С улицы донеслись новые крики. Они бросились в комнату к окну. В дверь штаба Крестоносцев отчаянно стучала молодая женщина с младенцем на руках, но внутри все были настолько перепуганы, что ее не впускали.
А к ней уже бежал зверь.
— Сюда! — завопил Сэм. Она повернулась, и он увидел, как она оценивает расстояние и быстроту волчеца. Нет, ей не успеть…
Но она попыталась.
Уоллес прицелился и выстрелил из обоих стволов. Пули попали зверю в плечо и повернули его. Но он удержался на ногах и снова ринулся к женщине. Сэмюэль открыл окно и взобрался на подоконник. К большому разочарованию его матери. Бет Мак-Адам, он не был наделен ни особой храбростью, ни стойкостью. Сэмюэль считал, что он обманул все ее ожидания. Глубоко вздохнув, он прыгнул и приземлился неудачно, вывихнув лодыжку. Женщина почти добежала до крыльца, но зверь настигал ее, и тут Сэмюэль, отпрыгнув влево, выстрелил. Его первая пуля попала в разинутую пасть. Вторая пробила зверю шею, из выходной раны хлынула кровь, но он не остановился.
И в этот миг Сэмюэль Мак-Адам понял, что сейчас умрет, и ощутил ледяное спокойствие.
Женщина с вопящим младенцем пробежала мимо, даже не взглянув на него. Подбегали другие звери. Первый замаячил над Сэмюэлем, и он выстрелил еще два раза прямо в сердце. Волчец упал… и ударил когтистой лапой.
— Вернись, Сэм! — услышал он голос Уоллеса. Зверь лежал мертвый. Что-то горячее и липкое заливало рубашку Сэма. Кровь из рваной раны на его горле.
Самюэль упал на колени, силы стремительно покидали его. Он повалился набок, и его лицо ударилось об утоптанную землю улицы. Но боли не было. «Я умираю, — подумал он бесстрастно. — Все». На него навалилась огромная слабость, ему вспомнилась его детская молитва. Он попытался произнести ее, но времени у него не осталось.
Наступил день, которого доктор Мередит страшился уже так давно. Исида лежала в фургоне без сознания, ее пульс еле прощупывался и был прерывистым, веки посинели, щеки запали. Задним числом он отдавал себе отчет, что день этот неумолимо приближался уже несколько недель. Она совсем обессилела и даже говорила с трудом.
Мередит сидел рядом с ней, а Иеремия управлял лошадьми. «Долго ли еще остается до конца?»— думал молодой доктор. Наклонившись, он поцеловал ее холодный лоб. Слезы затуманили ему глаза, и одна упала на бледную щеку Исиды. Когда фургон, заскрипев, остановился, Мередит встал, открыл заднюю дверь и спрыгнул на землю. Иеремия, накинув вожжи на ручку тормоза, подошел к нему.
— Ей не получшало? — спросил старик. Мередит покачал головой.
— Думаю… этой ночью…
— Господи! — прошептал Иеремия. — Такая чудесная девушка! Справедливости нет, верно, доктор?
— Во всяком случае, когда мы имеем дело с такими болезнями, как у нее.
Иеремия разжег костер и принес из фургона два стула.
— Я так и не понял, что ее убивает, — сказал он. — Рак там или плохое сердце… Но это?
— Болезнь очень редкая, — объяснил Мередит. — В старом мире она называлась болезнью Аддисона. У нас у всех организмы обладают внутренней защитой, которая изолирует микроорганизмы и убивает их. А у Исиды эта система вышла из строя и обратилась против себя, в частности, губя надпочечники.
— То есть она убивает себя сама? — переспросил Иеремия.
— Да. Старая раса нашла кортикотропные заменители, которые сохраняли жизнь таким больным. А мы не знаем, как их вырабатывать.
Иеремия вздрогнул и обвел взглядом бескрайнюю безлюдную степь. Когда Исиде стало совсем худо, они оставили остальные фургоны на стоянке под Доманго и теперь направлялись в Долину Паломника, надеясь на чудо. Апостол Савл был последним из учеников Диакона и, по слухам, прежде творил чудеса исцеления в Единстве. Они узнали, что он в Долине Паломника, и Иеремия покинул остальных странников и направил свой фургон в степь. До Долины оставалось теперь только два дня пути, но эти два дня с таким же успехом могли быть двумя веками: Исида умирала у них на глазах.
Иеремия задумался и молча подбрасывал хворост в костер. Мередит вернулся в фургон. Исида лежала так неподвижно, что он было счел ее мертвой, однако, когда он поднес к ее ноздрям зеркало, оно чуть затуманилось. Он взял ее руку в свои и заговорил, дав волю словам, которые так давно жаждал произнести вслух:
— Я люблю тебя, Исида. Чуть ли не с первого дня, как увидел тебя. Ты шла с корзиной цветов по главной улице, продавая их. Солнце сияло, и твои волосы были как золотая чаша. Я купил три букетика. По-моему, желтых нарциссов. — Он замолчал и нежно сжал ее пальцы, они остались неподвижными. Мередит вздохнул. — А теперь ты меня покидаешь, уходишь туда, куда я не могу последовать за тобой. — Голос у него надломился, из глаз хлынули слезы. — Не могу смириться с этим. Не могу!
Когда Мередит снова вышел из фургона, Иеремия помешивал деревянной ложкой в котелке с мясной похлебкой.
— По-моему, я видел волчеца вон в тех деревьях, — сказал старик.
Мередит посмотрел туда, но ничего не увидел. Только ветер гнул высокие травы, превращая степь в волнующийся океан.
Издали донесся жуткий вой.
— У вас есть пистолет? — спросил Мередит.
— Нету. Одолжил Малькольму. Сказал, пусть вернет, когда мы встретимся в следующий раз.
Мередит сел и протянул ладони над костром. Но в открытой степи ветер почти не давал почувствовать жар огня. Вообще-то они обычно устраивались на ночлег под защитой большого камня или хотя бы толстого комля упавшего дерева, но волы совсем измучились, а трава тут была сочная.
— Не думаю, чтобы нам понадобилось оружие, — сказал Мередит. — Не знаю ни единого случая, чтобы волчецы нападали на людей.
— А что вы будете делать, доктор, когда… — Иеремия умолк, не в силах договорить.
— Когда она умрет? — Мередит провел рукой по лицу. Веки у него набрякли, на сердце лежала свинцовая тяжесть. — Расстанусь со странниками, Иеремия. Найду городок, где нет врача, и поселюсь там. Я ведь присоединился к вам только из-за Исиды. Ну а вы?
— Буду странствовать и дальше. Люблю посещать неизвестные края, видеть новые пейзажи. Люблю купаться в забытых речках и смотреть, как восходит солнце над горами, у которых нет названия.
Из травы поднялось серебристо-серое существо и остановилось незамеченное шагах в пятнадцати от фургона. Первым волчеца увидел Мередит и тронул Иеремию за плечо. Старик оглянулся:
— Иди-ка сюда, посиди с нами, дружочек. Волчец поколебался, потом подбежал и скорчился у костра.
— Я Пакья, — сказал он, наклонив голову и высунув длинный язык.
— Добро пожаловать, Пакья, — ответил Иеремия. — Хочешь есть? Похлебка почти готова.
— Голода нет. Очень большой страх. Иеремия засмеялся:
— Нас не надо бояться. Я Иеремия, а это мой друг, доктор Мередит. Мы не охотимся на ваше племя.
— Я вас боюсь нет, — сказала волченка. — Куда вы едете?
— В Долину Паломника, — ответил старик.
Волченка замотала головой:
— Не надо туда. Много зла. Много смерти. Все мертвые..!
— Мор? — спросил Мередит. Пакья наклонила голову, недоуменно глядя на него. — Большая болезнь?
— Не болезнь. Кровавые Звери пришли убивать всех. Я чую их, — добавила она, поводя длинным носом в воздухе. — Очень далеко, но подходят ближе. У вас есть ружья?
— Нет, — ответил Мередит.
— Тогда вы умрете, — сказала Пакья. — И моя Бет умрет.
— Бет? Кто это? — спросил Иеремия.
— Хороший друг. На ферме к югу. Вам надо к ней. У нее есть ружья. Может, тогда вы будете жить. Она будет жить.
Пакья встала и убежала, не сказав больше ни слова.
— Интересное существо, — сказал Мередит. — Самец или самка?
— Самка, — ответил Иеремия. — И очень напугана. Я навещал эти края в течение многих лет, но никаких Кровавых Зверей не знаю. Возможно, она подразумевала львов или медведей. Не следовало мне одалживать ружье Малькольму.
— Как по-вашему, что нам делать? Иеремия пожал плечами.
— Съедим похлебку и поедем на эту ферму. — Вновь раздался вой, и Иеремия вздрогнул. — Бог с ней, с похлебкой! — сказал он.
Когда в дверь легонько постучал Тоуб Харрис, Бет Мак-Адам дремала. Она сразу проснулась и протерла глаза.
— День выдался долгий, Тоуб, — сказала она. Работник сдернул шапку и ухмыльнулся.
— Старые быки никак из чащобы не выходят! С ними возни и возни!
Бет потянулась и встала. Тоуб Харрис приехал на ферму две недели назад на измученной лошаденке, которая все-таки выглядела лучше, чем он. Жилистый сутулый коротышка, он побывал рудокопом в Чистоте, объезжал лошадей на ранчо под Единством, а до этого четыре года плавал матросом. И вот ему вздумалось поехать в дикие земли и разбогатеть, как он выразился. На ферме он появился без крошки припасов, без единого обменника и перестав надеяться на свою удачу. Бет он сразу понравился: у него была веселая ухмылка, очень молодившая его выдубленное ветрами лицо, и ясные голубые глаза, искрившиеся юмором.
Тоуб провел пятерней по редеющим черным волосам.
— Сюда вроде направляется фургон, — сказал он. — Надо думать, странники. Наверное, устроят тут стоянку, попросят съестного.
— Сколько их? — спросила Бет.
— Один фургон, очень ярко покрашенный. Запряжен волами. Управляют им двое мужчин.
— Ну, авось один из них медник. Мне надо бы починить пару кастрюль, да и ножи наточить давно не мешало бы. Скажешь им, что они могут остановиться на южном лугу. Там бьет родник.
Тоуб кивнул и, пятясь, исчез за дверью. Бет глубоко вздохнула. Приближалась зима, и ей нужен был надежный работник. Ее небольшое стадо ушло далеко в горы, разбрелось по чащобам и редколесью… Для того чтобы выгнать их всех оттуда, требовалось не меньше четырех мужчин, однако Тоуб в одиночку справлялся с работой, для которой она прежде нанимала троих работников покрепче него. Раньше ей помогал Сэмюэль, но теперь он все время проводил в городке, готовясь в Крестоносцы. Бет вздохнула. Теперь каждая их встреча кончалась перепалкой.
— Слишком уж я сурово его воспитывала, — произнесла она вслух.
— Прошу прощения, фрей Мак-Адам, — сказал вновь возникший Тоуб. — Но приближается всадник. А точнее сказать, двое их на одном старом муле. Сдается, один болен… или пьян.
Бет кивнула, а потом отошла к стене и сняла старое ружье. Зарядив его, она вышла на меркнущий дневной, свет. Всадники приближались со стороны гор, и даже с такого расстояния она увидела, как взмылены бока мула. В наступающих сумерках ей удалось различить только белоснежно-седую бороду одного из них, но во втором ей почудилось что-то знакомое, однако его голова и грудь склонялись к самой шее мула, а старик сзади поддерживал его за пояс. Мул остановился перед крыльцом, старик соскользнул с его спины и подхватил своего спутника. Тут Бет узнала во втором Джозию Брума и, положив ружье, кинулась помочь.
— В него стреляли, — сказал белобородый.
— Тоуб! — закричала Бет. Жилистый работник мгновенно явился на ее зов, и вместе они сняли раненого с мула. Брум был без сознания, лицо побелело, а на лбу поблескивала испарина, свидетельствуя о начинающейся лихорадке.
— Отнесите его в мою спальню, — распорядилась Бет, и мужчины подняли Брума на руки.
— Подберите ружье, фрей Мак-Адам, — сказал белобородый. — Убийцы близко.
Они уложили Брума на широкую кровать Бет и; укрыли толстым одеялом.
Белобородый вышел на крыльцо.
— Какие убийцы? — спросила Бет. — Таких жутких зверей вы еще не видели, — ответил он. — Огромные волчецы. Примерно сейчас они должны ворваться в Долину Паломника. Надеюсь, на тамошних Крестоносцев можно положиться.
— Волчецы никогда ни на кого не нападают, — ответила Бет недоверчиво.
— Совершенно верно. Но это не те волчецы. Ружье у вас заряжено полностью?
— А как же иначе? — огрызнулась она. Старик был высоким, внушительным, но Бет Мак-Адам почувствовала в нем бессознательное высокомерие и вышла из себя. Если такие звери и правда существуют, она ни разу не видела ни единого, а живет поблизости от Долины Паломника уже двадцать лет.
— Как Джозия был ранен? — спросила она, меняя тему.
— У себя дома. Они убили и Даниила Кейда.
— Пророка? Господи, почему?
— По той же причине, по какой был убит Бык Кивач. Брум вызвался быть вашим поручителем в принесении Клятвы.
— Глупость какая-то! — сказала она. — Что это изменило бы?
— Земли здесь богатые, фрей Мак-Адам. Савл начал прибирать такие земли к рукам с помощью Иакова Муна и его приспешников. Мне следовало бы заметить, что происходит. Но я был занят более важными проблемами. С Савлом я разберусь, если мы уцелеем.
— Вы, значит, разберетесь с Савлом! По какому праву? Белобородый повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.
— Его создал я, Бет. Ответственность за его деяния лежит на мне. Я Диакон.
— Бред какой-то! — вспылила Бет. — Мало вам волчецов-великанов и хладнокровных убийств! Вы помешанный, вот и все!
— Прошу прощения, фрей Мак-Адам, — вмешался Тоуб. — Но он и вправду Диакон. Я в прошлом году видел его в Единстве в соборе. Это точно он.
Диакон улыбнулся Тоубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45