Когда официантка вернулась с кружкой подслащенного молока, Шэнноу поблагодарил ее, а потом спросил вполголоса:
— Тут где-то живет некий Джек Диллон. Как мне его узнать?
— Лучше вам с ним не встречаться, — ответила женщина, отходя от него. У столика чернокожего юноши она, заметил Шэнноу, наклонила голову и что-то прошептала тому на ухо. Он кивнул, встал, направился к столику Шэнноу, отодвинул стул и сел напротив Иерусалимца.
— Диллон дюжий, лысый, с густой бородой, — сказал он. — Вам это нужно?
— Где я его найду?
— Если вы начнете его искать, друг, он сам вас найдет. Собираетесь пойти к нему в подручные?
— Почему вы так подумали?
— Я же знаю людей вашего пошиба, — Сказал чернокожий. — Хищники.
— Если так, — заметил Шэнноу с мимолетной улыбкой, — разве вы не вступаете на гибельный путь, оскорбляя меня?
Юноша засмеялся:
— Жизнь — это сплошной риск, друг. Но сдается мне, в данном случае он очень невелик. Видите ли, я вооружен и сижу прямо против вас. — Его темные глаза блеснули, и было очевидно, что он презирает Шэнноу. — Что вы скажете на это?
—» Глупый свой гнев изливает, а мудрый сдерживает его «, — ответил Шэнноу. — Поберегись, малый: поспешные выводы оборачиваются бедой.
— Ты назвал меня глупым? — Рука чернокожего юноши задрожала над эмалированной рукояткой пистолета под курткой.
— Я констатирую факт, — ответил Шэнноу. — И если вы прислушаетесь, то услышите щелчок взводимого курка. — Из-под стола донесся двойной щелчок. — Вам словно бы не терпится завязать ссору, молодой человек. Или вас подослали убить меня?
— Никто меня не подсылал. Просто я презираю таких, как вы!
— Юность всегда торопится с приговорами. Ты знал фермера Хонкина?
— Я его знаю. Люди вроде вас согнали его с его земли. Не сумел найти трех поручителей для принесения Клятвы.
— Он убит, — сказал Шэнноу. — Застрелен. На его детей охотились, как на диких зверенышей. Я жду, когда вернется капитан Крестоносцев, а тогда подам жалобу на Джека Диллона.
Юноша наклонился вперед, растопырив локти на столе.
— Вы что, правда ничего про Диллона не знаете?
— Я знаю, что он… и его товарищи хладнокровно расстреляли безоружного человека. И я позабочусь, чтобы он предстал перед судом.
Чернокожий юноша вздохнул:
— Кажется, насчет тебя я ошибся, друг. Но глупый тут не я один. Думаю, тебе надо ускакать отсюда, и побыстрее.
— С какой стати?
Юноша наклонился почти к самому его лицу:
— Джек Диллон и есть капитан Крестоносцев. Назначен месяц назад самим апостолом Савлом.
— Что это за город? — спросил Шэнноу, — Тут совсем нет честных людей?
Чернокожий юноша рассмеялся:
— Да где ты жил, друг? Кто решится поднять голос против помазанного Крестоносца? Их тут сорок, да еще Иаков Мун с его Конниками. Против них никто не пойдет.
Шэнноу ничего не сказал, но юноша с облегчением услышал, как затвор был снят с боевого взвода.
— Меня зовут Арчер, Гарет Арчер. — Он протянул руку.
— Оставь меня, малый. Мне надо о многом подумать.
Арчер отошел, а официантка принесла еще одну кружку подслащенного молока. На этот раз она улыбнулась. Шэнноу смотрел в окно на главную улицу городка. На западных склонах за домами виднелись рудники, а за ними поднимались дымы плавилен и фабрик. Столько грязи и черной копоти от дыма.
В его памяти непрошено возникло лицо. Худой пожилой мужчина, лысеющий, с острыми чертами лица и кроткими карими глазами.
» Это прогресс. Пастырь. С той поры, как самолеты приземлились и мы узнали, кем мы были когда-то, все изменилось. В самолетах летели инженеры и врачи и еще всякого рода специалисты. Большинство умерли до истечения года, но они успели передать свои знания. Мы вновь созидаем. Скоро у нас будут хорошие больницы, прекрасные школы и заводы, которые снабдят нас машинами для того, чтобы было легче сеять и собирать урожай. Появятся большие города и дороги, ведущие к этим городам. Будет подлинный рай «.
» Рай, опирающийся на изрыгаемый дым и вонючую копоть? Я вижу, что вокруг консервного завода погибли все деревья, а в Малой речке больше нет рыбы «.
Шэнноу прихлебывал подслащенное молоко и старался подобрать имя к этому лицу. Браун? Брим? И вдруг он вспомнил: Брум, Джозия Брум. И это имя воскресило еще одно лицо — сильное женское лицо в ореоле пшенично-золотых волос.
Бет.
Воспоминание пронзило его сердце будто нож.
» Господи Боже! Ты же прежде был мужчиной. Теперь ты позволяешь такой мрази, как Сим Джексон, бить тебя на глазах толпы. Свалить тебя в грязь! Во имя Божьей бороды, Йон, чем ты стал?«
» Этот удар унизил его больше, чем меня. Я навсегда отказался убивать. Бет. Я покончил с путями насилия, неужели ты не можешь понять, что есть более достойный образ жизни?«
» Я понимаю только, что не хочу, чтобы ты и дальше жил здесь. Ты мне просто не нужен «.
Приближающийся топот копыт вернул Шэнноу в настоящее. Четыре всадника остановили лошадей перед штатом Крестоносцев. Шэнноу встал, положил на стол серебряный полтинник и пошел к двери.
Его нагнал Гарет Арчер.
— Не глупите! Диллон меткий стрелок, а те, кто с ним, совсем не ангелы.
—» Если ты в день бедствия оказался слабым, то бедна сила твоя «, — сказал Шэнноу. Выйдя наружу, он по трем ступенькам спустился с деревянного тротуара на пыльную улицу.
— Джек Диллон! — окликнул он. Четверо спешились, и самый высокий из них — чернобородый, могучего сложения — резко обернулся к нему.
— Кому я потребовался? — отозвался он. Прохожие на тротуарах остановились и уставились на них.
— Я Йон Шэнноу, и я обличаю тебя как убийцу и разбойника! — Шэнноу услышал судорожный вздох толпы и увидел, что бородач побагровел.
Диллон заморгал. Облизнул губы, но тут же к нему вернулась его самоуверенность.
— Чего? Это чушь!
Шэнноу неторопливо направился к нему, и его голос был слышен всем на улице.
— Ты застрелил фермера Хонкина, хладнокровно убил его. Потом охотился на его детей. Как ты ответишь на эти обвинения, злодей?
— Я тебе отвечать не собираюсь! Рука силача опустилась на пистолет, и толпа бросилась врассыпную. Диллон выстрелил первым, и пуля просвистела у самой щеки Шэнноу. В ответ прогремели оба пистолета Шэнноу, и Диллон с пулями в груди и животе, шатаясь, попятился, уронил пистолет в пыль. Его подручный выстрелил в Шэнноу и промахнулся. Шэнноу выстрелил ему в грудь, он упал на коновязь и больше не шевелился. Оставшиеся два Крестоносца стояли, окаменев. Диллон упал на колени, и кровь заливала его одежду.
Шэнноу широким шагом приблизился к умирающему.
—» Кто роет яму, тот упадет в нее; и кто покатит вверх камень, к тому он воротится «.
— Кто… ты… такой? — Диллон повалился набок, но его агонизирующие глаза все еще были устремлены вверх на его убийцу.
— Я — воздаяние, — ответил Шэнноу, отшвыривая ногой его пистолет, и обратился к толпе:
— Вы позволили злу расцвести здесь, — сказал он, — и этот позор лежит на вас всех. — Он увидел, что слева подходит Гарет Арчер, ведя на поводу его коня. Не спуская глаз с двух оставшихся Крестоносцев, Шэнноу сел в седло.
— Поезжай на северо-восток, — прошептал Арчер, — а через час сверни на запад, где речка разделяется на два рукава.
— Она будет ждать там? Арчер растерялся, но кивнул.
— Ты знал?
— Я вижу ее в тебе, — ответил Шэнноу, повернул коня и медленно выехал из городка.
Амазига Арчер ждала его у речки. Чернокожая женщина почти не изменилась с тех пор, как Шэнноу видел ее в последний раз. Ушедшие в прошлое десятилетия словно не оставили на ней следа — как и на нем. Ее волосы по-прежнему были иссиня-черными. Ни единой морщины на лице, а миндалевидные глаза хранили свое темное сияние. Одета она была в серую защитную рубаху и кожаную юбку для верховой езды. Она сидела на сером мерине ладоней шестнадцати в холке.
— Следуй за мной, — велела она и поехала по каменистому руслу. Копыта мерина разбрызгивали воду мелкого ручья. Они ехали так почти полчаса, а тогда она повернула мерина вправо и заставила его взобраться на крутой берег. Шэнноу следовал за ней. Копыта его коня соскальзывали с мокрых камней.
— Они увидят, где мы свернули из русла, — сказал Шэнноу. — Опытный следопыт не будет обманут. Течение не быстрое, и метины, оставленные копытами на дне, сохранятся несколько дней.
— Я это знаю, Шэнноу, — сказала она. — Признай за мной хотя бы каплю здравого смысла. Последний час до твоего появления я ездила по воде взад и вперед, причем выбиралась на берег в семи местах. К тому же туда, куда мы едем, за нами не может последовать ни один человек — за одним исключением.
Дальше она ехала молча, направляясь к высокому каменному обрыву. Взглянув вниз, Шэнноу увидел, что теперь их лошади трусят по древней дороге, мощенной грубыми гранитными плитами.
— Когда-то эта дорога вела в Пизекурис, — сказала Амазига Арчер, — главный город аккадцев. Они произошли от народов на окраине Атлантидской империи и достигли наивысшего расцвета тысячи и тысячи лет тому назад.
Впереди показались ряды развалин, а за ними — кольцо из огромных камней. Амазига Арчер проехала через развалины и спешилась в центре кольца. Шэнноу спрыгнул с седла.
— Что теперь? — спросил он.
— Теперь мы пойдем домой, — ответила она, доставая золотистый камешек.
Воздух озарился фиолетовым светом, и конь Шэнноу было взвился на дыбы, но он его тотчас успокоил. Теперь за кольцом виднелся двухэтажный дом из красного кирпича и выкрашенных бревен с крутой крышей из черной черепицы. Перед крыльцом стояла ярко выкрашенная и хитро построенная повозка с окошками по всей длине и четырьмя пухлыми черными колесами.
— Вот мой дом, — сказала она холодно, пока он рассматривал экипаж. — Хотела бы сказать, что ты в нем желанный гость, только это не так. За домом есть загон. Отведи туда лошадей, а я приготовлю что-нибудь поесть.
Бросив ему поводья серого мерина, она ушла в дом. Шэнноу увел лошадей за угол, расседлал и впустил в загон. Потом вернулся к парадной двери и легонько постучал по филенке.
— Бога ради! — сказала Амазига. — Подобная деликатность тут совсем не обязательна!
Войдя, он увидел необыкновенную комнату. Толстый серый палас от стены до стены, четыре мягких кресла и диван, обтянутый черной кожей. С потолка свисала странная стеклянная лампа, не больше винного кубка, но она излучала свет такой яркости, что на нее было больно смотреть. От каменного очага веяло жаром, но угли в нем, хотя и были раскалены, не горели. На письменном столе у дальней стены он увидел непонятное приспособление: ящик с тремя серыми сторонами и одной черной, повернутой к креслу. Сзади от него тянулись провода, скрепленные с небольшой коробочкой в стене.
— Что это за место? — спросил Шэнноу.
— Мой кабинет, — ответила Амазига. — Тебе должно польстить, Шэнноу, — ты третий, кто его видел. Первым был мой второй муж, а вторым мой сын Гарет.
— Ты снова вышла замуж. Это хорошо.
— Да что ты знаешь! — почти крикнула она. — Мой первый муж погиб из-за тебя. А он был моей единственной любовью, Шэнноу. Только тебе этого не понять, верно? И из-за тебя и твоей полоумной веры мой дом был разрушен, и я потеряла моего первого сына. И я не думала, что ты способен причинить мне боль сильнее. И вот, пожалуйста, ты здесь собственной персоной. Новый Илия, не больше и не меньше, и твои извращенные понятия вдохновили законы твоего идиотского нового мира.
— Так для чего вы привели меня сюда, госпожа? — спросил он негромко. — Чтобы возложить на меня вину за все зло человеческое? Вашего мужа убил злой человек. Но ваши друзья погибли потому, что следовали за Саренто, а война с исчадиями была делом его рук. Он, а не я напитал Камни Даниила кровью и погубил Хранителей. Ну, да вы и сами все это знаете. Так если вы не намерены обвинить меня во всех бурях и засухах, в любом моровом поветрии, то для чего вы поручили своему сыну указать мне дорогу к вам?
Амазига закрыла прекрасные глаза и испустила медленный вздох.
— Садитесь, Шэнноу, — сказала она наконец — чуть более мягко. — Я сварю кофе, и мы поговорим. — Она отошла к шкафчику на дальней стене и достала яркий пакет. Шэнноу следил, как она высыпала его содержимое — мелкие черные камешки — в стеклянный сосуд. Затем она нажала на кнопку, и сосуд зажужжал, перемалывая камни в черный порошок. Его она ссыпала в бумажную коробочку сверху другого сосуда побольше. Заметив его взгляд, она в первый раз улыбнулась:
— Напиток, популярный в этом мире, — объяснила она. — Возможно, вы предпочтете пить его с молоком и сахаром. Потребуется еще несколько минут.
— Где мы? — спросил он.
— В Аризоне, — ответила она, предоставив ему недоумевать.
Пройдя через комнату, она села напротив него.
— Я сожалею, — сказала она, — о моих сердитых словах. И я сама знаю, что вы не в ответе… за все целиком. Но, с другой стороны, если бы вы не вторглись в мою жизнь, мой первый муж был бы все еще жив, как и Люк. И я не могу забыть, как вы уничтожили мир — или два мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Тут где-то живет некий Джек Диллон. Как мне его узнать?
— Лучше вам с ним не встречаться, — ответила женщина, отходя от него. У столика чернокожего юноши она, заметил Шэнноу, наклонила голову и что-то прошептала тому на ухо. Он кивнул, встал, направился к столику Шэнноу, отодвинул стул и сел напротив Иерусалимца.
— Диллон дюжий, лысый, с густой бородой, — сказал он. — Вам это нужно?
— Где я его найду?
— Если вы начнете его искать, друг, он сам вас найдет. Собираетесь пойти к нему в подручные?
— Почему вы так подумали?
— Я же знаю людей вашего пошиба, — Сказал чернокожий. — Хищники.
— Если так, — заметил Шэнноу с мимолетной улыбкой, — разве вы не вступаете на гибельный путь, оскорбляя меня?
Юноша засмеялся:
— Жизнь — это сплошной риск, друг. Но сдается мне, в данном случае он очень невелик. Видите ли, я вооружен и сижу прямо против вас. — Его темные глаза блеснули, и было очевидно, что он презирает Шэнноу. — Что вы скажете на это?
—» Глупый свой гнев изливает, а мудрый сдерживает его «, — ответил Шэнноу. — Поберегись, малый: поспешные выводы оборачиваются бедой.
— Ты назвал меня глупым? — Рука чернокожего юноши задрожала над эмалированной рукояткой пистолета под курткой.
— Я констатирую факт, — ответил Шэнноу. — И если вы прислушаетесь, то услышите щелчок взводимого курка. — Из-под стола донесся двойной щелчок. — Вам словно бы не терпится завязать ссору, молодой человек. Или вас подослали убить меня?
— Никто меня не подсылал. Просто я презираю таких, как вы!
— Юность всегда торопится с приговорами. Ты знал фермера Хонкина?
— Я его знаю. Люди вроде вас согнали его с его земли. Не сумел найти трех поручителей для принесения Клятвы.
— Он убит, — сказал Шэнноу. — Застрелен. На его детей охотились, как на диких зверенышей. Я жду, когда вернется капитан Крестоносцев, а тогда подам жалобу на Джека Диллона.
Юноша наклонился вперед, растопырив локти на столе.
— Вы что, правда ничего про Диллона не знаете?
— Я знаю, что он… и его товарищи хладнокровно расстреляли безоружного человека. И я позабочусь, чтобы он предстал перед судом.
Чернокожий юноша вздохнул:
— Кажется, насчет тебя я ошибся, друг. Но глупый тут не я один. Думаю, тебе надо ускакать отсюда, и побыстрее.
— С какой стати?
Юноша наклонился почти к самому его лицу:
— Джек Диллон и есть капитан Крестоносцев. Назначен месяц назад самим апостолом Савлом.
— Что это за город? — спросил Шэнноу, — Тут совсем нет честных людей?
Чернокожий юноша рассмеялся:
— Да где ты жил, друг? Кто решится поднять голос против помазанного Крестоносца? Их тут сорок, да еще Иаков Мун с его Конниками. Против них никто не пойдет.
Шэнноу ничего не сказал, но юноша с облегчением услышал, как затвор был снят с боевого взвода.
— Меня зовут Арчер, Гарет Арчер. — Он протянул руку.
— Оставь меня, малый. Мне надо о многом подумать.
Арчер отошел, а официантка принесла еще одну кружку подслащенного молока. На этот раз она улыбнулась. Шэнноу смотрел в окно на главную улицу городка. На западных склонах за домами виднелись рудники, а за ними поднимались дымы плавилен и фабрик. Столько грязи и черной копоти от дыма.
В его памяти непрошено возникло лицо. Худой пожилой мужчина, лысеющий, с острыми чертами лица и кроткими карими глазами.
» Это прогресс. Пастырь. С той поры, как самолеты приземлились и мы узнали, кем мы были когда-то, все изменилось. В самолетах летели инженеры и врачи и еще всякого рода специалисты. Большинство умерли до истечения года, но они успели передать свои знания. Мы вновь созидаем. Скоро у нас будут хорошие больницы, прекрасные школы и заводы, которые снабдят нас машинами для того, чтобы было легче сеять и собирать урожай. Появятся большие города и дороги, ведущие к этим городам. Будет подлинный рай «.
» Рай, опирающийся на изрыгаемый дым и вонючую копоть? Я вижу, что вокруг консервного завода погибли все деревья, а в Малой речке больше нет рыбы «.
Шэнноу прихлебывал подслащенное молоко и старался подобрать имя к этому лицу. Браун? Брим? И вдруг он вспомнил: Брум, Джозия Брум. И это имя воскресило еще одно лицо — сильное женское лицо в ореоле пшенично-золотых волос.
Бет.
Воспоминание пронзило его сердце будто нож.
» Господи Боже! Ты же прежде был мужчиной. Теперь ты позволяешь такой мрази, как Сим Джексон, бить тебя на глазах толпы. Свалить тебя в грязь! Во имя Божьей бороды, Йон, чем ты стал?«
» Этот удар унизил его больше, чем меня. Я навсегда отказался убивать. Бет. Я покончил с путями насилия, неужели ты не можешь понять, что есть более достойный образ жизни?«
» Я понимаю только, что не хочу, чтобы ты и дальше жил здесь. Ты мне просто не нужен «.
Приближающийся топот копыт вернул Шэнноу в настоящее. Четыре всадника остановили лошадей перед штатом Крестоносцев. Шэнноу встал, положил на стол серебряный полтинник и пошел к двери.
Его нагнал Гарет Арчер.
— Не глупите! Диллон меткий стрелок, а те, кто с ним, совсем не ангелы.
—» Если ты в день бедствия оказался слабым, то бедна сила твоя «, — сказал Шэнноу. Выйдя наружу, он по трем ступенькам спустился с деревянного тротуара на пыльную улицу.
— Джек Диллон! — окликнул он. Четверо спешились, и самый высокий из них — чернобородый, могучего сложения — резко обернулся к нему.
— Кому я потребовался? — отозвался он. Прохожие на тротуарах остановились и уставились на них.
— Я Йон Шэнноу, и я обличаю тебя как убийцу и разбойника! — Шэнноу услышал судорожный вздох толпы и увидел, что бородач побагровел.
Диллон заморгал. Облизнул губы, но тут же к нему вернулась его самоуверенность.
— Чего? Это чушь!
Шэнноу неторопливо направился к нему, и его голос был слышен всем на улице.
— Ты застрелил фермера Хонкина, хладнокровно убил его. Потом охотился на его детей. Как ты ответишь на эти обвинения, злодей?
— Я тебе отвечать не собираюсь! Рука силача опустилась на пистолет, и толпа бросилась врассыпную. Диллон выстрелил первым, и пуля просвистела у самой щеки Шэнноу. В ответ прогремели оба пистолета Шэнноу, и Диллон с пулями в груди и животе, шатаясь, попятился, уронил пистолет в пыль. Его подручный выстрелил в Шэнноу и промахнулся. Шэнноу выстрелил ему в грудь, он упал на коновязь и больше не шевелился. Оставшиеся два Крестоносца стояли, окаменев. Диллон упал на колени, и кровь заливала его одежду.
Шэнноу широким шагом приблизился к умирающему.
—» Кто роет яму, тот упадет в нее; и кто покатит вверх камень, к тому он воротится «.
— Кто… ты… такой? — Диллон повалился набок, но его агонизирующие глаза все еще были устремлены вверх на его убийцу.
— Я — воздаяние, — ответил Шэнноу, отшвыривая ногой его пистолет, и обратился к толпе:
— Вы позволили злу расцвести здесь, — сказал он, — и этот позор лежит на вас всех. — Он увидел, что слева подходит Гарет Арчер, ведя на поводу его коня. Не спуская глаз с двух оставшихся Крестоносцев, Шэнноу сел в седло.
— Поезжай на северо-восток, — прошептал Арчер, — а через час сверни на запад, где речка разделяется на два рукава.
— Она будет ждать там? Арчер растерялся, но кивнул.
— Ты знал?
— Я вижу ее в тебе, — ответил Шэнноу, повернул коня и медленно выехал из городка.
Амазига Арчер ждала его у речки. Чернокожая женщина почти не изменилась с тех пор, как Шэнноу видел ее в последний раз. Ушедшие в прошлое десятилетия словно не оставили на ней следа — как и на нем. Ее волосы по-прежнему были иссиня-черными. Ни единой морщины на лице, а миндалевидные глаза хранили свое темное сияние. Одета она была в серую защитную рубаху и кожаную юбку для верховой езды. Она сидела на сером мерине ладоней шестнадцати в холке.
— Следуй за мной, — велела она и поехала по каменистому руслу. Копыта мерина разбрызгивали воду мелкого ручья. Они ехали так почти полчаса, а тогда она повернула мерина вправо и заставила его взобраться на крутой берег. Шэнноу следовал за ней. Копыта его коня соскальзывали с мокрых камней.
— Они увидят, где мы свернули из русла, — сказал Шэнноу. — Опытный следопыт не будет обманут. Течение не быстрое, и метины, оставленные копытами на дне, сохранятся несколько дней.
— Я это знаю, Шэнноу, — сказала она. — Признай за мной хотя бы каплю здравого смысла. Последний час до твоего появления я ездила по воде взад и вперед, причем выбиралась на берег в семи местах. К тому же туда, куда мы едем, за нами не может последовать ни один человек — за одним исключением.
Дальше она ехала молча, направляясь к высокому каменному обрыву. Взглянув вниз, Шэнноу увидел, что теперь их лошади трусят по древней дороге, мощенной грубыми гранитными плитами.
— Когда-то эта дорога вела в Пизекурис, — сказала Амазига Арчер, — главный город аккадцев. Они произошли от народов на окраине Атлантидской империи и достигли наивысшего расцвета тысячи и тысячи лет тому назад.
Впереди показались ряды развалин, а за ними — кольцо из огромных камней. Амазига Арчер проехала через развалины и спешилась в центре кольца. Шэнноу спрыгнул с седла.
— Что теперь? — спросил он.
— Теперь мы пойдем домой, — ответила она, доставая золотистый камешек.
Воздух озарился фиолетовым светом, и конь Шэнноу было взвился на дыбы, но он его тотчас успокоил. Теперь за кольцом виднелся двухэтажный дом из красного кирпича и выкрашенных бревен с крутой крышей из черной черепицы. Перед крыльцом стояла ярко выкрашенная и хитро построенная повозка с окошками по всей длине и четырьмя пухлыми черными колесами.
— Вот мой дом, — сказала она холодно, пока он рассматривал экипаж. — Хотела бы сказать, что ты в нем желанный гость, только это не так. За домом есть загон. Отведи туда лошадей, а я приготовлю что-нибудь поесть.
Бросив ему поводья серого мерина, она ушла в дом. Шэнноу увел лошадей за угол, расседлал и впустил в загон. Потом вернулся к парадной двери и легонько постучал по филенке.
— Бога ради! — сказала Амазига. — Подобная деликатность тут совсем не обязательна!
Войдя, он увидел необыкновенную комнату. Толстый серый палас от стены до стены, четыре мягких кресла и диван, обтянутый черной кожей. С потолка свисала странная стеклянная лампа, не больше винного кубка, но она излучала свет такой яркости, что на нее было больно смотреть. От каменного очага веяло жаром, но угли в нем, хотя и были раскалены, не горели. На письменном столе у дальней стены он увидел непонятное приспособление: ящик с тремя серыми сторонами и одной черной, повернутой к креслу. Сзади от него тянулись провода, скрепленные с небольшой коробочкой в стене.
— Что это за место? — спросил Шэнноу.
— Мой кабинет, — ответила Амазига. — Тебе должно польстить, Шэнноу, — ты третий, кто его видел. Первым был мой второй муж, а вторым мой сын Гарет.
— Ты снова вышла замуж. Это хорошо.
— Да что ты знаешь! — почти крикнула она. — Мой первый муж погиб из-за тебя. А он был моей единственной любовью, Шэнноу. Только тебе этого не понять, верно? И из-за тебя и твоей полоумной веры мой дом был разрушен, и я потеряла моего первого сына. И я не думала, что ты способен причинить мне боль сильнее. И вот, пожалуйста, ты здесь собственной персоной. Новый Илия, не больше и не меньше, и твои извращенные понятия вдохновили законы твоего идиотского нового мира.
— Так для чего вы привели меня сюда, госпожа? — спросил он негромко. — Чтобы возложить на меня вину за все зло человеческое? Вашего мужа убил злой человек. Но ваши друзья погибли потому, что следовали за Саренто, а война с исчадиями была делом его рук. Он, а не я напитал Камни Даниила кровью и погубил Хранителей. Ну, да вы и сами все это знаете. Так если вы не намерены обвинить меня во всех бурях и засухах, в любом моровом поветрии, то для чего вы поручили своему сыну указать мне дорогу к вам?
Амазига закрыла прекрасные глаза и испустила медленный вздох.
— Садитесь, Шэнноу, — сказала она наконец — чуть более мягко. — Я сварю кофе, и мы поговорим. — Она отошла к шкафчику на дальней стене и достала яркий пакет. Шэнноу следил, как она высыпала его содержимое — мелкие черные камешки — в стеклянный сосуд. Затем она нажала на кнопку, и сосуд зажужжал, перемалывая камни в черный порошок. Его она ссыпала в бумажную коробочку сверху другого сосуда побольше. Заметив его взгляд, она в первый раз улыбнулась:
— Напиток, популярный в этом мире, — объяснила она. — Возможно, вы предпочтете пить его с молоком и сахаром. Потребуется еще несколько минут.
— Где мы? — спросил он.
— В Аризоне, — ответила она, предоставив ему недоумевать.
Пройдя через комнату, она села напротив него.
— Я сожалею, — сказала она, — о моих сердитых словах. И я сама знаю, что вы не в ответе… за все целиком. Но, с другой стороны, если бы вы не вторглись в мою жизнь, мой первый муж был бы все еще жив, как и Люк. И я не могу забыть, как вы уничтожили мир — или два мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45