На это предложение можно было бы возразить, но Раджалу не удалось. Ветка начала угрожающе потрескивать.
— Спускайся! — скомандовал Джем.
Раджал поспешно и неловко последовал за другом. Довольно быстро он ободрал ладони о шершавую кору, руки и ноги у него разболелись. Листья и сучки задевали щеки, подлетела противная птица с красной грудкой и клюнула его в макушку, потом расчирикалась и уселась на ветку повыше.
Но еще кое-что не давало Раджалу покоя.
— Джем, — шепнул он. — Не нравится мне это. Ведь Дольм, может быть, погиб. Не должны ли мы вернуться и узнать, что с ним?
— А мне, думаешь, это по душе, Радж? Но что делать? Нам грозит опасность. Такая уж у нас миссия.
— Дольму тоже не сладко!
— Он мог убить нас!
Раджала это не убедило, но Джем сейчас мог думать только о кристалле и предстоящих испытаниях. «Неужели мы станем злыми и жестокими? — думал Раджал. — Такими же злыми и жестокими, как тот рыжеволосый капитан?» Будущее виделось Раджалу в самых мрачных красках.
Они успели преодолеть половину пути до земли. Джем спускался торопливо и старательно. Раджал замер. Отдышавшись, поплевал на ладони, потер руки.
— Джем?
— А?
— Этот грохот... Как думаешь, другие его услышали? Ведь должны были услышать?
— Думаешь? Тогда, скорее всего, они подумают, что мы тоже погребены под полками и всем, что с них попадало.
— Джем?
— Ну что?
— А я что-то сомневаюсь.
Джем посмотрел вверх. А его друг смотрел вниз. Затем он указал на что-то. Джем медленно перевел взгляд вниз. Под деревом стояла старуха, матушка Реа. Сначала она повела головой из стороны в сторону. Потом подняла голову...
— Радж!
— Джем!
Друзья не испугались старухи. Если бы она вздумала попробовать задержать их, они бы легко от нее отделались. Но нечто иное заставило их затаить дыхание. Прошлой ночью старуха сторонилась гостей, старалась держаться в темноте, прятала лицо под чадрой. А когда она запрокинула голову, чадра упала.
Охваченный несказанной радостью, Раджал проскользнул по стволу мимо Джема и спрыгнул на землю.
Старуха воскликнула:
— Раджал! Мальчик мой!
— Великая Мать!
Ксал крепко обняла Раджала, а потом и Джема.
— Дети мои! Подумать только, мой дар покидает меня! Ведь я не сразу узнала вас. Поверила этому дурачку Дольму! Но ведь я знала, что вы должны прийти, знала. Я только напугалась, что вы снова ушли, а я не успела явить вам свое истинное обличье.
— Великая Мать, но как же... почему? А где Дзади?
Не время было сейчас задавать вопросы. Однако ответ на последний вопрос последовал сразу же. Послышался крик:
— Матушка Реа! Скорее, пойдем скорее!
Они обернулись. Тяжело дыша, из леса выбежала Ланда. Увидев рядом со старухой синемундирников, девушка оторопела. Джем и Радж тоже испугались. Но испугало их не появление девушки. Следом за ней из леса вышел ее бородатый спутник.
— Дзади!
Великан-бородач вдруг широко раскрыл глаза, раззявил рот, устремил изумленный взгляд на Великую Мать. Та улыбнулась, закивала. С радостным воплем бородач бросился к молодым людям и заключил их в могучие объятия.
Ланда, совершенно обескураженная, ходила вокруг четверых обнимавшихся и плакавших от радости людей.
— Бородач? Матушка Реа? Медж? Джарал?
А еще через несколько мгновений из башни, пошатываясь, вышел Дольм и тоже вытаращил глаза.
— Отец! У тебя кровь!
— Ох, моя головушка!
ГЛАВА 61
НА БЕРЕГУ ПРУДА
— Поразительно!
Вечерело. Джем лежал в высокой траве. По его обнаженному телу текли струйки воды. Хэл и Бэндо еще плескались в пруду. Где-то неподалеку, на мелководье, резвились Рэггл и Тэггл. Они вздымали тучи брызг, прятались друг от дружки в камышах. Веселые голоса малышей напоминали крики зверьков.
— Восхитительно!
Джем смотрел вверх сквозь листву. Говорили, будто эти леса — заколдованные. Действительно ли это так? Сезон Вианы быстро вступал в свои права. Еще вчера небо было тусклым и серым, моросил дождь, а сегодня небо ослепительно голубое, без единого облачка. Но наибольшее удивление у Джема вызвала череда странных встреч. Впечатление было такое, что он и вправду угодил в колдовской мир. Глядя на Хэла и Бэндо, он вспоминал историю, которую ему когда-то давным-давно рассказывал дядя Тор.
— Удивительно, говоришь?
На траву рядом с Джемом опустился белотелый Хэл. Узкая грудь ученого поросла жиденькими седыми волосами. Хэл был худ — кожа да кости, но руки у него были жилистые и сильные. Он покопался в сложенной среди травы одежде и нашел черепаховый футляр, вынул из него очки и старательно нацепил их.
Джем сказал:
— Удивительны неожиданности.
— А порой удивляет и то, чего ожидаешь. — Хэл дружелюбно подмигнул Джему. — Когда я тебя увидел на Рэкской дороге, я только подумал о том, кто ты такой. Уверенности не было. Только догадка.
— Ну, и как же ты узнал?
— От матушки Реа, само собой. Она говорила, что вы должны появиться.
Джем оперся на локоть.
— Хэл, а почему вы зовете ее матушкой Реа?
Хэл улыбнулся.
— По привычке. Так звали жену Дольма. Она умирала в то время, когда Ксал добралась до башни, но Ксал не могла ее исцелить. Ее смерть обеспечила Ксал идеальное прикрытие. Она взяла себе одежду матушки Реа. Синемундирникам не было никакого дела до дряхлой старухи крестьянки. Если бы они узнали в ней ваганку-прорицательницу, к ней бы отнеслись совсем по-другому. Боюсь, дар, которым обладает Ксал, опасен для нее. Много раз мы опасались того, что Дзади ее выдаст.
— Дзади? Выдаст ее? Но он ее так любит!
— Я же не говорю, что он может это сделать нарочно. Но когда он сердится...
— Что верно, то верно!
— Я просто содрогаюсь при мысли о том риске, с которым они добирались сюда.
— Ксал обладает могущественным даром.
— Боюсь, этого мало.
Джем задумчиво уставился ввысь. Детские голоса теперь доносились издалека, в них появилось что-то печальное.
— А про Милу ничего не известно? — спросил Джем. Хэл покачал головой.
Джем, мысленно содрогнувшись, вспомнил жуткую сцену в подземном храме.
— Но Ксал должна знать, жива ли она.
— Ясновидение — не такая простая штука, Джем. Ксал увидела, куда приведет тебя твой путь, потому и пришла сюда. Но ты подумай о том, что это значит. Видеть чужое будущее... Ведь это означает — иметь власть над этим человеком. Исцелять людей — это тоже означает иметь над ними власть. А можешь ли ты обладать властью над тем, кто так же силен, как ты? Мила была... нет, почему же была... Она еще очень юна, но ее дар сильнее, чем у Ксал. Так говорит Ксал. Поэтому Ксал не может увидеть девочку и узнать, что с нею.
— Значит, неизвестно, жива Мила или мертва?
Хэл снова только головой покачал. Бедняга Радж! Джем оставил друга с Ксал и Дзади, в лагере Раджал их очень любил, но Джем знал, что Милу он любил еще больше. Пусть девочка была наделена удивительными способностями, но как она могла прожить на свете совсем одна, сама по себе? Как могла избежать тенет Зла?
И все же почему-то Джему казалось, что они еще встретятся.
На берег выбрался Бэндо.
— Ну, где мои сорванцы? Рэггл? Тэггл?
— Что-то они притихли, — заметил Джем.
Бэндо сел, помотал мокрыми волосами. По лицу его пробежала тень тревоги. Он снова окликнул детей.
Молчание.
А потом совершенно неожиданно мальчишки выскочили из кустов — двое голеньких малышей. Они топали, прыгали, хохотали.
— Биди-биди-бабл!
— Диди-диди-дабл!
Бэндо вскрикнул. Последовала потасовка. Вскоре вся его одежда и даже шейный платок полетели в воду.
— Вот паршивцы, а?
Тут уж Бэндо сам затопал ногами и погнался за мальчишками вокруг пруда, а потом — по лесу. Надо думать, при его комплекции подобные гонки ему давались нелегко.
Посередине пруда одиноко плыл красный платок. Из камышей, не мигая, смотрела пучеглазая лягушка.
— Бедняга Бэндо! — рассмеялся Хэл.
— Бедняжки мальчишки! Он их поколотит?
— Бэндо? Да что ты! Он у нас такой нежный! Ну, не с синемундирниками, конечно.
Джем спросил:
— А матери у мальчиков нет?
Хэл вздохнул.
— Ее звали Илоиза. Она была в нашем отряде и жила с нами. Женщина-воин из деркольдских степей. Она была храбрая, пожалуй, храбрее всех нас. Она никогда не промахивалась, стреляя из лука.
— Никогда?
— До самого конца. Говорю же: она была самой храброй из нас.
— Бедные дети! Ну, хотя бы Бэндо у них есть!
— У них есть все мы.
Погоня, наконец, завершилась. Бэндо победно загнал мальчишек в пруд и, стоя на берегу, стал наблюдать за тем, как они вылавливают из воды его одежду.
Жирная лягушка разочарованно упрыгала.
Наблюдая за всем этим, Джем вспоминал собственное детство. Грусть и тоска сдавили его сердце. Если бы он в детстве мог бегать и прыгать! Он завидовал малышам, но ведь и они уже успели, как и он, познать горечь потери, и познали ее рано. Джем вспомнил мать. Перед смертью она тоже стала героиней, но как он хотел, чтобы она была жива!
С ветки слетела яркая птичка. Хэл что-то говорил о сезоне, о лесе, но Джем его не слушал. Он лежал на спине, смотрел вверх и думал о другом лесе и о другом сезоне. Тот лес тоже был заколдованный, но все волшебство давно покинуло его, и тому сезону больше никогда не вернуться.
Джем был еще очень молод, но он уже познал течение времени. Он думал о том, как когда-то тянулись к нему руки Каты, как сила их любви придавала крепости его искалеченным ногам. Он закрыл глаза. Неужели он действительно потерял ее навек? В душе у него зрела боль, мешала насладиться прелестью теплого вечера.
Джем сел, растер затекшие руки. Ветерок шевелил листву, напоминал о холоде, который совсем недавно сковывал землю.
Хэл сказал:
— Как вдруг холодно стало. Пожалуй, пора возвращаться, а? Ученый почувствовал тоску Джема, но из тактичности ни о чем спрашивать не стал.
Причин для тоски было более чем достаточно.
Джем молча оделся. И тогда, когда он обувался, он вдруг почувствовал, что в лесу кто-то есть. Хэл отвлекся. Он помогал одеваться мальчикам. Бэндо ворчал, выжимая мокрые штаны. Джем быстро водил взглядом по деревьям.
Ни звука не слышал он, ничего подозрительного не видел, и все же его не покидало острейшее животное чувство. Кто-то следил за ними.
Птица или зверь.
Но почему-то Джему чудилось, что тот, кто за ними следит, злой.
Бэндо и его сынишки побежали вокруг пруда. Джем помотал головой. Его воспоминания, столь болезненно кольнувшие его сердце, словно бы всколыхнули какое-то эхо, пробудили в душе Джема след, оставленный некогда таинственным даром Каты.
ГЛАВА 62
РИТУАЛ
— Он спит.
— Думаешь?
— У него глаза закрыты. Он храпит.
— Вот и Мухоед так валялся.
— Кто-кто?
— Мухоед. Наш кот. У нас дома, в Варле.
Морвен сделал круглые глаза.
— Как «так»? Что значит «он так валялся»?
— Как будто спит. А потом подкрадывался Джарди, Рыжий Джарди, и тогда Мухоед ка-ак прыгнет! И еще ка-ак прыгнет. Да только Джарди всегда успевал улизнуть!
Связанный по рукам и ногам Морвен поерзал, попытался освободить руки. Без толку. Он вздохнул.
— Этот Джарди... Другой кот, да?
— Да нет же! — Крам, похоже, оскорбился. — Какой кот? Крыса! Я ее поймал в амбаре у Райля. Шерсть рыжая вся! В смысле — у крысы, не у Райля, — на всякий случай уточнил Крам и расхохотался. — Знаешь, я так и не понял, откуда он взялся.
— Откуда взялась крыса?
Крама этот вопрос не удивил. В конце концов, крысу не каждый день встретишь.
— Бедняга Джарди! Он был такой игручий, Морви! — У Крама сдавило горло. — А потом он повстречался с Большим Бальбом.
Пауза.
— Так бассета звали, который жил у Райля.
Морвен не выдержал.
— Заткнись, Крам!
— Тс-с-с! Чего разорался? Ты же не хочешь его разбудить?
Морвен изобразил беззвучный вопль. Связаны они были спиной к спине, и все время, пока продолжалась беседа, Морвен являл собой театр одного актера и давал представление, в котором изображал разные степени отчаяния. Пожалуй, если монах, как и кот Мухоед, только притворялся и наблюдал за пленными из-под полуприкрытых век, то он наверняка веселился от души.
Но это навряд ли. Положив голову на поваленное дерево, монах прилежно храпел. Похоже, ему не было никакого дела до пленных синемундирников. По траве вокруг него были разбросаны тщательно обглоданные куриные косточки. Как же презирали пленников разбойники, если оставили их с таким часовым!
— Крам? — со вздохом проговорил Морвен немного погодя.
— Морви?
— Твой кот. Почему его звали Мухоедом?
Крам рассмеялся.
— Ой, Морви, разве я тебе не рассказывал? Он муху съел. Вот потому и назвали. А этого, небось, Каплуном кличут, потому что он курочек кушает.
— Я так не думаю, Крам.
Муха зажужжала над самым ухом Морвена. Вот бы ему уметь шевелить ушами так, как это получалось у Вигглера! Морвен снова рванулся, пытаясь освободиться от пут.
— Морви, ну ты чего? Чего ты так дергаешься-то? Не вздумал же ты бежать?
— Пробую веревки ослабить, — хрипло прошептал Морвен. — Крам, быть может, ты поможешь мне. Или твои смертельные раны так болят, что ты не можешь пошевелиться?
Морвену хотелось думать, что своим сарказмом он уничтожил Крама, убил наповал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88