Он ощутил вкус ее ненависти и засмеялся.
— Я мог бы дать тебе бессмертие, Амазига, — сказал он вкрадчиво. — Почему бы тебе не присоединиться ко мне?
— Ты массовый убийца, Саренто, — прошипела она. — Как я тебя презираю!
— Убийца? Но я же никого не убивал, — сказал он с искренним удивлением. — Они все живы здесь! — Он хлопнул себя по груди. — Все до единого. Каждая душа. Я знаю их мысли, их мечты, их желания. Со мной они обрели вечную жизнь. Мы все время беседуем. И, пребывая в своем Боге, Амазига, они счастливы. Это рай.
— Ты лжешь!
— Боги не лгут, — отрезал он. — И я докажу тебе. — Он закрыл глаза, и зазвучал голос. Не голос Саренто!
— Боже мой! — прошептала Амазига.
— Отойди от него, мама, — донесся голос ее сына Гарета. — Отойди от него!
— Гарет! — закричала она.
— Он Дьявол! — вскрикнул такой знакомый голос. — Не верь… — Глаза Саренто открылись, и раздался его глубокий бас:
— Он еще не оценил счастья своей участи. Но, думаю, я доказал свои слова. Никто не мертв. Они просто сменили место обитания. А теперь — что вам нужно? Я голоден.
Старик с трудом выпрямился.
— Я здесь, чтобы предложить тебе… исполнение твоего заветнейшего желания, — сказал он прерывающимся голосом.
— Желание у меня одно: насытиться, а эта болтовня оттягивает время.
— Я могу открыть Врата в другие миры, — сказал старик.
— Если так, — заметил Саренто, — мне достаточно втянуть тебя в себя, и я обрету твое умение.
— Нет! — Голос старика стал более звучным. — Ты прежде имел дело с компьютерами, Саренто, но подобного тебе видеть не приходилось! — Он погладил коробочку у себя на поясе. — Это портативный компьютер, обладающий личностью. С помощью этой машины я могу открывать Врата. Если же я умру, он запрограммировав самоуничтожиться. Хочешь насытиться? Посмотри вокруг. Сколько здесь людей?
Саренто обвел взглядом двор фермы. Пятьдесят — шестьдесят стрелков…
— Слишком мало, а? — продолжал старик. — А я могу перенести тебя в мир, где миллионы и миллионы.
— Зачем тебе это?
— Чтобы спасти моих друзей.
— Ты пожертвуешь целым миром ради этой горстки? — Я перенесу тебя туда, куда ты пожелаешь.
— И мне поверить твоим словам?
— Я Йон Шэнноу, и я не лгу.
— Шэнноу, как ты можешь! — вскричала Амазига, бросаясь к портативке. Шэнноу отбросил ее, хлестнув рукой по лицу так, что она не удержалась на ногах. От усилия он пошатнулся и прижал ладонь к окровавленной повязке. Амазига посмотрела на него с земли.
— Как ты можешь, Шэнноу? Что ты за человек? Саренто сосредоточился и проник в сознание Амазиги. Она ощутила это и содрогнулась.
— Так! — сказал Саренто. — Ты не лжешь. И перенесешь меня туда, куда я пожелаю?
— Да.
— В двадцатый век на Землю?
— А куда в двадцатом веке? — уточнил старик.
— Соединенные Штаты. Лос-Анджелес был бы в самый раз.
— Обещать, что доставлю тебя прямо в город, не могу. Точки силы, как правило, расположены далеко от таких многолюдных мест.
— Это не важно. Йон Шэнноу. Ты, естественно, отправишься вместе со мной.
— Как хочешь. Нам надо подняться вон на тот холм, — сказал Шэнноу.
Саренто взглянул туда, куда указывал его палец, и тут же уставился на Крестоносцев у изгороди.
— Убей хотя бы одного из них, и двадцатого века тебе не видать! — предостерег Шэнноу.
— Сколько времени это займет? Я изнываю от голода!
— Столько, сколько нам нужно, чтобы подняться на холм.
Старик повернулся и медленно зашагал к холму. Саренто нагнал его, подхватил под мышки и побежал вверх по склону без особых усилий — старик был легким, как перышко, а Саренто чувствовал, как его жизненная энергия идет на убыль.
— Не умирай, старик! — приказал он, добравшись до вершины, и опустил Шэнноу на землю. — А теперь сдержи свое слово!
Шэнноу выдвинул микрофон.
— Сделай! — прошептал он.
Вспышка фиолетового света — и они исчезли.
Амазига с трудом поднялась на ноги. У нее за спиной радостно вопили и обнимались Крестоносцы, но ее жег невыносимый стыд. Отвернувшись от холма, она зашагала к дому. Как он мог решиться на это? Как он мог?!
Бет пошла ей навстречу.
— Так, значит, победа осталась за ним! — сказала она.
— Если ты можешь считать это победой.
— Мы живы, Амазига. По-моему, это можно считать победой.
— Стоила ли она своей цены? Зачем, зачем я ему помогала! Он обрек на гибель целый мир!
Когда Кровь-Камень появился вдали, Шэнноу подозвал ее к себе.
«Я должен подойти к нему поближе, — сказал он. — Мне нужна твоя помощь».
«Я твоего веса не выдержу. Пусть тебя поведет Сэм!»
«Нет, это должна быть ты».
Из дома к ним вышел Сэм. Он положил руку на плечо Амазиги, наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Что я натворила, Сэм? — пробормотала она.
— Ты сделала то, что должна была сделать, — ответил он с убеждением.
Рука об руку они направились в луга. Бет осталась стоять, глядя на вершину холма. Вскоре к ней из дома вышла Зера Уилер с детьми.
— В жизни ничего похожего не видела! — сказала Зера. — Раз! И нет их.
— И нет их, — повторила Бет, борясь с безысходной тоской. Она вспомнила Шэнноу таким, каким впервые его увидела более двух десятилетий назад. Суровый одинокий человек, упорно ищущий город, зная, что город этот не существует и не может существовать. «Я любила тебя тогда, — подумала она. — Так сильно, как уже никогда потом не могла тебя любить».
— Плохой человек ушел? — внезапно спросила Эстер.
— Да, деточка, — ответила Зера.
— А он вернется?
— Навряд ли.
— А что будет с нами? Со мной и Осом? Зера засмеялась.
— Останетесь у старой Зеры. Страшное наказание, а? Придется делать всякую домашнюю работу, мыть, убирать. Думается, вы быстро сбежите с такой каторги.
— Я от тебя не убегу, Зера, — обещала Эстер, и ее лицо вдруг стало очень серьезным. — Никогда-никогда!
— И я тоже, — сказал Ос, достал из кармана пистолетик и протянул его Зере. — Пусть он лучше хранится у вас, фрей, — объяснил он. — Я больше не хочу ни в кого стрелять.
Зера взяла пистолет и улыбнулась.
— Пойдемте-ка перекусим, — сказала она.
Бет осталась одна. Ее сын погиб. Клем погиб. Шэнноу исчез. Зачем все это? Ради чего?
Слева Пэдлок Уилер разговаривал со своими людьми и с Нестором Гаррити среди них. Возле стояла Исида. Бет увидела, как Мередит взял ее руку и поднес к губам.
Юная любовь…
Господи, зачем все это?
К ней подошел Тоуб Харрис.
— Простите, что беспокою вас, фрей, — сказал он, — но младенчик плачет, а остатки молока прокисли. Не говоря уже о том, что он всю комнату засмердел, попросту выражаясь.
— А ты никогда младенцев не перепеленывал, Тоуб?
— Не-а. Хотите, чтобы я научился? Она встретилась с ним взглядом и улыбнулась в ответ на его заразительную ухмылку.
— Может, мне следует тебя обучить.
— Буду рад, Бет.
Он впервые назвал ее по имени, и Бет поняла, что ей это приятно. Повернувшись, чтобы войти в дом, она увидела, что Амазига и Сэм спускаются с холма. Чернокожая женщина стремительно подошла к ней.
— Я была несправедлива к Шэнноу, — сказала она виноватым голосом. — Перед тем, как попросить меня вывести его из дома, он дал Сэму вот это.
Она достала из кармана клочок бумаги и протянула его Бет. На нем было нацарапано одно-единственное слово:
«Троица».
— Что это значит? — спросила Бет.
И Амазига объяснила.
ТРОИЦА Нью-Мексико, 16 июля, 5 час. 20 мин. утра
Гроза уносилась за горы, зигзаги молний пронизывали небо над дальними вершинами. Ливень прекратился, но от пустыни веяло сыростью и прохладой. Едва угас фиолетовый свет, Шэнноу упал ничком, Саренто ухватил его и притянул к себе.
— Если ты меня надул… — начал он, но тут же чуть не потерял сознание от сокрушающе сильного запаха. Миллионы их! Сотни миллионов! Саренто отпустил Шэнноу и начал вращаться на каблуках. Пьянящий аромат всех этих душ был настолько благоуханным, что почти утолил его голод.
— Где мы? — спросил он.
Шэнноу привалился к камню и оглядел озаряемую зарницами пустыню. Небо на востоке светлело.
— В Нью-Мексико, — ответил он.
Саренто оставил старика, поднялся на пологий пригорок и обвел пустыню внимательным взглядом. Слева он увидел ажурную металлическую башню вроде нефтяной вышки, а под ней небольшую палатку. Полотнища незашнурованной двери хлопали на ветру.
Двадцатый век! Его мечта. Тут он сможет питаться всю вечность.
Саренто захохотал и тут увидел Шэнноу. Старик доковылял до него и стоял, уставившись на башню.
— Мы далековато от ближайшего населенного пункта, — сказал Саренто, — но у меня сколько угодно времени, чтобы отыскать его. Ну, Шэнноу, каково ощущать, что ты обрек моей власти целую планету?
— Сегодня я стал смертью, — сказал старик, устало повернулся и начал спускаться с пригорка.
Саренто впивал его отчаяние, но оно только усилило ощущение радости. Небо прояснялось, занималась заря.
Он снова посмотрел на ажурную башню и прикинул, что высотой она около ста футов. У ее подножия было что-то нагромождено, но Саренто не удалось рассмотреть, что именно. «Да какая разница?»— подумал он. Наибольшее скопление людей находилось к северу.
«Пойду туда», — решил он. И тут ему вспомнились слова Шэнноу, словно будившие что-то в его памяти.
«Сегодня я стал смертью».
Цитата из какой-то древней книги. Он нащупывал нужное воспоминание. А, да… «Бхагават-гита». «Я стал смертью, сокрушителем миров». Как уместно!
И еще что-то, но он не вспомнил и опустился на камень в ожидании рассвета, упиваясь своей новообретенной свободой. Верх ажурной башни был занят металлическим цилиндром величиной в сарай. Цилиндр заблестел в лучах восходящего солнца, и свет озарил всю башню. Теперь Саренто разглядел, что громоздилось внизу.
Матрасы! Десятки матрасов! Он улыбнулся и покачал головой. Кто-то уложил матрасы в двадцать пять слоев под башней. Что за нелепость!
Но цитата неотвязно преследовала его.
Сегодня я стал смертью.
И тут в его памяти словно вспыхнула молния: он все понял. А с пониманием на него нахлынула парализующая паника. Теперь он точно знал, где находится. И когда.
Ракетный испытательный полигон Аламагордо в Нью-Мексико, в 180 милях от Лос-Аламоса. Теперь, когда он вспомнил это, в его память хлынули и остальные факты. Матрасы были подстелены, когда атомную бомбу поднимали на канатах на место из опасения, что она сорвется и взрыв произойдет преждевременно.
Резко обернувшись, он поискал взглядом старика. Старик бесследно исчез. Саренто побежал, а в его памяти возникали все новые и новые факты.
Плутониевая бомба обеспечила взрыв, по мощности равный двадцати тысячам тонн тринитротолуола. Взрыв атомной бомбы высвобождает гигантское количество тепловой энергии, в самой бомбе температура достигает нескольких миллионов градусов, и возникает огненный шар.
Саренто мчался на крыльях ужаса.
Порожденные взрывом конвекционные потоки всасывают пыль и тому подобное в огненный шар, и образуется типичное грибовидное облако. Взрыв, кроме того, вызывает ударную волну, которая распространяется концентрически на несколько миль, обрушивая на своем пути все строения. Происходит испускание огромного количества нейтронов и гамма-лучей, и проникающая радиация поражает в радиусе воздействия взрыва все живое.
«Я не могу умереть! Я не могу умереть!»
Он находился в 127 ярдах от башни в 5 час. 30 мин. утра 16 июля 1945 года. Секунду спустя башня испарилась. На сотни ярдов вокруг нулевой точки, которой Оппенгеймер дал название «Троица», песок пустыни оплавился в стекло. Порожденный взрывом шар раскаленного воздуха быстро поднялся на высоту в 35 тысяч футов.
В нескольких милях оттуда Дж. Роберт Оппенгеймер наблюдал, как образуется грибообразное облако. Вокруг все ликовали.
— Сегодня я стал смертью, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Я мог бы дать тебе бессмертие, Амазига, — сказал он вкрадчиво. — Почему бы тебе не присоединиться ко мне?
— Ты массовый убийца, Саренто, — прошипела она. — Как я тебя презираю!
— Убийца? Но я же никого не убивал, — сказал он с искренним удивлением. — Они все живы здесь! — Он хлопнул себя по груди. — Все до единого. Каждая душа. Я знаю их мысли, их мечты, их желания. Со мной они обрели вечную жизнь. Мы все время беседуем. И, пребывая в своем Боге, Амазига, они счастливы. Это рай.
— Ты лжешь!
— Боги не лгут, — отрезал он. — И я докажу тебе. — Он закрыл глаза, и зазвучал голос. Не голос Саренто!
— Боже мой! — прошептала Амазига.
— Отойди от него, мама, — донесся голос ее сына Гарета. — Отойди от него!
— Гарет! — закричала она.
— Он Дьявол! — вскрикнул такой знакомый голос. — Не верь… — Глаза Саренто открылись, и раздался его глубокий бас:
— Он еще не оценил счастья своей участи. Но, думаю, я доказал свои слова. Никто не мертв. Они просто сменили место обитания. А теперь — что вам нужно? Я голоден.
Старик с трудом выпрямился.
— Я здесь, чтобы предложить тебе… исполнение твоего заветнейшего желания, — сказал он прерывающимся голосом.
— Желание у меня одно: насытиться, а эта болтовня оттягивает время.
— Я могу открыть Врата в другие миры, — сказал старик.
— Если так, — заметил Саренто, — мне достаточно втянуть тебя в себя, и я обрету твое умение.
— Нет! — Голос старика стал более звучным. — Ты прежде имел дело с компьютерами, Саренто, но подобного тебе видеть не приходилось! — Он погладил коробочку у себя на поясе. — Это портативный компьютер, обладающий личностью. С помощью этой машины я могу открывать Врата. Если же я умру, он запрограммировав самоуничтожиться. Хочешь насытиться? Посмотри вокруг. Сколько здесь людей?
Саренто обвел взглядом двор фермы. Пятьдесят — шестьдесят стрелков…
— Слишком мало, а? — продолжал старик. — А я могу перенести тебя в мир, где миллионы и миллионы.
— Зачем тебе это?
— Чтобы спасти моих друзей.
— Ты пожертвуешь целым миром ради этой горстки? — Я перенесу тебя туда, куда ты пожелаешь.
— И мне поверить твоим словам?
— Я Йон Шэнноу, и я не лгу.
— Шэнноу, как ты можешь! — вскричала Амазига, бросаясь к портативке. Шэнноу отбросил ее, хлестнув рукой по лицу так, что она не удержалась на ногах. От усилия он пошатнулся и прижал ладонь к окровавленной повязке. Амазига посмотрела на него с земли.
— Как ты можешь, Шэнноу? Что ты за человек? Саренто сосредоточился и проник в сознание Амазиги. Она ощутила это и содрогнулась.
— Так! — сказал Саренто. — Ты не лжешь. И перенесешь меня туда, куда я пожелаю?
— Да.
— В двадцатый век на Землю?
— А куда в двадцатом веке? — уточнил старик.
— Соединенные Штаты. Лос-Анджелес был бы в самый раз.
— Обещать, что доставлю тебя прямо в город, не могу. Точки силы, как правило, расположены далеко от таких многолюдных мест.
— Это не важно. Йон Шэнноу. Ты, естественно, отправишься вместе со мной.
— Как хочешь. Нам надо подняться вон на тот холм, — сказал Шэнноу.
Саренто взглянул туда, куда указывал его палец, и тут же уставился на Крестоносцев у изгороди.
— Убей хотя бы одного из них, и двадцатого века тебе не видать! — предостерег Шэнноу.
— Сколько времени это займет? Я изнываю от голода!
— Столько, сколько нам нужно, чтобы подняться на холм.
Старик повернулся и медленно зашагал к холму. Саренто нагнал его, подхватил под мышки и побежал вверх по склону без особых усилий — старик был легким, как перышко, а Саренто чувствовал, как его жизненная энергия идет на убыль.
— Не умирай, старик! — приказал он, добравшись до вершины, и опустил Шэнноу на землю. — А теперь сдержи свое слово!
Шэнноу выдвинул микрофон.
— Сделай! — прошептал он.
Вспышка фиолетового света — и они исчезли.
Амазига с трудом поднялась на ноги. У нее за спиной радостно вопили и обнимались Крестоносцы, но ее жег невыносимый стыд. Отвернувшись от холма, она зашагала к дому. Как он мог решиться на это? Как он мог?!
Бет пошла ей навстречу.
— Так, значит, победа осталась за ним! — сказала она.
— Если ты можешь считать это победой.
— Мы живы, Амазига. По-моему, это можно считать победой.
— Стоила ли она своей цены? Зачем, зачем я ему помогала! Он обрек на гибель целый мир!
Когда Кровь-Камень появился вдали, Шэнноу подозвал ее к себе.
«Я должен подойти к нему поближе, — сказал он. — Мне нужна твоя помощь».
«Я твоего веса не выдержу. Пусть тебя поведет Сэм!»
«Нет, это должна быть ты».
Из дома к ним вышел Сэм. Он положил руку на плечо Амазиги, наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Что я натворила, Сэм? — пробормотала она.
— Ты сделала то, что должна была сделать, — ответил он с убеждением.
Рука об руку они направились в луга. Бет осталась стоять, глядя на вершину холма. Вскоре к ней из дома вышла Зера Уилер с детьми.
— В жизни ничего похожего не видела! — сказала Зера. — Раз! И нет их.
— И нет их, — повторила Бет, борясь с безысходной тоской. Она вспомнила Шэнноу таким, каким впервые его увидела более двух десятилетий назад. Суровый одинокий человек, упорно ищущий город, зная, что город этот не существует и не может существовать. «Я любила тебя тогда, — подумала она. — Так сильно, как уже никогда потом не могла тебя любить».
— Плохой человек ушел? — внезапно спросила Эстер.
— Да, деточка, — ответила Зера.
— А он вернется?
— Навряд ли.
— А что будет с нами? Со мной и Осом? Зера засмеялась.
— Останетесь у старой Зеры. Страшное наказание, а? Придется делать всякую домашнюю работу, мыть, убирать. Думается, вы быстро сбежите с такой каторги.
— Я от тебя не убегу, Зера, — обещала Эстер, и ее лицо вдруг стало очень серьезным. — Никогда-никогда!
— И я тоже, — сказал Ос, достал из кармана пистолетик и протянул его Зере. — Пусть он лучше хранится у вас, фрей, — объяснил он. — Я больше не хочу ни в кого стрелять.
Зера взяла пистолет и улыбнулась.
— Пойдемте-ка перекусим, — сказала она.
Бет осталась одна. Ее сын погиб. Клем погиб. Шэнноу исчез. Зачем все это? Ради чего?
Слева Пэдлок Уилер разговаривал со своими людьми и с Нестором Гаррити среди них. Возле стояла Исида. Бет увидела, как Мередит взял ее руку и поднес к губам.
Юная любовь…
Господи, зачем все это?
К ней подошел Тоуб Харрис.
— Простите, что беспокою вас, фрей, — сказал он, — но младенчик плачет, а остатки молока прокисли. Не говоря уже о том, что он всю комнату засмердел, попросту выражаясь.
— А ты никогда младенцев не перепеленывал, Тоуб?
— Не-а. Хотите, чтобы я научился? Она встретилась с ним взглядом и улыбнулась в ответ на его заразительную ухмылку.
— Может, мне следует тебя обучить.
— Буду рад, Бет.
Он впервые назвал ее по имени, и Бет поняла, что ей это приятно. Повернувшись, чтобы войти в дом, она увидела, что Амазига и Сэм спускаются с холма. Чернокожая женщина стремительно подошла к ней.
— Я была несправедлива к Шэнноу, — сказала она виноватым голосом. — Перед тем, как попросить меня вывести его из дома, он дал Сэму вот это.
Она достала из кармана клочок бумаги и протянула его Бет. На нем было нацарапано одно-единственное слово:
«Троица».
— Что это значит? — спросила Бет.
И Амазига объяснила.
ТРОИЦА Нью-Мексико, 16 июля, 5 час. 20 мин. утра
Гроза уносилась за горы, зигзаги молний пронизывали небо над дальними вершинами. Ливень прекратился, но от пустыни веяло сыростью и прохладой. Едва угас фиолетовый свет, Шэнноу упал ничком, Саренто ухватил его и притянул к себе.
— Если ты меня надул… — начал он, но тут же чуть не потерял сознание от сокрушающе сильного запаха. Миллионы их! Сотни миллионов! Саренто отпустил Шэнноу и начал вращаться на каблуках. Пьянящий аромат всех этих душ был настолько благоуханным, что почти утолил его голод.
— Где мы? — спросил он.
Шэнноу привалился к камню и оглядел озаряемую зарницами пустыню. Небо на востоке светлело.
— В Нью-Мексико, — ответил он.
Саренто оставил старика, поднялся на пологий пригорок и обвел пустыню внимательным взглядом. Слева он увидел ажурную металлическую башню вроде нефтяной вышки, а под ней небольшую палатку. Полотнища незашнурованной двери хлопали на ветру.
Двадцатый век! Его мечта. Тут он сможет питаться всю вечность.
Саренто захохотал и тут увидел Шэнноу. Старик доковылял до него и стоял, уставившись на башню.
— Мы далековато от ближайшего населенного пункта, — сказал Саренто, — но у меня сколько угодно времени, чтобы отыскать его. Ну, Шэнноу, каково ощущать, что ты обрек моей власти целую планету?
— Сегодня я стал смертью, — сказал старик, устало повернулся и начал спускаться с пригорка.
Саренто впивал его отчаяние, но оно только усилило ощущение радости. Небо прояснялось, занималась заря.
Он снова посмотрел на ажурную башню и прикинул, что высотой она около ста футов. У ее подножия было что-то нагромождено, но Саренто не удалось рассмотреть, что именно. «Да какая разница?»— подумал он. Наибольшее скопление людей находилось к северу.
«Пойду туда», — решил он. И тут ему вспомнились слова Шэнноу, словно будившие что-то в его памяти.
«Сегодня я стал смертью».
Цитата из какой-то древней книги. Он нащупывал нужное воспоминание. А, да… «Бхагават-гита». «Я стал смертью, сокрушителем миров». Как уместно!
И еще что-то, но он не вспомнил и опустился на камень в ожидании рассвета, упиваясь своей новообретенной свободой. Верх ажурной башни был занят металлическим цилиндром величиной в сарай. Цилиндр заблестел в лучах восходящего солнца, и свет озарил всю башню. Теперь Саренто разглядел, что громоздилось внизу.
Матрасы! Десятки матрасов! Он улыбнулся и покачал головой. Кто-то уложил матрасы в двадцать пять слоев под башней. Что за нелепость!
Но цитата неотвязно преследовала его.
Сегодня я стал смертью.
И тут в его памяти словно вспыхнула молния: он все понял. А с пониманием на него нахлынула парализующая паника. Теперь он точно знал, где находится. И когда.
Ракетный испытательный полигон Аламагордо в Нью-Мексико, в 180 милях от Лос-Аламоса. Теперь, когда он вспомнил это, в его память хлынули и остальные факты. Матрасы были подстелены, когда атомную бомбу поднимали на канатах на место из опасения, что она сорвется и взрыв произойдет преждевременно.
Резко обернувшись, он поискал взглядом старика. Старик бесследно исчез. Саренто побежал, а в его памяти возникали все новые и новые факты.
Плутониевая бомба обеспечила взрыв, по мощности равный двадцати тысячам тонн тринитротолуола. Взрыв атомной бомбы высвобождает гигантское количество тепловой энергии, в самой бомбе температура достигает нескольких миллионов градусов, и возникает огненный шар.
Саренто мчался на крыльях ужаса.
Порожденные взрывом конвекционные потоки всасывают пыль и тому подобное в огненный шар, и образуется типичное грибовидное облако. Взрыв, кроме того, вызывает ударную волну, которая распространяется концентрически на несколько миль, обрушивая на своем пути все строения. Происходит испускание огромного количества нейтронов и гамма-лучей, и проникающая радиация поражает в радиусе воздействия взрыва все живое.
«Я не могу умереть! Я не могу умереть!»
Он находился в 127 ярдах от башни в 5 час. 30 мин. утра 16 июля 1945 года. Секунду спустя башня испарилась. На сотни ярдов вокруг нулевой точки, которой Оппенгеймер дал название «Троица», песок пустыни оплавился в стекло. Порожденный взрывом шар раскаленного воздуха быстро поднялся на высоту в 35 тысяч футов.
В нескольких милях оттуда Дж. Роберт Оппенгеймер наблюдал, как образуется грибообразное облако. Вокруг все ликовали.
— Сегодня я стал смертью, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45