— Там, надеюсь, описан праздник в салоне леди Чем-Черинг?
— Не сомневаюсь, — не слишком весело отозвался капеллан. Последним было письмо.
Досточтимый отец!
Увы, мое возвращение в родимый дом снова откладывается. Зензан зовет, и каждый истинный воин короля призван исполнить свой долг. Поговаривают о небывалых по масштабу карательных мерах, поскольку банды Зеленого самозванца угрожают Рэксу.
* * *
— Ах, мой бедняжка Полтисс! — дрожащим голосом воскликнула Умбекка. Фиваль, придав голосу подобающее волнение, стал читать дальше.
Отец, я проклинаю все , что удерживает меня вдалеке от вас. Как бы я мечтал вновь искупаться в вашей любви! Но на этот раз, на этот раз разве вправе я сожалеть о том, что не пускает меня домой? О да, ни о каком блаженстве я не мечтаю столь же страстно, как о том, чтобы броситься к ногам моего отца, но прежде я должен защитить его честь на полях сражения в ненавистном королевстве. Отец, если я погибну, не плачьте обо мне, молю вас. Знайте: останусь я в живых или погибну, то и другое одинаково славно, ибо и живу, и погибну я как мужчина, как эджландец, и более того — как Вильдроп!
Мои наилучшие пожелания досточтимой моей матушке Умбекке и Катаэйн, моей сердечной сестрице.
— Гм... — капеллан тактично дождался, пока Умбекка отплачется. — Мне кажется, что отец вряд ли переживет потерю сына.
— Никто этого не переживет, — хлюпнула носом Умбекка.
— Но Катаэйн? Ваш супруг убежден в том, что она должна стать женой его сына.
— Лучше не говорите об этой девчонке! Она все более и более беспокоит меня.
— Так, стало быть, вы полагаете, что все устроится?
— Устроится?
— Я о желании вашего супруга. Думаете, она не станет возражать, если возникнет необходимость эти желание осуществить?
Умбекка вздохнула.
— Девчонка ведет себя, как всегда, — то есть, как всегда со времени нашего возвращения домой. Я знала: везти ее сюда — ошибка. У нее все время такой задумчивый, рассеянный вид. И каждый день я вижу все новые и новые признаки того, что деньги, вложенные в ее образование, были истрачены напрасно. И вот я гадаю: что с нами будет, если Маргрейв не проявит доброты и мы останемся ни с чем. Ведь в свет ее мы так и не вывели.
— Лорду Маргрейву она нравится, — заметил капеллан.
— Капеллан! Лорд Маргрейв — женатый человек! Капеллан только улыбнулся и прокашлялся, а в следующее мгновение, подлив Умбекке чаю, сообщил:
— Снова неприятности в долине Родека.
Туда был перенесен ваганский лагерь, дабы он не смущал своим видом добропорядочных граждан.
— Опять мятеж? — довольно рассеянно осведомилась Умбекка.
— Украли вилы. Сломали изгородь. Выпустили отару овец из загона. Овцы разбежались. Снова подожгли амбар досточтимого Орли. Все запасы на зиму...
— Запасы? О, это просто возмутительно! — воскликнула Умбекка. — Послушайте, капеллан, не следует ли нам... то есть я хотела сказать: не следует ли моему дорогому супругу распорядиться о том, чтобы повесили еще несколько ваганов?
— Вы просто прочли мои мысли.
Ти-вить! Ти-ву-у-у! — зачирикала за окном птичка. Умбекка раздраженно скривилась, но решила не придавать значения какой-то пичуге и, ласково улыбаясь капеллану, сказала:
— Быть может, после того, как уедет лорд Маргрейв...
— А быть может, пока он здесь, любезная госпожа?
— Капеллан, вы меня удивляете. Лорду Маргрейву разве придется по душе такое зрелище? Мне он представляется человеком утонченным.
— Но он политик, любезная госпожа! Казалось бы, этим все было сказано. Но нет. Не все.
— Подумайте: в последние луны мы, так сказать, испытываем сложности. После того, как пятая рота получила приказ выступить на юг, мы остались с меньшим числом солдат. Теперь же в Зензан отбывает и рота синих ирионцев. Однако ужесточение мер — это не политика. Чем может показаться ужесточение низшим классам — тарнским бродягам, ваганам...
— А лорду Маргрейву?
— Вот-вот. Как только закончится сезон Короса, этот человек нас покинет. А до того... Разве не стоит нам продемонстрировать ему стальной стержень под шелковым чехлом нашей справедливости, нашего милосердия, нашего сострадания и долготерпения.
То есть, конечно, я говорю о справедливости, милосердии, сострадании и долготерпении нашего губернатора.
— О его... стержне?
— О его твердости.
— Гм... Действительно... — Умбекка потупилась.
Бедняжка! До того, как она вышла замуж за командора Вильдропа, она познала множество разочарований, однако были и те разочарования, которые она познала после замужества.
Она осторожно поинтересовалась:
— Следовательно, вам пока не удалось переговорить с лордом Маргрейвом?
За окном послышался скрип веток, шум. Нирри, наконец, принялась за исполнение приказа хозяйки. Забравшись на нижние ветви вяза, девушка пыталась дотянуться метлой до назойливой птахи.
Ти-вить! Ти-ву-у-у!
— Любезная госпожа, — предпочел не обращать внимания на происходившее за окном капеллан, — с его высокопревосходительством я общаюсь ежедневно. Мы говорим о погоде, о зензанском кризисе, о ранних и последних произведениях Коппергейта... Увы, с ним можно говорить о чем угодно, тем для разговоров у него в запасе предостаточно. Однако во всем этом присутствует формальность...
— Ох уж эта формальность! — вскричала Умбекка так громко, что на миг не стало слышно даже шума за окном.
Похоже, Нирри взобралась повыше.
— Что такое формальность, — продолжала ее хозяйка, — как не отражение холодности натуры? По-моему, этот благородный господин отличается именно холодностью. Следовало бы растопить его холодность и перевести общение с ним в более естественное русло.
Капеллан улыбнулся, склонился к столу и проговорил доверительно:
— Его высокопревосходительство не только холоден, он еще и расчетлив. Другому его миссия показалась бы обычной синекурой — эдаким развлечением для старика, который вот-вот покинет королевскую государственную службу. Другой бы на его месте, если бы его ублажали так, как ублажаем лорда мы, уже давно бы дал рекомендацию присвоить вашему супругу дворянский титул. Но боюсь, лорд Маргрейв будет еще долго все обдумывать и взвешивать.
— Знаете, у меня уже такое впечатление, что этот лорд — просто чудовище!
— Он до мелочности порядочен.
— Но не может ли случиться так, что его отчет будет для нас неблагоприятен?
Шмяк! Шмяк! Скрипели ветки, шуршала метла, стучала по обледенелому дереву ее рукоятка.
Птица не обращала на попытки изгнать ее никакого внимания. Проигнорировал эти попытки и капеллан.
— Так вот, как я уже сказал, этот лорд поразительно честен. И он будет взвешивать все «за» и «против», как ювелир взвешивает на весах крупинки драгоценных металлов. На одну чашу весов он положит все то плохое, что может повлечь за собой присуждение командору дворянского титула. На другую чашу, наоборот, — все то, что может из этого проистечь хорошего. Увы, любезная госпожа, нам не следует забывать о том, что ваш дражайший супруг был послан сюда в виде некоего наказания, после того как он был унижен и пострадал от рук Алого Мстителя...
Шмяк! — ударила метла. Ти-вить! — сердито чирикнула птица. На этот раз Умбекка действительно не услышала ее голоса. Она вдруг содрогнулась при воспоминании о милом племяннике, Торвестре, о том, как болталось его тело на веревке там, на деревенской лужайке... «О Тор! — рыдала она еще много дней после того, как его повесили. — Зачем, зачем ты все это натворил! Зачем сделал такое со мной?» Потом что-то в ее душе очерствело, и все же время от времени она оказывалась во власти былых чувств.
Умбекка опустила глаза. Капеллан, поняв свою ошибку, со свойственной ему гибкостью увел разговор в сторону и стал говорить не об унижении, выпавшем на долю командора, а обо всем хорошем, что он успел уже сделать здесь, в Тарне, и чем, безусловно, заслужил дворянский титул.
Говорил он складно, но на самом деле, на душе у него было тревожно. Если бы он молился, то молитва его была бы отчаянной мольбой: «О повелитель Света! Даруй этому старику дворянский титул, и пусть он проживет столько, чтобы успеть обрести его!»
Умбекка думала о своем. Подумать только... Все дети, вверенные ее заботам, в конце концов уходили с пути истинного и вели дурную жизнь. Это было справедливо, но как же это было жестоко! Тор... Эла... и даже маленький Джем, сгоревший дотла от вспышки молнии... Мальчика соблазнили и совратили ваганы. Его ожидало спасение как раз перед гибелью. Неужели господь отвернулся от него в самом конце. Умбекка истово молилась о том, чтобы это было не так. Тора и Элу она могла забыть, но Джем... милый мальчик Джем...
И что будет с Катаэйн?
Раздумья Умбекки были прерваны.
Громко стукнула по ветке рукоятка метлы, но на этот раз кроме привычных уже звуков послышался жалобный крик.
— Что там такое? — встревоженно вскочил капеллан. Этого, собственно, следовало ожидать. Взобравшись слишком высоко на дерево, Нирри не удержалась. Она таки дотянулась рукояткой метлы до подоконника. Птица улетела, а Нирри свалилась с дерева.
— О! — вскричала Умбекка. — О эта глупая девчонка! Глупая, безмозглая девчонка!
ГЛАВА 38
ГОЛОС ИЗ ТУМАНА
— Это здесь?
— Здесь.
— Такой туман! Ничего не видно!
— Думаю, к рассвету туман рассеется.
— А если нет?
Пеллем хохотнул.
— Откладывать сроки дуэли — это по части защищающегося, Нова. Как и все прочее, если на то пошло, если человек согласился на поединок. Если ты откажешься от дуэли, Бергроув может выследить тебя и убить на улице. Сделаешь что-то не так — и придется играть по его правилам. Однако туман нам, может быть, и на руку. Чем меньше людей узнает о поединке, тем лучше!
Джем вглядывался в клубящуюся пелену. Одевшись в строгие костюмы, которые принято было носить в пост, друзья выехали из дому рано, чтобы осмотреть место поединка. Эта полоска земли к западу от Нового Города была единственным, что осталось от Оллонских полей. За высокой чугунной решеткой с острыми кольями располагались Оллонские увеселительные сады. Джем еле сумел различить в тумане контуры гигантского чертова колеса, которое выглядело довольно-таки устрашающе в предутреннем сумраке. К востоку, невидимые за туманом, лежали аккуратные дорожки и сады купеческих кварталов — Оллон-Квинталя, Элабеты, парка Эджрика.
Да, пожалуй, и вправду было неплохо, что упал туман. В погожий день это место было бы прикрыто от посторонних глаз только полоской облетевших лиственниц.
Пеллем стегнул лошадей, и карета тронулась вдоль деревьев. Джем отчаянно всматривался вдаль, но видел только хлюпающую под колесами грязь. Где-то посередине этой ничейной полоски земли, как объяснил Пеллем, должен был находиться Пень Марми, некогда бывший Деревом Марми. Возле этого дерева Марми Гева-Харион в свое время, то есть во времена правления королевы-регентши, дрался с сэром Рентби Дравилем, знаменитым светским фатом, и победил его. Возле этого пня теперь дрались на дуэлях.
Джем с любопытством рассматривал пень.
— Марми потом умер от ран, — сообщил Пелл. — Внутреннее кровотечение. Просто жуть. Нет, Нова, — покачал головой спутник Джема, — ты просто не представляешь, как ты вляпался.
— Неужели так обязательно все время твердить одно и то же? — буркнул Джем. Он замерз, и у него обострилось желание обороняться. — Ведь ты мне уже вполне доступно объяснил, что до того, чтобы драться с Бергроувом, не унизился бы ни один уважающий себя мужчина, так что для меня одно это само по себе уже плохо. Кроме того, мне предстоит драться в пору поста, когда любого, уличенного в драке на дуэли, могут засадить в темницу, выпороть, а потом пытать на дыбе и четвертовать.
Пелл рассмеялся:
— Ну, это вряд ли. Но, Нова, понимаешь ли ты, что случится, если вас застигнет стража? Тебя, как дуэлянта, может ждать что угодно. Тебя осудят.
— Но за что?
— За все на свете! О, безусловно, как родственника лорда Эмпстера тебя из осторожности отпустят, в этом можешь не сомневаться, но скандал, какой будет скандал, Нова! Неужели тебе хотелось бы уподобиться Бергроуву и навсегда остаться изгнанным из приличного общества?
— Он часто бывает у Чоки.
— Будет тебе, Нова. А вот у леди Чем ты его вряд ли встретишь, верно? Честное слово, надо бы заглянуть тебе под парик. Порой мне кажется, что у тебя на затылке дырка и через нее вытекают все знания, которые я в тебя вложил.
Джем поморщился.
— Послушай, Пелл, умолкни хоть ненадолго, ладно?
Джем соскочил с подножки и смущенно отошел подальше от кареты, чтобы помочиться.
— Привет, Нова, — послышался вдруг голос из тумана. Джем резко обернулся и принялся застегиваться. Из тумана проступила стройная фигура в лиловом плаще.
— Радж? Что ты тут делаешь?
— То же самое, что и ты. Хотел осмотреть место поединка.
— Радж, иди домой! Я думал, ты вернулся в гостиницу. Разве ты не знаешь, что могут сделать с ваганом, если решат, что ты в чем-то замешан?
— Но тебя могут убить.
Раджал вдруг стал младше и неувереннее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88