Боец ринулся к ним, как раз когда они поворачивали, Сарин окрикнула кучера, но слишком поздно. Воин совершил невероятный прыжок и приземлился на спину лошади. Сидя на корточках, он удерживался на спине перепуганного животного, и тут Сарин впервые заметила странные, нечеловеческие очертания его тела и горящий в глазах огонь.
Еще один короткий прыжок, и боец оказался на крыше кареты. Экипаж покачнулся, и принцесса услышала крик кучера.
Она распахнула дверцу и выскочила наружу. Спотыкаясь и теряя на неровных булыжниках туфли, девушка понеслась вверх по улице, где, вдали от пожаров, ее ждал дом Киина. Если только…
Тело кучера ударилось о стену дома и сползло на мостовую. Сарин закричала и отшатнулась, едва не упав. Похожее на демона создание темным силуэтом неторопливо двигалось к ней; хотя его движения казались неестественными, в них сквозила грация хищника. В свете пожара принцесса видела странные выступы и углубления на его коже, как будто кто-то вырезал узоры на его костях.
Подавив новый вскрик, Сарин попятилась и со всех ног побежала по холму к дому дяди. Она знала, что бежит слишком медленно — демону ничего не стоит нагнать ее. Она уже слышала за спиной его шаги, приближающиеся быстрее и быстрее. Перед ней замигали огни в окнах, и тут ее ухватили за лодыжку. Демон с нечеловеческой силой дернул на себя, повернул, и девушка со всего размаха упала на бок. Она перекатилась на спину, задыхаясь от боли.
Над ней нависал страшный преследователь. Принцесса слышала, как он шепчет что-то по-фьерденски.
Что-то большое и черное врезалось в чудовище и отшвырнуло его назад. Они боролись в темноте; демон завыл, но клич нападавшего звучал громче. С звенящей от боли головой Са-"ин приподнялась на локтях, и тут приближающиеся огни осветили сражающихся. Оголенный по пояс воин ее не удивил, но вот второй…
— Киин? — не веря своим глазам, выдохнула она.
Дядя держал в руках огромную, в половину его роста, секиру. С размаху он опустил ее на спину демону, который извивался на камнях, пытаясь дотянуться до меча. Демон выругался от боли, хотя секира вошла неглубоко. Киин выдернул оружие, поднял его в мощном замахе и опустил на голову противника. Тот крякнул, но не перестал двигаться. Киин тоже не думал останавливаться. Он взмахивал секирой снова и снова, врубаясь в голову монстра и выкрикивая хриплым голосом теоданские боевые кличи. Захрустели кости, и демон наконец замер.
Кто-то тронул руку Сарин, и она закричала. Склонившийся над ней Люкел приподнял фонарь.
— Пошли, — настойчиво позвал он, схватил ее за руку и поднял на ноги.
Они бегом преодолели короткое расстояние до особняка Киина; дядя прикрывал отступление. Ворвались в дверь и добрались до кухни, где ожидали перепуганные заговорщики. Даора кинулась к мужу, а Люкел захлопнул дверь.
— Люкел, обрушь прихожую, — приказал Киин.
Люкел повиновался и нажал на рычаг, который до сего момента Сарин принимала за подставку для факела. В ту же секунду послышался оглушительный грохот, и под дверь влетели клубы пыли.
Сарин упала в кресло и оглядела кухню. Там был Шуден, и он сумел разыскать Торину, которая сейчас тихонько всхлипывала в его объятиях. Даорн, Кэйс и Адиен жались в углу к Даоре. Раодена на кухне она не нашла.
— Кто… что это было? — Принцесса в ужасе посмотрела на Люкела.
Молодой купец покачал головой:
— Не знаю. На город напали совсем недавно, и мы беспокоились о тебе. Мы вышли подождать тебя снаружи; хорошо, что отец заметил карету у подножия холма.
Сарин согласно кивнула, все еще не придя в себя.
Киин стоял рядом с женой, обнимая ее одной рукой и разглядывая окровавленную секиру в другой.
— Я поклялся, что никогда больше не возьму в руки этого проклятого оружия, — прошептал он.
Даора погладила мужа по плечу. Несмотря на шок, Сарин с удивлением узнала секиру. Обычно она висела на стене, рядом с другими привезенными из путешествий сувенирами. Тем не менее дядя определенно умел держать ее в руках. Секира оказалась не просто украшением: приглядевшись, принцесса увидела на лезвии небольшие зазубрины и выгравированный посередине эйон Рео — «кара».
— Откуда торговец может знать, как сражаться боевым топором? — Она вслух высказала вопрос, что вертелся в голове.
Киин тряхнул головой.
— Торговцы не знают.
Принцесса слышала только об одном человеке, который пользовался эйоном Рео как личной печатью, хотя со временем его существование стало почти легендой.
— Его звали Дрейк, — прошептала она. — Пират Душегуб.
— Последнее всегда было ошибкой, — прохрипел своим сиплым голосом Киин. — Настоящее имя — Задушенный.
— Он хотел украсть корону у моего отца! — Принцесса вскинула голову и посмотрела в глаза дяде.
— Нет. — Киин отвернулся от ее взгляда. — Дрейк хотел отобрать то, что принадлежало ему по праву. Он пытался вернуть трон, который его младший брат Эвентио увел у него из-под носа, пока Дрейк по глупости прожигал жизнь в удовольствиях.
Когда Дилаф вернулся в часовню, его лицо озаряло удовлетворение. Один из монахов небрежно уронил находящегося без сознания Раодена у дальней стены.
— Вот так, мой дорогой Хратен, мы поступаем с еретиками, — произнес артет.
Бледный Хратен отвернулся от окна.
— Ты вырежешь весь город! Зачем? В чем тогда проявится слава Джаддета?
— Не прекословь мне! — взорвался Дилаф. Его глаза сверкали вырвавшимся наконец на волю фанатизмом.
Хратен отвернулся. В иерархии дереитской церкви только два звания считались выше джьерна: вирн и граждет — настоятель монастыря. Граждетов обычно не брали в расчет, потому что они редко имели дело с миром за стенами обители. Видимо, теперь положение изменилось.
Джьерн пробежался взглядом по обнаженной груди Дилафа, впервые видя искореженные узоры, что всегда скрывались под мантией артета. Его желудок свело судорогой при виде прямых и округлых линий, что разбегались под кожей, как вздутые вены. На самом деле узор наносился на кость, твердую, неподатливую кость. Дилаф был не просто монахом и не просто граждетом — он был монахом и граждетом самого печально известного монастыря Фьердена. Дахор — орден кости.
Молитвы и заклинания, при помощи которых создавали дахорских монахов, хранились в строгом секрете, их не знали даже джьерны. Через несколько месяцев после того, как мальчика принимали в Дахор, его кости начинали утолщаться и выворачиваться, и на них возникали странные узоры. Каким-то образом каждый из узоров придавал обладателю дополнительные способности, такие как увеличенные скорость и сила.
В голове Хратена всколыхнулись ужасные воспоминания. Монотонные молитвы жрецов; поднимающаяся по телу невыносимая боль; меняющие очертания кости. Он не выдержал постоянной темноты, криков и мучений и через несколько месяцев покинул Дахор, чтобы поступить в другой монастырь.
Но кошмарные воспоминания не покидали его. Никто не мог забыть Дахор.
— Так ты фьерденец? — прошептал Хратен.
— А ты так и не догадался? — с улыбкой переспросил Дилаф. — А следовало бы. Гораздо легче подражать арелонскому акценту, чем исконному арелонцу свободно говорить на святом языке.
Хратен склонил голову. Возложенный на него долг не оставлял сомнений — Дилаф превосходил его по званию. Он не знал, сколько тот пробыл в Арелоне (братья Дахора отличались необыкновенным долголетием), но становилось очевидным, что артет долго готовил разрушение Каи.
— Ох, Хратен, — со смехом сказал Дилаф. — Ты так и не понял, где твое место? Вирн посылал тебя не затем, чтобы обратить Арелон.
Джьерн удивленно вскинул голову; письменный приказ вирна утверждал обратное.
— Конечно, я знаю о твоем приказе, — продолжал артет. — Перечитай его как-нибудь на досуге. Вирн не посылал тебя обращать Арелон; он послал тебя поставить королевство в известность о грядущем уничтожении. Ты служил отвлекающим маневром, чтобы люди наподобие Эвентио не сводили с тебя глаз, пока я найду способ провести в город моих монахов. Ты прекрасно справился с задачей.
— Отвлекающий маневр? — непонимающе повторил джьерн. — Но люди…
— Их не собирались спасать. Вирн давно мечтал стереть Арелон с лица земли. Ему необходима победа здесь, чтобы укрепить власть над другими странами; вопреки твоим стараниям, наше правление в Дюладеле держится на ниточке. Мир должен увидеть, что случается с богохульниками, отвергающими Джаддета.
— Они не богохульники! — В Хратене медленно поднималась волна гнева. — Они никогда не слышали о Джаддете! Как можно ожидать, что они станут блюсти его учение, если им не дадут шанса его узнать?
Дилаф хлестнул его по лицу. Хратен отшатнулся; щека горела от силы удара, нанесенного рукой с нечеловечески крепкими костями.
— Ты забыл, с кем разговариваешь, джьерн! — отрезал Дилаф. — Эти люди нечисты. Только арелонцов и теоданцев настигает шаод, только они становятся элантрийцами. Когда мы уничтожим их, то навсегда избавимся от элантрийской ереси!
Хратен больше не чувствовал боли в щеке. С растущим потрясением он наконец осознал, как глубоко зашла ненависть Дилафа.
— Ты собираешься убить их всех? Уничтожить целый народ?
— Единственный способ, чтобы покончить с Элантрисом наверняка, — довольно улыбнулся он.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Раодена разбудила боль. Больше всего болел затылок, а ему вторили царапины, синяки и порезы по всему телу.
На мгновение он подумал, что сломается. От каждой раны расходились острые толчки боли, не утихая ни на секунду. К счастью, у него за плечами имелись недели, прожитые под непрерывной угрозой приступов Дор; обычные ранения не могли сравниться с сокрушительной агонией, которую приносила с собой рвущаяся на свободу энергия. Забавно, но та сила, что едва не уничтожила его, теперь помогала бороться с безумием.
В полузабытьи принц почувствовал, что его подняли и швырнули на что-то твердое — седло. Лошадь шла рысью, и он потерял счет времени, пока трясся в седле и боролся с грозящей нахлынуть темнотой. Он слышал голоса, но говорили по-фьерденски.
Наконец они остановились. Грубые руки стащили его на землю, и Раоден со стоном приоткрыл глаза.
— Просыпайся, элантриец, — произнесли над ним по-эйонски.
Принц приподнял голову и растерянно заморгал. Утро еще не наступило, и он ощущал густой запах гари. Он лежал у подножия холма у дома Киина; похожий на крепость особняк возвышался в нескольких шагах от него, но Раоден не мог толком его разглядеть — перед глазами все расплывалось.
«Доми милостивый, — пронеслось у него в голове. — Пусть Сарин будет жива и здорова».
— Я знаю, что ты слышишь меня, принцесса! — заорал Дилаф. — Посмотри, кого я привез! Давай заключим соглашение.
— Нет! — попытался выкрикнуть Раоден, но изо рта вырвался хрип. Удар по голове сделал свое дело: у принца кружилась голова, он с трудом держался на ногах и не мог говорить. Но что хуже всего — он никогда не поправится. Его тело потеряло способность к излечению: головокружение и пляшущие перед глазами точки останутся с ним до конца.
— Ты же понимаешь, что ему нельзя верить, — тихо произнес Кипи.
Они наблюдали через узкое, похожее на бойницу окно за Дилафом и шатающимся Раоденом. Сарин обреченно кивнула, по спине бежали мурашки. Раоден выглядел плохо: он едва стоял на ногах и, казалось, с трудом понимал, что происходит.
— Доми милостивый, что они с ним сделали?
— Не смотри, Ин. — Киин и сам отвернулся от окна. Огромная секира Дрейка Душегуба стояла наготове в углу.
— Я не могу не смотреть, — прошептала принцесса. — Я должна хотя бы попрощаться с ним.
Киин вздохнул, но кивнул.
— Хорошо. Поднимемся на крышу. Но если у них есть луки, мы тут же возвращаемся в дом.
Сарин послушно кивнула, и они вскарабкались по лестнице на крышу. Она подошла к парапету и глянула вниз. Если Дилаф предложит обменять Раодена на нее, она согласится без промедления. Но принцесса подозревала, что жрец потребует всех скрывающихся в доме, а на такое она пойти не могла. Даора с детьми пряталась в подвале под присмотром Люкела, и Сарин не предаст их, кого бы Дилаф ни держал в заложниках.
Девушка открыла рот, зная, что скорее всего ее слова будут последним, что услышит Раоден.
— Пошли! — приказал Дилаф.
Хратен стоял рядом и с болью наблюдал, как Сарин попалась в ловушку. Дахорские монахи разом выпрыгнули из укрытия в тени здания. Они прыжками взбирались по стенам, их ноги, казалось, приклеивались к камням, находя опору в швах между кирпичами и узких бойницах. Некоторые уже достигли парапета и перемахнули через него, отрезав принцессе путь к отступлению.
Хратен услышал испуганный вскрик, когда Сарин и ее спутник поняли, что попали в западню. Но они не успели ничего предпринять; через несколько мгновений один из монахов спрыгнул на землю, обхватив вырывающуюся девушку.
— Хратен, достань своего сеона, — приказал Дилаф.
Джьерн подчинился: открыл железный ящик и выпустил наружу шар света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Еще один короткий прыжок, и боец оказался на крыше кареты. Экипаж покачнулся, и принцесса услышала крик кучера.
Она распахнула дверцу и выскочила наружу. Спотыкаясь и теряя на неровных булыжниках туфли, девушка понеслась вверх по улице, где, вдали от пожаров, ее ждал дом Киина. Если только…
Тело кучера ударилось о стену дома и сползло на мостовую. Сарин закричала и отшатнулась, едва не упав. Похожее на демона создание темным силуэтом неторопливо двигалось к ней; хотя его движения казались неестественными, в них сквозила грация хищника. В свете пожара принцесса видела странные выступы и углубления на его коже, как будто кто-то вырезал узоры на его костях.
Подавив новый вскрик, Сарин попятилась и со всех ног побежала по холму к дому дяди. Она знала, что бежит слишком медленно — демону ничего не стоит нагнать ее. Она уже слышала за спиной его шаги, приближающиеся быстрее и быстрее. Перед ней замигали огни в окнах, и тут ее ухватили за лодыжку. Демон с нечеловеческой силой дернул на себя, повернул, и девушка со всего размаха упала на бок. Она перекатилась на спину, задыхаясь от боли.
Над ней нависал страшный преследователь. Принцесса слышала, как он шепчет что-то по-фьерденски.
Что-то большое и черное врезалось в чудовище и отшвырнуло его назад. Они боролись в темноте; демон завыл, но клич нападавшего звучал громче. С звенящей от боли головой Са-"ин приподнялась на локтях, и тут приближающиеся огни осветили сражающихся. Оголенный по пояс воин ее не удивил, но вот второй…
— Киин? — не веря своим глазам, выдохнула она.
Дядя держал в руках огромную, в половину его роста, секиру. С размаху он опустил ее на спину демону, который извивался на камнях, пытаясь дотянуться до меча. Демон выругался от боли, хотя секира вошла неглубоко. Киин выдернул оружие, поднял его в мощном замахе и опустил на голову противника. Тот крякнул, но не перестал двигаться. Киин тоже не думал останавливаться. Он взмахивал секирой снова и снова, врубаясь в голову монстра и выкрикивая хриплым голосом теоданские боевые кличи. Захрустели кости, и демон наконец замер.
Кто-то тронул руку Сарин, и она закричала. Склонившийся над ней Люкел приподнял фонарь.
— Пошли, — настойчиво позвал он, схватил ее за руку и поднял на ноги.
Они бегом преодолели короткое расстояние до особняка Киина; дядя прикрывал отступление. Ворвались в дверь и добрались до кухни, где ожидали перепуганные заговорщики. Даора кинулась к мужу, а Люкел захлопнул дверь.
— Люкел, обрушь прихожую, — приказал Киин.
Люкел повиновался и нажал на рычаг, который до сего момента Сарин принимала за подставку для факела. В ту же секунду послышался оглушительный грохот, и под дверь влетели клубы пыли.
Сарин упала в кресло и оглядела кухню. Там был Шуден, и он сумел разыскать Торину, которая сейчас тихонько всхлипывала в его объятиях. Даорн, Кэйс и Адиен жались в углу к Даоре. Раодена на кухне она не нашла.
— Кто… что это было? — Принцесса в ужасе посмотрела на Люкела.
Молодой купец покачал головой:
— Не знаю. На город напали совсем недавно, и мы беспокоились о тебе. Мы вышли подождать тебя снаружи; хорошо, что отец заметил карету у подножия холма.
Сарин согласно кивнула, все еще не придя в себя.
Киин стоял рядом с женой, обнимая ее одной рукой и разглядывая окровавленную секиру в другой.
— Я поклялся, что никогда больше не возьму в руки этого проклятого оружия, — прошептал он.
Даора погладила мужа по плечу. Несмотря на шок, Сарин с удивлением узнала секиру. Обычно она висела на стене, рядом с другими привезенными из путешествий сувенирами. Тем не менее дядя определенно умел держать ее в руках. Секира оказалась не просто украшением: приглядевшись, принцесса увидела на лезвии небольшие зазубрины и выгравированный посередине эйон Рео — «кара».
— Откуда торговец может знать, как сражаться боевым топором? — Она вслух высказала вопрос, что вертелся в голове.
Киин тряхнул головой.
— Торговцы не знают.
Принцесса слышала только об одном человеке, который пользовался эйоном Рео как личной печатью, хотя со временем его существование стало почти легендой.
— Его звали Дрейк, — прошептала она. — Пират Душегуб.
— Последнее всегда было ошибкой, — прохрипел своим сиплым голосом Киин. — Настоящее имя — Задушенный.
— Он хотел украсть корону у моего отца! — Принцесса вскинула голову и посмотрела в глаза дяде.
— Нет. — Киин отвернулся от ее взгляда. — Дрейк хотел отобрать то, что принадлежало ему по праву. Он пытался вернуть трон, который его младший брат Эвентио увел у него из-под носа, пока Дрейк по глупости прожигал жизнь в удовольствиях.
Когда Дилаф вернулся в часовню, его лицо озаряло удовлетворение. Один из монахов небрежно уронил находящегося без сознания Раодена у дальней стены.
— Вот так, мой дорогой Хратен, мы поступаем с еретиками, — произнес артет.
Бледный Хратен отвернулся от окна.
— Ты вырежешь весь город! Зачем? В чем тогда проявится слава Джаддета?
— Не прекословь мне! — взорвался Дилаф. Его глаза сверкали вырвавшимся наконец на волю фанатизмом.
Хратен отвернулся. В иерархии дереитской церкви только два звания считались выше джьерна: вирн и граждет — настоятель монастыря. Граждетов обычно не брали в расчет, потому что они редко имели дело с миром за стенами обители. Видимо, теперь положение изменилось.
Джьерн пробежался взглядом по обнаженной груди Дилафа, впервые видя искореженные узоры, что всегда скрывались под мантией артета. Его желудок свело судорогой при виде прямых и округлых линий, что разбегались под кожей, как вздутые вены. На самом деле узор наносился на кость, твердую, неподатливую кость. Дилаф был не просто монахом и не просто граждетом — он был монахом и граждетом самого печально известного монастыря Фьердена. Дахор — орден кости.
Молитвы и заклинания, при помощи которых создавали дахорских монахов, хранились в строгом секрете, их не знали даже джьерны. Через несколько месяцев после того, как мальчика принимали в Дахор, его кости начинали утолщаться и выворачиваться, и на них возникали странные узоры. Каким-то образом каждый из узоров придавал обладателю дополнительные способности, такие как увеличенные скорость и сила.
В голове Хратена всколыхнулись ужасные воспоминания. Монотонные молитвы жрецов; поднимающаяся по телу невыносимая боль; меняющие очертания кости. Он не выдержал постоянной темноты, криков и мучений и через несколько месяцев покинул Дахор, чтобы поступить в другой монастырь.
Но кошмарные воспоминания не покидали его. Никто не мог забыть Дахор.
— Так ты фьерденец? — прошептал Хратен.
— А ты так и не догадался? — с улыбкой переспросил Дилаф. — А следовало бы. Гораздо легче подражать арелонскому акценту, чем исконному арелонцу свободно говорить на святом языке.
Хратен склонил голову. Возложенный на него долг не оставлял сомнений — Дилаф превосходил его по званию. Он не знал, сколько тот пробыл в Арелоне (братья Дахора отличались необыкновенным долголетием), но становилось очевидным, что артет долго готовил разрушение Каи.
— Ох, Хратен, — со смехом сказал Дилаф. — Ты так и не понял, где твое место? Вирн посылал тебя не затем, чтобы обратить Арелон.
Джьерн удивленно вскинул голову; письменный приказ вирна утверждал обратное.
— Конечно, я знаю о твоем приказе, — продолжал артет. — Перечитай его как-нибудь на досуге. Вирн не посылал тебя обращать Арелон; он послал тебя поставить королевство в известность о грядущем уничтожении. Ты служил отвлекающим маневром, чтобы люди наподобие Эвентио не сводили с тебя глаз, пока я найду способ провести в город моих монахов. Ты прекрасно справился с задачей.
— Отвлекающий маневр? — непонимающе повторил джьерн. — Но люди…
— Их не собирались спасать. Вирн давно мечтал стереть Арелон с лица земли. Ему необходима победа здесь, чтобы укрепить власть над другими странами; вопреки твоим стараниям, наше правление в Дюладеле держится на ниточке. Мир должен увидеть, что случается с богохульниками, отвергающими Джаддета.
— Они не богохульники! — В Хратене медленно поднималась волна гнева. — Они никогда не слышали о Джаддете! Как можно ожидать, что они станут блюсти его учение, если им не дадут шанса его узнать?
Дилаф хлестнул его по лицу. Хратен отшатнулся; щека горела от силы удара, нанесенного рукой с нечеловечески крепкими костями.
— Ты забыл, с кем разговариваешь, джьерн! — отрезал Дилаф. — Эти люди нечисты. Только арелонцов и теоданцев настигает шаод, только они становятся элантрийцами. Когда мы уничтожим их, то навсегда избавимся от элантрийской ереси!
Хратен больше не чувствовал боли в щеке. С растущим потрясением он наконец осознал, как глубоко зашла ненависть Дилафа.
— Ты собираешься убить их всех? Уничтожить целый народ?
— Единственный способ, чтобы покончить с Элантрисом наверняка, — довольно улыбнулся он.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Раодена разбудила боль. Больше всего болел затылок, а ему вторили царапины, синяки и порезы по всему телу.
На мгновение он подумал, что сломается. От каждой раны расходились острые толчки боли, не утихая ни на секунду. К счастью, у него за плечами имелись недели, прожитые под непрерывной угрозой приступов Дор; обычные ранения не могли сравниться с сокрушительной агонией, которую приносила с собой рвущаяся на свободу энергия. Забавно, но та сила, что едва не уничтожила его, теперь помогала бороться с безумием.
В полузабытьи принц почувствовал, что его подняли и швырнули на что-то твердое — седло. Лошадь шла рысью, и он потерял счет времени, пока трясся в седле и боролся с грозящей нахлынуть темнотой. Он слышал голоса, но говорили по-фьерденски.
Наконец они остановились. Грубые руки стащили его на землю, и Раоден со стоном приоткрыл глаза.
— Просыпайся, элантриец, — произнесли над ним по-эйонски.
Принц приподнял голову и растерянно заморгал. Утро еще не наступило, и он ощущал густой запах гари. Он лежал у подножия холма у дома Киина; похожий на крепость особняк возвышался в нескольких шагах от него, но Раоден не мог толком его разглядеть — перед глазами все расплывалось.
«Доми милостивый, — пронеслось у него в голове. — Пусть Сарин будет жива и здорова».
— Я знаю, что ты слышишь меня, принцесса! — заорал Дилаф. — Посмотри, кого я привез! Давай заключим соглашение.
— Нет! — попытался выкрикнуть Раоден, но изо рта вырвался хрип. Удар по голове сделал свое дело: у принца кружилась голова, он с трудом держался на ногах и не мог говорить. Но что хуже всего — он никогда не поправится. Его тело потеряло способность к излечению: головокружение и пляшущие перед глазами точки останутся с ним до конца.
— Ты же понимаешь, что ему нельзя верить, — тихо произнес Кипи.
Они наблюдали через узкое, похожее на бойницу окно за Дилафом и шатающимся Раоденом. Сарин обреченно кивнула, по спине бежали мурашки. Раоден выглядел плохо: он едва стоял на ногах и, казалось, с трудом понимал, что происходит.
— Доми милостивый, что они с ним сделали?
— Не смотри, Ин. — Киин и сам отвернулся от окна. Огромная секира Дрейка Душегуба стояла наготове в углу.
— Я не могу не смотреть, — прошептала принцесса. — Я должна хотя бы попрощаться с ним.
Киин вздохнул, но кивнул.
— Хорошо. Поднимемся на крышу. Но если у них есть луки, мы тут же возвращаемся в дом.
Сарин послушно кивнула, и они вскарабкались по лестнице на крышу. Она подошла к парапету и глянула вниз. Если Дилаф предложит обменять Раодена на нее, она согласится без промедления. Но принцесса подозревала, что жрец потребует всех скрывающихся в доме, а на такое она пойти не могла. Даора с детьми пряталась в подвале под присмотром Люкела, и Сарин не предаст их, кого бы Дилаф ни держал в заложниках.
Девушка открыла рот, зная, что скорее всего ее слова будут последним, что услышит Раоден.
— Пошли! — приказал Дилаф.
Хратен стоял рядом и с болью наблюдал, как Сарин попалась в ловушку. Дахорские монахи разом выпрыгнули из укрытия в тени здания. Они прыжками взбирались по стенам, их ноги, казалось, приклеивались к камням, находя опору в швах между кирпичами и узких бойницах. Некоторые уже достигли парапета и перемахнули через него, отрезав принцессе путь к отступлению.
Хратен услышал испуганный вскрик, когда Сарин и ее спутник поняли, что попали в западню. Но они не успели ничего предпринять; через несколько мгновений один из монахов спрыгнул на землю, обхватив вырывающуюся девушку.
— Хратен, достань своего сеона, — приказал Дилаф.
Джьерн подчинился: открыл железный ящик и выпустил наружу шар света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88