- От одной звезды к другой?!.
- Что ж тут удивительного? Это гораздо удобнее.
- Твое хладнокровие восхитительно, Владилен! Действительно! Совершить
космическое путешествие, не покидая квартиры! Чего проще! - Волгин
рассмеялся несколько нервно.
- Все это не так уж сложно. Если имеешь возможность воздействовать на
гравитационное поле, то становишься хозяином орбиты планеты. Фаэтонцы
заставили планету двигаться по спирали, отдаляясь от Веги. А когда
освободились от притяжения звезды, направили свой путь к Солнцу.
- К Солнцу? Значит, они возвращаются сюда?
- Ну конечно. Солнечная система их родина. Только здесь через
несколько поколений исчезнут вес следы влияния голубого солнца и жизнь
пойдет по-старому.
- Теперь понятно, - сказал Волгин. - А я уж хотел спросить, почему они
не ушли от Веги гораздо раньше.
- Именно потому, что другой звезды спектрального класса Солнца нет на
приемлемом расстоянии. И поэтому фаэтонцы с таким нетерпением ожидали
сигнала. Им нужно вернуться на место, где находился первый Фаэтон. Но оно
занято его же обломками - поясом астероидов. Только мы, люди Земли, можем
помочь им.
- Кажется, я все понял. Очистительные отряды, в которых работает мать
Мэри, созданы для этой цели?
- Да. К моменту прилета фаэтонцев надо очистить орбиту для пятой
планеты, которая снова появится в Солнечной системе. Мы уничтожим все
астероиды. На Марсе уже строится сверхмощная гравитационная станция. Только
для того, чтобы в случае помех со стороны Юпитера оказать помощь фаэтонцам.
Но можно надеяться, что Юпитер не помешает. По нашим расчетам он будет
находиться по другую сторону Солнца.
- Момент прилета точно известен?
- Конечно. Когда фаэтонцы были на Земле, шестьсот лет тому назад, их
планета уже покинула Вегу. Они были совершенно уверены, что мы уже способны
помочь им. И не ошиблись. Траектория полета, скорость движения - все точно
известно.
- Но если так, зачем строить станцию на Марсе?
- В таком важном деле нельзя ничем пренебрегать. В расчеты могла
закрасться ошибка, или что-нибудь непредвиденное может изменить данные
полета Фаэтона. Нельзя рисковать целым человечеством.
- Когда же они прилетят?
- Фаэтон будет на линии своей новой орбиты первого июля девятьсот
семьдесят девятого года. Если, конечно, ничто не помешает.
- Значит, мы не увидим этого события?
- Почему? Осталось сто девятнадцать лет. Фаэтон уже близко. Мунций или
даже Люций вряд ли доживут до его прилета. Но ты, я, Мэри... мы увидим его.
- Я?
- Разве Люций не говорил тебе, что ты проживешь не менее ста двадцати
лет.
- Говорил.
- Ты не веришь ему?
Волгин промолчал. Он действительно не мог верить "отцу" в этом случае.
Ему казалось, что Люций сказал так из чувства сострадания, желая убедить
Волгина в том, что тот ничем не отличается от других людей. Чудовищное
потрясение, которое испытал его организм, умерший и воскрешенный, не могло,
по мнению Волгина, продлить жизнь, а, как раз наоборот, должно было
сократить ее. Люций жалеет его и не говорит правды.
- Хорошо, - сказал Волгин. - Допустим, что я проживу сто двадцать лет.
Фаэтонцы прилетят через сто девятнадцать...
- Понимаю, что ты хочешь сказать. Но наука многое узнала и многому
научилась из опыта с тобой. Не сомневаюсь, что ты сможешь прожить дольше.
Так же, как любой из нас.
- Например, Мунций?
- Ему уже под двести. Едва ли он захочет.
- Разве дело только в желании?
- В большинстве случаев именно в этом. Возьмем Мунция. Если он захотел
бы во что бы то ни стало увидеть прилет фаэтонцев, он мог бы
воспользоваться анабиосном.
- Это слово мне ничего не говорит.
- Человека можно погрузить в сон настолько глубокий, что он граничит с
состоянием анабиоза. В таком сне организм замирает, сердце почти не бьется,
питание вводится искусственно. Анабиосон может продолжаться от ста до
двухсот лет. А проснувшись, человек снова начинает жить Перерыв не
сказывается на общей продолжительности активной жизни. Любопытно, что после
анабиосна человек внешне молодеет, исчезают морщины, седые волосы.
- Ты мне напомнил. Я давно хотел спросить, почему у вас сохранилась
старость, внешняя, конечно? Разве наука не может создать человеку вечную
молодость? Опять-таки внешнюю.
- Вполне может. Морщины, седина - все это легко устранимо Но, как это
ни странно, сами старики не хотят выглядеть молодыми. За очень редкими
исключениями К таким исключениям принадлежит Иоси, которого ты видел в
Космограде. Знаешь ли ты, что он старше Мунция?
- Этому трудно поверить. Иоси выглядит ровесником Люция.
- Он старше его больше чем вдвое... Но таких "любителей" очень мало.
- Вероятно, это происходит потому, что у вас долго длится естественная
молодость? С точки зрения моих современников, Люций - дряхлый старик. Ведь
ему больше девяноста лет. А выглядит он тридцатилетним. То же самое и с
женой Люция - Эрой. Кстати, сколько тебе лет, Владилен?
- Тридцать два.
- А Мэри?
- Не знаю. Спроси ее.
- Женщинам не принято задавать такие вопросы. Или у вас это можно?
- Почему же нельзя? Но у нас обычно не спрашивают о годах.
- В таком случае извини за мой вопрос.
- Он вполне естествен.
- Вернемся к Фаэтону, - сказал Волгин, которому показалось, что
Владилен чем-то недоволен. - Сколько лет он уже летит?
- Скоро будет ровно полторы тысячи. Много поколений фаэтонцев провело
всю жизнь между Вегой и Солнцем.
- В темноте и холоде?
- Нисколько. Планета согревается и освещается искусственным солнцем,
которое обращается вокруг нес. Фаэтонцы в пути пользуются теплом и светом,
подобными нашим, солнечным. В этом отношении им лучше, чем было у Веги.
- Почему же тогда они не удалились в пространство гораздо раньше,
почему не ожидали вдали от Веги?
- Искусственное солнце греет и освещает, но оно лишено многих
излучений, необходимых живым организмам. Полторы тысячи лет еще терпимо, но
больше...
- У тебя на все есть ответ.
- Я здесь ни при чем. Все обдумано самими фаэтонцами.
- Еще один вопрос. Почему фаэтонцы не прилетали на Землю за эти
шестьсот лет? Разве их не интересует, как идет работа очистительных
отрядов? Мне кажется, они должны были следить за этим.
- Они вполне доверяют нам. Но Земля слишком жаркая планета для
фаэтонцев, особенно после того, как они так долго жили на окраине системы
Веги. Когда они были на Земле, для них создавали холодный климат, почти все
время они провели в Антарктиде.
- Антарктида не нуждается в искусственном холоде.
- Ты ошибаешься. Антарктида - тропическая страна. Над ней уже больше
тысячи лет сияет искусственное солнце. Но, если фаэтонцы не были больше на
Земле, это не значит, что они вообще не прилетали в Солнечную систему. Чем
ближе Фаэтон к Солнцу, тем легче им совершать полеты к нам. За шестьсот лет
у нас было шесть фаэтонских кораблей. Но они останавливались на Марсе или
на Церере. Последний корабль еще не улетел.
- Так фаэтонцы здесь?
- Да, на Марсе. Это группа ученых, которые работают над проблемой
ускорения акклиматизации, предстоящей населению Фаэтона. Они хотят как
можно скорее привыкнуть к лучам Солнца, и это очень разумно.
- Хотел бы я их увидеть! - вырвалось у Волгина.
- Так в чем же дело?
- Только не по телеофу, а в натуре, как вы говорите.
- Опять-таки, в чем же дело? Слетать на Марс - это пустяк. Можешь
отправиться с любым рейсовым ракетопланом.
- Да, пустяк? Для вас, но не для меня. Совершить межпланетное
путешествие...
- Уверяю тебя, оно не сложнее полета на хорошо тебе знакомом арелете.
Только пейзажи за бортом будут иными.
- А невесомость или повышенная тяжесть?
- Ни того ни другого. Ускорение нейтрализуется антигравитацией.
Тяжесть обычная на всем протяжении пути.
- Сколько времени надо лететь?
- О, совсем немного! Марс находится сейчас на расстоянии около двухсот
миллионов километров от Земли. В былое время, когда ускорение
ограничивалось пределами выносливости человеческого организма, на этот путь
потребовалось бы несколько месяцев или даже лет. Сейчас можно принять любое
ускорение - пассажиры его не ощущают. Ракетопланы, связывающие Землю с
Марсом, половину пути летят с положительным ускорением, а вторую половину с
отрицательным. И это ускорение очень велико. Я не помню точно, но кажется,
что полет на двести миллионов километров занимает примерно шестнадцать
часов.
- Что?!
- Я сказал примерно. Погоди, я сейчас скажу точно, - Владилен на
несколько секунд задумался. - Ну да, я прав. Пятнадцать часов сорок семь
минут и четыре секунды.
Волгин уже несколько раз мог убедиться, что современные люди способны
производить в уме с непостижимой быстротой вычисления, которые были
совершенно недоступны - без бумаги и длительного времени - людям его
поколения. Его не удивило, что Владилен так быстро назвал цифру, но сама
цифра, такой срок межпланетного полета глубоко поразили его.
- Ты же сам сказал, что не знаешь точного расстояния до Марса, -
сказал он.
- Я вспомнил точно.
- Это непостижимо! Шестнадцать часов!
- И это еще слишком долго. Но ракетопланы не могут развить большего
ускорения. Пока не могут.
- Ну, если так...
- Слетай на Марс. Ты там еще не был, тебе это будет интересно. Я
уверен, что Виктор и другие с удовольствием согласятся лететь с тобой.
- А ты?
- Если хочешь, и я полечу. Я всегда в твоем распоряжении.
- Так вот почему, - задумчиво сказал Волгин, - Второв так удивлялся,
что они не нашли Фаэтона в системе Беги. Его там уже не было.
- Да. "Ленин" имел задачу достигнуть звезды 61 Лебедя, а на обратном
пути отыскать Новый Фаэтон и выяснить, почему фаэтонцы не реагировали на
посланный сигнал.
- Скажи, управление ракетопланом сильно отличается от управления
арелетом?
- Почти то же. И там и здесь биотоки. Но ориентировка в пути, конечно,
требует специальных знаний.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГОСТЬ ИЗ БЕЗДНЫ
Глава первая
1
- Игорь Захарович приглашает пройтись по городу, - сказал Озеров. -
Как ты, не возражаешь?
- Вероятно, ты хотел сказать - полетать над городом? - усмехнулся
Волгин, - Мы привыкли говорить "пройтись".
- Нет, я сказал как раз то, что нужно. Именно пройтись. Пешком.
- Я с удовольствием. А кто еще?
Вопрос был вполне обоснован. Если раньше всюду отправлялись вместе, то
после возвращения космонавтов в Ленинград их компактная группа распалась.
Было неудобно летать на большом арелете, его заменили тремя маленькими,
более подвижными и маневренными. А затем, незаметно и естественно,
проявилась разница вкусов и характеров. Экскурсии как-то само собой стали
проводиться в различные места, и пятнадцать человек собирались вместе
только по вечерам, когда возвращались домой.
Второв, Котов и Федоров, хорошо знавшие несколько старых языков, могли
уже вполне сносно объясняться на современном и почти не нуждались в услугах
Волгина. Арелетом научились управлять все.
Маршруты поездок намечались накануне, и экипажи трех арелетов менялись
каждый день, но чаще всего с Волгиным отправлялись Второв, Крижевский и,
конечно, Владилен и Виктор Озеров.
Неразлучные друг с другом Мэри и Мельникова только один раз были в
поездке вместе с Волгиным. Мария Александровна продолжала избегать общества
Дмитрия, к его немалому огорчению: ему хотелось видеть ее постоянно. А
Виктор не желал расставаться с ним даже ради Ксении Станиславской.
Болезнь молодого штурмана в какой-то мере ослабла, но не прошла.
Присутствие Волгина на Земле сослужило хорошую службу - Озеров оживился, у
него появился интерес к современности, но, как говорила Мельникова, где-то
внутри продолжала гнездиться тоска, и она должна была рано или поздно
проявиться. Сергей соглашался с ее мнением.
Но пока все шло хорошо.
Предложение Волгина слетать на Марс и познакомиться с фаэтонцами было
принято, против ожиданий, далеко не всеми. Больше половины космонавтов
наотрез отказались.
- Я по горло сыта космическим полетом, - заявила Ксения Станиславская.
К ее словам присоединились еще шестеро. Только Второв, Котов,
Крижевский и Мельникова согласились сразу и даже с радостью. Виктор Озеров
не сказал ни да ни нет. Ему явно хотелось лететь с Волгиным, но Ксения
оставалась, и Виктор колебался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63