И он сдался:
вызвал дежурную медсестру и принял все те таблетки, от которых отказался
пять часов тому назад. Франц пытался экспериментировать с лекарствами еще
несколько раз: пил только белые таблетки, отказываясь от розовых, или,
наоборот, принимал лишь розовые - но во всех случаях ему становилось хуже
и, в конце концов, он эксперименты прекратил. Кстати сказать, Таня,
покинувшая Госпиталь полтора месяца назад, до сих пор принимала какие-то
лекарства и утверждала, что без них чувствует себя плохо. На рецепте,
выписанном ее госпитальным Доктором, эти таблетки безобидно именовались
"комплексом витаминов Q", но у Франца все равно оставались неясные сомнения.
Он опять посмотрел в окно - дождь перестал, из-за серой пелены туч
выглянуло робкое ноябрьское солнце. Дорожный указатель "Город - 22 км",
расположенный сразу за воротами, заблестел ярко-синей краской; два клена у
соседнего корпуса рассеивали красно-оранжево-желтую часть солнечного спектра
во все стороны. Воздух за стеклом, наверно, кишел запахами осени ...
Господи, да почему ж они никогда не открывают окна?!
Франц находился здесь уже почти два месяца, но на поправку шел,
почему-то, очень медленно. Как он понял из объяснений Тани, выход из Лифта
находился прямо на территории Госпиталя, так что Франца забрали в
операционную без задержки. Да и раны его долговременных последствий иметь,
вроде бы, не могли - никаких важных органов не задето. Насчет последнего,
врочем, Таня уверена не была, ибо хирург, оперировавший Франца, ни
по-английски, ни по-русски не говорил и лишь выдал ей (в качестве сувенира?)
извлеченную во время операции пулю. Так или иначе, но лицо Доктора во время
ежевечерних обходов лучилось радостным оптимизмом, и никаких дополнительных
процедур он не назначал - ни физиотерапии, ни уколов, ни даже анализа
крови. Лечение сводилось к регулярным заменам повязок, обработке ран
какими-то жидкостями и бесчисленным таблеткам. Две недели назад Франц стал
потихоньку вставать с постели и совершать короткие прогулки по своей
комнате, а позавчера ему, наконец, сняли с руки гипс. Однако чувствовал он
себя все еще очень слабым, да и правая кисть почти не действовала - помимо
перебитого предплечья, у него, видимо, было повреждено сухожилие.
Солнце исчезло за тучами, снова пошел мелкий дождь. Трава на газонах
потемнела, лужи на черном полу асфальта отражали беспросветно-серый потолок
неба. Дело шло к вечеру: половина пятого. Через полчаса приедет Таня.
"Не люблю дождь." - подумал Франц.
Таня приходила каждый день и развлекала его все отведенное на посещения
время. Франц говорил мало, в основном слушал: какую замечательную вазу она
вылепила сегодня утром и почему позавчерашняя ваза так перекосилась в печи.
Она увлеклась здесь лепкой - познакомившись на третий день после своего
выхода из Госпиталя с каким-то местным художником-керамиком. Тот познакомил
ее со своей компанией - по таниным словам: "... все совершенно нормальные
люди, ни одного психа - душа отдыхает". Таня также много рассказывала о
местном Городе: получалось, что он организован намного понятнее, чем города
на предыдущих ярусах (что, видимо, являлось результатом малого количества
"психов"). Более того, уровень здешней жизни оказался необычайно высок -
Таня путанно объясняла это высокой степенью автоматизации производства.
Другим отличием от предыдущих ярусов являлась незаметность и неважность
"потусторонней" части бытия. К примеру, с каждым, прибывшим со Второго
Яруса, беседовал следователь, но уже после одного-двух допросов следствие
всегда приостанавливалось и подследственного оставляли в покое. А главное,
на следующий ярус подследственных переводили только с их согласия! На
практике, однако, никто такого согласия не давал, ибо считалось, что
"хорошие" и "плохие" ярусы идут через один; причем хорошие становятся все
лучше и лучше, а плохие - все хуже и хуже. Из этого с очевидностью
вытекало, что Четвертый Ярус является сущим адом, так что все оставались
здесь, на Третьем, до самой второй смерти.
Франц своего Следователя еще не видел, но слышал о нем множество
таниных рассказов (согласно действовавшим здесь правилам, дела "партнеров"
всегда вел один и тот же человек). По ее словам, первый допрос должен был
состояться со дня на день прямо тут, в Госпитале, - как только позволит
здоровье Франца. В качестве предварительной процедуры он уже заполнил
неминуемые Анкеты, переданные Следователем через Таню. Примечательно, что
вопросы в этих Анкетах совершенно не касались "земной" жизни Франца и
относились исключительно к тому, что с ним произошло на предыдущих ярусах.
Заполнение Анкет неожиданно увлекло его: перенося воспоминания на бумагу,
Франц чувствовал, что освобождается от них. Он попытался обсудить события на
Втором Ярусе с Таней, но та - в который раз - отказалась наотрез.
Настаивать было бесполезно: она просто вставала и уходила, не дожидаясь
конца времени посещений. Он даже не добился от нее вразумительного
объяснения, каким образом они сумели добраться до Лифта (его собственные
воспоминания обрывались в момент ранения и возобновлялись уже в Госпитале,
два дня спустя). Говорить Таня хотела только о будущем: как они будут здесь
жить, чем Франц станет заниматься и какой им нужен дом.
Дождь продолжался, за окном стемнело - щелкнув соответствующей кнопкой
на пульте, Франц включил дополнительную лампу над изголовьем своей кровати.
Три минуты шестого ... где же Таня? И, будто в ответ на его вопрос, вдалеке
на дороге появились два огонька - фары приближавшейся машины.
Но это была не Таня.
Большой черный автомобиль неизвестной Францу марки въехал в ворота
Госпиталя и остановился на стоянке прямо под его окном. Мотор выключился,
громко хлопнула дверца - из кабины вылез человек с черным атташе-кейсом,
пробежал под дождем с десяток метров до подъезда и вошел в здание.
Через три минуты в дверь палаты постучали; "Войдите!" - громко сказал
Франц.
В комнату вошел черноволосый мужчина среднего роста.
- Здравствуйте, Франц. - сказал он, улыбаясь, - Я - ваш
Следователь. Вы можете звать меня ...
2. ... Фриц
Следователь был одет в тонкий свитер светло-голубого цвета и выгоревшие
джинсы. Темные глаза его живо смотрели из-под очков в черной выгнутой
оправе, на смуглом выразительном лице красовались небольшие усы. Он был
примерно одного возраста с Францем - около тридцати пяти лет.
Отодвинув от стены стул, Следователь сел и положил свой атташе-кейс на
колени.
- Как себя чувствуете? - с выражением участия в голосе спросил он.
- Спасибо, ничего.
- Мне о вас много рассказывала Таня.
- И мне о вас много рассказывала Таня.
Они одновременно улыбнулись.
- Сначала - формальности: Анкеты, я полагаю, вы уже заполнили? -
Фриц пошарил взглядом по комнате, заметил тумбочку с другой стороны
францевой кровати и встал. - Не беспокойтесь, я достану сам.
Он, не глядя, уложил папку с Анкетами в атташе-кейс и вернулся на свое
место.
- Теперь - неформальная часть. - Следователь составил портфель на
пол и положил ногу на ногу. - Какие у вас планы?
- Выбраться отсюда как можно скорее.
- "Отсюда" - значит "из Госпиталя"?
- Да.
- Почему такая спешка?
- По многим причинам. В основном потому, что я не понимаю их, а они -
меня.
- А-а ... - протянул Следователь, будто обманувшись в ожиданиях
услышать что-то интересное. - На это жалуются все подследственные до
единого.
- Так почему же ... - Франц откашлялся, - Почему же нет
переводчиков? И на каком языке они тут говорят?
- Кажется, по-румынски ... точно не знаю. - Фриц улыбнулся. -
Странно, но этот вопрос меня никогда не интересовал.
- А что вас интересовало?
- Более всего - моя работа.
- Действительно? - вежливо приподняв брови, сказал Франц.
Черное стекло окна отражало лампу под потолком и лампу над изголовьем
кровати.
- Кстати, я раньше был, как и вы, ученым. - сказал Фриц.
- Чем занимались?
- Гидромеханикой.
- И что же вам теперь кажется интереснее, - Франц постарался, чтоб
его вопрос прозвучал не слишком издевательски, - гидродинамика или допросы?
- Допросы. - ответил Следователь без тени улыбки. - И работа между
допросами.
- Могу ли я осведомиться, чем вы занимаетесь между допросами?
- Анализирую анкеты подследственных. - Фриц, похоже, не шутил. -
Сравниваю впечатления разных людей, стараюсь провести обобщения. Обсуждаю
свои выводы с другими следователями.
- Так вас что интересует? Люди или их рассказы о том, что с ними
произошло?
- Конечно же рассказы. - Следователь улыбнулся, будто Франц не
понимал очевидных вещей. - Я людьми не занимаюсь - у нас тут не Второй
Ярус.
Франц изменил позу - рана в груди немедленно напомнила о себе тупой
болью.
- Сдаюсь. - сказал он. - Объясните, пожалуйста.
Прежде, чем ответить, Фриц сделал паузу, собираясь с мыслями.
- Скажите, Франц, - медленно начал он, - многое ли вы поняли из
того, что с вами произошло за последние пять с половиной месяцев?
- Очевидно, нет. - Франц усмехнулся.
- Так что же вам сейчас кажется интереснее: объяснение последних
событий - или ... чем вы там занимались?... андерсоновская локализация?...
квантовые струны?... Вы ведь физик?
- Прикладной математик. - Франц на секунду задумался, - Если честно,
то, пожалуй, объяснение событий.
- Вот видите! - Фриц назидательно поднял указательный палец.
На мгновение в комнате воцарилась тишина - было слышно, как по
оконному стеклу барабанит дождь.
- И какие, конкретно, проблемы вы исследуете? - спросил Франц.
- Как и все философы - ищем смысл жизни.
- Какой жизни - прежней, досмертной или здешней?
- Здешней.
- Ну и что, нашли?... - усмехнулся Франц.
- Нашли, причем несколько разных. - улыбнувшись, Фриц откинулся на
спинку стула. - Это довольно долго объяснять.
- Ну и что? Таня же, как я понимаю, сегодня не придет?
Неожиданно для Франца, допрос оборачивался довольно интересной
стороной.
- Ладно, начну с простейшей версии, - сказал Фриц, - согласно
которой все, что с вами произошло, на самом деле только привидилось
вам в короткий промежуток между травмой и смертью ...
- Я думал об этом. - перебил Франц. - Эта версия неконструктивна: не
позволяет предсказывать будущего.
- Не совсем так: любой разумный человек в какой-то степени может
предсказывать свои видения. Если, к примеру, вам сейчас "привидится", что я
бросаю камень в окно - вы же можете предсказать, что за этим последует
видение разбитого стекла? Ну, и в более сложных ситуациях ...
- Здесь вы, пожалуй, правы. - согласился Франц. - Но, все равно, это
объяснение мне не нравится: оно лишь переформулирует вопрос, не отвечая на
него. Скажем так: если это мне "видится" - давайте искать смысл в моих
видениях.
- Логично. - улыбнулся Фриц и поправил указательным пальцем очки на
переносице. - Давайте искать смысл в видениях. Версия номер два: Бог
подвергает вас различным испытаниям.
- Бог? - с сомнением переспросил Франц.
- "Богом" мы условно называем ту силу, которая стоит за всем этим.
- Кто это "мы"?
- Следователи.
- И какова цель испытаний?
- Тут тоже много различных версий. Согласно простейшей из них, Божий
замысел понять невозможно - не стоит даже и пытаться. Отсюда вывод: голову
не ломай, а делай то, что хочется.
- А если мне как раз хочется ломать голову? - усмехнулся Франц.
- Тогда эта версия вам не подходит.
Фриц опять поправил указательным пальцем очки.
- Другое объяснение: Бог ищет для вас подходящее место на всю
оставшуюся вам загробную жизнь. Скажем, на Первом Ярусе подследственных
испытывают абсурдом, бессмыслицей, и тот, кто соглашается мириться с
тотальным непониманием мира, в котором живет, - остается там навсегда. На
Втором Ярусе человека испытывают бесчеловечностью: тот, кто, живя там,
отвечает на жестокость жестокостью, - никогда не переходит на Третий Ярус.
- Ну-ка, ну-ка ... - заинтересовался Франц. - Можете объяснить
подробнее?
- Могу. По нашим данным, почти у всех подследственных на Втором Ярусе
была возможность совершить как минимум одно неспровоцированное убийство. И
никто, повторяю, никто из достигших Третьего Яруса этого убийства не
совершал. У вас тоже, скорее всего, был такой случай ...
- Э, нет! - запротестовал Франц, - Я-то, как раз, совершил убийство
... и, кстати, не одно ... - он вдруг почувствовал, как в висках застучали
короткие злые пульсы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41