– Из Кристиансунна.
Кристиансунн находился в часе езды от Тронхейма на скалистом мысе, обдуваемом всеми ветрами. С расположенного неподалёку аэродрома регулярно летали вертолёты в сторону буровых островов, которые один за другим тянулись по всему североморскому шельфу вдоль норвежского фарватера. Семьсот платформ для добычи нефти и газа.
– Может, я приеду позже? – предложил Йохансон.
– Да, пожалуй, – сказала Лунд после короткого раздумья. – Неплохая идея. Собственно, мы оба могли бы приехать позже. Что ты делаешь послезавтра?
– Ничего, что нельзя было бы отменить.
– Тогда так и поступим. Приедем позже, переночуем на «Торвальдсоне» и вдоволь насмотримся на запуск этого робота.
– То есть ты поедешь со мной?
– Не совсем. Я полдня проведу на берегу, а ты примкнёшь ко мне после обеда. Вместе полетим в Гульфакс, а оттуда нас переправят на «Торвальдсон».
– Одно удовольствие слушать, как ты импровизируешь на ходу. А можно узнать, зачем такой сложный путь?
– Ну, чтобы тебе было проще.
– Мне-то да. Но ты могла бы спокойно отплыть завтра утром прямо на борту.
– Лучше я составлю компанию тебе.
– Врёшь, но очаровательно, – сказал Йохансон. – Где я тебя там найду?
– Приезжай в Свегесунне.
– О боже! В эту дыру?
– Это очень милая дыра, – настаивала Лунд. – Встретимся в «Фискехузе». Знаешь, где это?
– Я достаточно хорошо знаком с цивилизацией Свегесунне. Это ресторан на берегу рядом со старой деревянной церковью?
– Правильно.
– Часа в три?
– В три – прекрасно. Я договорюсь насчёт вертолёта. – Она сделала паузу. – У тебя уже есть какие-нибудь результаты?
– К сожалению, нет. Может, завтра будут.
– Хорошо бы.
Они закончили разговор. Йохансон наморщил лоб. Опять этот червяк. Пробился на передовую линию и снова завладел его вниманием.
Это всегда было неожиданно, когда в давно изученной экосистеме вдруг из ничего возникал новый вид. Сами по себе черви не вызывали никакой тревоги. Если они действительно родня ледового червя, то они косвенно питаются метаном. А метан есть всюду на континентальных склонах, в том числе и в Норвегии.
Тем не менее, что-то в них было странным.
Войдя на следующий день в свой кабинет, он обнаружил два письма с таксономическими заключениями. Он удовлетворённо пробежал глазами результаты и уже хотел отложить письма. Но потом перечёл их.
Удивительные существа. Действительно.
Он засунул все бумаги в папку и отправился на лекцию. Два часа спустя он ехал в своём джипе по холмистому ландшафту фьорда в направлении Кристиансунна. Уже таяло, и кое-где обнажилась земля. В такие дни трудно одеться по погоде. Половина университета была простужена. Йохансон предусмотрел все возможные варианты и собрал целый чемодан. Лунд, конечно, будет над ним потешаться – как всегда, когда он являлся с таким багажом. Ну и пусть. Если бы мог, Йохансон и сауну с собой прихватил. Кроме того, он запасся кое-чем, чтобы полакомиться вдвоём, когда придётся коротать ночь на корабле.
Йохансон ехал медленно. Он мог бы доехать до Кристиансунна и быстрее, чем за час, но не любил спешить. С половины пути дорога шла вдоль воды и вела через несколько мостов. Он наслаждался видами. В Хальсе он переправился через фьорд на автопароме и двинулся дальше на Кристиансунн. Снова пошли мосты через морские воды. Сам Кристиансунн располагался на нескольких островах. Он пересёк город и переправился на остров Аверой. Свегесунне – живописная рыбацкая деревня – располагалась на внешнем краю острова. В сезон здесь бывало полно туристов, но сейчас в местечке было тихо, все сонно выжидали прибыльного летнего времени.
Ресторан «Фискехузе» был закрыт. Лунд, несмотря на холод, сидела на открытой террасе за одним из деревянных столиков. С нею был молодой человек, незнакомый Йохансону. То, как они сидели рядышком на деревянной скамье, зародило в нём подозрение. Он подошёл поближе и откашлялся.
– Я слишком рано?
Она подняла голову. Её глаза сияли. Йохансон перевёл взгляд на мужчину – атлетически сложённого молодого человека, которому на вид не было и тридцати, с русыми волосами и хорошо очерченным лицом, – и подозрение стало уверенностью.
– Может, мне подойти попозже? – сказал он с колебанием.
– Каре Свердруп, – представила она. – Сигур Йохансон.
Блондин улыбнулся Йохансону и протянул ему руку:
– Тина мне о вас много рассказывала.
– Надеюсь, ничего такого, что вызвало бы у вас тревогу.
Свердруп засмеялся:
– Именно такое. Что вы чрезвычайно привлекательный представитель профессорско-преподавательского племени.
– Чрезвычайно привлекательный старый дурень, – поправила его Лунд.
– Да просто старый пень, – завершил Йохансон. Он сел на скамейку напротив, поднял воротник куртки и положил папку с заключениями на стол: – Таксономическая часть. Очень подробная. Могу кратко изложить. – Он взглянул на Свердрупа: – Не хотелось бы вгонять вас в скуку, Каре. Тина вам рассказывала, о чём идёт речь, или она издавала только влюблённые вздохи?
Лунд метнула в него сердитый взгляд.
– Всё ясно. – Он раскрыл папку и достал из неё конверт с заключениями. – Итак, одного из твоих червяков я послал во франкфуртский музей Зенкенберга, а другого в Америку, в Смитсониевский институт. Поскольку там сидят лучшие таксономы, каких я знаю. Оба специалисты по любым червям. Ещё один червяк отправился в Киль для исследования на растровом электронном микроскопе, но ответ пока не пришёл, как и анализ со спектрометра. Пока что я могу тебе лишь сказать, в чём эксперты сходятся.
– В чём же?
Йохансон откинулся на спинку и положил ногу на ногу.
– В том, что они не сходятся во мнении.
– Как содержательно.
– В основном они подтвердили моё первое впечатление. С вероятностью, близкой к уверенности, можно утверждать, что речь идёт о виде Hesiocaeca methanicola, известном также как ледяной червь.
– Пожиратель метана?
– Выражение неточное, радость моя, но это неважно. Такова часть первая. Часть вторая такова, что им загадали загадку необычайно выраженные челюсти и ряды зубов. Такие признаки указывают на хищных животных, или на роющих, или на жвачных. И это странно.
– Почему?
– Потому что ледяным червям такой большой жевательный аппарат не нужен. У них, правда, есть челюсти, но значительно меньшие.
Свердруп смущённо улыбнулся:
– Извините, доктор Йохансон, я ничего не понимаю в этих существах, но мне интересно. Почему им не нужны челюсти?
– Потому что они живут симбиотически, – объяснил Йохансон. – Они вбирают в себя бактерии, которые питаются гидратом метана…
– Гидратом?
Йохансон коротко взглянул на Лунд. Она пожала плечами:
– Объясни ему.
– Это очень просто, – сказал Йохансон. – Может быть, вы слышали, что в океанах очень много метана.
– Да. Об этом постоянно пишут.
– Метан – это газ. Он в больших количествах собирается на морском дне и на континентальных склонах. Часть его замерзает на поверхности дна. Вода и метан дают соединение в виде льда, который может сохраняться в таком состоянии только под высоким давлением и при низких температурах. Поэтому его находят лишь на известной глубине. Этот лёд называют гидратом метана. Всё пока понятно?
Свердруп кивнул.
– Хорошо. Повсюду в океане есть бактерии. Некоторые из них усваивают метан. Они пожирают его и выделяют сероводород. Бактерии хоть и микроскопически малы, но их так много, что они просто устилают дно. В таких случаях мы говорим о бактериевых лужайках. Они встречаются в первую очередь там, где залегает гидрат метана. Вопросы?
– Пока нет, – сказал Свердруп. – Как я догадываюсь, тут на сцену выходят ваши черви.
– Правильно. Есть черви, которые питаются выделениями бактерий. Между ними возникают симбиотические отношения. В некоторых случаях червь поедает бактерии и носит их в себе, в других случаях бактерии живут на его коже. Так или иначе, они снабжают его пропитанием. Поэтому червь ползёт на гидрат. Он уютно устраивается там, захватывает себе стадо бактерий и больше ничего не делает. Ему не надо никуда зарываться, ведь он ест не лёд, а бактерии на льду. Единственное, что происходит, – это то, что он своей вознёй вытаивает во льду углубление и остаётся там, премного довольный всем.
– Я понимаю, – медленно сказал Свердруп. – Зарываться глубже у червя нет повода. Но другие черви делают это?
– Есть разные виды. Некоторые едят осадочные породы или вещества, которые есть в осадочном иле, или перерабатывают детритус.
– Детритус?
– Всё, что тонет с поверхности моря. Трупы, мелкие частицы, останки разного рода. Целый ряд червей, которые не живут в симбиозе с бактериями, обладают сильными челюстями, чтобы хватать добычу или чтобы куда-нибудь зарываться.
– Но ледяному червю челюсти не нужны.
– Может, и нужны, чтобы перемалывать крохотные количества гидрата и отфильтровывать оттуда бактерии. Но не клыки же, как у Тининых зверей.
Свердрупа эта тема, казалось, забавляла всё больше.
– Если черви, которых открыла Тина, живут в симбиозе с бактериями, пожирающими метан…
– То мы должны спросить, для чего предназначен этот арсенал из челюстей и зубов, – кивнул Йохансон. – Сейчас станет ещё интереснее. Таксономы нашли второго червя, которому такая структура челюстного аппарата подходит. Его зовут nereis, хищник, который обитает на всех глубинах. Маленький Тинин любимец имеет челюсти и зубы nereis’а, правда, выраженные так, что приходится скорее думать о далёких предках nereis’а – так сказать, о tirannereis rex.
– Как страшно.
– Это бастард. Нам придётся подождать микроскопического и генетического анализа.
– На континентальных склонах бесконечное количество гидрата метана, – сказала Лунд. Она задумчиво пощипывала нижнюю губу.
– Подождём, – Йохансон откашлялся и оглядел Свердрупа. – А чем занимаетесь вы, Каре? Тоже нефтяными разработками?
– Нет, – радостно сказал тот. – Меня просто интересует всё, что можно есть. Я повар.
– Необыкновенно приятно! Вы даже не подозреваете, как это утомительно – изо дня в день иметь дело с учёным людом.
– Он готовит фантастически! – сказала Лунд. Наверное, не только готовит, подумал Йохансон. Но для него же лучше. Тина Лунд привлекала его, но как только она за порог, он всякий раз с облегчением благодарил судьбу. Для него это было бы слишком обременительно.
– И как вы познакомились? – спросил он, хотя это не так уж и интересовало его.
– В прошлом году я стал директором «Фискехузе», – сказал Свердруп. – Тина несколько раз бывала здесь, но мы только здоровались. – Он обнял её за плечи, и она приникла к нему. – Но неделю назад всё изменилось.
– Да, будто молния ударила, – сказала Лунд.
– Это заметно, – сказал Йохансон, глядя в небо. Издалека послышалось тарахтение мотора.
Полчаса спустя они летели в вертолёте вместе с дюжиной рабочих-нефтяников. При таком шуме не поговоришь, и Йохансон молча смотрел в иллюминатор. То и дело они пролетали над танкерами, сухогрузами и паромами. Потом показались платформы. С тех пор, как американцы в 1969 году обнаружили в Северном море нефть, оно превратилось в причудливый промышленный ландшафт, установленный на сваях и протянувшийся от Голландии до причалов Тронхейма. В ясные дни с любой лодки были видны разом десятки гигантских платформ. Хотя с вертолёта они казались игрушками великанов.
Их цель, Гульфакс, был группой платформ, которые принадлежали государственной нефтяной компании «Статойл». Гульфакс-С был одной из самых крупных платформ на верхнем краю Северного моря – 280 человек, целый посёлок. По правилам, Йохансон не имел права там высаживаться. Несколько лет назад он сдал экзамен на допуск к платформам, но с тех пор правила безопасности ужесточились, однако Лунд подключила свои связи. Ведь по сути они лишь делали там пересадку, чтобы тут же отправиться на борт «Торвальдсона», который стоял в добром часе езды от Гульфакса.
От сильной турбулентности вертолёт провалился в воздушную яму. Йохансон вцепился в подлокотники кресла. Больше никто не отреагировал. Пассажиры, главным образом мужчины, привыкли и не к таким штормам. Лунд повернула голову, ненадолго открыла глаза и подмигнула ему.
Повезло же Каре Свердрупу. Но сумеет ли этот счастливчик поспеть за темпом жизни Лунд, покажет время.
Вскоре вертолёт пошёл на снижение. Море метнулось навстречу. В какой-то момент весь Гульфакс-С стал виден в боковой иллюминатор. Колосс на четырёх железобетонных колоннах, весом в полтора миллиона тонн, общей высотой метров четыреста. Более половины этой высоты скрывалось под водой, где колонны поднимались сквозь лес цистерн. Белый дом – жилой корпус – был лишь маленькой частью гиганта. Основная часть представала перед глазами дилетанта в виде нагромождения палуб, набитых техникой и загадочными машинами, связанными толстыми пучками кабелей, по бокам стояли грузовые краны, а венчал всё это храм нефтяников – буровая вышка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127