Сарин нахмурилась.
— Как же их кормят?
— Как я понял, их не кормят.
— Тогда как они живут?
— Не знаю, госпожа. Возможно, город живет по закону джунглей: сильнейшие поедают слабых.
— Общество не может выжить таким образом!
— Не думаю, что их можно назвать обществом, госпожа. В Элантрисе обитает кучка несчастных, забытых богом людей, а остальная страна изо всех сил старается следовать их примеру.
Принцесса задумчиво кивнула. Она решительно отодвинула траурные платья и перебирала висящие позади. Через несколько минут Сарин вынырнула из шкафа и повернулась к Эйшу для оценки.
— Ну как?
Она покрутилась на месте, а вокруг нее развевалось золотистое тяжелое платье, сияющее металлическим блеском. Его дополняли отделка из черного кружева и высокий открытый воротник, похожий на мужской. Рукава расширялись колоколом, у кисти их перехватывали жесткие, как и ворот, манжеты. Широкая юбка спадала складками до пола. В таком платье любая почувствовала бы себя королевой — даже принцессе порой требовалось напоминание о том, что это не так.
— Оно не черное, госпожа, — заметил Эйш.
— Накидка черная, — возразила Сарин, указывая на длинный струящийся плащ. Он являлся частью ансамбля и был так незаметно пришит к плечам, что казался продолжением кружев.
— Сомневаюсь, что одной накидки достаточно, чтобы его сочли подходящим нарядом для вдовы.
— Сойдет. — Сарин оглядела отражение в зеркале. — Если я еще раз надену одно из платьев, которыми меня снабдила королева, то придется уже и меня отправлять в Элантрис как помешанную.
— Вы уверены, что оно не слишком вызывающее? Декольте довольно низкое, госпожа.
— Я видела ниже даже здесь, в Арелоне.
— Да, госпожа, но только на незамужних женщинах.
Принцесса улыбнулась. Эйш всегда отличался повышенной мнительностью, особенно по отношению к ней.
— Должна же я хоть раз его надеть. Оно прибыло из Дюладела за неделю до моего отъезда.
— Как скажете, госпожа. — Сеон слабо пульсировал. — У вас есть для меня еще задания?
— Ты побывал в темницах?
— Да, госпожа. Прошу прощения, но я не нашел ни одной тайной ниши с изголодавшимся принцем. Если Йадон его где-то запер, он достаточно умен, чтобы держать Раодена подальше от дворца.
— Что поделаешь, убедиться все же стоило, — вздохнула девушка. — Я не надеялась, что ты что-то обнаружишь; думаю, нам следует поискать убийцу.
— Верно. Возможно, вы сумеете что-то выведать у королевы. Если принца убил наемник, она может об этом знать.
— Я пыталась, но Эшен… Разговорить ее нетрудно, но вот удержать в нужном русле… Не понимаю, как Йадон умудрился жениться на ней.
— Подозреваю, что брак заключался из меркантильных соображений. Немалую часть состояния король получил от ее отца.
— Тогда понятно.
Сарин с улыбкой представила, что думает о сделке Йадон. Деньги он получил, но за это ему приходится выслушивать болтовню Эшен уже пару десятков лет. Неудивительно, что он так не любит женщин.
— Тем не менее я не думаю, что королеве известно об обстоятельствах смерти принца. Но я продолжу попытки.
Эйш закачался в воздухе.
— Чем заняться мне?
— В последнее время я много думала о дяде Киине. Отец давно о нем не упоминал. Ты не знаешь, от Киина отреклись официально?
— Не знаю, госпожа. Дио может знать, он работает с вашим отцом горазде теснее меня.
— Посмотри, не сможешь ли что-нибудь выяснить. По Арелону тоже могут ходить слухи: Киин обладает здесь заметным влиянием.
— Да, госпожа. Что-нибудь еще?
Сарин наморщила нос.
— Пришли кого-нибудь за моими траурными одеяниями — мне они больше не понадобятся.
— Будет исполнено, госпожа, — мученическим тоном ответил Эйш.
Карета приближалась к особняку герцога Телри, и Сарин с любопытством выглядывала из окна. По слухам, Телри не поскупился на приглашения, и число выстроившихся на дороге экипажей подтверждало ожидания. Подъезд освещался факелами, а сам особняк и прилегающий парк сияли в свете фонарей и странных разноцветных огоньков.
— Герцог, должно быть, разорился на украшениях, — заметил Шуден.
— Что это, лорд Шуден? — Сарин кивком указала на один из ярких огоньков на конце высокого металлического прута.
— Особые камни, которые привозят с юга.
— Горящие камни? Как уголь?
— Они прогорают быстрее угля и безумно дороги. Телри, должно быть, потратил целое состояние на один подъездной путь. — Шуден нахмурился. — Даже по его меркам поступок из ряда вон выходящий.
— Люкел упоминал, что герцог склонен к мотовству. — Принцессе припомнился разговор в тронном зале.
Джиндосец кивнул.
— Но он гораздо хитрее, чем многие думают. Телри легко тратит деньги, но обычно за наружной беспечностью стоит определенная цель.
Особняк кишел людьми. Женщин в ярких платьях сопровождали затянутые в прямые, как диктовала сегодняшняя мода, костюмы мужчины. Гости едва превышали численностью полчища одетых в белое слуг, которые сновали в толпе, разнося угощения и меняя лампы. Шуден помог принцессе выйти из кареты и подвел ее к бальному залу ловкостью, говорившей о немалом опыте передвижения в толпе.
— Вы не представляете, как я счастлив, что вы предложили пойти со мной, — признался барон, когда они вошли в зал.
У дальней стены играл оркестр, посредине зала кружились пары, а по краям стояли занятые беседой группки. Комнату освещали разноцветные огни, размещенные на перилах и тонких столбиках; камни пылали ярким светом. Вокруг колонн обвивались цепи крохотных свечей; их обновляли каждые полчаса.
— Почему, милорд?
Сарин не отрывала взгляд от сияющего всеми цветами великолепия. Даже ей, принцессе, никогда не приходилось видеть подобной красоты и пышности. Свет, звук и цвет мешались в опьяняющем танце.
Шуден проследил за ее взглядом, не расслышав вопроса.
— Ни за что не подумаешь, что наша страна находится на грани гибели, — пробормотал он.
Его слова произвели на Сарин отрезвляющее действие. Ей вспомнилась причина, по которой она никогда не видела подобной роскоши: как бы ни потрясало впечатление, но оно сопровождалось невероятным расточительством. Эвен-тио был благоразумным правителем и никогда бы не допустил пустых трат такого размера.
— Так всегда бывает, не правда ли? — спросил барон. — Те, кто менее других могут позволить себе излишества, слепо упорствуют в стремлении потратить последнее.
— Вы мудрый человек, лорд Шуден.
— Нет, просто я стараюсь смотреть в глубь вещей. — Джиндосец подвел ее к боковой галерее, где стояли напитки.
— О чем вы говорили раньше?
— Что? О, я хотел поблагодарить вас за спасение от неприятной ситуации.
— Каким образом? — поинтересовалась Сарин, принимая из его рук бокал вина.
Шуден слабо улыбнулся и отпил из собственного бокала.
— По разным причинам некоторые дамы считают меня… подходящим женихом. Многие не поймут, кто вы, и будут стоять в стороне, примериваясь к неожиданной сопернице. А я, в свою очередь, надеюсь, что мне удастся приятно провести время.
Принцесса вопросительно приподняла бровь.
— Неужели дела настолько плохи?
— Обычно мне приходится отбиваться руками и ногами.
— Можно решить, что вы не думаете о женитьбе, милорд, — улыбнулась девушка, беря его под руку.
Шуден засмеялся.
— Ничего подобного, ваше высочество. Позвольте вас заверить, я совсем не против брака, по крайней мере в теории. Но вот найти при нашем дворе женщину, от чьей многоречивой глупости у меня бы не сводило желудок, — совсем другое дело. Пойдемте! Если не ошибаюсь, здесь должны найтись места поинтереснее.
Молодой барон повел ее сквозь толпу гостей. Несмотря на предыдущее замечание, он любезно отвечал здоровающимся с ним дамам. Каждую он знал по имени: признак врожденной вежливости или хорошего воспитания.
Принцесса наблюдала за реакциями окружающих, и ее уважение к джиндосцу все возрастало. Ни одно лицо не потемнело от злости, и лишь некоторые награждали его неприязненными взглядами, принятыми среди так называемого высшего общества. Шудена любили, хотя он не отличался компанейским характером. Сарин чувствовала, что его популярность происходила не от способности развлечь собеседников, но от врожденной честности. Когда барон говорил, его слова были вежливы и участливы, но всегда откровенны. Экзотическое происхождение давало ему право называть вещи своими именами, чему редко следовали остальные.
После длинной лестницы они оказались в небольшой комнате.
— Мы пришли, — довольно объявил барон, пропуская принцессу вперед.
Внутри они нашли маленький, но искусный струнный оркестр. Украшения в комнате отличались большей сдержанностью, зато слуги разносили подносы с угощением, которое выглядело еще более изысканным, чем внизу. Сарин узнала многих влиятельных придворных; казалось, в комнате собрались сливки двора.
— Король, — указала она, заметив стоящего в дальнем углу Йадона. Рядом с ним находилась Эшен в узком зеленом платье.
Шуден кивнул.
— Он ни за что не пропустит подобный вечер, даже если хозяин — герцог Телри.
— Они не ладят?
— Они чудесно ладят. Но они конкуренты. Йадон заправляет купеческим флотом; его корабли ходят по Фьерденскому морю, как и корабли Телри. Поэтому они постоянно соперничают.
— Все равно мне его присутствие кажется странным. Мой отец никогда не посещает балы.
— Потому что он зрелый монарх, миледи. У Йадона от власти все еще идет кругом голова, и он не упускает случая насладиться своим могуществом. — Барон огляделся вокруг: — Посмотрите на эту комнату.
— И что?
— Когда король посещает дома знати, он выбирает место вдали от основной массы гостей и ждет, пока к нему не присоединятся дворяне поважнее. Придворные привыкли, а хозяин обычно приглашает второй оркестр и держит вечер для избранных. Йадон довел до сведения двора, что не желает проводить время с людьми, которые намного ниже его; в этой комнате только герцоги и наиболее знатные графы.
— Но вы — барон, — удивилась принцесса.
Шуден улыбнулся, потягивая вино.
— Я — особенный случай. Наша семья вынудила короля пожаловать ей титул, тогда как остальные добились своих мольбами или состоянием. Я могу позволить себе вольности, которые другим баронам и не снились, потому как мы с Йадоном помним, как я однажды его обставил. Обычно мне удается провести среди избранных не более часа, или терпению короля может прийти конец. Но сегодня — особый вечер.
— Почему?
— Потому что я с вами. Не забывайте, леди Сарин, ничье положение в этой комнате, за исключением королевской четы, не сравнится с вашим.
Сарин кивнула. Она привыкла к собственной знатности — как-никак она была дочерью короля, — но арелонская манера кичиться титулами казалась ей странной.
— Присутствие Йадона меняет планы, — тихо произнесла принцесса, когда король заметил ее. Взгляд короля остановился на ее платье, и его лицо помрачнело.
«Возможно, мне не стоило наряжаться», — забеспокоилась Сарин. Но тут ее внимание переключилось на другую персону в комнате.
— А он что здесь делает? — прошептала она, кивком указывая на затянутую в ярко-красное фигуру.
Шуден проследил за ее жестом.
— Джьерн? Он не пропускает ни единого бала. На первом он появился без приглашения, но держал себя так чопорно, что теперь никто не решается исключить его из числа приглашенных.
Хратен беседовал с небольшой группкой мужчин, выделяясь на фоне их темных костюмов, как язык пламени. Верховный жрец возвышался над ними на голову, а его наплечные латы выдавались по меньшей мере на фут в каждую сторону. Не заметить его в толпе гостей не представлялось возможным.
Шуден улыбнулся.
— Независимо от моего о нем мнения, я восхищаюсь его наглостью. На первом балу он просто зашел на отдельную королевскую вечеринку и завел разговор с одним из герцогов. Короля он едва удостоил кивком. Судя по всему, Хратен считает титул джьерна равным любому в этой комнате.
— На востоке джьернам кланяются даже короли, — ответила принцесса. — А когда приезжает вирн, они валяются у него в ногах.
— И все началось с престарелого джиндосца. — Барон заменил их бокалы у проходившего с подносом слуги. Здесь подавали сорт вина подороже. — Мне часто бывает любопытно поглядеть, что вы сделали с учением Кесега.
— Мы?! Я верю в Корати, незачем сравнивать меня с джьерном!
Шуден примирительно поднял руки.
— Извините. Я не думал вас обидеть.
Принцесса задумалась. Шуден говорил по-арелонски как на родном языке и жил в Каи, так что она решила, что он кораит. Оказывается, она ошибалась: джиндосец наверняка исповедовал Шу-Кесег, древнюю религию, положившую начало и Корат, и Дерет.
— Но, — вслух продолжила Сарин, — Джиндо теперь принадлежит к ветви Дерети.
Молодой джиндосец помрачнел, неприязненно разглядывая джьерна.
— Хотел бы я узнать, что думал старый мастер Кесег, когда оба его ученика отправились проповедовать на север. Он учил единению, но что он имел в виду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88