Женская чуткость Мэри подсказала ей правильный тон.
- Хочешь увидеться с моей матерью? - спросила она. - Мама на Марсе, и
я знаю, что она очень хочет познакомиться с тобой. Так же, как все. Но мне
будет приятно, если она окажется первой.
- А это возможно? - спросил Волгин.
Заманчивая мысль "встретиться" с человеком, находящимся в миллионах
километрах от Земли, увлекла его своей сказочностью.
- На марсианской базе установлен телеоф.
- Если так, я буду рад этому свиданию.
- Тогда я сейчас сообщу на станцию, и нам дадут Марс, - и с этими
словами Мэри подбежала к телеофу.
"Неужели, - подумал Волгин, - эта женщина там, на Марсе, увидит меня и
сама появится передо мной, как до сих пор появлялся Люций?"
Все получилось совершенно так же.
В ожидании прошло около получаса. Но вот Мэри пригласила Волгина сесть
в кресло. В центре диска уже горела красная точка.
- Тебе повезло, - сказала Мэри. - Мама была на базе, и не пришлось
долго ждать. Вызывай ее сам.
Волгин нерешительно протянул руку. То, что должно было произойти
сейчас, казалось невероятным и еще более загадочным, чем раньше.
- Почему точка красная, а не зеленая, как всегда? - спросил он,
стараясь выиграть время и успокоиться.
- Потому что эта связь не земная, а межпланетная, - ответил Люций.
- Какое расстояние от Земли до Марса в данный момент.
- Примерно девяносто миллионов километров, - тотчас ответил Владилен.
- Связь идет со скоростью света, - заметил Волгин. - Значит придется
ждать минут десять?
- Совсем не придется ждать. Связь уже установлена, и Эра уже здесь, -
Люций указал на пустое место напротив Волгина. - Ты увидишь ее сразу. А она
увидит тебя только через пять минут.
- Нажимай же! - сказала Мэри. - Мама ждет.
Волгин нажал на красную точку.
К появлению человека в кресле он уже привык, но сейчас испытывал
особое чувство. На его сознание давила чудовищность расстояния.
Ведь эта женщина была на Марсе!
В первое мгновение ему показалось, что перед ним появилась Мэри, так
поразительно было сходство матери с дочерью. Потом он заметил разницу в
возрасте. Но все же женщина выглядела слишком молодой.
"Восемьдесят лет, немыслимо!"
- Мама, - сказала Мэри, - перед тобой Дмитрий Волгин. Он решил
покинуть дом Мунция и прийти к людям. Я попросила его увидеться с тобой
первой.
Женщина в кресле улыбнулась. Она смотрела прямо на Волгина, и он
вспомнил, что никого другого она и не увидит во время этого разговора, хотя
се видели вес находившиеся в комнате у телеофа. Ему только что сказали, что
Эра увидит его и услышит то, что здесь говорится, только через пять минут.
Значит, се улыбка случайно совпала со словами Мэри. Она улыбнулась, зная,
что се уже видят, и эта улыбка относилась не к нему, а просто к любому, кто
мог вызвать се. Вероятно, она думала, что с ней хочет говорить Люций или
Мэри.
- Говори, - шепнула Мэри.
- Я очень рад видеть вас, - начал Волгин. Его голос был скован
волнением. - Люций считает меня своим сыном, а Мэри братом. Значит, я могу
называть вас матерью. Прошу вас относиться ко мне, как к сыну...
Он беспомощно оглянулся на Люция, словно прося его подсказать, что
говорить дальше. Если бы женщина находилась здесь, в этой комнате, он взял
бы се руку, и слова нашлись бы сами собой. Но такой разговор, через бездну
пространства, когда между вопросом и ответом должно было пройти десять
минут, лишал его душевного равновесия, мешал собраться с мыслями.
Присутствующие хорошо поняли состояние Волгина и пришли на помощь.
- Нравится тебе моя мама? - спросила Мэри.
Вопрос звучал совсем по-детски. Волгин улыбнулся. Он понимал, что и
эти слова Эра услышит... через пять минут.
- Эра очень похожа на тебя, - сказал он. - Вернее, ты похожа на нее. И
она кажется мне не твоей матерью, а старшей сестрой.
Все рассмеялись.
- Как тебе это понравится, мама? - спросила Мэри
Она говорила с изображением матери так, как если бы та была
действительно здесь, нисколько не смущаясь разделявшим их расстоянием.
Люди всегда воспринимают условия жизни, в которых они родились, как
обыденность, не представляя себе возможности иных условий. Все, что их
окружает с детства, кажется им само собой разумеющимся. Техника не
составляет исключения. Впоследствии они могут удивляться достижениям
человеческого гения, восторгаться новыми изобретениями и открытиями, но то,
что появилось до них, уже никогда не вызовет удивления или восторга. Людям
кажется, что так и должно быть.
Те, кто родился в конце девятнадцатого века, постепенно привыкали к
электрическому освещению, телефонам, радио, телевизорам, самолетам, а потом
и к межпланетным ракетам Но тс, кто появился на свет во второй половине
двадцатого века, принимали все это как должное.
Телеоф находился в доме, где жила Мэри, с тех нор, как она себя
помнила. Учась в школе, она могла восхищаться заключенной в телеофе
технической мыслью, могла даже изумляться гению людей, создавших его, но
она никогда не могла смотреть на телеоф так, как смотрел на него Волгин.
Телеоф был слишком привычен для нее.
Волгин понимал это и не удивлялся поведению девушки.
Пять минут прошли.
Все, что здесь было сказано, зазвучало на Марсе. Но как реагировала на
это Эра? Волгин мог увидеть это только еще через пять минут. А затем он
услышит се ответ.
Он внимательно рассматривал свою "собеседницу".
Эра была одета не в обычный костюм. Плотный кожаный комбинезон ловко
сидел на ней. В руках она держала шлем, очевидно, только что снятый с
головы. Золотистые волосы свободно падали ей на плечи. Мунций говорил
правду: Эре никак нельзя было дать больше тридцати лет.
Шлем привлек к себе внимание Волгина. Было ясно, что надетый на
голову, он закрывал ее целиком. Перед глазами помещалась прозрачная
пластинка.
Астрономия всегда была для Волгина далекой и отвлеченной наукой. Но
все же он кое-что знал. Он читал или слышал, что атмосфера Марса считалась
астрономами его времени негодной для свободного дыхания. Они были правы. И
было ясно, что люди, покорив планету, не изменили состава ее атмосферы. Она
осталась той же, и находиться вне базы можно было только в специальном
шлеме, очевидно, снабженном кислородным прибором.
Он вспомнил слова Люция о том, что на Венере нет больше сплошных
облаков, которые скрывали планету от земных взоров. Значило ли это, что на
Венере произведены работы большего масштаба, чем на Марсе?...
Раздавшийся в комнате незнакомый голос отвлек Волгина от его мыслей.
Говорила Эра:
- Я рада, дорогой Дмитрий, что вы вступили в нашу семью. Спасибо, что
вызвали меня и дали мне возможность увидеть вас. Надеюсь в скором времени
вернуться на Землю и тогда обниму вас, как сына. Думаю, что вернусь вместе
с отцом.
"Мунцием", - понял Волгин.
- Мэри сказала, что вы решили войти в мир. Это хорошо. Советую вам
немного попутешествовать и ознакомиться с жизнью людей Уверена, что вам
понравится у нас. Возьмите с собой Мэри. А теперь попрошу вас уступить ей
место. Я хочу взглянуть на нее.

5
Если взять неграмотного человека, никогда ничему не учившегося,
прожившего всю жизнь в самом глухом уголке земного шара, вдали от
цивилизации, и показать ему телевизор двадцатого века в действии, то людям,
находящимся возле такого человека, очень трудно будет объяснить ему. почему
из деревянного ящика он слышит речь и музыку, а на плоском стекле видит
движение и жизнь. Попытка рассказать о радиоволнах, передающих и приемных
антеннах, о телецентрах с их студиями и генераторами только еще более
запутают такого человека. Чтобы подойти к пониманию телетехники, ему
придется познакомиться прежде всего с азбукой, а позднее с длинным рядом
учебных дисциплин: с электротехникой, оптикой, электроникой, понять смысл и
значение вакуума, основы фотографии и радиотехники. Ему придется начать с
элементарной физики, и только много времени спустя, после трудной и
напряженной работы, принцип действия динамика и кинескопа от постепенно
проясняться для него. Но и тогда он будет обладать всего лишь
поверхностными, общими познаниями.
И так будет происходить всякий раз при встрече с тем, неизвестно
человеку в новом ему мире цивилизации.
В обычных условиях дети сравнительно легко овладеваю основами науки на
том уровне, которого наука достигла ко дню их рождения. Их мозг по своему
качеству как бы подготовлен к бос приятию современных знаний.
По мере того, как человечество движется вперед по пути прогресса, мозг
изменяется и совершенствуется. Это изменение происходит постепенно и
незаметно, но непрерывно. Родители передают детям свои физические качества,
в том числе и качества мозга. Поэтому новому поколению не столь уж много
времени надо затратить, чтобы достигнуть уровня знаний предыдущего
поколения. Преемственность знаний идет естественно и безостановочно. Кривая
эволюции плавно поднимается вверх.
Но произошло бы совсем иное, если бы между поколениями образовался
разрыв во времени.
В нормальных условиях такой разрыв произойти не может. Но для Дмитрия
Волгина это произошло именно так. Он "родился" в тридцать девятом веке с
мозгом человека двадцатого века, способным понять и легко усвоить все то, к
чему пришло человечество за века, предшествующие двадцатому. Но вся сумма
знаний, накопленная за века последующие, оказалась для него закрытой
книгой. Он пытался приступить к чтению этой книги, с большим трудом
разобрался в се первых страницах и... остановился в бессилии. Его мозг не
был подготовлен от рождения к восприятию этих знаний. Степень умственного
развития не соответствовала ступени, на которой находилась наука.
Между днем его "первой смерти" и днем, когда он вторично вошел в
жизнь, миновало девятнадцать веков. Длинный ряд поколений прошел по Земле
за эти столетия.
И какие столетия!
В период младенчества человеческого общества, когда условия жизни не
менялись или менялись медленно, несколько веков не имели значения. Даже в
средние века христианской эры, в так называемом средневековье, разница в
качестве мозга человека, восьмого века и человека шестнадцатого века
оставалась незначительной.
Но когда люди миновали первую, наиболее трудную полос. познания
природы, когда расширился фронт наступления на тайны, когда человечество
вплотную подошло к ступеням бесконечной и крутой лестницы науки и стало
подниматься по ней сперва медленно, а затем вес быстрей и уверенней -
положен корне изменилось.
Новые широкие горизонты раскрылись перед людьми, и с каждой ступенью,
с каждым шагом становились шире и необъятней. Старое оружие уже не
годилось, нужно было новое.
Этим оружием был мозг. И мозг приспособился к темпу движения, перешел
на другую, высшую кривую развития. Из плавной и пологой, какой она была
раньше, эта кривая становилась все более заметно крутой. С каждым веком
умственное развитие дедов и внуков менялось. Между ними явственнее
проступало качественное различие.
Если бы Волгин имел сына и его род не прекратился бы за это время, он
мог бы встретиться со своим отдаленным потомком, и, несмотря на прямое
кровное родство, разница между ними в весе и качестве мозга оказалась бы
огромной. Разрыв во времени выступил бы тогда с полной очевидностью.
Волгин понимал это (или думал, что понимает) и не требовал объяснений,
которых никто не мог дать. Он считал, что дело во времени. Он будет учиться
с самого начала и постепенно все поймет.
Приступать к занятиям сейчас не было времени. Его ждали совсем другие
"уроки" - надо было изучить жизнь современного общества. И эта наука
казалась ему более важной и более нужной.
Было удивительно, что Мунций, несмотря на весь свой богатый жизненный
опыт, до сих пор не понял, что современная наука не доступна Волгину, и
искренне уверял его, что дело во времени и в нем самом. Но для Люция и Ио
все стало давно ясным. И они с тревогой думали о том времени, когда Волгин
поймет свое положение, осознает, что обречен навсегда остаться в стороне,
ограничиться ролью пассивного наблюдателя.
Им самим такое положение было бы непереносимо. Как отнесется к нему
Волгин? Не станет ли это большей трагедией, чем та, которой они опасались
перед оживлением Волгина? Не здесь ли таилась опасность одиночества, о
которой так настойчиво предупреждал их Мунций?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63