Гигантский североатлантический насос, который называли лёгкими Мирового океана – потому что вместе с остывшей водой на глубину попадали огромные количества кислорода, – медленно, но неуклонно останавливал свою работу. Конвейер морских течений замирал, потоки, несущие с собой тропическое тепло, замедлялись.
Но хотя каскады падающей воды уже не обнаруживались, некоторое количество холодной воды уходило вниз, падая на дно Гренландского бассейна.
На глубине трёх с половиной тысяч метров тьма уступила место синему свечению.
Оно растянулось на громадную площадь: тонкостенная труба прикрепилась ко дну бесчисленными студенистыми присосками. Внутри трубы двигались миллионы щупалец, словно луг из синхронно колеблющихся водорослей. Они проталкивали куски белого вещества в направлении какого-то крупного предмета. Голубого свечения едва хватало, чтобы различить контуры этого предмета – два открытых купола затонувшего «Дипфлайта».
Организм наполнял батискаф кусками белого льда. Его вошло внутрь не так много. Часть трубы отделилась, опустилась на батискаф и окутала его. Прозрачное вещество сомкнулось вокруг корпуса, уплотнилось и прижало купола. К образованному плотному пузырю подводился длинный тонкий шланг.
Шланг начал пульсировать. Через него прокачивалась вода. Вода издалека. Тонкостенный эластичный шланг засасывал её от грязевого вулкана у норвежского побережья – и закачивал в органический резервуар, окружавший батискаф. Тёплая поэтому более лёгкая вода приподняла пузырь со дна.
Белые куски гидратного льда среагировали мгновенно. Клетки кристаллов растопились. Сжатый в них метан взрывообразно увеличил свой объём в 165 раз, заполнил «Дипфлайт» газом и надул органическую оболочку. Желейный кокон отсоединился от шланга и герметично замкнулся. Ни один пузырёк газа не мог ускользнуть. Весь его объём устремился вверх, вначале медленно, затем – по мере уменьшения давления воды – всё быстрее, волоча за собой заключённый в пузырь батискаф.
* * *
Лаборатория
Уивер, стиснув Рубина своей железной хваткой и прижав к его шее остриё скальпеля, не успела выйти наружу. Дверь лаборатории распахнулась. Трое солдат с тяжёлым оружием ворвались внутрь и направили стволы на неё. Она услышала крик Оливейра и остановилась, не выпуская Рубина.
В лабораторию вошла Ли в сопровождении Пика.
– Вы никуда не пойдёте, Карен.
– Джуд, – прокряхтел Рубин. – Как вы вовремя! Уберите от меня эту сумасшедшую.
– Молчите уж, – прикрикнул на него Пик. – Сами создали проблему.
Ли улыбнулась.
– Скажите честно, Карен, – сказала она задушевным тоном. – Вам не кажется, что вы отреагировали несколько преувеличенно?
– С учётом того, что рассказал Мик? – Уивер помотала головой. – Нет, не кажется.
– Что же такого он вам рассказал?
– Он пообещал нам цепную реакцию, вызванную ядом из торпедных гильз «Дипфлайта-3». Кстати, он упомянул, что вы собираетесь выйти в море с ним вдвоём. Через полтора часа.
– Тс-с, – прошептала Ли и шагнула к ней. Уивер зажала Рубина и с силой рванула его назад. Оливейра застыла у лабораторного стола. Она всё ещё держала в руках штатив с мензурками, в которых был экстракт феромона.
– Вы знаете, Мик Рубин, возможно, один из лучших биологов мира, но он страдает комплексом неполноценности, – сказала Ли. – Ему так хотелось прославиться. Мысль, что его имя будут помнить многие поколения людей, сводила его с ума. Этим объясняется его преувеличенная болтливость, но уж простите ему. Рубин собственную мать продаст за крупицу славы. – Она остановилась. – Но это больше не играет роли. Поскольку вы знаете, что мы задумали, придётся и вам объяснить необходимость, которая за этим стоит. Я делала всё возможное, чтобы не доводить дело до конца, но поскольку теперь уже все всё знают, у меня нет выбора.
– Будьте благоразумны, Карен, – умоляюще сказал Пик. – Отпустите его.
– Ни в коем случае, – ответила Карен.
– Он нам нужен. А после поговорим.
– Нет, разговоров больше не будет. – Ли достала свой пистолет и направила его на Уивер. – Отпустите его, Карен. Немедленно, или я стреляю. Это моё последнее слово.
Уивер глянула в чёрное дуло.
– Вы этого не сделаете, – сказала она.
– Вы совершаете ошибку, Джуд, – хрипло сказала Оливейра. – Нельзя применять этот яд. Я уже объяснила Мику, что…
Ли взмахнула пистолетом, направила его на Оливейра и выстрелила. Оливейра отшвырнуло к лабораторному столу, и она сползла по нему на пол. Штатив с мензурками выскользнул из её рук. Секунду Оливейра непонимающе смотрела на дыру в своей груди, потом её глаза остекленели.
– Что вы делаете! – воскликнул Пик. Оружие снова нацелилось на Уивер.
– Отпустить! – рявкнула Ли.
* * *
Наружный лифт
– Доктор Йохансон!
Он обернулся. К нему неторопливо шли по платформе Вандербильт и Андерсон. Последний, как обычно, с безучастным видом, а Вандербильт – с широкой улыбкой.
– Должно быть, вы на нас сердитесь, – дружелюбно сказал он.
Йохансон стоял в нескольких метрах от края платформы. Порывы ветра стегали его по лицу. За бортом вздымались высокие волны. Он уже собирался уходить внутрь.
– Что вас привело сюда, Джек?
– Ничего определённого. – Вандербильт поднял руки извиняющимся жестом. – Я просто хотел вам сказать, что нам очень жаль. Нехорошо получилось. Глупая история, ведь правда?
Йохансон молча отступил в сторону, и те двое остановились.
– Нам что-то нужно обсудить? – спросил Йохансон.
– Я вас обидел, – сказал Вандербильт. – И хочу извиниться.
Йохансон поднял брови:
– Очень благородно с вашей стороны, Джек. Я принимаю ваше извинение. Что-нибудь ещё?
Вандербильт подставил ветру лицо. Его жидкие светлые волосы трепетали, как ковыль.
– Как тут холодно, – сказал он, придвигаясь ближе к Йохансону.
Андерсон последовал его примеру, но остановился с другой стороны. Получилось, что они окружили Йохансона. Теперь он не мог пройти ни между ними, ни влево, ни вправо.
То, что они замышляли, было настолько очевидно, что он даже не удивился. Лишь почувствовал смертельный страх, с которым не мог справиться. Он непроизвольно отступил на шаг и в тот же миг понял, что это была ошибка. Теперь он стоял на самом краю. Им оставалось совсем немного. Сильный толчок отбросил бы его на страховочную сетку, натянутую за бортом, а то и дальше сетки – прямо в воду.
– Джек, – медленно сказал он. – Уж не хотите ли вы меня утопить?
– Бог мой, с чего вы взяли? – Вандербильт с деланым удивлением выпучил глаза. – Я хотел с вами поговорить.
– А что тут делает Андерсон?
– Просто оказался рядом. Чистая случайность. Мы думали…
Йохансон ринулся на Вандербильта, пригнулся и сделал прыжок вправо. Теперь он был далеко от края. Андерсон метнулся к нему. В первый момент казалось, что отвлекающий манёвр Йохансона удался, но тут же кулак Андерсона угодил ему прямо в лицо.
Он рухнул и заскользил к краю платформы.
Старший офицер без особенной спешки шёл следом. Его лапы подхватили Йохансона под мышки и рванули вверх. Йохансон пытался отодрать от себя его руки, но они были как бетон. Ноги его оторвались от пола, и он бешено забил ими, а Андерсон тащил его к краю, где стоял Вандербильт, скептически глядя вниз.
– Ужасный шторм сегодня, – сказал замдиректора ЦРУ. – Надеюсь, вы уж извините, что мы сбросим вас вниз, доктор Йохансон. Придётся немножко поплавать. – Он повернулся к нему и оскалил зубы. – Но не бойтесь, недолго. Вода всего два градуса. Будет даже приятно. Всё сразу успокоится, все волнения пройдут, сердце замедлится…
Йохансон закричал.
– Помогите! – вопил он изо всех сил. – Спасите!
Его ноги болтались уже за краем платформы. Под ним была сетка шириной метра два. Ничего не стоило перекинуть его дальше.
– По-мо-ги-те!
К его удивлению, помощь пришла.
Он услышал, как Андерсон хрипло ахнул, и внезапно снова ощутил под ногами платформу. Потом Андерсон, падая навзничь, увлёк за собой и его. Хватка старшего офицера ослабла, Йохансон скатился с Андерсона, отполз в сторону и вскочил на ноги.
Глазам его предстала гротескная картина. Андерсон, размахивая руками, пытался встать на ноги. Эневек сзади вцепился в его куртку и не отпускал, одновременно пытаясь выбраться из-под него.
Йохансон бросился на помощь, но путь ему преградил Вандербильт.
– Стоп! – В руке у него был пистолет. Он медленно обошёл барахтающихся на полу и встал спиной к проходу. – Неплохая попытка. Но теперь довольно. Доктор Эневек, будьте любезны, дайте встать нашему мистеру Андерсону. Он всего лишь исполняет свой долг.
Эневек под дулом пистолета расслабил пальцы и выпустил воротник куртки Андерсона. Старший офицер вскочил. Не дожидаясь, когда противник поднимется, он схватил Эневека и швырнул к краю платформы.
– Нет! – крикнул Йохансон.
Эневек пытался за что-нибудь зацепиться. Он раскинул руки и ноги, но продолжал неудержимо скользить к краю.
Андерсон, пригнув голову, ринулся к Йохансону, глядя на него лишёнными выражения глазами. Он протянул руку, рванул Йохансона на себя и ударил его кулаком в живот. Йохансон стал ловить ртом воздух. Боль волнами расходилась по его внутренностям. Он сложился пополам, как перочинный ножик, и упал на колени.
Боль была нестерпимой. Он больше не мог подняться и давился, ожидая следующего удара.
Часть четвертая
В глубину
Исследования показывают, что, начиная с определённого уровня, человек не в состоянии опознать разум как таковой. Под разумом он понимает лишь то, что лежит в пределах привычных ему свойств и реакций. По ту сторону – например, в микрокосме – он его попросту не видит. Точно так же в более высоком разуме, в далеко превосходящем его духе он увидит лишь хаос, поскольку не в состоянии распутать его сложные смыслы. Решения такого разума остаются для него непонятными, поскольку в основе их лежат параметры, превышающие порог его интеллектуальных возможностей. Так, собака видит в человеке лишь власть, которой она подчиняется, но не дух. Человеческое поведение видится ей бессмысленным, поскольку мы действуем на основе соображений, превышающих порог её разумения. Также и Бога, если он есть, мы не сможем воспринять в качестве разума, поскольку его мышление зиждется на сумме соображений, сложность которых ускользает от нас. Как следствие, Бог предстаёт перед нашими глазами хаотичным и неспособным даже довести до победы местную футбольную команду или остановить войну. Такое существо находится далеко за пределами человеческого понимания. Из чего неизбежно возникает вопрос, а может ли метасущество Бог, со своей стороны, воспринять нас самих на нашем уровне как разум. Может, мы лишь эксперимент в области органики…
Саманта Кроув, из «Хроник»
«Дипфлайт»
Но ударить Андерсон не успел.
За несколько секунд до этого дельфины оповестили о приближении неизвестного объекта, и команда «Независимости» была приведена в повышенную готовность. Объект зафиксировала и бортовая сонарная система. Стремительно надвигалось нечто неопределённой формы и размеров. Оно не издавало шума, и источник его происхождения был неведом. Особенно нервировало людей в рубке и у контрольных приборов то, что этот предмет приближался не только с нарастающей скоростью и совершенно беззвучно, но и вертикально из глубины. Они смотрели на мониторы и видели во тьме нечто круглое и голубоватое. Смутный шар приближался, приобретал очертания и увеличивался в размерах.
Когда Бьюкенен отдал приказ обстрелять странный предмет, было уже поздно.
Вплотную под корпусом судна шар лопнул.
В последние минуты газ внутри него расширялся всё больше, и подъём ускорялся. Шар из тонкого, натянутого желе подлетел на высокой скорости и резко распался. Высвободившийся газ рвался выше, увлекая за собой что-то большое и прямоугольное.
Затонувший «Дипфлайт» ударился о днище «Независимости» носом, и его бронебойные торпеды вонзились в корпус судна.
Прошло мгновение вечности.
Затем последовал взрыв.
* * *
Рубка
Огромный корабль содрогнулся.
Бьюкенен, видевший на мониторах приближение катастрофы, едва устоял на ногах, вцепившись в стол. Кому не за что было схватиться, рухнули на пол. В контрольных помещениях внутри «острова» разбились мониторы, а оборудование сорвалось с мест. В CIC Кроув и Шанкара выбросило из их кресел. Повсюду на судне воцарился хаос, сигнал тревоги мешался с криками, ботинки бегущих стучали по железу, всё грохотало и дребезжало, и раскаты грома разносились по коридорам, палубам и уровням.
Через несколько секунд после удара большая часть «маслопупов», как называли на морском жаргоне техников машинного отделения, была мертва. Там, где машинное отделение граничило с носовыми трюмами, взрывом проделало в корпусе огромную пробоину. Врывающаяся вода убивала всех, кто уцелел после взрыва батискафа. А кому всё же удалось пережить и это, кто ещё пытался бежать из ада, те натыкались на задраенные переборки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Но хотя каскады падающей воды уже не обнаруживались, некоторое количество холодной воды уходило вниз, падая на дно Гренландского бассейна.
На глубине трёх с половиной тысяч метров тьма уступила место синему свечению.
Оно растянулось на громадную площадь: тонкостенная труба прикрепилась ко дну бесчисленными студенистыми присосками. Внутри трубы двигались миллионы щупалец, словно луг из синхронно колеблющихся водорослей. Они проталкивали куски белого вещества в направлении какого-то крупного предмета. Голубого свечения едва хватало, чтобы различить контуры этого предмета – два открытых купола затонувшего «Дипфлайта».
Организм наполнял батискаф кусками белого льда. Его вошло внутрь не так много. Часть трубы отделилась, опустилась на батискаф и окутала его. Прозрачное вещество сомкнулось вокруг корпуса, уплотнилось и прижало купола. К образованному плотному пузырю подводился длинный тонкий шланг.
Шланг начал пульсировать. Через него прокачивалась вода. Вода издалека. Тонкостенный эластичный шланг засасывал её от грязевого вулкана у норвежского побережья – и закачивал в органический резервуар, окружавший батискаф. Тёплая поэтому более лёгкая вода приподняла пузырь со дна.
Белые куски гидратного льда среагировали мгновенно. Клетки кристаллов растопились. Сжатый в них метан взрывообразно увеличил свой объём в 165 раз, заполнил «Дипфлайт» газом и надул органическую оболочку. Желейный кокон отсоединился от шланга и герметично замкнулся. Ни один пузырёк газа не мог ускользнуть. Весь его объём устремился вверх, вначале медленно, затем – по мере уменьшения давления воды – всё быстрее, волоча за собой заключённый в пузырь батискаф.
* * *
Лаборатория
Уивер, стиснув Рубина своей железной хваткой и прижав к его шее остриё скальпеля, не успела выйти наружу. Дверь лаборатории распахнулась. Трое солдат с тяжёлым оружием ворвались внутрь и направили стволы на неё. Она услышала крик Оливейра и остановилась, не выпуская Рубина.
В лабораторию вошла Ли в сопровождении Пика.
– Вы никуда не пойдёте, Карен.
– Джуд, – прокряхтел Рубин. – Как вы вовремя! Уберите от меня эту сумасшедшую.
– Молчите уж, – прикрикнул на него Пик. – Сами создали проблему.
Ли улыбнулась.
– Скажите честно, Карен, – сказала она задушевным тоном. – Вам не кажется, что вы отреагировали несколько преувеличенно?
– С учётом того, что рассказал Мик? – Уивер помотала головой. – Нет, не кажется.
– Что же такого он вам рассказал?
– Он пообещал нам цепную реакцию, вызванную ядом из торпедных гильз «Дипфлайта-3». Кстати, он упомянул, что вы собираетесь выйти в море с ним вдвоём. Через полтора часа.
– Тс-с, – прошептала Ли и шагнула к ней. Уивер зажала Рубина и с силой рванула его назад. Оливейра застыла у лабораторного стола. Она всё ещё держала в руках штатив с мензурками, в которых был экстракт феромона.
– Вы знаете, Мик Рубин, возможно, один из лучших биологов мира, но он страдает комплексом неполноценности, – сказала Ли. – Ему так хотелось прославиться. Мысль, что его имя будут помнить многие поколения людей, сводила его с ума. Этим объясняется его преувеличенная болтливость, но уж простите ему. Рубин собственную мать продаст за крупицу славы. – Она остановилась. – Но это больше не играет роли. Поскольку вы знаете, что мы задумали, придётся и вам объяснить необходимость, которая за этим стоит. Я делала всё возможное, чтобы не доводить дело до конца, но поскольку теперь уже все всё знают, у меня нет выбора.
– Будьте благоразумны, Карен, – умоляюще сказал Пик. – Отпустите его.
– Ни в коем случае, – ответила Карен.
– Он нам нужен. А после поговорим.
– Нет, разговоров больше не будет. – Ли достала свой пистолет и направила его на Уивер. – Отпустите его, Карен. Немедленно, или я стреляю. Это моё последнее слово.
Уивер глянула в чёрное дуло.
– Вы этого не сделаете, – сказала она.
– Вы совершаете ошибку, Джуд, – хрипло сказала Оливейра. – Нельзя применять этот яд. Я уже объяснила Мику, что…
Ли взмахнула пистолетом, направила его на Оливейра и выстрелила. Оливейра отшвырнуло к лабораторному столу, и она сползла по нему на пол. Штатив с мензурками выскользнул из её рук. Секунду Оливейра непонимающе смотрела на дыру в своей груди, потом её глаза остекленели.
– Что вы делаете! – воскликнул Пик. Оружие снова нацелилось на Уивер.
– Отпустить! – рявкнула Ли.
* * *
Наружный лифт
– Доктор Йохансон!
Он обернулся. К нему неторопливо шли по платформе Вандербильт и Андерсон. Последний, как обычно, с безучастным видом, а Вандербильт – с широкой улыбкой.
– Должно быть, вы на нас сердитесь, – дружелюбно сказал он.
Йохансон стоял в нескольких метрах от края платформы. Порывы ветра стегали его по лицу. За бортом вздымались высокие волны. Он уже собирался уходить внутрь.
– Что вас привело сюда, Джек?
– Ничего определённого. – Вандербильт поднял руки извиняющимся жестом. – Я просто хотел вам сказать, что нам очень жаль. Нехорошо получилось. Глупая история, ведь правда?
Йохансон молча отступил в сторону, и те двое остановились.
– Нам что-то нужно обсудить? – спросил Йохансон.
– Я вас обидел, – сказал Вандербильт. – И хочу извиниться.
Йохансон поднял брови:
– Очень благородно с вашей стороны, Джек. Я принимаю ваше извинение. Что-нибудь ещё?
Вандербильт подставил ветру лицо. Его жидкие светлые волосы трепетали, как ковыль.
– Как тут холодно, – сказал он, придвигаясь ближе к Йохансону.
Андерсон последовал его примеру, но остановился с другой стороны. Получилось, что они окружили Йохансона. Теперь он не мог пройти ни между ними, ни влево, ни вправо.
То, что они замышляли, было настолько очевидно, что он даже не удивился. Лишь почувствовал смертельный страх, с которым не мог справиться. Он непроизвольно отступил на шаг и в тот же миг понял, что это была ошибка. Теперь он стоял на самом краю. Им оставалось совсем немного. Сильный толчок отбросил бы его на страховочную сетку, натянутую за бортом, а то и дальше сетки – прямо в воду.
– Джек, – медленно сказал он. – Уж не хотите ли вы меня утопить?
– Бог мой, с чего вы взяли? – Вандербильт с деланым удивлением выпучил глаза. – Я хотел с вами поговорить.
– А что тут делает Андерсон?
– Просто оказался рядом. Чистая случайность. Мы думали…
Йохансон ринулся на Вандербильта, пригнулся и сделал прыжок вправо. Теперь он был далеко от края. Андерсон метнулся к нему. В первый момент казалось, что отвлекающий манёвр Йохансона удался, но тут же кулак Андерсона угодил ему прямо в лицо.
Он рухнул и заскользил к краю платформы.
Старший офицер без особенной спешки шёл следом. Его лапы подхватили Йохансона под мышки и рванули вверх. Йохансон пытался отодрать от себя его руки, но они были как бетон. Ноги его оторвались от пола, и он бешено забил ими, а Андерсон тащил его к краю, где стоял Вандербильт, скептически глядя вниз.
– Ужасный шторм сегодня, – сказал замдиректора ЦРУ. – Надеюсь, вы уж извините, что мы сбросим вас вниз, доктор Йохансон. Придётся немножко поплавать. – Он повернулся к нему и оскалил зубы. – Но не бойтесь, недолго. Вода всего два градуса. Будет даже приятно. Всё сразу успокоится, все волнения пройдут, сердце замедлится…
Йохансон закричал.
– Помогите! – вопил он изо всех сил. – Спасите!
Его ноги болтались уже за краем платформы. Под ним была сетка шириной метра два. Ничего не стоило перекинуть его дальше.
– По-мо-ги-те!
К его удивлению, помощь пришла.
Он услышал, как Андерсон хрипло ахнул, и внезапно снова ощутил под ногами платформу. Потом Андерсон, падая навзничь, увлёк за собой и его. Хватка старшего офицера ослабла, Йохансон скатился с Андерсона, отполз в сторону и вскочил на ноги.
Глазам его предстала гротескная картина. Андерсон, размахивая руками, пытался встать на ноги. Эневек сзади вцепился в его куртку и не отпускал, одновременно пытаясь выбраться из-под него.
Йохансон бросился на помощь, но путь ему преградил Вандербильт.
– Стоп! – В руке у него был пистолет. Он медленно обошёл барахтающихся на полу и встал спиной к проходу. – Неплохая попытка. Но теперь довольно. Доктор Эневек, будьте любезны, дайте встать нашему мистеру Андерсону. Он всего лишь исполняет свой долг.
Эневек под дулом пистолета расслабил пальцы и выпустил воротник куртки Андерсона. Старший офицер вскочил. Не дожидаясь, когда противник поднимется, он схватил Эневека и швырнул к краю платформы.
– Нет! – крикнул Йохансон.
Эневек пытался за что-нибудь зацепиться. Он раскинул руки и ноги, но продолжал неудержимо скользить к краю.
Андерсон, пригнув голову, ринулся к Йохансону, глядя на него лишёнными выражения глазами. Он протянул руку, рванул Йохансона на себя и ударил его кулаком в живот. Йохансон стал ловить ртом воздух. Боль волнами расходилась по его внутренностям. Он сложился пополам, как перочинный ножик, и упал на колени.
Боль была нестерпимой. Он больше не мог подняться и давился, ожидая следующего удара.
Часть четвертая
В глубину
Исследования показывают, что, начиная с определённого уровня, человек не в состоянии опознать разум как таковой. Под разумом он понимает лишь то, что лежит в пределах привычных ему свойств и реакций. По ту сторону – например, в микрокосме – он его попросту не видит. Точно так же в более высоком разуме, в далеко превосходящем его духе он увидит лишь хаос, поскольку не в состоянии распутать его сложные смыслы. Решения такого разума остаются для него непонятными, поскольку в основе их лежат параметры, превышающие порог его интеллектуальных возможностей. Так, собака видит в человеке лишь власть, которой она подчиняется, но не дух. Человеческое поведение видится ей бессмысленным, поскольку мы действуем на основе соображений, превышающих порог её разумения. Также и Бога, если он есть, мы не сможем воспринять в качестве разума, поскольку его мышление зиждется на сумме соображений, сложность которых ускользает от нас. Как следствие, Бог предстаёт перед нашими глазами хаотичным и неспособным даже довести до победы местную футбольную команду или остановить войну. Такое существо находится далеко за пределами человеческого понимания. Из чего неизбежно возникает вопрос, а может ли метасущество Бог, со своей стороны, воспринять нас самих на нашем уровне как разум. Может, мы лишь эксперимент в области органики…
Саманта Кроув, из «Хроник»
«Дипфлайт»
Но ударить Андерсон не успел.
За несколько секунд до этого дельфины оповестили о приближении неизвестного объекта, и команда «Независимости» была приведена в повышенную готовность. Объект зафиксировала и бортовая сонарная система. Стремительно надвигалось нечто неопределённой формы и размеров. Оно не издавало шума, и источник его происхождения был неведом. Особенно нервировало людей в рубке и у контрольных приборов то, что этот предмет приближался не только с нарастающей скоростью и совершенно беззвучно, но и вертикально из глубины. Они смотрели на мониторы и видели во тьме нечто круглое и голубоватое. Смутный шар приближался, приобретал очертания и увеличивался в размерах.
Когда Бьюкенен отдал приказ обстрелять странный предмет, было уже поздно.
Вплотную под корпусом судна шар лопнул.
В последние минуты газ внутри него расширялся всё больше, и подъём ускорялся. Шар из тонкого, натянутого желе подлетел на высокой скорости и резко распался. Высвободившийся газ рвался выше, увлекая за собой что-то большое и прямоугольное.
Затонувший «Дипфлайт» ударился о днище «Независимости» носом, и его бронебойные торпеды вонзились в корпус судна.
Прошло мгновение вечности.
Затем последовал взрыв.
* * *
Рубка
Огромный корабль содрогнулся.
Бьюкенен, видевший на мониторах приближение катастрофы, едва устоял на ногах, вцепившись в стол. Кому не за что было схватиться, рухнули на пол. В контрольных помещениях внутри «острова» разбились мониторы, а оборудование сорвалось с мест. В CIC Кроув и Шанкара выбросило из их кресел. Повсюду на судне воцарился хаос, сигнал тревоги мешался с криками, ботинки бегущих стучали по железу, всё грохотало и дребезжало, и раскаты грома разносились по коридорам, палубам и уровням.
Через несколько секунд после удара большая часть «маслопупов», как называли на морском жаргоне техников машинного отделения, была мертва. Там, где машинное отделение граничило с носовыми трюмами, взрывом проделало в корпусе огромную пробоину. Врывающаяся вода убивала всех, кто уцелел после взрыва батискафа. А кому всё же удалось пережить и это, кто ещё пытался бежать из ада, те натыкались на задраенные переборки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127