Он сверкнул глазами.
– Тебе достаточно зад оторвать от стула – и ты всё изменишь. Ты можешь всю свою историю повернуть куда угодно. Я же мою – никуда.
– Бредятина!
– О, разумеется, в своё время я мог бы взяться за ум и чему-нибудь выучиться. Ведь мы живём в открытом обществе. Никто не станет спрашивать, из каких запчастей тебя собирали родители, если ты успешный человек. Я им не был. Есть такие этнические лоскутные коврики – они со всего мира взяли самое лучшее. Они всюду дома. А мои родители – простые, запуганные люди. Они не сумели внушить мне хоть какую-то самоуверенность. Они чувствовали себя лишними, а я взял из всех составляющих худшее! Мне ничего не удавалось, а единственное, что получилось, тоже сорвалось!
– Ах да, на флоте. Твои дельфины.
Грейвольф мрачно кивнул.
– Там было хорошо. Я был лучшим тренером, и тогда мне никто не задавал идиотских вопросов. Но едва я очутился на улице, как всё снова началось. Моя мать замучила отца индейскими обычаями, а он её своей постоянной тоской по родине. Каждый пытался как-то самоутвердиться. Я не думаю, чтоб они особо стремились к национальной гордости, их бы устроило просто явиться в мир и сказать: «А пошли вы все! Здесь моя родина, слышите, вы, я у себя дома!»
– То были их трудности. Тебе не надо было делать их проблемы своими.
– Ах так?
– Послушай, Джек! Ты стоишь передо мной – шкаф шкафом – и уверяешь меня, что настолько был травмирован конфликтом твоих родителей, что до сих пор не можешь прийти в себя? – Эневек сердито запыхтел. – Какая, к чёрту, разница, индеец ты, полуиндеец или ирландец? Никто не отвечает за твою внутреннюю родину, кроме тебя самого, даже родители.
Грейвольф удивлённо молчал. Потом в его глаза прокралось удовлетворение, и Эневек понял, что проиграл.
– О ком мы, собственно, тут говорим? – спросил Грейвольф со злобной ухмылкой.
Эневек молчал и смотрел в сторону.
Грейвольф медленно выпрямился. Улыбка сошла с его губ. Вдруг стало заметно, как он утомлён и измучен. Он прошёл к маске на стене и остановился перед ней.
– О’кей, может быть, я идиот, – сказал он тихо.
– Не расстраивайся, – Эневек провёл рукой по глазам. – Мы оба идиоты.
– И ты больший. Эта маска – из Huupu Kanum, вождя Джона. Ты ведь понятия не имеешь, что это такое, верно? Я тебе скажу, что это такое. Это бокс. Место хранения масок и головных украшений, церемониальных предметов и так далее. Но это ещё не всё. В Huupu Kanum лежат наследные права вождей. Huupu Kanum документирует их территорию, их историческую идентичность, их наследные права. Он свидетельствует, кто ты и откуда родом. – Он обернулся. – Ты мог бы гордиться этим. Но ты отрёкся от всего, что ты есть. Я должен нести ответственность за народ, принадлежность к которому я чувствую. А ты принадлежишь к народу и покинул его! Ты упрекаешь меня, что я не аутентичен. Я не могу быть аутентичным, но я пытаюсь завоевать себе хотя бы кусочек аутентичности. Ты же, наоборот, аутентичен. Но ты не хочешь быть тем, кто ты есть. Однако ты и не тот, кем хочешь быть. Ты говоришь мне, что у меня внешность как в плохом вестерне, но это хоть какое-то жизнеутверждение. А ты вздрагиваешь от одного вопроса, не мака ли ты случайно.
– Откуда ты знаешь?
Делавэр. Конечно. Ведь она здесь была.
– Только не упрекай её, – сказал Грейвольф. – Спросить тебя об этом второй раз она уже не отважилась.
– И что ты ей рассказал?
– Ничего. Не дрейфь. Ты мне хотел что-то объяснить насчёт ответственности? Ты являешься сюда и имеешь наглость потчевать меня всем этим говном, что, мол, не родители дают тебе внутреннюю родину, а только ты сам? И как нарочно, именно ты вешаешь мне эту лапшу? Леон, я, может, и смешно живу, но ты-то… ты-то мёртвый.
Эневек сидел и перебирал в уме его последние слова.
– Да, – медленно сказал он. – Ты прав.
– Я прав?
Эневек поднялся.
– Да. Ещё раз спасибо тебе за то, что ты спас мне жизнь. Ты прав.
– Эй, погоди-ка. – Грейвольф нервно моргал. – Что… что ты сейчас собираешься делать?
– Пойду.
– Да? Хм. М-да, Леон, я… ну, что ты мёртвый, это я не то имел в виду… я не хотел тебя задеть, я… Чёрт, не маячь перед глазами, сядь!
– Зачем?
– Твоя кока-кола… Ты же не допил.
Эневек покорно пожал плечами, снова сел, взял банку и стал пить. Грейвольф смотрел на него, потом вернулся к дивану и тоже сел.
– А что, собственно, было с тем маленьким мальчиком? – спросил Эневек. – Кажется, он к тебе привязался.
– Которого мы сняли с корабля?
– Да.
– Ну, он был сильно напуган. Пришлось с ним повозиться.
– Просто так?
– Конечно.
Эневек улыбнулся.
– А мне показалось, что тебе любой ценой хотелось попасть в газету.
Сначала Грейвольф было надулся. Но потом он ответил на улыбку.
– И в газету попасть хотелось, ясное дело. Попасть в газету – это круто. Одно другого не исключает.
– Герой Тофино!
– Ну и что? Быть героем Тофино – это класс! Незнакомые люди хлопают тебя по плечу. Не все же могут попасть в центр внимания благодаря первопроходческим экспериментам с морскими млекопитающими. Каждый берёт чем может.
Эневек высосал остатки колы из своей банки.
– А как дела в твоей… этой, организации?
– В «Морской гвардии»?
– Да.
– Конец котёнку. После того, как половина погибла при нападении китов, остальных как ветром сдуло. – Грейвольф собрал лоб в складки, будто вслушиваясь в себя. Потом снова взглянул на Эневека. – Знаешь, Леон, в чём состоит проблема нашего времени? Люди утрачивают своё значение. Каждый заменим. Больше нет идеалов, а без идеалов нет ничего, что делает нас крупнее, чем мы есть. Каждый отчаянно ищет доказательства, что без него мир был бы хуже. А для этого мальчика я кое-что сделал. И может, не напрасно. Может, это придаст мне хоть немножко значения.
Эневек медленно кивнул.
– Да. Можешь не сомневаться.

* * *
Территория порта, Ванкувер
Через несколько часов после разговора с Грейвольфом Эневек был в порту.
Как и все порты мира, гавань Ванкувера являла собой автономный космос гигантских размеров, в котором чего только не было – кроме обозримости.
На задах гавани громоздились горы контейнеров порта, залитые нереальным закатным светом. Силуэты портальных кранов прорисовывались на фоне неба. Автомобилевозы высились, словно гигантские коробки из-под обуви, чередуясь с контейнеровозами, сухогрузами и элегантными белыми рефрижераторами. По правую руку от Эневека тянулись ряды складов. Дальше начиналась территория сухих доков, а за ними размещались плавдоки. Бриз донёс до него запах краски.
Значит, уже близко.
Без машины тут нечего было делать. Эневеку пришлось несколько раз уточнять дорогу, тем более что он не мог определённо назвать объект своих поисков. Ему объяснили, где находятся плавдоки, поскольку он ожидал найти судно как раз там. Но, к его удивлению, когда ему всё же пришлось назвать судно, его направили к сухим докам – искусственным бассейнам, вода из которых откачивалась через шлюзы после того, как внутри размещался корабль. Дважды заплутав, он, наконец, увидел свою цель. Припарковал машину в тени длинного конторского здания, взвалил на плечо тяжёлую спортивную сумку и пошёл вдоль решётчатого ограждения, пока не обнаружил слегка отодвинутые откатные ворота. Через щель проскользнул внутрь.
Впереди, будто из земли, вырастали надстройки огромного судна. То была «Королева барьеров». Она стояла в ванне длиной метров двести пятьдесят. По обе стороны от ванны высились краны на рельсах. Док освещали мощные прожекторы. Людей не было видно.
Насторожённо оглядываясь, он спросил себя, не напрасно ли это затеял. Корабль уже не первую неделю стоит в сухом доке. Наросты наверняка давно соскребли вместе со всем, что в них могло спрятаться. Возможные остатки в щелях и царапинах давно высохли. В принципе, Эневек не знал, чего должен добыть при вторичном обследовании «Королевы барьеров». Если найдётся что-то, интересное для Нанаймо, он это прихватит. Если нет, то вечер окажется потерянным впустую.
Та неизвестная штука на корпусе.
Она была маленькая, не больше ската или каракатицы. Организм произвёл световую вспышку. Это делают многие обитатели моря – головоногие, медузы, глубоководные рыбы. Тем не менее, Эневек был убеждён, что это та же самая молния, что и на снимках робота URA. Там светящееся облако было несопоставимо больше, чем эта штука, но то, что происходило внутри облака, поразительно напомнило ему о пережитом под корпусом «Королевы барьеров». Если это действительно одна и та же форма жизни, если вещество в головах китов, субстанция с корпуса корабля и отпрянувшее от него существо идентичны, то становится очень интересно.
Киты лишь часть проблемы, видимая нам.
Он огляделся и увидел поодаль несколько армейских джипов, припаркованных у одного из бараков. Окна здания светились. Он остановился. Что тут делать военным? Внезапно он сообразил, что стоит посреди ярко освещённой площади, и поскорее прошёл вперёд. Дойдя до края сухого дока, он вдруг застыл, поражённый.
Док был затоплен.
Там, где киль «Королевы барьеров» должен был опираться на сухую клеть, поблёскивала водная рябь. Вода поднималась над дном метров на восемь-десять.
Эневек присел на корточки и уставился на чёрную воду.
Зачем они напустили её? Разве ремонт руля уже завершился? Но тогда бы «Королеву барьеров» вывели из дока.
Он задумался.
И вдруг сообразил, зачем.
От волнения он так резко сбросил с плеча сумку, что она стукнулась о землю. Он испуганно глянул вдоль пустого пирса. Небо заметно темнело. Док был освещён заливающим светом. Он прислушался, нет ли шагов, но, кроме городского шума, принесённого ветром, ничего не было слышно.
Теперь, когда он увидел затопленный док, он вдруг задумался, не совершил ли ошибку. Сюда его пригнала злость на завесу тайны, которую создавал кризисный штаб, но кто он такой, чтобы с его мнением считались? Это была акция в духе Рэмбо, и вполне возможно, она была ему на размер великовата. Об этом он как-то не подумал.
С другой стороны, раз уж он здесь, и вообще – что такого может случиться? Через двадцать минут он так же незаметно исчезнет отсюда, как и появился. Только выяснит кое-что.
Эневек открыл спортивную сумку. Там было всё необходимое. Он не исключал возможность, что придётся нырять. Если бы «Королеву барьеров» поместили в плавучий док, к ней имело бы смысл подбираться со стороны воды. Но сейчас всё было проще.
Он снял джинсы и верхнюю одежду, достал маску, ласты и фонарь, закрепил на поясе контейнер для находок. Снаряжение завершал нож, пристёгнутый к ноге. Кислород ему не понадобится. Спортивную сумку он подвесил на швартовый кнехт. Зажав ласты под мышкой, добежал до узкого трапа, уходящего вниз. В последний раз окинул взглядом пустой пирс. Из окон барака по-прежнему падал свет. Он быстро и бесшумно спустился по решётчатым ступеням, натянул маску и ласты и скользнул в воду.
Холод пробрал его до костей. Без неопренового гидрокостюма ему придётся спешить, но он и так не собирался здесь задерживаться. Включив фонарь, он сильными толчками ушёл в глубину и устремился к килю. Вода здесь была заметно прозрачнее, чем во время его погружения в порту, и он отчётливо видел корпус судна. Свет фонаря отражался от ярко-красной обшивки.
Через несколько метров обшивка скрылась под толстым наростом моллюсков.
Они его вообще не стали удалять. Они изучали всё, что в нём могло скрываться, прямо на корабле. Потому «Королева барьеров» и стояла в сухом доке: его, в отличие от плавдока, можно было надёжно загерметизировать, чтобы ничто не ускользнуло в море. Они превратили «Королеву барьеров» в лабораторию. А чтобы всё, что на ней наросло, продолжало жить, док затопили.
Ему разом стало ясно, что означало присутствие здесь военных джипов. Поскольку гражданский институт Нанаймо был отстранён от дела, это могло означать лишь одно: армия взяла исследование на себя, исключив всякую публичность.
Эневек помедлил. У него снова возникли сомнения, правильно ли он поступает. Ещё не поздно было уйти отсюда. Но он отбросил эту мысль. Много времени ему не потребуется. Он быстро выдернул нож и начал срезать моллюсков. Осторожно втискивал лезвие под присоску и рывком отделял раковину. Одна за другой они перекочёвывали в его контейнер. Отлично. То-то Оливейра будет счастлива.
Эневек вынырнул, чтобы глотнуть воздуха. В лёгкие ворвался холод. Над ним круто вздымалась тёмная громада судна. Он как следует продышался. Сейчас ему нужно найти место, откуда на него метнулась вспыхнувшая штука. А может, их прячется в щелях несколько.
Он только собрался нырнуть, как услышал шаги.
Вдоль дока, глядя вниз, шагали две фигуры.
Эневек беззвучно ушёл под воду. Возможно, это охрана. Или двое припозднившихся рабочих. Мало ли у кого есть причина проходить здесь в это время. Ему придётся соблюдать осторожность, выходя из дока.
Потом он сообразил, что они могут заметить свет его лампы под водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127