Это как если бы кошка решала вопрос, можно ли есть мышей или нет.
Леон Эневек, «Самопознание и сознание»
12 августа
Гренландское море
Саманта Кроув отложила свои заметки и выглянула наружу.
Вертолёт быстро снижался. Казалось, он падает на светлую платформу в море, и Кроув спросила себя, как такая громадина вообще может плавать по морю – и вместе с тем: как можно приземлиться на такую маленькую площадку?
В 950 километрах к северу от острова над гренландским глубоководным бассейном находилось судно «Независимость», плавучий город, похожий на звездолёт из фильма «Чужие». Два гектара свободы и 97 000 тонн дипломатии, как сказали бы военные. Самый большой в мире вертолётоносец должен был стать на ближайшие недели её домом.
Её задача: провести переговоры.
Машина развернулась и мягко села. Через окно Саманта увидела мужчину в жёлтой куртке, который давал вертолёту отмашки. Полёт был тяжёлым, и Кроув слегка пошатывало, когда она сошла на палубу.
На взлётной палубе стояло лишь несколько вертолётов. Пустота усугубляла сюрреализм картины. Она взглянула на бескрайнюю асфальтированную площадку и вспомнила её точные размеры. Кроув имела слабость к цифрам и постаралась узнать о «Независимости» как можно больше. Однако реальное судно не имело ничего общего со схематическими изображениями и техническими данными. В воздухе висел тяжёлый запах нефти и керосина, к нему примешивались горячая резина и соль, и всё это носило по палубе резким ветром, рвавшим её куртку.
Вокруг бегали мужчины в цветных куртках и наушниках от холода. К ней подошёл один в белой куртке, и Кроув попыталась вспомнить: белая – это значит ответственный за безопасность. Жёлтые управляли вертолётами, красные отвечали за горючее и боезапас. А кто в лиловых?
Холод пробрал её до костей.
– Идёмте со мной, – крикнул мужчина, преодолевая шум стихающего винта. Он указал в сторону единственной надстройки судна. Она возвышалась по правому борту как многоэтажный дом, увенчанный громадными антеннами и сенсорами. Кроув машинально попыталась нашарить в правом кармане пачку сигарет, но вспомнила, что это под курткой. В вертолёте нельзя было курить. Полёт в ветреную арктическую непогоду был ей нипочём, но вот многочасовой отказ от никотина – просто пытка.
Её сопровождающий открыл люк. Кроув ступила на «остров», как называлась надстройка на жаргоне военных. Они миновали двойной шлюз, и на неё пахнуло свежим, чистым воздухом. «Остров» удивил Кроув своей теснотой. Ответственный за палубу передал её рослому чернокожему в униформе, который представился Сэломоном Пиком. Они пожали друг другу руки. В последние недели Пик и Кроув не раз переговаривались по телефону. Они прошли по коридору с множеством поворотом и спустились по крутой лесенке в глубь корабля, за ними матросы несли её багаж. На стене красовалась надпись: УРОВЕНЬ 02.
– Отдохните, – сказал Пик и открыл одну из дверей, расположенных по обе стороны коридора. За дверью оказалась просторная, хорошо обставленная комната. Скорее даже номер «люкс». Кроув читала, что бытовые помещения на борту вертолётоносца сведены к минимуму и что матросы спят в общих кубриках, и задала Пику удивлённый вопрос.
– Вряд ли мы поселили бы вас вместе с матросами, – ответил тот с улыбкой. – На флоте понимают, как принимать гостей. Это флагманская каюта.
– Флагманская?
– Наш «люкс». Каюта для адмирала или его штаба, когда кто-то из них прибывает на борт. Но сейчас у нас состав команды неполный, и места много. Женскую часть экспедиции размещаем во флагманских каютах, мужскую – в офицерских. Позвольте? – Он прошёл мимо неё и толкнул следующую дверь: – Собственная ванна и туалет.
– Я просто ошеломлена.
Матросы внесли её багаж.
– Тут есть маленький бар под телевизором, – сказал Пик. – Безалкогольный. Хватит полчаса прийти в себя? А потом я зайду за вами и проведу по судну.
– Вполне.
Кроув еле дождалась, когда закроется дверь, и жадно выцарапала из кармана сигареты. И лишь сделав первую глубокую затяжку, снова почувствовала себя человеком.
Сидела на краю кровати и дымила.
Собственно, это было грустно. Две пачки в день – это очень грустно, особенно когда не можешь бросить. Она два раза пыталась – не вышло.
Может, не так уж и хотела?
После второй сигареты она пошла в душ. Потом надела джинсы, кроссовки и свитер, выкурила ещё одну и заглянула во все ящики и шкафы. К тому моменту, когда в дверь постучали, она уже обжилась в каюте.
Но за дверью стоял не Пик, а Леон Эневек.
– Я же говорил, что мы ещё увидимся.
– Рада вас видеть. Это благодаря вам я здесь, верно?
– Кто сказал?
– Ли.
– Я думаю, вы и без меня были бы здесь. Но я поспособствовал. А знаете, вы мне снились.
– О, боже!
– Не бойтесь, вы являлись мне в виде доброго духа. Как долетели?
– Болтало. Я последняя из команды?
– Все остальные сели в Норфолке.
– Да, знаю. Просто я не могла раньше вырваться из Аресибо. Вы не поверите, но есть такая работа – не вести проект. SETI пересыпают всю деятельность нафталином. Пока нет денег на поиск зелёных человечков.
– Может, мы их найдём даже больше, чем хотелось бы, – сказал Эневек. – Идёмте. Пик будет через минуту. Мы вам покажем, чем располагает «Независимость». А потом покажем вас. Все заинтригованы. У вас уже есть кличка.
– И какая же?
– Мисс Чужая.
– Ах ты, господи. Меня долго называли мисс Фостер, после того, как Джоди сыграла меня в этом фильме. Ну, Чужая так Чужая.
Пик провёл их по всему второму уровню. Кроув полюбовалась фитнес-залом, уставленным беговыми дорожками и тренажёрами.
– Обычно здесь не протолкнуться, – сказал Пик. – На «Независимости» размещается три тысячи человек. Но сейчас нет и двухсот.
Они прошли через жилой отсек младших офицеров с каютами на четыре и на шесть человек, с удобными койками и откидными столиками.
– Уютно, – сказала Кроув. Пик пожал плечами:
– Как посмотреть. Когда наверху столпотворение, тут не заснёшь. В нескольких метрах над вами взлетают и приземляются вертолёты. Хуже всего новичкам. Поначалу они совершенно квёлые.
– А потом к грохоту привыкаешь?
– Никогда. Но зато привыкаешь не высыпаться. Я много раз бывал на авианосцах, всякий раз по нескольку месяцев. Через какое-то время привыкаешь лежать в полной боевой готовности. Зато отвыкаешь спать в тишине. Первая ночь дома – просто ад. Ждёшь рёва турбин, стука машин, беготни по коридору, постоянных выкриков и команд, а вместо этого тикает будильник.
Они прошли мимо просторной кают-компании и очутились перед переборкой с цифровым замком. За дверью оказалось большое затемнённое помещение. Перед пультами с мигающими лампочками сидели мужчины и женщины и смотрели на ряды больших экранов.
– Здесь находится большинство командных помещений, – объяснил Пик. – Раньше всё это было в надстройке «острова», но поисковые системы вражеских ракет нацеливаются чаще всего на самые горячие структуры корабля. К ним относится и «остров». Пара попаданий – и всё равно что вам снесли голову. Поэтому большую часть командных пультов мы перенесли под «крышу».
– Под крышу?
– Это на языке военных. Означает взлётную палубу.
– И что они здесь делают?
– Это CIC, Combat Information Center, нервный узел датчиков. Все данные стекаются сюда – с корабельных систем, со спутников. В боевой обстановке здесь аврал. Вон там свободные места – я думаю, вы, доктор Кроув, будете проводить там очень много времени.
– Саманта. Или просто Сэм.
– Вон оттуда мы просматриваем и прослушиваем воду, – продолжал Пик, не обратив внимания на её предложение. – Сонарная сеть SOSUS, Surtass LFA и ещё много чего. Что бы ни приблизилось к «Независимости», мы всё заметим.
К CIC примыкал LFOC – Landing Force Operations Center.
– Управляющий центр группы взлёта и посадки. На каждую боевую единицу – свой пульт. Спутниковые снимки и воздушная разведка показывают позиции вражеских сил. – В голосе Пика слышалась гордость. – Тут мгновенно принимают решения и развивают стратегию. Центральный компьютер связывает командира с боевыми единицами на местах.
На нескольких экранах Кроув увидела взлётную палубу. Она не утерпела и спросила Пика, рискуя вызвать его недовольство:
– А нам-то это всё зачем, майор? Ведь наш враг засел в глубинах.
– Правильно. – Пик смотрел на неё с недоумением. – Тогда мы будем отсюда руководить глубоководной операцией. В чём проблема?
– Извините. Я слишком долго имела дело с космосом.
Эневек усмехнулся. До сих пор он удерживался от комментариев, и Кроув было приятно чувствовать его молчаливое присутствие. Пик показал им другие контрольные помещения. С CIC соседствовал ЛС – Joint Intelligence Center.
– Здесь расшифровываются и интерпретируются все данные, – сказал Пик. – Ничто не приблизится к «Независимости», минуя подробное изучение, и если что ребятам не понравится, они его отстрелят.
– Высокая ответственность, – пробормотала Кроув.
– У вас будет доступ к любой информации и банкам данных Defense Mapping Agency. Вы сможете работать с глубоководными картами военно-морского флота – а они точнее того, что имеется в распоряжении гражданских исследователей.
Потом они спустились ниже. Осмотрели бортовой торговый центр, пустые матросские кубрики и кают-компании и гигантскую санитарную зону на третьем уровне – антисептический, пустующий зал на 600 коек, с шестью операционными и огромной реанимацией. Кроув представила себе, что должно здесь твориться в военное время. Окровавленные, кричащие раненые, бегающие врачи и сёстры. «Независимость» всё больше напоминала ей корабль-призрак – нет, скорее город-призрак.
Они вернулись на второй уровень и двигались в сторону кормы, пока не дошли до обширного наклонного пандуса, по которому свободно мог бы ехать автомобиль.
– Этот туннель ведёт с нижней палубы до самого «острова», – сказал Пик. – «Независимость» сконструирована так, что можно на джипе проехать от одного стратегического объекта к другому. Мы пойдём вниз.
Их шаги гулко отдавались среди железных стен. Это напомнило Кроув многоэтажную парковку. Потом пандус привёл их к гигантскому ангару. Кроув знала, что он занимает треть общей длины судна и высоту двух палуб. Здесь сквозило. По обе стороны открывались гигантские ворота, ведущие на наружные платформы. Бледно-жёлтое освещение мутно смешивалось с проникающим сюда дневным светом. Между боковыми шпангоутами пустовали небольшие застеклённые конторки. Вдоль потолка тянулись транспортировочные балки с крючьями. На заднем плане Кроув увидела вилочный погрузчик и два джипа «хаммер».
– Обычно ангар полон вертолётов, – сказал Пик. – Но на это задание мы вышли с шестью машинами, и все они паркуются наверху. Каждый в случае необходимости может эвакуировать пятьдесят человек. Кроме того, у нас есть два боевых вертолёта «Супер-кобра». – Он показал на боковые ворота: – Наружные платформы – это лифты, при помощи которых аппарат можно поднять отсюда на «крышу».
Кроув подошла к воротам по правому борту и глянула на море. Оно простиралось, ледяное и серое, до пустого горизонта. Айсберги в эти места забредали редко. Восточно-Гренландское течение несло их вдоль берега более чем в трёхстах километрах отсюда.
Эневек подошёл к ней:
– Один из многих возможных миров, да?
Кроув молча кивнула.
– Найдётся в ваших сценариях для внеземных цивилизаций подводный вариант?
– У нас в репертуаре есть всё, Леон. Вы будете смеяться, но когда я размышляла над внеземными формами жизни, я прежде всего смотрела на нашу планету. Заглядывала на морское дно и в глубь Земли, к полюсам и в воздух. Пока не узнаешь собственный мир, не получишь представления о чужом.
Эневек кивнул:
– Я думаю, в этом и заключается наша беда.
Они последовали за Пиком вниз по пандусу. Он соединял все уровни подобно гигантской лестничной клетке. В нижнем коридоре одна переборка стояла открытой. Войдя, Кроув узнала учёную даму, с которой несколько раз беседовала по видеотелефону. Сью Оливейра стояла у одного из лабораторных столов, беседуя с двумя мужчинами. Они представились ей как Сигур Йохансон и Мик Рубин.
Вся палуба, казалось, была перестроена в лабораторию. Столы и приборы группировались островками. Кроув увидела бассейны с водой и холодильные камеры. Два больших сообщающихся контейнера были снабжены предостерегающей табличкой о риске для жизни – видимо, отсек повышенной безопасности. Тут же высилось сооружение величиной с дом, окружённое галереей, к которой вели стальные лесенки. Толстые трубки и связки кабелей соединяли стенки сооружения с аппаратурой в шкафах. Большое овальное окно открывало вид внутрь – в мутно освещённое пространство, наполненное водой.
– У вас на борту аквариум? – спросила Кроув. – Какая прелесть.
– Глубоководный симулятор, – объяснила Оливейра. – Оригинал стоит в Киле. И он намного больше. Зато в этом есть панорамное окно из бронестекла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Леон Эневек, «Самопознание и сознание»
12 августа
Гренландское море
Саманта Кроув отложила свои заметки и выглянула наружу.
Вертолёт быстро снижался. Казалось, он падает на светлую платформу в море, и Кроув спросила себя, как такая громадина вообще может плавать по морю – и вместе с тем: как можно приземлиться на такую маленькую площадку?
В 950 километрах к северу от острова над гренландским глубоководным бассейном находилось судно «Независимость», плавучий город, похожий на звездолёт из фильма «Чужие». Два гектара свободы и 97 000 тонн дипломатии, как сказали бы военные. Самый большой в мире вертолётоносец должен был стать на ближайшие недели её домом.
Её задача: провести переговоры.
Машина развернулась и мягко села. Через окно Саманта увидела мужчину в жёлтой куртке, который давал вертолёту отмашки. Полёт был тяжёлым, и Кроув слегка пошатывало, когда она сошла на палубу.
На взлётной палубе стояло лишь несколько вертолётов. Пустота усугубляла сюрреализм картины. Она взглянула на бескрайнюю асфальтированную площадку и вспомнила её точные размеры. Кроув имела слабость к цифрам и постаралась узнать о «Независимости» как можно больше. Однако реальное судно не имело ничего общего со схематическими изображениями и техническими данными. В воздухе висел тяжёлый запах нефти и керосина, к нему примешивались горячая резина и соль, и всё это носило по палубе резким ветром, рвавшим её куртку.
Вокруг бегали мужчины в цветных куртках и наушниках от холода. К ней подошёл один в белой куртке, и Кроув попыталась вспомнить: белая – это значит ответственный за безопасность. Жёлтые управляли вертолётами, красные отвечали за горючее и боезапас. А кто в лиловых?
Холод пробрал её до костей.
– Идёмте со мной, – крикнул мужчина, преодолевая шум стихающего винта. Он указал в сторону единственной надстройки судна. Она возвышалась по правому борту как многоэтажный дом, увенчанный громадными антеннами и сенсорами. Кроув машинально попыталась нашарить в правом кармане пачку сигарет, но вспомнила, что это под курткой. В вертолёте нельзя было курить. Полёт в ветреную арктическую непогоду был ей нипочём, но вот многочасовой отказ от никотина – просто пытка.
Её сопровождающий открыл люк. Кроув ступила на «остров», как называлась надстройка на жаргоне военных. Они миновали двойной шлюз, и на неё пахнуло свежим, чистым воздухом. «Остров» удивил Кроув своей теснотой. Ответственный за палубу передал её рослому чернокожему в униформе, который представился Сэломоном Пиком. Они пожали друг другу руки. В последние недели Пик и Кроув не раз переговаривались по телефону. Они прошли по коридору с множеством поворотом и спустились по крутой лесенке в глубь корабля, за ними матросы несли её багаж. На стене красовалась надпись: УРОВЕНЬ 02.
– Отдохните, – сказал Пик и открыл одну из дверей, расположенных по обе стороны коридора. За дверью оказалась просторная, хорошо обставленная комната. Скорее даже номер «люкс». Кроув читала, что бытовые помещения на борту вертолётоносца сведены к минимуму и что матросы спят в общих кубриках, и задала Пику удивлённый вопрос.
– Вряд ли мы поселили бы вас вместе с матросами, – ответил тот с улыбкой. – На флоте понимают, как принимать гостей. Это флагманская каюта.
– Флагманская?
– Наш «люкс». Каюта для адмирала или его штаба, когда кто-то из них прибывает на борт. Но сейчас у нас состав команды неполный, и места много. Женскую часть экспедиции размещаем во флагманских каютах, мужскую – в офицерских. Позвольте? – Он прошёл мимо неё и толкнул следующую дверь: – Собственная ванна и туалет.
– Я просто ошеломлена.
Матросы внесли её багаж.
– Тут есть маленький бар под телевизором, – сказал Пик. – Безалкогольный. Хватит полчаса прийти в себя? А потом я зайду за вами и проведу по судну.
– Вполне.
Кроув еле дождалась, когда закроется дверь, и жадно выцарапала из кармана сигареты. И лишь сделав первую глубокую затяжку, снова почувствовала себя человеком.
Сидела на краю кровати и дымила.
Собственно, это было грустно. Две пачки в день – это очень грустно, особенно когда не можешь бросить. Она два раза пыталась – не вышло.
Может, не так уж и хотела?
После второй сигареты она пошла в душ. Потом надела джинсы, кроссовки и свитер, выкурила ещё одну и заглянула во все ящики и шкафы. К тому моменту, когда в дверь постучали, она уже обжилась в каюте.
Но за дверью стоял не Пик, а Леон Эневек.
– Я же говорил, что мы ещё увидимся.
– Рада вас видеть. Это благодаря вам я здесь, верно?
– Кто сказал?
– Ли.
– Я думаю, вы и без меня были бы здесь. Но я поспособствовал. А знаете, вы мне снились.
– О, боже!
– Не бойтесь, вы являлись мне в виде доброго духа. Как долетели?
– Болтало. Я последняя из команды?
– Все остальные сели в Норфолке.
– Да, знаю. Просто я не могла раньше вырваться из Аресибо. Вы не поверите, но есть такая работа – не вести проект. SETI пересыпают всю деятельность нафталином. Пока нет денег на поиск зелёных человечков.
– Может, мы их найдём даже больше, чем хотелось бы, – сказал Эневек. – Идёмте. Пик будет через минуту. Мы вам покажем, чем располагает «Независимость». А потом покажем вас. Все заинтригованы. У вас уже есть кличка.
– И какая же?
– Мисс Чужая.
– Ах ты, господи. Меня долго называли мисс Фостер, после того, как Джоди сыграла меня в этом фильме. Ну, Чужая так Чужая.
Пик провёл их по всему второму уровню. Кроув полюбовалась фитнес-залом, уставленным беговыми дорожками и тренажёрами.
– Обычно здесь не протолкнуться, – сказал Пик. – На «Независимости» размещается три тысячи человек. Но сейчас нет и двухсот.
Они прошли через жилой отсек младших офицеров с каютами на четыре и на шесть человек, с удобными койками и откидными столиками.
– Уютно, – сказала Кроув. Пик пожал плечами:
– Как посмотреть. Когда наверху столпотворение, тут не заснёшь. В нескольких метрах над вами взлетают и приземляются вертолёты. Хуже всего новичкам. Поначалу они совершенно квёлые.
– А потом к грохоту привыкаешь?
– Никогда. Но зато привыкаешь не высыпаться. Я много раз бывал на авианосцах, всякий раз по нескольку месяцев. Через какое-то время привыкаешь лежать в полной боевой готовности. Зато отвыкаешь спать в тишине. Первая ночь дома – просто ад. Ждёшь рёва турбин, стука машин, беготни по коридору, постоянных выкриков и команд, а вместо этого тикает будильник.
Они прошли мимо просторной кают-компании и очутились перед переборкой с цифровым замком. За дверью оказалось большое затемнённое помещение. Перед пультами с мигающими лампочками сидели мужчины и женщины и смотрели на ряды больших экранов.
– Здесь находится большинство командных помещений, – объяснил Пик. – Раньше всё это было в надстройке «острова», но поисковые системы вражеских ракет нацеливаются чаще всего на самые горячие структуры корабля. К ним относится и «остров». Пара попаданий – и всё равно что вам снесли голову. Поэтому большую часть командных пультов мы перенесли под «крышу».
– Под крышу?
– Это на языке военных. Означает взлётную палубу.
– И что они здесь делают?
– Это CIC, Combat Information Center, нервный узел датчиков. Все данные стекаются сюда – с корабельных систем, со спутников. В боевой обстановке здесь аврал. Вон там свободные места – я думаю, вы, доктор Кроув, будете проводить там очень много времени.
– Саманта. Или просто Сэм.
– Вон оттуда мы просматриваем и прослушиваем воду, – продолжал Пик, не обратив внимания на её предложение. – Сонарная сеть SOSUS, Surtass LFA и ещё много чего. Что бы ни приблизилось к «Независимости», мы всё заметим.
К CIC примыкал LFOC – Landing Force Operations Center.
– Управляющий центр группы взлёта и посадки. На каждую боевую единицу – свой пульт. Спутниковые снимки и воздушная разведка показывают позиции вражеских сил. – В голосе Пика слышалась гордость. – Тут мгновенно принимают решения и развивают стратегию. Центральный компьютер связывает командира с боевыми единицами на местах.
На нескольких экранах Кроув увидела взлётную палубу. Она не утерпела и спросила Пика, рискуя вызвать его недовольство:
– А нам-то это всё зачем, майор? Ведь наш враг засел в глубинах.
– Правильно. – Пик смотрел на неё с недоумением. – Тогда мы будем отсюда руководить глубоководной операцией. В чём проблема?
– Извините. Я слишком долго имела дело с космосом.
Эневек усмехнулся. До сих пор он удерживался от комментариев, и Кроув было приятно чувствовать его молчаливое присутствие. Пик показал им другие контрольные помещения. С CIC соседствовал ЛС – Joint Intelligence Center.
– Здесь расшифровываются и интерпретируются все данные, – сказал Пик. – Ничто не приблизится к «Независимости», минуя подробное изучение, и если что ребятам не понравится, они его отстрелят.
– Высокая ответственность, – пробормотала Кроув.
– У вас будет доступ к любой информации и банкам данных Defense Mapping Agency. Вы сможете работать с глубоководными картами военно-морского флота – а они точнее того, что имеется в распоряжении гражданских исследователей.
Потом они спустились ниже. Осмотрели бортовой торговый центр, пустые матросские кубрики и кают-компании и гигантскую санитарную зону на третьем уровне – антисептический, пустующий зал на 600 коек, с шестью операционными и огромной реанимацией. Кроув представила себе, что должно здесь твориться в военное время. Окровавленные, кричащие раненые, бегающие врачи и сёстры. «Независимость» всё больше напоминала ей корабль-призрак – нет, скорее город-призрак.
Они вернулись на второй уровень и двигались в сторону кормы, пока не дошли до обширного наклонного пандуса, по которому свободно мог бы ехать автомобиль.
– Этот туннель ведёт с нижней палубы до самого «острова», – сказал Пик. – «Независимость» сконструирована так, что можно на джипе проехать от одного стратегического объекта к другому. Мы пойдём вниз.
Их шаги гулко отдавались среди железных стен. Это напомнило Кроув многоэтажную парковку. Потом пандус привёл их к гигантскому ангару. Кроув знала, что он занимает треть общей длины судна и высоту двух палуб. Здесь сквозило. По обе стороны открывались гигантские ворота, ведущие на наружные платформы. Бледно-жёлтое освещение мутно смешивалось с проникающим сюда дневным светом. Между боковыми шпангоутами пустовали небольшие застеклённые конторки. Вдоль потолка тянулись транспортировочные балки с крючьями. На заднем плане Кроув увидела вилочный погрузчик и два джипа «хаммер».
– Обычно ангар полон вертолётов, – сказал Пик. – Но на это задание мы вышли с шестью машинами, и все они паркуются наверху. Каждый в случае необходимости может эвакуировать пятьдесят человек. Кроме того, у нас есть два боевых вертолёта «Супер-кобра». – Он показал на боковые ворота: – Наружные платформы – это лифты, при помощи которых аппарат можно поднять отсюда на «крышу».
Кроув подошла к воротам по правому борту и глянула на море. Оно простиралось, ледяное и серое, до пустого горизонта. Айсберги в эти места забредали редко. Восточно-Гренландское течение несло их вдоль берега более чем в трёхстах километрах отсюда.
Эневек подошёл к ней:
– Один из многих возможных миров, да?
Кроув молча кивнула.
– Найдётся в ваших сценариях для внеземных цивилизаций подводный вариант?
– У нас в репертуаре есть всё, Леон. Вы будете смеяться, но когда я размышляла над внеземными формами жизни, я прежде всего смотрела на нашу планету. Заглядывала на морское дно и в глубь Земли, к полюсам и в воздух. Пока не узнаешь собственный мир, не получишь представления о чужом.
Эневек кивнул:
– Я думаю, в этом и заключается наша беда.
Они последовали за Пиком вниз по пандусу. Он соединял все уровни подобно гигантской лестничной клетке. В нижнем коридоре одна переборка стояла открытой. Войдя, Кроув узнала учёную даму, с которой несколько раз беседовала по видеотелефону. Сью Оливейра стояла у одного из лабораторных столов, беседуя с двумя мужчинами. Они представились ей как Сигур Йохансон и Мик Рубин.
Вся палуба, казалось, была перестроена в лабораторию. Столы и приборы группировались островками. Кроув увидела бассейны с водой и холодильные камеры. Два больших сообщающихся контейнера были снабжены предостерегающей табличкой о риске для жизни – видимо, отсек повышенной безопасности. Тут же высилось сооружение величиной с дом, окружённое галереей, к которой вели стальные лесенки. Толстые трубки и связки кабелей соединяли стенки сооружения с аппаратурой в шкафах. Большое овальное окно открывало вид внутрь – в мутно освещённое пространство, наполненное водой.
– У вас на борту аквариум? – спросила Кроув. – Какая прелесть.
– Глубоководный симулятор, – объяснила Оливейра. – Оригинал стоит в Киле. И он намного больше. Зато в этом есть панорамное окно из бронестекла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127