— Я люблю тебя, — прошептал Броун, укладывая Ривен на подушки и прижимаясь к ней грудью.
Низ живота его отдавал тупой болью желания, но Броун стремился к тому, чтобы воспламенить и Ривен. Только почувствовав, что она отвечает на его ласки, Броун сорвал свою тунику. Густые золотистые волосы на его груди таинственно мерцали в свете свечей, пока он снимал шелковый пеньюар Ривен. Несколько долгих мгновений его взгляд с наслаждением скользил по изгибам ее обнаженного тела.
— А теперь ты, Ривен. Скажи, что тоже любишь меня. Скажи, что хочешь меня!
Ривен смотрела на него снизу вверх, и в глазах ее было отчаяние. Броун даже удивился, отчего ей так трудно сказать те несколько слов, которые он так хотел услышать. Испытывая чувство близкое к панике, он заключил ее в свои объятия и, сжимая ее лицо между ладонями, приблизил к своему лицу.
— Скажи это!
— Я… люблю и хочу тебя! — выдохнула Ривен, и Броун прижался к ней.
— Скажи еще раз, Ривен. Твои слова для меня — словно вино. Я так давно желал тебя.
Ривен с трудом вдохнула воздух и повторила свои слова еще раз. Броун нежно поцеловал ее грудь, взял ее за руку и распрямил ее согнутые пальцы. Поцеловав ее маленькую ладонь, он пробормотал:
— Теперь ты — моя королева и имеешь право пользоваться частицей моего могущества, — в следующее мгновение он вложил ей в руку зеленый камень, и ее пальцы крепко сжались. — Теперь ты должна поверить, что я люблю тебя, — прошептал Броун, наклоняясь, чтобы поцеловать Ривен в губы.
Но Ривен не слышала его. Навряд ли она даже осознавала его присутствие. В свете свечей ее глаза стали серебристыми, а взгляд отсутствующим. Броун, наблюдавший за ней, внезапно вскрикнул от изумления. Тело, которое он держал в руках, замерцало, словно речной туман в лунном свете, и… исчезло.
* * *
— Что касается умения соблазнять, твоя Ривен и в подметки не годится своей матери, — заметил Тропос.
Откинувшись на спинку кресла, он спокойно созерцал остатки голубой жидкости в миске. Изображение на ее поверхности растаяло, и жидкость стала непрозрачной.
— Она еще молода, и у нее нет опыта, — попыталась возразить плененная пиллаун.
— Любая деревенская девица проявила бы больший энтузиазм в объятиях такого страстного и благородного мужчины, как король Броун, — отрезал Тропос.
— У нее слишком прямой и честный характер, чтобы ложь легко ей удавалась. Говорю тебе, что Ривен ненавидит его.
Тропос усмехнулся:
— Я совсем не уверен в этом, моя прелестная пиллаун. Я не слишком хорошо знаю женщин, но мне показалось, что Ривен ответила на последнее объятие своего поклонника с не меньшим жаром, чем тот, который пылает у него в груди.
— Говоря о своем слабом знании женщин, ты лишь признаешь очевидный факт. Что до того, что Ривен не столь ветрена, как ее мать? В конце концов, она получила то, чего старалась добиться, — с этими словами Сэл встопорщила перья на голове.
— Да, она добилась, и теперь зеленый камень снова принадлежит ей, — колдун прищурился. — Я и не догадывался, что он позволит ей стать невидимой. Насколько мне известно, Броун не обладал такой способностью.
— Король не принадлежит к роду доуми. Камень не помогает ему. Он может по своему желанию заставить камни служить себе, но всякий раз, когда он прибегает к их помощи, он платит за это огромную цену. Он платит своей жизненной силой, и он об этом знает.
Тропос погладил себя по скуле.
— Должно быть, именно по этой причине он так рано перестал пользоваться их могуществом в своем правлении.
— Разумеется. Камни высасывали из него жизнь. Они медленно убивают его даже тогда, когда он просто носит их на голове. Что касается Ривен — то это совсем другое дело. Она, так же как и все доуми до нее, находится с камнем в постоянной связи, в контакте. Достаточно сказать, что зеленый камень продлит ее жизнь, а не сократит.
— Могла ли Ниома становиться невидимой? — требовательно перебил Сэл Тропос.
— Нет, но Ниома вовсе не была самой сильной в своем роде. Все доуми — разные, так же как и люди. Кто-то обладает большими способностями, а кто-то — меньшими.
— Судя по тому, что мы только что видели, Ривен, похоже, относится к тем, кто сумеет использовать зеленый камень на полную катушку!
— Чем дольше камень пробудет у нее, тем большим могуществом будет обладать Ривен! — с вызовом заявила Сэл.
— Но что же это за таинственные возможности? Насколько могущественной станет наша невинная маленькая Ривен?
Сэл внимательно посмотрела на мага сквозь прутья своей клетки:
— Ты и так уже вынудил меня рассказать тебе больше, чем я намеревалась. На этот вопрос тебе придется поискать ответ самому.
Тропос издал довольный смешок, при этом его тонкие губы изогнулись в ядовитой улыбке.
— Ах ты, умненькая-благоразумненькая пиллаун! Ты забыла, что у меня есть способы узнать от тебя все, что мне необходимо.
— Да, я видела, как ты мучаешь бедные, беспомощные существа ради своих целей. Делай со мной что хочешь — я ничего тебе не скажу.
— Ну, в этом я сомневаюсь. — Тропос наклонился вперед и плотоядно уставился на свою пленницу: — Если я применю хотя бы часть моих скромных познаний в этой области, то очень скоро ты будешь умолять меня о том, чтобы я позволил тебе ответить на мои вопросы. Однако мне кажется, что пока нет нужды прибегать к крайним мерам. Может быть, кое-кто другой сумеет ответить на мои вопросы и расскажет мне все, что я захочу узнать.
Снова откинувшись назад, Тропос провел рукой над миской с остатками жидкости и на ее поверхности снова появилось какое-то изображение. Это был маленький, одетый в темное человечек, который осторожно крался вдоль берега реки за городскими воротами Джедестрома.
Круглые глаза Сэл стали еще круглее:
— Это кто такой?!
— Неужели ты не узнаешь бродягу который напал на твою госпожу как раз накануне ее встречи с Альбином? Ай-ай-ай! Тебе следовало бы получше запомнить его, так как именно ты завила его отступить.
— Грязный мерзавец — воскликнула Сэл.
— Боюсь, ты абсолютно права. На самом деле его зовут Тьюрлип. Теперь он работает на меня и уже оказал мне немало важных услуг, включая и твое пленение. Увы, за всякую услугу приходится платить. Я обещал ему истинно королевскую награду. Эта награда — твоя Ривен.
— Чудовище! — возмущенно вскрикнула Сэл. — Монстр! У тебя ничего не выйдет! Ривен теперь невидима, и твой прислужник не сумеет ее отыскать.
— Увы, я дал ему в руки одно устройство, при помощи которого он сумеет выследить ее, видимую или невидимую. — Тропос искоса взглянул на пиллаун и снова уставился на изображение в миске. — Похоже, что он уже преследует ее по горячим следам. Поглядим, что будет, когда он настигнет ее. Может быть, тогда мы увидим, какими еще новыми способностями обладает наша водная доуми.
* * *
Ривен миновала первые редкие деревья, которые сбегали вниз по склону холма туда, где начинался настоящий лес. Платье из тонкой ткани, которое она снова позаимствовала в прачечной, превратилось в лохмотья, а босые ноги были сбиты до крови. Зато теперь она была свободна, свободна от Броуна и Джедестрома, и ей не нужно было больше притворяться и изображать из себя любящую невесту. Только теперь она поняла, насколько глубоко волновали ее признания короля.
Зеленый камень она сжимала в руке. В последний раз с тревогой обернувшись через плечо, Ривен углубилась в лес, который, как она надеялась, укроет ее от преследователей и посторонних на протяжении всего ее долгого путешествия обратно в горы.
В начале своего пути Ривен шла вдоль реки на север почти целые сутки, прежде чем отважилась остановиться и отдохнуть. Ей нужны были башмаки, одежда, еда и какое-нибудь приспособление, чтобы обезопасить камень от всех случайностей дальней дороги.
Высмотрев подходящую деревню, Ривен скрывалась в ближайшем перелеске до наступления сумерек. Когда луна наконец показалась в верхушках деревьев, Ривен зажала камень между ладонями, крепко закрыла глаза и призвала на помощь его могущество, которое помогло бы ей стать невидимой. Камень в ее руках стал нагреваться, а по коже пробежал легкий озноб, как от порыва холодного ночного ветра. Открыв глаза, Ривен взглянула на свои руки и не увидела их. Она стала невидимой даже для самой себя.
Сердце Ривен громко и тревожно стучало. Все происходящее было для нее внове, и оттого она чувствовала изрядное беспокойство. Она не была уверена в том, что полностью контролирует камень, напротив, ее не покидало ощущение, что она держит в руках что-то дикое и опасное. Что если она сделает ошибку? Может быть, ей не следовало маскироваться столь тщательно, что она стала невидимой даже для себя самой?
На протяжении стольких дней она тянулась к нему, желая получить свое главное сокровище, и вот теперь, когда камень наконец-то очутился в ее руках, она почти боялась его. И все же всем своим существом она чувствовала, что камень предназначался ей.
Мысли ее внезапно вернулись к воспоминаниям о своей брачной ночи, и она вздрогнула, словно от сильной боли. «Я люблю тебя», — сказала она Броуну. Ах, если бы только он не вынудил ее произнести эти слова! Теперь она никогда не сможет забыть выражение нежности и любви, появившееся в глазах Броуна. Лицо короля, казалось, преследовало ее, а взгляд проникал в самые глубины души, и Ривен в отчаянье вцепилась в свой зеленый камень, как в последнее средство защиты.
«Броун, должно быть, так и не почувствовал, что камень — это его тайный враг, подумала Ривен. — Иначе откуда бы ему взять столько мужества, чтобы просто владеть этим камнем, да и другими тоже? Откуда он взял силы, чтобы носить корону со всеми четырьмя камнями на протяжении стольких лет?» Это напоминало Ривен борьбу с противником, который в конце концов все равно убьет тебя. Только теперь она начала осознавать, насколько сильно должен Броун любить свой народ, чтобы пойти ради него на такие муки.
Войдя в деревню, Ривен медленно исследовала все улицы, оставляя за собой лишь следы босых ног в пыли. Наконец ей удалось найти то, что она искала. Глубоко вздохнув, Ривен пожелала стать видимой. Лишь убедившись в том, что ее руки и ноги снова стали вполне реальны на вид и перестали просвечивать, она осмелилась выступить из густых теней под деревьями.
— Я хочу купить цепочку на шею, — сказала она крепкого вида парню, который трудился в кузнице на окраине деревни.
Кузнец подозрительно оглядел ее с го ловы до ног, заставив Ривен вспомнить о своем не внушающем доверия облике. Ее волосы, должно быть, свалялись, а лицо покрыто толстым слоем дорожной пыли.
— Я работаю с железом, я не ювелир, который изготовляет для леди украшения из золота и драгоценных камней.
— Мне нужна самая простая цепь, я хорошо за нее заплачу.
Кузнец снова смерил ее взглядом:
— Чем?
— Вот этим. — Ривен расстегнула золотой браслет — свадебный подарок Броуна — и протянула его кузнецу.
Почувствовав его тяжесть, кузнец удивленно приподнял изогнутые брови:
— Похоже, это чистое золото. Простите мою дерзость, госпожа, но я хотел бы узнать, откуда это у вас?
— Это подарок, а больше я ничего не скажу, — твердо заявила Ривен. — Согласен ли ты взять его в уплату?
Кузнец все еще рассматривал браслет.
— Тот, кто подарил его вам, должно быть, очень хорошо о вас думал. Вы уверены, что хотите с ним расстаться?
Ривен почувствовала, как краска смущения выступила у нее на шее, и на краткий миг ею овладело сумасшедшее желание вырвать драгоценность из рук кузнеца, но она справилась со своими чувствами. Она не могла поступить иначе.
— Уверена, — глухо и невыразительно подтвердила Ривен. — Ты согласен принять его?
— Только дурак на моем месте отказал бы… но он стоит гораздо дороже, чем стальная цепочка.
— А стоит ли он столько, сколько стоят стальная цепочка, теплый плащ, новые сандалии и запас сыра и хлеба на неделю
Кузнец коротко рассмеялся:
— Ежели это все, чего вы хотите, маленькая леди, то мы, пожалуй, договоримся.
И еще до того, как окончательно стемнело, Ривен уже наелась до отвала. Она также получила новые башмаки, которые оберегали ее ноги от острых камней, теплое платье и целый тюк еды. Снова исчезнув в темноте леса за деревней, Ривен улыбнулась. Она рассчитывала вернуться домой, в горы и оказаться с Грис раньше, чем на землю упадет первый осенний лист.
И в самом деле, что теперь могло задержать ее? Ей удалось обмануть стражников, которые преследовали ее после той ужасной ночи, когда Ривен, испуганная и нагая, бежала из Джедестрома. Если им не удалось настигнуть ее тогда, то теперь им и подавно не проследить ее путь на север и не схватить — во всяком случае, до тех пор, пока на груди ее висит на новой металлической цепи зеленый камень доуми, который придал ей новые силы и странные, смущающие ее душу способности.
При мысли о камне тонкие пальцы Ривен непроизвольно нащупали сквозь плотную ткань платья овальной формы камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52