Выходило, что венериане ничем никогда не угрожали людям, относились к ним с самого начала дружелюбно. То, что в глазах людей Земли казалось насилием — захват вездехода, трехдневный плен, — в глазах венериан могло иметь совсем другое значение. Это могло быть даже выражением гостеприимства — кто мог знать обычаи этого народа?
И то, что произошло у звездолета, когда венериане отказались взойти на корабль, после того как сами как будто изъявили желание осмотреть его, подверглось после длительного обсуждения переоценке. Все сошлись на том, что венериане просто проводили своих гостей “домой”, а на прощание попросили их еще раз посетить пещеру. Осматривать звездолет они не собирались.
Но, несмотря на столь благоприятные выводы, Белопольский не считал возможным рисковать и на просьбу Второва разрешить посещение пещеры с целью киносъемки ответил категорическим отказом.
— Жесты венериан при нашем последнем свидании с ними, — сказал он, — могли означать не просьбу посетить пещеру, а как раз обратное — запрещение. Лучше оставим это до следующей экспедиции, которая будет соответствующим образом подготовлена к такой экскурсии.
Эти слова показали членам экипажа, что Константин Евгеньевич не совсем согласен с общим мнением.
Было ясно, что он не доверяет венерианам и боится новых жертв.
Второву пришлось покориться, но совсем неожиданно он вознаградил себя другими кадрами.
Уже на следующий день после похорон Баландина звездоплаватели заметили движение у плотины. Вскоре стало ясно, что венериане принялись за ночную работу. Белопольский сам предложил посмотреть на нее вблизи.
Появление у штабелей мощного вездехода не произвело на обитателей озера никакого видимого впечатления. Они продолжали свое дело, не обращая на него внимания. Люди благоразумно не зажигали прожекторов. Сквозь окна Второв мог снимать сколько ему угодно, что он, конечно, и сделал. Сверхчувствительные пленки, изготовленные специально для него, позволяли получить достаточно отчетливые снимки даже в условиях ночи.
Зрелище было исключительно любопытное. Ежедневно вездеход на несколько часов отправлялся к плотине. Кроме Второва, в машине попеременно побывали все члены экипажа. Всем хотелось увидеть фантастическую картину работы венериан.
Но не только интерес вызывала эта картина. Внимательное наблюдение за процессом работы позволило сделать чрезвычайно важные выводы относительно умственного развития жителей озера.
Работа производилась главным образом “черепахами”. С ними было несколько венериан. Венериане, очевидно, командовали, отдавали распоряжения. Но как это делалось, люди не могли понять. Никаких жестов, никакого звука. Создавалось впечатление, что венериане отдают распоряжения мысленно и что “черепахи” слышат и подчиняются мысленному приказу. Но это было явно невозможно, тут была какая-то тайна.
Наблюдая за “черепахами”, Белопольский часто задумывался о том, как был захвачен в плен их вездеход. Действия “черепах” в тот роковой вечер выглядели вполне осмысленно: они взяли машину “по всем правилам военного искусства”. Единственным объяснением было то, что при этом присутствовали венериане, хотя ни Белопольский, ни покойный Баландин не заметили их.
Еще более сложный маневр осуществили “черепахи” при атаке на вездеход Князева. Правда, при этом ими уже наверняка руководили венериане, но все же то, что сделали “черепахи”, выходило за пределы мыслимой дрессировки. Земные обезьяны, слоны и другие наиболее развитые животные не были способны на такие действия. Это имело уже характер цирковой дрессировки. Но ведь венериане не могли заранее предвидеть встречу с вездеходом и научить “черепах”, как надо действовать при столь внезапных обстоятельствах.
После долгого раздумья Коржевский высказал свое предположение по этому поводу.
— Все, что мы узнали о “черепахах”, — сказал он, — доказывает, что они не обладают разумом и не способны, как и все животные, к логическому умозаключению. Свое дело они выполняют механически, не понимая его смысла. Но их действия при нашей встрече, направленные против прожекторов, нельзя объяснить предварительной дрессировкой. Я думал, что им знакома война, это ошибка: “черепахи” воевать не могут. Но они умеют пользоваться щитами, подходить к чему-то под их защитой и нападать с помощью камней. Как это объяснить? Только охотой. Существует охота на какое-то большое и опасное животное. “Черепахи” приучены охотиться со щитами и камнями и выполнили знакомое дело. Разницы между обычной целью и нашей машиной они не понимали. Мы думали, что они целились в прожекторы. Это не так. Они швырнули камни вообще в машину. То, что при этом были разбиты прожекторы, — простая случайность.
— Значит, — спросил его Второв, — в тот момент венериане не проявили к нам враждебности?
— Нисколько! — ответил биолог. — Вспомните! Они не преследовали вездеход. Не забывайте, что их разум — это не разум обитателей Земли.
Звездоплаватели согласились с Коржевским. Такое объяснение действий венериан многое делало понятным.
Работы у плотины закончились к утру. Старые штабеля были перенесены к озеру, а на их месте уложены новые. При этом снова только один штабель состоял из очищенных стволов, а другой из деревьев с корой и ветвями. Коржевский придавал этому обстоятельству огромное значение.
— Совершенно очевидно, — сказал он, — что не только “черепахи”, но и сами венериане действуют по раз навсегда установленному шаблону. Ведь можно наверняка сказать, что эта работа производится сотни лет. Но она все же крайне примитивна.
Действительно, наблюдая за работой, люди видели, что многое можно было делать более результативно и с меньшей затратой сил. Для этого требовались только самые элементарные представления об организации труда. Но, очевидно, венериане даже не догадывались об этом.
Не было ни малейшего намека на технику. Все делалось руками, голым физическим трудом. Принцип рычага, который мог оказать им большую помощь, был неизвестен венерианам. Даже до самых простых каменных топоров, известных людям Земли с незапамятных времен, они не додумались.
— Очень скоро здесь все изменится, — сказал Белопольский, — мы научим их трудиться разумно. Венериане — дикари в сравнении с нами. Но они наши младшие братья. Долг человека Земли дать им все, что нужно, чтобы облегчить жизнь и труд. И это будет сделано!
— Без общего языка… — начал Коржевский, но командир корабля перебил его.
— Это будет сделано! — повторил он. — А общий язык будет найден. Как они говорят, пока тайна. Но эту тайну мы должны раскрыть и раскроем.
Топорков, присутствовавший при этом разговоре, посмотрел на Белопольского и загадочно усмехнулся.
— А что вы скажете, — спросил он, — если мне известна эта тайна?
— Вам?..
Игорь Дмитриевич пожал плечами.
— Необязательно, — сказал он, — быть биологом, чтобы раскрыть биологическую тайну. Может случиться, что возможность говорить с венерианами или во всяком случае обмениваться с ними мыслями люди получат от техники.
— Но что вы знаете?
— Во-первых, я не знаю, а только думаю, что знаю. Это не одно и то же. А во-вторых, я вам пока ничего не скажу. Ваше восклицание, Константин Евгеньевич, когда вы с таким недоверием спросили: “Вам?” — относилось не ко мне лично, я это понимаю, а к технике, которую я представляю. Вы не можете допустить, что эту тайну откроют инженеры. Я обиделся за мою корпорацию. У меня есть план, когда он будет осуществлен, вы его узнаете, но не раньше.
Товарищам показалось, что Топорков шутит. Но Игорь Дмитриевич, по-видимому, действительно обиделся. Он так и не сказал ничего, несмотря на все мольбы Коржевского, который в конце рассердился на Белопольского.
— Откуда я мог знать, — чуть заметно улыбнулся академик, — что Игорь Дмитриевич так обидчив. Да не в этом и дело. Он просто не хочет говорить, пока не убедится, что прав.
— В таком случае нечего было и начинать.
— Ничего не поделаешь! Потерпите!
Нетерпеливый биолог несколько раз возобновлял свои попытки, но ничего не добился. Игорь Дмитриевич иногда бывал на редкость упрям. Было ясно, что он никому не откроет своего секрета. Коржевскому пришлось покориться и ждать.
Все же один из членов экипажа узнал тайну раньше других, но Топорков взял с него слово молчать. Это был Зайцев. Помощь инженера-механика была необходима для осуществления задуманного. Но старший инженер звездолета умел хранить то, что ему доверяли.
Наступило утро. Снова поднялось над горизонтом невидимое Солнце. Конец ночи ознаменовался чудовищной грозой, продолжавшейся двенадцать часов подряд. Точно после двухсотсемидесятичасовой спячки, природа Венеры праздновала свое пробуждение.
Звездоплаватели готовились в путь. Программа работ, намеченная на первую ночь, была перевыполнена. Белопольский решил перелететь к горам, найти показанное венерианами горное озеро и провести там оставшееся время.
4 августа звездолет покинул место своей стоянки, оставив жителям озера на память о своем пребывании сожженную полосу берега. Мельников, управлявший кораблем, пролетел над озером, прощаясь с ним.
Звездоплаватели взволнованно смотрели на гладкую поверхность воды. Там, под ней, находится странный мир, освещенный розовым светом загадочных “деревьев”, ползают похожие на ожившие беседки огромные “черепахи” — “рабочая сила” Венеры.
А там, в недрах высокого обрыва южного берега, таится от глаз огромная пещера — подземный город со странными домами без крыш, со светящимися стенами. Трое людей побывали в этом городе венериан, но почти ничего не видели в нем. Там нашел свою смерть Зиновий Серапионович Баландин. Бревенчатые стены розового туннеля были последним, что он видел в жизни, потому что там он потерял сознание и до последнего вздоха уже не пришел в себя.
Что делают сейчас жители “города”?
Коржевский утверждал, что они спят. Для венериан день — то же, что для человека ночь. Три недели для человека — одни сутки для венериан.
Так ли это?
Может быть, именно сейчас люди могли бы проникнуть в “город” и, пользуясь сном хозяев, осмотреть его?..
Озеро осталось позади. Под крыльями машины широкая река.
Никаких признаков жизни, кроме растений! Неудивительно, что первые люди, посетившие Венеру, ошиблись. Экипаж “СССР-КС3” мог впасть в ту же ошибку. Ничто не указывало на то, что планета населена.
Загадка! Закрытая книга, которую прочтут следующие экспедиции.
Люди науки упорны. Работа экспедиции Белопольского вскоре подойдет к концу. Звездолет вернется на Землю. Ему на смену прилетят другие. Один, второй, третий, — сколько потребуется.
Человек должен знать все!
Быстро летит корабль. В водах реки отчетливо отражается крылатая сигара с длинным огненным хвостом за кормой. Километр за километром. Вперед и только вперед! К новым открытиям, к новым вершинам знания!
Бесконечный, трудный, но прекрасный подъем по лестнице разума!

Книга 3. НАСЛЕДСТВО ФАЭТОНЦЕВ
МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ ТРУБА
Звездолет летел к горам. Там, если Константин Евгеньевич Белопольский правильно понял “рисунки” венериан, должно находиться озеро, чем-то интересное для экспедиции. Понять венериан как-то иначе казалось невозможным. Они ясно, и не один раз, указали на это озеро, настойчиво “приглашая” своих гостей посетить его.
Что же находится там? Это выяснится через несколько часов.
Вот, наконец, и горный хребет. Его вершины прячутся в толще облаков.
Корабль поднялся к самым тучам. Отсюда, с высоты полутора километров, легче найти озеро, если оно действительно существует.
— Вот оно! — сказал Белопольский.
Подобно Гокче , высоко в горах раскинулось огромное озеро. Почти правильной круглой формы, оно имело километров восемь в диаметре. И как из Гокчи вытекает река Занга, так и из этого озера брала свое начало река Венеры.
Подлетев ближе, звездоплаватели увидели, что на берегу вполне можно посадить корабль. С востока и юга озеро окружал лес, а перед ним были широкие и длинные поляны, поросшие, как казалось сверху, такой же травой желто-коричневого цвета, какую они видели у плотины.
— Это очень удачно, — сказал Белопольский, — садиться на воду нежелательно.
Мельников кивнул головой. Второй раз предстояло ему совершить трудный и опасный маневр посадки громадного корабля на сушу. Он напряженно всматривался в экран, не выпуская в то же время из поля зрения многочисленные приборы пульта.
— Вон там! — указал Константин Евгеньевич, — Видишь, где озеро образует небольшой залив. По-моему, подходящее место.
Скорость падала. Корабль все ближе и ближе подходил к земле.
— Один! — сказал Белопольский.
— “Лапы”!
Секунда… вторая… и звездолет остановился на новом месте.
Как и в первый раз, посадка прошла с автоматической точностью.
— Что-то ожидает нас здесь? — задумчиво сказал Мельников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98