Должно быть, она
знала, что за ней гонится другой звездолет. Но почему? И кем - или чем -
было то существо, которое Дифин назвала Кусакой?
Роудс потрогал подбородок и поглядел на окровавленные пальцы. Его
бежевая вязаная фуфайка превратилась в лоскутное одеяло кровавых пятен.
Почти вся кровь была Тэггарта. Полковник чувствовал себя нормально - разве
что оставалась легкая дурнота. Неважно. Надо было идти, а об отдыхе и швах
думать потом. Он сказал:
- Проводите меня в дом Крича.
3О. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА
В разбуженном крушением вертолета Инферно воцарилась тишина. Люди,
которые бродили по улицам, болтая про пирамиду и гадая, не настал ли
Судный День, разошлись по домам, заперли окна и двери и оставались там, в
лиловатом полумраке. Иные отправились в безопасность церкви баптистов, где
на алтаре горели свечи, а Хэйл Дженнингс с несколькими добровольцами
раздавали в их свете сэндвичи и холодный кофе. Отщепенцы потянулись на
огни своей крепости в конце Трэвис-стрит. Бобби Клэй Клеммонс пустил по
кругу марихуану, но почти всем хотелось просто посидеть, потрепаться под
пиво и подбросить идейку-другую относительно того, откуда появилась
пирамида и что она тут делает. Сью Маллинэкс и Сисил Торсби остались на
посту, в "Клейме", и делали сэндвичи с холодным мясом для тех постоянных
клиентов, которые забредали в кафе, опасаясь оставаться один на один с
темнотой.
Том Хэммонд в клинике твердой рукой держал фонарь над операционным
столом, пока Эрли Мак-Нил и Джесси трудились над искромсанной рукой
мексиканца по фамилии Руис, который, шатаясь, пришел с другого берега реки
через несколько минут после приземления пирамиды. Рука свисала на красных
мышечных волокнах, и Эрли понимал, что ее придется отнять. Он сказал
сквозь хирургическую маску: "Ну-ка посмотрим, ребятки, есть ли у меня еще
порох в пороховницах", и потянулся за костной пилой.
Пожарные за рекой сдались. Руины мастерских и складов на автодворе
Кейда все тлели, в грудах перепутанных обломков раскрывало алые глаза
пламя. Мэк Кейд ругался на чем свет стоит, обещая свернуть пожарникам
головы и подвесить их к связке ключей, но шланги без напора воды
превратились в дряблое полотно, а подходить к пирамиде ближе, чем
необходимо, никому не хотелось. Пожарные свернули свое снаряжение и
оставили Кейда в бессильной ярости бушевать подле своего мерседеса под
неистовый лай обоих доберманов.
Дым пропитал воздух, притаился в ложбине Змеиной реки и серым туманом
повис на улицах, заслонив луну и звезды. Но время шло, и стрелки наручных
и электрических часов поползли к полуночи.
Внимание миссис Сантос, которая по указанию доктора Мак-Нила покинула
клинику, чтобы найти доноров-добровольцев, привлек большой желтый
кадиллак, припаркованный в самом конце Селеста-стрит, с видом на реку.
Седая женщина за рулем, словно загипнотизированная, не сводила глаз с
пирамиды. Зная, кому принадлежит машина, миссис Сантос подошла. Она
постучала в окошко, и, когда Селеста Престон опустила его, наружу поплыл
прохладный кондиционированный воздух.
- Нам в клинике нужна кровь, - сухо сказала миссис Сантос. - Без
шести добровольцев доктор Мак-Нил возвращаться не велел. Не поможете?
Селеста медлила, ошеломленная торчащей во дворе Кейда штуковиной,
небесной решеткой и созданием, которое у нее на глазах разбилось о стену
банка. Расставшись с Вэнсом, она направилась домой, но что-то заставило ее
сбросить скорость, свернуть направо, на Серкл-Бэк-стрит, и проехать через
то, что осталось от мечты Уинта. Старый Уинт, небось, уже заворочался в
гробу на Юкковом Холме, подумала она. Инферно мало было околеть,
поскуливая, как сдыхают сотни других выдохшихся техасских городков. Нет,
Господь должен был еще раз стукнуть по гвоздям в крышке гроба. Или, может
быть, это было дело рук Сатаны. В воздухе и в самом деле пахло пеклом.
- Что? - непонимающе переспросила она медсестру Эрли.
- Нам действительно очень нужна кровь. У вас какая?
- Красная, - ответила Селеста. - Черт побери, почем я знаю?
- Сгодится. Не дадите нам пинту?
Селеста хмыкнула. В глаза частично вернулся стальной блеск.
- Пинту, кварту, галлон... какого лешего? Мне сдается, сейчас у меня
кровь жиже некуда.
- Она достаточно густая, - сказала миссис Сантос и подождала.
- Ладно, - наконец сказала Селеста. - Полагаю, на данный момент лучше
ничего не придумаешь. - Она открыла дверцу и вышла. Все равно вот уже
пятнадцать или двадцать минут она бесцельно просиживала и без того
бугристое сиденье кадиллака и отсидела себе всю задницу. - Больно будет?
- Просто укол. Потом вы отдохнете и получите порцию мороженого. -
Если оно не растаяло в холодильнике, подумала она. - Идите и скажите
миссис Мердок, что вы хотите сдать кровь. Она будет на первом посту. -
Миссис Сантос сама себе дивилась - жительница Окраины отдавала
распоряжения Селесте Престон. - То есть... если вам не трудно.
- Ага. Сколько угодно. - Селеста еще секунду не сводила глаз с
пирамиды, а потом направилась в клинику. Миссис Сантос двинулась дальше, в
противоположном направлении.
Через улицу от баптистской церкви, где молилась группа горожан во
главе с преподобным Дженнингсом, в доме Сержанта Деннисона, возле стула,
на котором развалился Сержант, стояла Дифин.
Занятно, размышляла Дифин, это существо потребляло четырехзубцовой
вилкой из круглого металлического вместилища безвкусную субстанцию под
названием "свинина-с-бобами", и вдруг из глубин его кресла раздался
взрывной звук, оно откинуло голову и закрыло глаза. "Отдохну пару минут",
- сказало оно ей. - "Я уж не тот, что прежде. А тебе составит компанию
Бегун, слышь?" И очень скоро изо рта существа понесся тихий гул, словно
где-то внутри находилась засунутая туда высокопроизводительная машина.
Дифин приблизилась к нему и заглянула в приоткрытый рот, но сумела
разглядеть лишь странные костные приспособления - так называемые "зубы".
Еще одна тайна.
Дифин чувствовала тяжесть в желудке. На столе лежало пустое
вместилище из-под свинины с бобами, вскрытое и отданное ей Сержантом, и
орудие, которым Дифин воспользовалась, чтобы съесть содержимое вместилища.
Процесс поглощения пищи в этом мире требовал непрестанных усилий сохранить
равновесие, остроты зрения и силы воли. Ее изумляло, что эти существа
могут вводить в свои системы такой сальный, слизистый корм. Возле стула
Сержанта лежал длинный желтый конверт из прочного гладкого материала. На
конверте было написано загадочное слово "Фритос". Сержант поделился с
Дифин хрустящими завитками пищи, и она нашла их по крайней мере приятными,
но теперь у нее пересохло во рту. Создавалось впечатление, что в здешнем
мире всегда существует определенный дискомфорт. Возможно, неким странным
образом, он и был главной движущей силой для местного вида.
- Я соби-раться про-бовать находить теперь вы-ход, - сказала она
существу "Сержант". - Благо-дарить вас за съе-доб-ное.
Сержант пошевелился, сонно открыл глаза, увидел Стиви Хэммонд и
улыбнулся.
- Туалет дальше, - сказал он и устроился на стуле как следует
вздремнуть.
Чужой язык был сплошной загадкой. Существо "Сержант" опять зажужжало,
и Дифин шагнула за порог в теплую тьму.
В воздухе висела мгла, сгустившаяся за то короткое время, какое
прошло с тех пор, как Дифин вышла из дома и увидела, что по небу вихрем
мчатся два летательных аппарата. Она наблюдала за их поединком, не вполне
понимая происходящее, но рассудив, что зрелище не из рядовых. С улицы за
битвой следили человеки. Некоторые издавали высокие визгливые звуки,
которые Дифин истолковала, как сигналы тревоги. Потом, когда битва
окончилась и уцелевшая машина, хвост которой пожирало пламя, упала, у
Дифин осталась единственная мысль: Кусака.
Сержант отнесся к Дифин хорошо и понравился ей. Однако теперь ее
призывала необходимость отыскать выход. Она окинула взглядом небо,
тщательно осматривая лиловую сеть, которая поймала ее вместе с человеками
в одну огромную клетку. Она знала, откуда взялась эта решетка и что питало
ее. У Дифин внутри что-то сжалось, словно некая ее часть оказалась на
грани слома, а мышца-насос в самой середке заколотилась быстрее.
"Безнадежно! - подумала она, изучая небесную решетку от горизонта до
горизонта. - Выхода нет! Безнадежно!"
В крепко прильнувшей к улице мгле Дифин заметила слабое мерцание.
Пестрые, манящие огоньки. Если свет может нести надежду, подумала Дифин,
это он. Она двинулась в сторону баптистской церкви Инферно, откуда сквозь
витражи сочился свет свечей.
Двери оказались открыты. Дифин из-за створки осторожно заглянула
внутрь.
Интерьер освещали небольшие белые палочки с огненными верхушками.
Напротив Дифин стояли две металлические конструкции, каждая - с шестью
палочками, увенчанными огоньками. Пользуясь примитивной земной
арифметикой, Дифин насчитала на длинных скамьях с низкими спинками сорок
шесть человеков, обращенных лицами к возвышению. Некоторые человеки
сидели, склонив головы и сложив ладони. На возвышении стоял человек с
блестящей головой. Он, кажется, распределял какую-то жидкость из большого
вместилища в крохотные, расставленные на металлическом подносе.
Над возвышением же находилось нечто любопытное: подвешенная
вертикаль, пересеченная более короткой горизонталью. В центре висела
фигура человека с раскинутыми руками. Голову фигуры покрывали сплетенные в
кольцо растения, а лицо было поднято к потолку. Нарисованные глаза,
казалось, о чем-то умоляют, пристально глядя куда-то далеко за пределы
этого сооружения. Дифин услышала, как один из человеков издал болезненный
звук (кажется, это называется "всхлип", подумала она). Подвешенная фигура
указывала на то, что здесь могло быть место для пыток, однако чувства тут
присутствовали смешанные: боль и грусть, да, но и что-то другое, только
Дифин была не вполне уверена, что именно. Возможно - надежда, которую я
посчитала утерянной, решила она. Здесь чувствовалась сила, подобная
обращенному в одном направлении множеству сознаний. Место казалось
крепким, безопасным укрытием. Культовый дом, внезапно поняла она, наблюдая
за мужчиной на возвышении, который наполнял вместилища темно-красной
жидкостью. Но что за фигура была подвешена к центру пересечения двух линий
и с какой целью? Дифин вошла в здание, направилась к ближайшей скамье и
уселась. Ни Хэйл Дженнингс, ни мэр Бретт, сидевший с женой Дорис на первом
ряду, этого не видели.
- Вот кровь Христова, - затянул нараспев его преподобие, закончив
разливать освященный виноградный сок. - С этой кровью мы единое целое и
заново рождаемся. - Он открыл коробку с соленой соломкой и начал
разламывать ее. На поднос посыпались кусочки. - Вот тело Христово,
перешедшее с этой земли в милосердие, чтобы была жизнь вечная. - Он
повернулся к пастве. - Приглашаю вас вкусить святого Причастия. Помолимся
же!
Все склонили головы, а человек на возвышении закрыл глаза и тихо, то
повышая, то понижая голос, заговорил:
- Отче наш, просим Тебя - благослови сие Причастие, и укрепи души
наши в минуту испытаний. Мы не знаем, что принесет нам завтрашний день, мы
снедаемы страхом и не знаем, что делать. Нашим умом не постичь, что
творится с городом нашим, с нами самими...
Пока моление продолжалось, Дифин внимательно прислушивалась к голосу
этого человека, сравнивая его с голосами Тома, Джесси, Рэя, Роудса и
Сержанта. Поразительно - каждый голос уникален, поняла она. Да и
правильное произношение сильно отличалось от ее запинающейся речи. То, что
поначалу Дифин сочла грубым площадным языком, совершенно варварским,
состоящим из внешне негибких, неподатливых оборотов, теперь изумляло своим
разнообразием. Разумеется, язык хорош настолько, насколько выразителен.
Дифин все еще было трудно понимать чужую речь, но ее звучание пленяло. И
наводило легкую грусть: в человеческом голосе было что-то неописуемо
одинокое, подобно зову, летящему из темноты в темноту. "Каким бесконечным
разнообразием интонаций владеют человеки!" - подумала она. Уже одно то,
что каждый голос на этой планете был уникален, являлось чудом творения,
вызвавшим у Дифин полный разброд чувств.
- ...охрани нас, возлюбленный Отец наш, и пребудь с нами, и дай нам
знак, как исполнить волю Твою. Аминь, - закончил Дженнингс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
знала, что за ней гонится другой звездолет. Но почему? И кем - или чем -
было то существо, которое Дифин назвала Кусакой?
Роудс потрогал подбородок и поглядел на окровавленные пальцы. Его
бежевая вязаная фуфайка превратилась в лоскутное одеяло кровавых пятен.
Почти вся кровь была Тэггарта. Полковник чувствовал себя нормально - разве
что оставалась легкая дурнота. Неважно. Надо было идти, а об отдыхе и швах
думать потом. Он сказал:
- Проводите меня в дом Крича.
3О. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА
В разбуженном крушением вертолета Инферно воцарилась тишина. Люди,
которые бродили по улицам, болтая про пирамиду и гадая, не настал ли
Судный День, разошлись по домам, заперли окна и двери и оставались там, в
лиловатом полумраке. Иные отправились в безопасность церкви баптистов, где
на алтаре горели свечи, а Хэйл Дженнингс с несколькими добровольцами
раздавали в их свете сэндвичи и холодный кофе. Отщепенцы потянулись на
огни своей крепости в конце Трэвис-стрит. Бобби Клэй Клеммонс пустил по
кругу марихуану, но почти всем хотелось просто посидеть, потрепаться под
пиво и подбросить идейку-другую относительно того, откуда появилась
пирамида и что она тут делает. Сью Маллинэкс и Сисил Торсби остались на
посту, в "Клейме", и делали сэндвичи с холодным мясом для тех постоянных
клиентов, которые забредали в кафе, опасаясь оставаться один на один с
темнотой.
Том Хэммонд в клинике твердой рукой держал фонарь над операционным
столом, пока Эрли Мак-Нил и Джесси трудились над искромсанной рукой
мексиканца по фамилии Руис, который, шатаясь, пришел с другого берега реки
через несколько минут после приземления пирамиды. Рука свисала на красных
мышечных волокнах, и Эрли понимал, что ее придется отнять. Он сказал
сквозь хирургическую маску: "Ну-ка посмотрим, ребятки, есть ли у меня еще
порох в пороховницах", и потянулся за костной пилой.
Пожарные за рекой сдались. Руины мастерских и складов на автодворе
Кейда все тлели, в грудах перепутанных обломков раскрывало алые глаза
пламя. Мэк Кейд ругался на чем свет стоит, обещая свернуть пожарникам
головы и подвесить их к связке ключей, но шланги без напора воды
превратились в дряблое полотно, а подходить к пирамиде ближе, чем
необходимо, никому не хотелось. Пожарные свернули свое снаряжение и
оставили Кейда в бессильной ярости бушевать подле своего мерседеса под
неистовый лай обоих доберманов.
Дым пропитал воздух, притаился в ложбине Змеиной реки и серым туманом
повис на улицах, заслонив луну и звезды. Но время шло, и стрелки наручных
и электрических часов поползли к полуночи.
Внимание миссис Сантос, которая по указанию доктора Мак-Нила покинула
клинику, чтобы найти доноров-добровольцев, привлек большой желтый
кадиллак, припаркованный в самом конце Селеста-стрит, с видом на реку.
Седая женщина за рулем, словно загипнотизированная, не сводила глаз с
пирамиды. Зная, кому принадлежит машина, миссис Сантос подошла. Она
постучала в окошко, и, когда Селеста Престон опустила его, наружу поплыл
прохладный кондиционированный воздух.
- Нам в клинике нужна кровь, - сухо сказала миссис Сантос. - Без
шести добровольцев доктор Мак-Нил возвращаться не велел. Не поможете?
Селеста медлила, ошеломленная торчащей во дворе Кейда штуковиной,
небесной решеткой и созданием, которое у нее на глазах разбилось о стену
банка. Расставшись с Вэнсом, она направилась домой, но что-то заставило ее
сбросить скорость, свернуть направо, на Серкл-Бэк-стрит, и проехать через
то, что осталось от мечты Уинта. Старый Уинт, небось, уже заворочался в
гробу на Юкковом Холме, подумала она. Инферно мало было околеть,
поскуливая, как сдыхают сотни других выдохшихся техасских городков. Нет,
Господь должен был еще раз стукнуть по гвоздям в крышке гроба. Или, может
быть, это было дело рук Сатаны. В воздухе и в самом деле пахло пеклом.
- Что? - непонимающе переспросила она медсестру Эрли.
- Нам действительно очень нужна кровь. У вас какая?
- Красная, - ответила Селеста. - Черт побери, почем я знаю?
- Сгодится. Не дадите нам пинту?
Селеста хмыкнула. В глаза частично вернулся стальной блеск.
- Пинту, кварту, галлон... какого лешего? Мне сдается, сейчас у меня
кровь жиже некуда.
- Она достаточно густая, - сказала миссис Сантос и подождала.
- Ладно, - наконец сказала Селеста. - Полагаю, на данный момент лучше
ничего не придумаешь. - Она открыла дверцу и вышла. Все равно вот уже
пятнадцать или двадцать минут она бесцельно просиживала и без того
бугристое сиденье кадиллака и отсидела себе всю задницу. - Больно будет?
- Просто укол. Потом вы отдохнете и получите порцию мороженого. -
Если оно не растаяло в холодильнике, подумала она. - Идите и скажите
миссис Мердок, что вы хотите сдать кровь. Она будет на первом посту. -
Миссис Сантос сама себе дивилась - жительница Окраины отдавала
распоряжения Селесте Престон. - То есть... если вам не трудно.
- Ага. Сколько угодно. - Селеста еще секунду не сводила глаз с
пирамиды, а потом направилась в клинику. Миссис Сантос двинулась дальше, в
противоположном направлении.
Через улицу от баптистской церкви, где молилась группа горожан во
главе с преподобным Дженнингсом, в доме Сержанта Деннисона, возле стула,
на котором развалился Сержант, стояла Дифин.
Занятно, размышляла Дифин, это существо потребляло четырехзубцовой
вилкой из круглого металлического вместилища безвкусную субстанцию под
названием "свинина-с-бобами", и вдруг из глубин его кресла раздался
взрывной звук, оно откинуло голову и закрыло глаза. "Отдохну пару минут",
- сказало оно ей. - "Я уж не тот, что прежде. А тебе составит компанию
Бегун, слышь?" И очень скоро изо рта существа понесся тихий гул, словно
где-то внутри находилась засунутая туда высокопроизводительная машина.
Дифин приблизилась к нему и заглянула в приоткрытый рот, но сумела
разглядеть лишь странные костные приспособления - так называемые "зубы".
Еще одна тайна.
Дифин чувствовала тяжесть в желудке. На столе лежало пустое
вместилище из-под свинины с бобами, вскрытое и отданное ей Сержантом, и
орудие, которым Дифин воспользовалась, чтобы съесть содержимое вместилища.
Процесс поглощения пищи в этом мире требовал непрестанных усилий сохранить
равновесие, остроты зрения и силы воли. Ее изумляло, что эти существа
могут вводить в свои системы такой сальный, слизистый корм. Возле стула
Сержанта лежал длинный желтый конверт из прочного гладкого материала. На
конверте было написано загадочное слово "Фритос". Сержант поделился с
Дифин хрустящими завитками пищи, и она нашла их по крайней мере приятными,
но теперь у нее пересохло во рту. Создавалось впечатление, что в здешнем
мире всегда существует определенный дискомфорт. Возможно, неким странным
образом, он и был главной движущей силой для местного вида.
- Я соби-раться про-бовать находить теперь вы-ход, - сказала она
существу "Сержант". - Благо-дарить вас за съе-доб-ное.
Сержант пошевелился, сонно открыл глаза, увидел Стиви Хэммонд и
улыбнулся.
- Туалет дальше, - сказал он и устроился на стуле как следует
вздремнуть.
Чужой язык был сплошной загадкой. Существо "Сержант" опять зажужжало,
и Дифин шагнула за порог в теплую тьму.
В воздухе висела мгла, сгустившаяся за то короткое время, какое
прошло с тех пор, как Дифин вышла из дома и увидела, что по небу вихрем
мчатся два летательных аппарата. Она наблюдала за их поединком, не вполне
понимая происходящее, но рассудив, что зрелище не из рядовых. С улицы за
битвой следили человеки. Некоторые издавали высокие визгливые звуки,
которые Дифин истолковала, как сигналы тревоги. Потом, когда битва
окончилась и уцелевшая машина, хвост которой пожирало пламя, упала, у
Дифин осталась единственная мысль: Кусака.
Сержант отнесся к Дифин хорошо и понравился ей. Однако теперь ее
призывала необходимость отыскать выход. Она окинула взглядом небо,
тщательно осматривая лиловую сеть, которая поймала ее вместе с человеками
в одну огромную клетку. Она знала, откуда взялась эта решетка и что питало
ее. У Дифин внутри что-то сжалось, словно некая ее часть оказалась на
грани слома, а мышца-насос в самой середке заколотилась быстрее.
"Безнадежно! - подумала она, изучая небесную решетку от горизонта до
горизонта. - Выхода нет! Безнадежно!"
В крепко прильнувшей к улице мгле Дифин заметила слабое мерцание.
Пестрые, манящие огоньки. Если свет может нести надежду, подумала Дифин,
это он. Она двинулась в сторону баптистской церкви Инферно, откуда сквозь
витражи сочился свет свечей.
Двери оказались открыты. Дифин из-за створки осторожно заглянула
внутрь.
Интерьер освещали небольшие белые палочки с огненными верхушками.
Напротив Дифин стояли две металлические конструкции, каждая - с шестью
палочками, увенчанными огоньками. Пользуясь примитивной земной
арифметикой, Дифин насчитала на длинных скамьях с низкими спинками сорок
шесть человеков, обращенных лицами к возвышению. Некоторые человеки
сидели, склонив головы и сложив ладони. На возвышении стоял человек с
блестящей головой. Он, кажется, распределял какую-то жидкость из большого
вместилища в крохотные, расставленные на металлическом подносе.
Над возвышением же находилось нечто любопытное: подвешенная
вертикаль, пересеченная более короткой горизонталью. В центре висела
фигура человека с раскинутыми руками. Голову фигуры покрывали сплетенные в
кольцо растения, а лицо было поднято к потолку. Нарисованные глаза,
казалось, о чем-то умоляют, пристально глядя куда-то далеко за пределы
этого сооружения. Дифин услышала, как один из человеков издал болезненный
звук (кажется, это называется "всхлип", подумала она). Подвешенная фигура
указывала на то, что здесь могло быть место для пыток, однако чувства тут
присутствовали смешанные: боль и грусть, да, но и что-то другое, только
Дифин была не вполне уверена, что именно. Возможно - надежда, которую я
посчитала утерянной, решила она. Здесь чувствовалась сила, подобная
обращенному в одном направлении множеству сознаний. Место казалось
крепким, безопасным укрытием. Культовый дом, внезапно поняла она, наблюдая
за мужчиной на возвышении, который наполнял вместилища темно-красной
жидкостью. Но что за фигура была подвешена к центру пересечения двух линий
и с какой целью? Дифин вошла в здание, направилась к ближайшей скамье и
уселась. Ни Хэйл Дженнингс, ни мэр Бретт, сидевший с женой Дорис на первом
ряду, этого не видели.
- Вот кровь Христова, - затянул нараспев его преподобие, закончив
разливать освященный виноградный сок. - С этой кровью мы единое целое и
заново рождаемся. - Он открыл коробку с соленой соломкой и начал
разламывать ее. На поднос посыпались кусочки. - Вот тело Христово,
перешедшее с этой земли в милосердие, чтобы была жизнь вечная. - Он
повернулся к пастве. - Приглашаю вас вкусить святого Причастия. Помолимся
же!
Все склонили головы, а человек на возвышении закрыл глаза и тихо, то
повышая, то понижая голос, заговорил:
- Отче наш, просим Тебя - благослови сие Причастие, и укрепи души
наши в минуту испытаний. Мы не знаем, что принесет нам завтрашний день, мы
снедаемы страхом и не знаем, что делать. Нашим умом не постичь, что
творится с городом нашим, с нами самими...
Пока моление продолжалось, Дифин внимательно прислушивалась к голосу
этого человека, сравнивая его с голосами Тома, Джесси, Рэя, Роудса и
Сержанта. Поразительно - каждый голос уникален, поняла она. Да и
правильное произношение сильно отличалось от ее запинающейся речи. То, что
поначалу Дифин сочла грубым площадным языком, совершенно варварским,
состоящим из внешне негибких, неподатливых оборотов, теперь изумляло своим
разнообразием. Разумеется, язык хорош настолько, насколько выразителен.
Дифин все еще было трудно понимать чужую речь, но ее звучание пленяло. И
наводило легкую грусть: в человеческом голосе было что-то неописуемо
одинокое, подобно зову, летящему из темноты в темноту. "Каким бесконечным
разнообразием интонаций владеют человеки!" - подумала она. Уже одно то,
что каждый голос на этой планете был уникален, являлось чудом творения,
вызвавшим у Дифин полный разброд чувств.
- ...охрани нас, возлюбленный Отец наш, и пребудь с нами, и дай нам
знак, как исполнить волю Твою. Аминь, - закончил Дженнингс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79