегда,
во все времена, люди в дороге не стеснялись заводить беседы с незнакомыми.
Обычай пережил века.
В этом внимании не было ни любопытства, ни навязчивости. Просто людям
было скучно, и они обрадовались случаю интересно провести время.
Волгин заметил, что у Второва возникают трудности из-за плохого знания
языка, и подошел к нему и Владилену.
Говорили о Марсе и работе очистительных отрядов. Какой-то молодой
человек с энергичным волевым лицом приглашал Второва на свой рабочий
корабль.
- Вам будет очень интересно посмотреть на нашу работу, - говорил он. -
Я отдыхал на Земле, а теперь возвращаюсь. По плану у нас на очереди один из
довольно крупных астероидов, диаметром в шесть километров. Рассеять в
пространстве такую массу вещества сложно и трудно. Мы будем действовать в
составе двенадцати кораблей. Уверяю вас, это чрезвычайно любопытно.
- Я надеюсь, вы и нас троих пригласите? - сказал Волгин.
- Разумеется, всех. Но не вместе. На каждом корабле можно поместить
двух посторонних людей. Там мало места.
- А что вы делаете с еще большими астероидами? - спросил Второв
Волгин перевел вопрос.
- Шесть-семь километров диаметра для нас предел, - ответил молодой
"истребитель". - Все остальные астероиды будут уничтожены последними. Их
направят к Солнцу, и они упадут на него. Вот и все.
- Сколько времени занимает ликвидация астероида диаметром в шесть
километров?
- Таких немного. Мы снимаем верхний слой, превращая бесформенную глыбу
в правильный шар с поперечником в четыре километра Или меньше, в
зависимости от формы малой планеты. Это занимает недели две, иногда три
Затем шар отводится за пределы орбиты Плутона, во второй пояс астероидов.
Эта стадия отнимает полтора года.
- Мы не сможем провести на ваших кораблях две недели.
- Этого и не нужно. Вам было бы скучно. Но мы часто возвращаемся на
Марс или Цереру для зарядки аппаратов. Вы можете провести у нас только три
дня.
- Я одного не понимаю, - сказал Второв. - Если можно направить к
Солнцу большой астероид, то почему нельзя поступать так же и с маленькими,
вместо того чтобы отводить их за орбиту Плутона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63