Солдат нажал кнопку. Стальные створки пришли в движение и выпустили батискаф. «Дипфлайт» выпал из корабля – мимо организма, который протиснулся в шлюз, – и беззвучно пошёл ко дну.
На долю секунды солдат задумался, не лучше ли оставить шлюз открытым, но приказ был закрыть, и он подчинился ему. На сей раз больше ничто не препятствовало переборкам сомкнуться. Приводимые в действие сильными моторами, они без усилий пережали студенистый организм.
Пик занёс гарпун.
И в этот миг увидел Эневека. Казалось, косатка настигла его, но вот он снова появился на поверхности, а косатка метнулась в противоположную сторону. Солдаты открыли огонь по чёрной спине, и косатка ушла под воду.
Пристрелили её или нет?
– Шлюз закрывается, – крикнул ему от пульта солдат.
Пик поднял руку в знак того, что понял, и медленно зашагал вдоль пирса, обыскивая взглядом противоположную сторону. Пули против спрута были бессильны, а стрелять в желе фугасом он не решился. В бассейне всё ещё были люди.
Он подошёл к краю.
Грейвольф последовал примеру Эневека и заплыл в гущу щупалец. Он изо всех сил прорывался на другую сторону бассейна. Через несколько метров студенистые массы полностью преградили ему путь, и ему пришлось менять направление.
Он потерял ориентацию.
Щупальца потянулись к нему и обвились вокруг его плеч. Грейвольф почувствовал, как в нём поднимается омерзение. Он был в полном смятении. На его сетчатке навеки запечатлелся миг гибели Делавэр, и этот фильм прокручивался перед его взором снова и снова. Он срывал с себя отростки желе, вертелся и пытался выскользнуть.
Внезапно он оказался над шлюзом. Батискаф уже исчез. Он видел, как сходятся створки, врезаясь в студенистую ткань и пережимая эту пуповину метровой толщины.
Реакция существа была однозначной: ему это не понравилось.
Пика захлестнуло волной. В двух шагах от него из воды поднялась косатка. Розовая пасть раскрылась перед ним так неожиданно, что он не успел испугаться. Он отпрянул, и в то же мгновение вся палуба словно взорвалась. Организм пришёл в ярость. Гигантские змеи взвились к потолку, хлестнулись о стены и вымели пирс. Пик услышал крики солдат и выстрелы, увидел тела, сметённые в воду, потом что-то сбило его с ног, и он упал навзничь. Тело косатки уже накренилось над ним. Пик застонал, стиснул гарпун, и его тут же утянуло в бассейн.
Он уходил на дно в водовороте воздушных пузырьков. Ноги его увязли в голубом месиве. Он ткнул в него гарпуном, и хватка ослабла. Поверх него шлёпнулась в воду косатка. Мощная ударная волна несколько раз перевернула Пика. Он увидел, как разошлась пасть кита, сунул туда гарпун и нажал на спуск.
На мгновение всё замерло.
Из головы косатки послышался глухой взрыв. Не особенно громкий, но всё вокруг окрасилось кровью. Пика отшвырнуло вместе с кровавым месивом и снова выбросило на пирс. Отхаркиваясь, он отполз подальше от края. Кровавая грязь была перемешана с клочками мяса и обломками костей. Он попытался встать на ноги, но поскользнулся и снова упал на копчик. Его пронзила боль. Левая ступня была подвёрнута под углом, не сулившим ничего хорошего, но сейчас его это мало интересовало.
Он смотрел на развернувшуюся перед ним картину, не веря своим глазам.
Организм бесновался. Щупальца дико хлестали во все стороны. Полки и шкафы опрокидывались, оборудование падало. Из солдат остался один: он бегал по пирсу, стреляя, пока одно из щупалец не стянуло его в воду. Полупрозрачная масса пронеслась над головой Пика – не то змея, не то щупальце, – но он успел пригнуться. Конец этой массы изменялся на лету, приобретая очертания рыбьей головы, а потом разветвляясь на змеистые волокна. Из воды вырастали и снова исчезали какие-то рыла, высовывались деформированные головы, студенистые и недолепленные, тут же меняя форму и шлёпаясь назад.
Пик протёр глаза. То ли ему показалось, то ли действительно вода начала убывать? К общему шуму примешался грохот машин, и он понял: палубу откачивают! Вода из балластных танков вытеснялась, корма «Независимости» незаметно поднималась, и содержимое её искусственного порта уходило в море. Стегавшие во все стороны отростки втянулись обратно в массу. Существо снова слилось в единое целое. Пик отступил к стене, подволакивая левую ногу, и чуть не упал, но его подхватили чьи-то руки.
– Держись, – сказал Грейвольф.
Пик вцепился в плечо великана и запрыгал рядом с ним. Он и сам был не маленький, но рядом с Грейвольфом казался тщедушным. Он застонал. Грейвольф решительно подхватил его на руки и побежал с ним вдоль пирса к выходу с палубы.
– Стоп, – прохрипел Пик. – Хватит. Отпусти.
Грейвольф осторожно опустил его на пол. Они оказались у самого туннеля, ведущего к лаборатории. Отсюда хорошо был виден весь бассейн. Боковые стенки дельфинариума уже показались из воды. Насосы продолжали гудеть. Пик подумал о людях в бассейне, которые, вероятно, все были мертвы, – о солдатах, о Делавэр и Браунинг…
Об Эневеке!
Он обыскивал взглядом поверхность воды. Где Эневек?
Тот вынырнул, отфыркиваясь, у склона искусственного берега. Грейвольф подскочил и вытащил его на сушу. Они смотрели, как опускается уровень воды. Огромное существо, излучающее матовый голубой свет, металось по дну, словно ища выход наружу. По его телу больше не сверкали молнии, из массы не вырастали щупальца. Оно совалось во все углы, приникало к стенкам, быстро и системно ища выход, которого не было.
– Поганая скотина! – прохрипел Пик. – Высохнешь теперь!
– Нет. Его надо спасти.
Это был голос Рубина. Пик оглянулся и увидел биолога в наклонном туннеле. Тот дрожал, обняв себя руками, но в глазах горел азарт – как и в ту минуту, когда он требовал впустить желе внутрь шлюза.
– Спасти? – эхом повторил Эневек.
Рубин подошёл неуверенным шагом, опасливо поглядывая в бассейн, где это существо всё быстрее носилось по кругу. Уровень воды был уже не больше двух метров. Существо распласталось – видимо, чтобы сократить свою высоту.
– Это неповторимый шанс, – сказал Рубин. – Разве вы не понимаете? Надо сейчас же подготовить глубоководный симулятор. Заражённых крабов выкинуть, танк обезвредить, налить свежей воды и поместить туда как можно больше этой штуки. Мы сможем с ней…
Грейвольф налетел ураганом, схватил Рубина за горло и стал душить. Биолог распахнул рот и выпучил глаза. Язык вывалился наружу.
– Джек! – Эневек пытался расцепить руки Грейвольфа. – Прекрати!
Пик с трудом поднялся на ноги, стараясь не наступать на левую ступню. Боль была ужасная, но пришлось сделать несколько шагов: надо было спасать этого мерзавца.
– Джек, это ничего не даст, – крикнул он. – Отпусти его!
Грейвольф ничего не хотел слышать. Он поднял Рубина в воздух. У того уже посинело лицо.
– Прекратите, О’Бэннон! – из туннеля показалась Ли в сопровождении нескольких солдат.
– Я его прикончу, – спокойно сказал Грейвольф. Командующая подбежала и схватила Грейвольфа за запястье.
– Нет, О’Бэннон, вы этого не сделаете. Мне всё равно, какие у вас с ним счёты, но его работа важнее.
– Теперь уже нет.
– О’Бэннон! Не вынуждайте меня, ведь я сделаю вам больно.
Глаза Грейвольфа вспыхнули. Видимо, до него дошло, что Ли не шутит, и он медленно выпустил Рубина. Биолог, хрипя, рухнул на колени. Он давился и отплёвывался.
– Из-за него погибла Лисия, – без выражения произнёс Грейвольф.
Ли кивнула. Лицо её вдруг изменилось.
– Джек, – сказала она почти нежно. – Мне очень жаль. Поверьте мне, её смерть не была напрасной.
– Смерть всегда напрасна, – так же без выражения ответил Грейвольф и отвернулся: – Где мои дельфины?
Ли промаршировала со своими людьми на пирс. Пик идиот. Почему он заранее не вооружил своих ребят фугасом? Он что, не мог этого предвидеть? Она-то знала, что будут проблемы. Знала ещё до того, как собрать учёных в «Шато», и уже приняла необходимые меры.
В бассейне плескалось ещё несколько луж. Вид был опустошительный. Прямо перед ней на дне лежал труп косатки. Там, где раньше была голова с зубастой пастью, сочилось кровавое месиво. Вразброс лежали тела нескольких солдат. Дельфинов осталось только трое. Возможно, остальные в панике предпочли покинуть корабль, пока шлюз ещё был открытым.
– Просто беда, – сказала она.
Бесформенная масса посреди бассейна едва шевелилась. По краям, где её ещё омывали последние остатки воды, ответвлялись короткие щупальца, змеясь по полу. Существо погибало. При всех его жутких способностях изменять форму теперешнее его положение было безысходно. На вершине желейной горы появились первые признаки разложения. С неё стекала прозрачная жидкость.
Ли вспомнила, что колоссы, которых прибивало на берег, тоже были конгломератом из миллиардов одноклеточных, и они так же распадались. Рубин прав. Надо спасти как можно больше этой массы – и скорее.
Эневек молча присоединился к ней. Ли продолжала осматривать бассейн. На торс Росковица, болтавшийся на цепи, она не обратила внимания. Только обошла его подальше, спустившись по лесенке: от него исходил тяжёлый запах. Эневек спустился за ней. Обходя вокруг студенистой горы, она чуть не споткнулась о тело Браунинг, наполовину придавленное тающим организмом.
Они вместе вытащили труп из-под массы. Желе с трудом отделялось от её ног. Мёртвая казалась чересчур тяжёлой. Лицо её блестело, будто покрытое лаком, и Ли наклонилась, чтобы разглядеть, что это.
И вдруг туловище Браунинг приподнялось.
– Ай! – Ли отпрыгнула, а лицо Браунинг стало эпилептически корчить гримасы. Она взмахнула руками, открыла рот и снова опрокинулась на спину. Пальцы её скрючились, она начала сучить ногами, выгнула спину и несколько раз подряд сильно тряхнула головой.
Это было невообразимо!
Уж на что Ли была закалённой, но и её обуял ужас. Она таращилась на живой труп, а Эневек с видимым отвращением присел рядом с Браунинг на корточки.
– Джуд, – тихо сказал он. – Посмотрите.
Ли, преодолев омерзение, подошла ближе.
Лаковое покрытие стало стекать с лица Браунинг, и Ли поняла, что это комковатые, тающие пряди потянулись по плечам и шее умершей и скрылись в её ушах…
– Оно проникло внутрь, – прошептала она.
– Оно пытается завладеть ею, – кивнул Эневек. Лицо его приобрело бледно-серый, неестественный для инука цвет. – Наверное, оно ползает кругом и обследует всё, что можно. Но Браунинг не кит. Я думаю, это остаточное электричество в её мозгу реагирует на попытку захвата. Но сейчас уже всё кончится.
Ли молчала.
– Оно испробовало все возможные функции мозга, – сказал Эневек. – Но человек для него непонятен. – Он выпрямился. – Браунинг мертва, генерал. То, что мы сейчас видели, конец эксперимента.

* * *
«Иеремия», у Ла-Пальмы, Канары
Борман скептически оглядел водолазные костюмы. Серебристо поблёскивали скафандры с застеклёнными шлемами, шарнирными суставами и хватательными цангами.
– А я и не знал, что мы полетим на Луну, – сказал он.
– Гээрраад! – Фрост засмеялся. – На четырёхсотметровой глубине всё очень похоже на Луну. Ты сам попросился со мной, теперь не жалуйся.
Собственно, Фрост хотел взять с собой под воду ван Маартена, но Борман напомнил, что голландец лучше разбирается в системах «Иеремии» и больше пригодится наверху. Дав тем самым понять, что внизу могут возникнуть трудности, которые придётся решать наверху.
– Кроме того, – добавил он, – в гидратах я разбираюсь лучше.
– Случись что с тобой, где мы возьмём другого? – возразил Фрост.
– А Эрвин? Он тоже знаток. Ещё лучше, чем я. К этому времени из Киля уже прибыл Сьюсс.
– Погружение – не прогулка, – предупредил ван Маартен. – Вам уже приходилось нырять?
– Несколько раз.
– И глубоко?
Борман поколебался.
– На пятьдесят метров. С аквалангом. Но я в отличной форме. И не дурак, – строптиво добавил он.
Фрост подумал.
– Двух крепких мужиков хватит, – сказал он. – Возьмём небольшие взрывпакеты и…
– Ну, началось! – в ужасе воскликнул Борман. – Взрыв-пакеты!
– О’кей, о’кей! – Фрост поднял руки. – Я вижу, без тебя не обойтись.
Они стояли внутри понтона: один отсек был отведён для спуска под воду роботов и водолазов.
– На вид тяжёлые, – сказал Борман.
– Этот выходной костюмчик, – Фрост любовно погладил скафандр, – весит 90 килограммов, сплошной титан, но под водой незаметно. С кислородным поддувом, герметичный, так что кровь не закипит азотом. И не понадобятся эти дурацкие декомпрессионные паузы.
– Он с ластами.
– Правильно, не камнем будешь падать, а поплывёшь лягушкой. – Фрост указал на многочисленные шарнирные суставы: – Кисти рук защищены жёсткими полушариями, рукавицы были бы слишком чувствительны, но обе руки оборудованы цангами-хватателями, которые подчиняются малейшему движению пальцев. Можешь завещание подписать, такие они чуткие.
– Как долго мы сможем оставаться под водой?
– 48 часов, – сказал ван Маартен. Увидев испуганное лицо Бормана, он улыбнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127