И вдруг что-то мелькнуло перед самым окном. Страшный удар обрушился на машину.
— Все! — глухо сказал Баландин.
Казалось, что действительно наступила последняя минута. “Черепахи” начали ломать вездеход. При их исполинской силе это не должно было занять много времени.
Но вода, которую ждали люди, не хлынула в кабину. Удар не повторился.
Наступившая темнота объяснила все. “Черепахи” разбили прожектор. Чем? По-видимому, бревном. Свет мешал им, и они расправились с его источником, не трогая машины.
— Весьма решительно! — сказал Белопольский. — Хотя и невежливо.
Он не решился включить второй прожектор или зажечь свет внутри кабины.
В полной темноте люди ждали, что произойдет дальше.
“Черепахи” по-прежнему несли вездеход по дну озера. Машина слегка покачивалась в их лапах.
— Почему они не плывут? — спросил Баландин.
— Вероятно, мешает тяжесть нашей машины.
— Мы вообще не видели плывущей “черепахи”.
— Это не земные циниксы. Может быть, они совсем не умеют плавать.
— Возможно.
Оба звездоплавателя испытывали гнетущую тревогу. Темнота, неизвестность, ожидание гибели, которая могла прийти в любую минуту, — все это не могло не действовать даже на этих закаленных людей. Человек, как бы он ни был бесстрашен, не может равнодушно ждать насильственной смерти.
Но минуты шли, а “черепахи” не выказывали никаких агрессивных намерений.
Куда они несли вездеход? Почему так долго? Это становилось странным. По расчету Белопольского, они удалились от берега не меньше, как на полкилометра.
Движение вперед продолжалось с прежней скоростью. Постепенно глаза людей привыкли к мраку, и тогда они заметили слабый, но несомненный свет. Дно озера было освещено, но чем и откуда, они долго не могли понять. Смутно, словно при свете звезд где-нибудь на Земле, они стали различать контуры окружающего. Они поняли, что их машину несут уже не пять, а восемь “черепах”. Их глаза горели, как желтые фонари. Но не они же освещали воду!..
Баландин первый заметил по сторонам дороги груды каких-то светящихся полосок и понял, что это такое.
— Смотрите! — сказал он. — Это бревна. Они светятся и освещают дно. Он не ошибся. Теперь и Белопольский видел, что свет действительно исходит от знакомых им стволов деревьев. Они лежали всюду, беспорядочными кучами, светясь слабым розовым светом. Машину пронесли мимо целого штабеля бревен, и тогда люди отчетливо увидели дно, покрытое оранжевыми водорослями, и огромную толпу “черепах”, которые явно сопровождали своих сородичей, несших плененную машину. Это было очень похоже на толпу любопытных зевак, только этими зеваками были не люди, а звери.
— Так вот для чего, оказывается, им нужны деревья! — сказал Баландин.
— Да, — ответил Белопольский, — это не строительный материал, как мы думали, а природные фонари.
— Как жаль, что эта тайна умрет с нами.
Константин Евгеньевич не ответил. Баландин видел, как его товарищ поспешно достал блокнот и, наклонившись к приборам пульта, светившимся слабым голубым светом, стал поспешно писать. Профессор понял, что Белопольский хочет послать письмо оставшимся наверху товарищам. Но как он думает отправить его?
— Я закупорю бумагу в одну из бутылочек нашей аптечки, — сказал Белопольский. — Когда мы увидим, что наступает конец, то откроем дверь и выбросим ее. Пустая бутылка всплывет на поверхность озера, и там ее найдут.
Профессор кивнул головой. Это действительно был единственный способ, оставшийся в их распоряжении.
“Черепахи” неутомимо продолжали путь. Белопольский казалось, что они движутся по прямой линии, к противоположному берегу озера. Намерения похитителей оставались неясными. Что им там нужно? Почему они не расправились с людьми и машиной где-нибудь по пути?
При розовом свете деревянных “ламп” оба пленника видели, что толпа обитателей озера увеличивается. Машину сопровождало не меньше ста “черепах”.
— Посмотрите вперед, — сказал Баландин, — что это такое?
Из мрака, далеко впереди, показалось какое-то светлое пятно.
По мере приближения оно становилось все более ярким. “Черепахи” направлялись прямо к нему.
Вскоре оба звездоплавателя смогли различить что-то вроде светящейся арки.
Еще несколько десятков шагов их носильщиков — и арка встала прямо перед глазами.
Это были такие же бревна, какие лежали в штабелях на берегу и кучами на дне озера. Сложенные правильным полукругом, они обрамляли вход в туннель, по-видимому уходящий вглубь южного высокого берега озера. Стены этого туннеля были также выложены бревнами, и он казался светящимся проходом, ведущим куда-то в даль, скрывавшуюся в розовом сумраке. Туннель был наполнен водой.
“Черепахи” прошли арку и углубились в проход. Дно туннеля заметно поднималось.
Свет, исходивший из бревенчатых стен, окрашивал воду в красноватый цвет. Было настолько светло, что Белопольский и Баландин могли без труда рассмотреть самые мелкие подробности. Сопровождавшая их толпа “черепах” с розовыми телами и красными панцирями в этом освещении стала походить на толпу фантастических призраков. Желтый огонь их глаз погас.
“Черепахи”, несшие машину, шли на двух ногах, в вертикальном положении. Большинство остальных передвигалось на четырех.
Туннель был очень длинен. Машину несли дальше и дальше, а выход все не показывался.
— Вряд ли можно предположить, что этот туннель искусственный, — сказал Белопольский. — Вероятно, он пробит водой.
— Кто их знает! — ответил Баландин. — Все может быть. Но скоро мы это узнаем.
Впереди в розовом сумраке появилось наконец что-то яркое. Еще несколько минут — и перед ними открылось огромное пространство, показавшееся в первую секунду совершенно пустым.
“Черепахи” вышли из воды.
Исполинская пещера уходила куда-то далеко, в неразличимую глазом глубину берегового обрыва. (Было совершенно очевидно, что их доставили к южному берегу озера). Над головой, примерно в пятнадцати метрах, нависал каменный свод. Пещеру освещал слабый свет. Откуда он исходил — они не видели.
Основание пещеры было совершенно сухо. Правильными рядами поднимались какие-то странные кубы. Это было похоже на улицы, застроенные домами без окон. Кубы были, по-видимому, деревянными, но бревна не светились. А может быть, их слабый свет терялся в общем освещении пещеры.
— Вот он где, их город! — сказал Белопольский тоном удовлетворения.
— Похоже на то, — ответил Баландин.
“Черепахи” шли посередине одной из “улиц”. Часто мелькали какие-то неясные фигуры. Судя по размерам, это были не “черепахи”.
Деревянные кубы казались домами неведомых жителей этого подземного города. Но для огромных “черепах” такие жилища были довольно тесны.
Выход из туннеля остался далеко позади. Толпа “черепах” шла все дальше и дальше.
Наконец они остановились. Потом подошли к стене одного из “домов” и стали куда-то спускаться. Метров пять они шли прямо, потом поднялись и вышли уже внутри постройки. Пройдя еще несколько шагов, осторожно поставили машину на бревенчатый пол.
В общей сложности они пронесли вездеход, весящий больше полутора тонн, километра два с половиной, что лишний раз доказывало их чудовищную силу.
Одна за другой “черепахи” вышли тем же путем, каким и вошли.
— Вот мы и в тюрьме, — сказал Белопольский, — а я так и не успел выбросить бутылку с письмом. Теперь это вряд ли удастся.
Они внимательно осмотрелись.
Помещение было совершенно пусто. Никаких внутренних перегородок в нем не было, — одна сплошная “комната”, очевидно единственная в доме без окон и без потолка.
Глядя с “улицы”, казалось, что куб закрыт со всех сторон. На самом деле это был не куб, а просто четыре стены, высотой метров в семь.
Оба звездоплавателя подумали, что такое устройство домов вполне логично. Над “городом” не было неба, ему не угрожали ни дождь, ни ветер. Потолок с успехом заменял каменный свод пещеры. Пол был сделан из бревен. Дверь, если можно было назвать так этот вход, помещалась в одном из углов. Стены и пол светились розовым светом.
Минут двадцать люди молча ждали, не появится ли кто-нибудь из венериан, но время шло, а никто не приходил к ним.
— На сколько времени нам хватит кислорода? — спросил Баландин.
— Почти на двое суток. Но какое это имеет значение? Только продление агонии.
— Нельзя ли бежать отсюда?
Белопольский пожал плечами.
— Как ваши ноги? — спросил он вместо ответа.
— Какое это имеет значение, — повторил слова своего командира Баландин, — я забыл о них.
— Все равно! Пока есть время, надо переменить повязку. Кто знает, что нас ждет впереди.
Белопольский зажег свет в кабине. Осторожно сняв повязку, он внимательно осмотрел обожженные голени и нахмурился. По краям вздувшихся волдырей кожа была ярко-красной, что указывало на сильное воспаление.
“Может начаться гангрена, — явилась тревожная мысль, — как он терпит? Это, вероятно, адская боль.”
Кроме пикриновой кислоты, никаких средств в аптечке не было. Она предназначалась только для оказания первой помощи. Но Белопольский все равно не знал, что надо делать при таком тяжелом ожоге.
Он наложил новую повязку и забинтовал ноги профессора.
Потянулись томительные минуты ожидания. Стараясь экономить энергию аккумуляторов, Белопольский погасил свет в кабине. Свечения стен было вполне достаточно.
С того момента, как они очнулись после обморока, прошло уже больше двух часов. Полчаса они находились в кубе, но ни единого звука не доносилось к ним. Кругом словно все вымерло. Глубокая тишина царила в “доме”.
Но не принесли же их так далеко только для того, чтобы бросить в этой бревенчатой комнате. Кто-то должен был прийти к ним. Но кто и зачем? Что с ними сделают?..
Белопольский открыл дверцу и вышел из машины.
Их маленький вездеход не имел выходного тамбура. С того времени, как они покинули звездолет, оба не снимали противогазов. Внутри машины был воздух Венеры, такой же, как и снаружи.
Стоять на круглых бревнах было трудно. Ноги скользили по гладкому дереву.
Белопольский подошел к ближайшей стене и попытался найти щель, через которую удалось бы заглянуть наружу, но бревна были пригнаны друг к другу очень плотно. Он осторожно обошел помещение, в любую секунду готовый броситься обратно к машине при появлении венериан. Подойдя к “двери”, он увидел, что лестницы не было. Спуск состоял из тех же бревен. Было трудно себе представить, как могли “черепахи” с тяжелым грузом подняться по ним.
Отверстие входа было квадратной формы и имело метра три в поперечнике.
Закончив обход, Белопольский вернулся к машине.
Прошло еще около часа. Никто не приходил, и это становилось странным и угрожающим. Неужели “черепахи” бросили их умирать здесь?..
Тишина стала казаться зловещей…
— Если нас не перетащат опять в воду, — сказал Белопольский только для того, чтобы прервать гнетущее молчание, — мы сможем пользоваться для дыхания воздухом Венеры через противогазы. Это сэкономит нам запас кислорода. Тогда его хватит дней на пять, шесть. Но у нас нет никаких продуктов, кроме аварийного запаса, а он очень невелик. Все же я предлагаю подкрепить силы.
— Пожалуй, это не лишнее, — согласился Баландин.
Но только они успели достать свой “НЗ”, как услышали какой-то звук, точно глухое топанье огромных ног.
Белопольский поспешно запер дверцу машины.
Они увидели, как у входа появилась уродливая голова “черепахи”. Потом появилось и ее огромное тело. Зверь ступил на пол.
В “руках” он нес какой-то длинный и узкий предмет. В розовом сумраке “комнаты” люди не могли рассмотреть, что это такое. “Черепаха” поставила свою ношу и исчезла.
Не веря глазам, Белопольский и Баландин узнали в этом предмете человека, одетого в противогазовый костюм.
Это был геолог экспедиции Василий Васильевич Романов.
НОЧЬ
24 июля вечер Венеры подошел к концу. Как и предполагали, сумерки длились почти пятьдесят часов после захода Солнца.
Уже с утра (звездоплаватели все время вели счет по земным часам) темнота начала быстро сгущаться. К восемнадцати часам ночь полностью вступила в свои права.
Но эта ночь была далеко не такой темной, как ожидали. Если бы Пайчадзе не сказал, что она наступила, они, вероятно, продолжали бы считать ее вечером. Ничего похожего на черный мрак, который, казалось бы, должен быть на поверхности планеты, под толстым слоем облачных масс, не наблюдалось. Из окон обсерватории они видели реку, лес на ее берегу и даже могли различить вдали линию порогов. Освещение напоминало земную ночь при свете Луны в первой четверти.
— Теоретические расчеты подтвердились, — сказал Пайчадзе. — Яркость ночного неба Венеры, благодаря близости к Солнцу, в пятьдесят раз сильнее, чем на Земле, и только в пять раз слабее света полной Луны. Мы не ошиблись.
Звездоплаватели готовились к ночной работе. Программа была обширна и разнообразна. Надо было сделать целый ряд точных фотометрических измерений освещенности в различные моменты ночи, составить график изменений нагрева почвы, а также и воздуха на разной высоте и опять-таки в различное время — в начале, середине и в конце ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98