Малышка от восторга захлопала в ладоши и благодарно приняла подарок. Дети убежали играть, а скульптор нагнулся и принялся выбирать на земле другой обломок. Найдя камень по вкусу, он начал скрести его зажатым в горсти коротким инструментом; принцессе пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть что это.
— Мой гвоздь! — воскликнула она. — Один из гнутых гвоздей, что я присылала вам!
— Хм? — не понял Дух. — Ах да. Должен признаться, мы изрядно поломали голову, прежде чем нашли применение тому ящику. Чтобы их переплавить, нам не хватало ни топлива, ни орудий для перековки. Гвозди оказались твоей самой хитроумной выходкой.
Сарин покраснела. Эти люди боролись за выживание в лишенном самого необходимого городе, а она издевалась над ними, прислав гнутые гвозди.
— Прости. Я боялась, что сталь нужна вам для изготовления оружия.
— Ты правильно делала, что не доверяла мне. Ведь в конце я тебя действительно предал.
— Уверена, что у тебя имелись причины, — быстро возразила принцесса.
— Имелись, — подтвердил Дух. — Но в тот момент они не имели значения, правда? Ты не ошиблась во мне: я действительно тиран. Я не пускал часть элантриицев к повозке, нарушил наше соглашение, и по моей вине погибли хорошие люди.
Сарин покачала головой, ее голос набрал силу и уверенность:
— Ты не тиран. Община — живое тому доказательство; люди любят тебя, а при тирании нет места любви.
Элантриец улыбнулся, хотя в глубине его глаз затаилось сомнение. Тут же на его лицо опустилась непроницаемая маска.
— Ну, думаю, что обряд Кручины не прошел зря. В те недели я получил кое-что очень важное.
— Запасы?
— Их тоже.
Несколько мгновений Сарин молчала, не отрывая взгляда от его лица. Потом оглянулась на скульптора.
— Кто он такой?
— Его зовут Таан. Хотя ты могла слышать о нем под именем Аандена.
— Главарь банды? — удивилась она.
Дух кивнул.
— До шаода Таан был одним из известнейших скульпторов Арелона. Попав в Элантрис, он ненадолго запутался, но со временем пришел в себя.
Они оставили увлеченного работой мастера, и Дух показал ей остальные улицы городка. Они миновали просторное здание, которое он назвал Залом павших, и его голос звучал так горько, что Сарин удержалась от расспросов, хотя ее внимание привлекли несколько бессмысленно кружащихся над крышей сеонов.
Девушку охватил порыв грусти. «Наверное, скоро среди них появится Эйш». Вспомнились потерявшие рассудок сеоны, виденные рядом с Элантрисом. Вопреки всему она надеялась, что Эйш разыщет ее. Кораитские жрецы заперли ее на ночь в келье — по всей видимости, новоявленных элантриицев отводили в город только днем, и она простояла до утра у окна, ожидая появления сеона.
Ожидание прошло впустую. В суматохе подготовки к свадьбе принцесса не могла вспомнить, когда видела его в последний раз. Он не захотел входить в часовню и полетел вперед, дожидаться ее выхода в тронном зале. Видела ли она его там? Слышала ли его голос среди криков смятения и ужаса? Или надежда исказила воспоминания?
Сарин встряхнула головой и со вздохом позволила Духу увести ее от Зала павших. Она продолжала по привычке оглядываться и посматривать вверх, ожидая вот-вот заметить Эйша. Раньше он всегда был рядом.
«По крайней мере, он жив, — утешала себя девушка. — Скорее всего, он где-то в городе. Я найду его… вдруг удастся ему помочь».
Они продолжали идти по улицам общины, и Сарин усилием воли заставила себя сосредоточиться на увиденном; она больше не могла думать об Эйше. Они миновали несколько открытых площадок, и, приглядевшись, Сарин поняла, что это поля. Ровными рядами из земли поднимались крохотные ростки, а между ними двигались несколько элантрийцев и выпалывали сорняки. В воздухе висел безошибочный запах.
— Рыба? — сморщила нос принцесса.
— Удобрение, — со смешком поправил Дух. — Хоть однажды нам удалось провести тебя. Мы попросили филе, точно зная, что ты непременно пришлешь первый подвернувшийся под руку бочонок с тухлой рыбой.
— Я бы сказала, что вам удалось провести меня не единожды. — Сарин со стыдом вспомнила, как злорадствовала над особенно удачными выдумками. Как бы она ни выкручивалась, элантрийцы нашли применение всем бесполезным дарам.
— У нас нет выбора, принцесса. Здесь все либо сгнило, либо разъедено слизью; даже камни крошатся под рукой. Что бы ты ни присылала, оно неизменно оказывалось лучше рухляди, которая осталась в городе.
— Я поступила нехорошо, — с убитым видом сказала девушка.
— Оставь, — отмахнулся Дух. — Если хочешь предаваться жалости к себе, запру тебя на часок в одной комнате с Галладоном: вот тогда узнаешь, что такое настоящее уныние.
— С Галладоном?
— Высокий темнокожий парень — ты видела его у ворот.
— Дьюл? — поразилась принцесса. Она припомнила массивного широколицего элантрийца с сильным дюладелским акцентом.
— Он самый.
— Дьюл-пессимист? — повторила она. — Никогда о таких не слышала.
Дух снова рассмеялся. Он провел ее в большое, величественное здание; Сарин не удержалась от вздоха восхищения перед красотой внутреннего убранства. Вдоль стен вздымались изящные изогнутые арочные пролеты, а пол был выложен белым мрамором. С рельефами на стенах не сравнились бы даже украшения главного кораитского храма Теораса.
— Часовня Корати, — утвердительно заявила принцесса. Она провела пальцем по затейливой резьбе на стене.
— Да. Как ты догадалась?
— Здесь изображены сцены из Шу-Корат. — Она укоризненно посмотрела на Духа. — Сразу видно, что кое-кто бездельничал в церковной школе.
Элантриец кашлянул.
— Ну…
— Даже не пытайся убедить меня, что не ходил в школу. — Девушка не могла оторвать взгляда от вырезанных картин. — Ты дворянин. Даже если ты относился к религии равнодушно, все равно пришлось бы посещать церковь ради видимости.
— Госпожа очень наблюдательна. Без сомнения, я являюсь смиренным слугой Доми, но должен признать, что не всегда внимательно слушал проповеди.
— Так кто ты? — доверительно спросила Сарин. Она наконец задала вопрос, который не давал ей покоя с момента первой встречи с Духом.
Он замялся.
— Второй сын лорда Йенской плантации. Это крохотное поместье на юге Арелона.
Он вполне мог говорить правду — принцесса не старалась запоминать имен мелкой знати, ей с головой хватало герцогов, графов и баронов. Но он мог и обманывать. Дух показал себя состоятельным политиком, так что должен уметь убедительно лгать. Кем бы он ни был, его прекрасно подготовили к правлению людьми — качество, которым арелонская знать в большинстве своем не отличалась.
— Как долго… — начала Сарин, отворачиваясь от стены. И, задохнувшись, окаменела на месте.
Дух светился.
Рассеянный свет шел откуда-то изнутри; она видела очертания костей, высвеченные вспыхнувшей в его груди непостижимой силой. С открытым в беззвучном крике ртом элантриец рухнул на пол; свечение вдруг ярко вспыхнуло, и он забился в судорогах.
Сарин бросилась к нему и остановилась, не зная, что делать. Она решительно стиснула зубы, приподняла его голову и положила на свои колени, чтобы он не бился о холодный мраморный пол. И тут она что-то почувствовала.
По рукам побежали мурашки, по спине поднималась ледяная дрожь. Что-то большое, необъятное напирало на нее. Казалось, что воздух обернулся коконом вокруг Духа. Принцесса больше не могла видела сквозь него: свет окутывал все тело. Ей почудилось, что элантриец растворяется в чистейшей белизне; если бы не тяжесть на руках, она решила бы, что он исчез. Судороги так же внезапно прекратились, и Дух обмяк.
Он начал кричать, изо рта рвался монотонный, бездушный крик, полный вызова. Свет исчез почти немедленно, и Сарин осталась сидеть с колотящимся сердцем, покрытая холодным потом, тяжело и часто дыша.
Через секунду веки Духа дрогнули и открылись. Выражение глаз медленно обрело понимание, он вяло улыбнулся и откинулся на поддерживающую его руку.
— Когда я открыл глаза, то решил, что на этот раз умер наверняка.
— Что случилось? — с беспокойством спросила принцесса. — Позвать на помощь?
— Нет, это становится обычным явлением.
— Обычным? — медленно переспросила Сарин. — Для всех нас?
Дух слабо рассмеялся.
— Нет, только для меня. Дор выбрала меня и теперь упорно пытается уничтожить.
— Дор? Какое отношение к Элантрису имеет Джескер?
— Выходит, прекрасная принцесса интересуется различными религиями? — улыбнулся Дух.
— Прекрасная принцесса интересуется многими вещами. Я хочу знать, почему «смиренный слуга Доми» считает, что его пытается убить всеведущий дух Джескер?
Элантриец попытался приподняться, и она помогла ему сесть.
— Мои приступы имеют отношение к Эйон Дор, — устало объяснил он.
— Это языческая легенда.
Тем не менее после увиденного словам Сарин не хватало убежденности.
Дух приподнял бровь.
— Значит, тебя не удивляет, что мы существуем в телах, которые не могут умереть, но наша древняя магия — всего лишь легенда? Вроде бы я видел при тебе сеона?
— Тут совсем другое… — Принцесса замолчала, вспомнив Эйша.
Элантриец отвлек ее от печальных мыслей. Он поднял руку и начал рисовать в воздухе. За его пальцем потянулись светящиеся линии.
За последние десять лет учителя Корати постарались принизить могущество элантрийцев, несмотря на существование сеонов. К ним привыкли, воспринимали почти как благосклонных духов, посланных Доми для защиты и помощи людям. Сарин учили, и она верила, что магия Элантриса была обманом.
Но сейчас перед ней светилось доказательство, что о былой мощи рассказывали правду.
— Научи меня, — прошептала принцесса. — Я хочу понять.
Только гораздо позже, когда город накрыла ночь, Сарин позволила себе расплакаться. Большую часть дня Дух рассказывал ей все, что знал об Эйон Дор; судя по всему, он провел пространное исследование. Девушка слушала и наслаждалась компанией, а заодно и позабыла о грустных мыслях. Они не заметили, как за окнами часовни опустились сумерки, и Духу пришлось прерваться, чтобы подыскать ей место для ночлега.
Сейчас она свернулась калачиком и дрожала от холода. Две ее соседки крепко спали без одеял, несмотря на холодную ночь. Остальные элантрийцы, казалось, не замечали изменений в температуре воздуха так, как она; Дух утверждал, что причина в переходном состоянии, в котором застыли их тела, ожидая, пока Дор закончит превращение. Но Сарин все равно мерзла.
Холод не улучшил ее настроения. Она прижалась к твердой каменной стене и вспоминала потрясенные взгляды придворных. Большинство свежеиспеченных элантрийцев шаод настигал ночью, и их обнаружение проходило достаточно тихо. Но превращение Сарин свершилось на глазах всего аре-лонского двора, да еще и на собственной свадьбе.
От полнейшего унижения спасала только мысль, что ей больше никогда не придется глядеть им в глаза. Слабое утешение, ведь по той же причине она никогда не увидит отца, мать или брата. Она потеряла Киина и его семью.
И если раньше принцесса никогда не страдала от тоски по дому, то сейчас ее накрыла накопившаяся за годы разлук волна грусти, которая подкреплялась осознанием полного поражения. Дух расспрашивал о новостях снаружи, но тема оказалась для нее слишком болезненной. Скорее всего, престол занял Телри, а как следствие, Хратен без труда обратит Арелон.
Слезы лились беззвучно. Сарин плакала о несостоявшейся свадьбе, об Арелоне, о безумии Эйша и об унижении, которое должно терзать Ройэла. Хуже всего ранили мысли об отце. Сердце наполнялось глухим ужасом, когда она думала, что никогда больше не услышит его любящих поддразниваний, не почувствует безоговорочного, всепрощающего одобрения.
— Госпожа? — нерешительно прошептал у окна глубокий голос. — Это вы?
Потрясенная девушка подняла заплаканное лицо. Неужели ей послышалось? Не может быть…
— Леди Сарин? — Голос Эйша.
И тут она увидела его, висящего над подоконником; эйон в центре чуть светился, но все же был вполне различим в темноте.
— Эйш? — тихо, боясь поверить в удачу, спросила она.
— Доми благослови! — воскликнул сеон. Он без промедлений подлетел к хозяйке.
— Эйш! — Дрожащей рукой Сарин утерла глаза. От шока в голове звенело, а тело казалось легким как перышко. — Ты же никогда не произносишь имя Доми!
— Если он привел меня к вам, то я готов стать первым сеоном в истории Корати. — Эйш радостно замерцал.
Принцесса с трудом сдерживала себя, чтобы не броситься обнимать шар света.
— Эйш, ты разговариваешь! Ты же не должен разговаривать, ты должен…
— Сойти с ума. Да, госпожа, я знаю. И все же я не ощущаю никаких изменений.
— Чудо, — благоговейно произнесла Сарин.
— В любом случае, чрезвычайно любопытно. Возможно, мне следует задуматься об обращении в Шу-Корат.
Принцесса засмеялась.
— Сейналан ни за что не позволит. С другой стороны, его неодобрение нас раньше не останавливало, правда?
— Ни единого раза, госпожа.
Сарин откинулась на стену, от звука родного голоса ее охватило спокойное умиротворение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— Мой гвоздь! — воскликнула она. — Один из гнутых гвоздей, что я присылала вам!
— Хм? — не понял Дух. — Ах да. Должен признаться, мы изрядно поломали голову, прежде чем нашли применение тому ящику. Чтобы их переплавить, нам не хватало ни топлива, ни орудий для перековки. Гвозди оказались твоей самой хитроумной выходкой.
Сарин покраснела. Эти люди боролись за выживание в лишенном самого необходимого городе, а она издевалась над ними, прислав гнутые гвозди.
— Прости. Я боялась, что сталь нужна вам для изготовления оружия.
— Ты правильно делала, что не доверяла мне. Ведь в конце я тебя действительно предал.
— Уверена, что у тебя имелись причины, — быстро возразила принцесса.
— Имелись, — подтвердил Дух. — Но в тот момент они не имели значения, правда? Ты не ошиблась во мне: я действительно тиран. Я не пускал часть элантриицев к повозке, нарушил наше соглашение, и по моей вине погибли хорошие люди.
Сарин покачала головой, ее голос набрал силу и уверенность:
— Ты не тиран. Община — живое тому доказательство; люди любят тебя, а при тирании нет места любви.
Элантриец улыбнулся, хотя в глубине его глаз затаилось сомнение. Тут же на его лицо опустилась непроницаемая маска.
— Ну, думаю, что обряд Кручины не прошел зря. В те недели я получил кое-что очень важное.
— Запасы?
— Их тоже.
Несколько мгновений Сарин молчала, не отрывая взгляда от его лица. Потом оглянулась на скульптора.
— Кто он такой?
— Его зовут Таан. Хотя ты могла слышать о нем под именем Аандена.
— Главарь банды? — удивилась она.
Дух кивнул.
— До шаода Таан был одним из известнейших скульпторов Арелона. Попав в Элантрис, он ненадолго запутался, но со временем пришел в себя.
Они оставили увлеченного работой мастера, и Дух показал ей остальные улицы городка. Они миновали просторное здание, которое он назвал Залом павших, и его голос звучал так горько, что Сарин удержалась от расспросов, хотя ее внимание привлекли несколько бессмысленно кружащихся над крышей сеонов.
Девушку охватил порыв грусти. «Наверное, скоро среди них появится Эйш». Вспомнились потерявшие рассудок сеоны, виденные рядом с Элантрисом. Вопреки всему она надеялась, что Эйш разыщет ее. Кораитские жрецы заперли ее на ночь в келье — по всей видимости, новоявленных элантриицев отводили в город только днем, и она простояла до утра у окна, ожидая появления сеона.
Ожидание прошло впустую. В суматохе подготовки к свадьбе принцесса не могла вспомнить, когда видела его в последний раз. Он не захотел входить в часовню и полетел вперед, дожидаться ее выхода в тронном зале. Видела ли она его там? Слышала ли его голос среди криков смятения и ужаса? Или надежда исказила воспоминания?
Сарин встряхнула головой и со вздохом позволила Духу увести ее от Зала павших. Она продолжала по привычке оглядываться и посматривать вверх, ожидая вот-вот заметить Эйша. Раньше он всегда был рядом.
«По крайней мере, он жив, — утешала себя девушка. — Скорее всего, он где-то в городе. Я найду его… вдруг удастся ему помочь».
Они продолжали идти по улицам общины, и Сарин усилием воли заставила себя сосредоточиться на увиденном; она больше не могла думать об Эйше. Они миновали несколько открытых площадок, и, приглядевшись, Сарин поняла, что это поля. Ровными рядами из земли поднимались крохотные ростки, а между ними двигались несколько элантрийцев и выпалывали сорняки. В воздухе висел безошибочный запах.
— Рыба? — сморщила нос принцесса.
— Удобрение, — со смешком поправил Дух. — Хоть однажды нам удалось провести тебя. Мы попросили филе, точно зная, что ты непременно пришлешь первый подвернувшийся под руку бочонок с тухлой рыбой.
— Я бы сказала, что вам удалось провести меня не единожды. — Сарин со стыдом вспомнила, как злорадствовала над особенно удачными выдумками. Как бы она ни выкручивалась, элантрийцы нашли применение всем бесполезным дарам.
— У нас нет выбора, принцесса. Здесь все либо сгнило, либо разъедено слизью; даже камни крошатся под рукой. Что бы ты ни присылала, оно неизменно оказывалось лучше рухляди, которая осталась в городе.
— Я поступила нехорошо, — с убитым видом сказала девушка.
— Оставь, — отмахнулся Дух. — Если хочешь предаваться жалости к себе, запру тебя на часок в одной комнате с Галладоном: вот тогда узнаешь, что такое настоящее уныние.
— С Галладоном?
— Высокий темнокожий парень — ты видела его у ворот.
— Дьюл? — поразилась принцесса. Она припомнила массивного широколицего элантрийца с сильным дюладелским акцентом.
— Он самый.
— Дьюл-пессимист? — повторила она. — Никогда о таких не слышала.
Дух снова рассмеялся. Он провел ее в большое, величественное здание; Сарин не удержалась от вздоха восхищения перед красотой внутреннего убранства. Вдоль стен вздымались изящные изогнутые арочные пролеты, а пол был выложен белым мрамором. С рельефами на стенах не сравнились бы даже украшения главного кораитского храма Теораса.
— Часовня Корати, — утвердительно заявила принцесса. Она провела пальцем по затейливой резьбе на стене.
— Да. Как ты догадалась?
— Здесь изображены сцены из Шу-Корат. — Она укоризненно посмотрела на Духа. — Сразу видно, что кое-кто бездельничал в церковной школе.
Элантриец кашлянул.
— Ну…
— Даже не пытайся убедить меня, что не ходил в школу. — Девушка не могла оторвать взгляда от вырезанных картин. — Ты дворянин. Даже если ты относился к религии равнодушно, все равно пришлось бы посещать церковь ради видимости.
— Госпожа очень наблюдательна. Без сомнения, я являюсь смиренным слугой Доми, но должен признать, что не всегда внимательно слушал проповеди.
— Так кто ты? — доверительно спросила Сарин. Она наконец задала вопрос, который не давал ей покоя с момента первой встречи с Духом.
Он замялся.
— Второй сын лорда Йенской плантации. Это крохотное поместье на юге Арелона.
Он вполне мог говорить правду — принцесса не старалась запоминать имен мелкой знати, ей с головой хватало герцогов, графов и баронов. Но он мог и обманывать. Дух показал себя состоятельным политиком, так что должен уметь убедительно лгать. Кем бы он ни был, его прекрасно подготовили к правлению людьми — качество, которым арелонская знать в большинстве своем не отличалась.
— Как долго… — начала Сарин, отворачиваясь от стены. И, задохнувшись, окаменела на месте.
Дух светился.
Рассеянный свет шел откуда-то изнутри; она видела очертания костей, высвеченные вспыхнувшей в его груди непостижимой силой. С открытым в беззвучном крике ртом элантриец рухнул на пол; свечение вдруг ярко вспыхнуло, и он забился в судорогах.
Сарин бросилась к нему и остановилась, не зная, что делать. Она решительно стиснула зубы, приподняла его голову и положила на свои колени, чтобы он не бился о холодный мраморный пол. И тут она что-то почувствовала.
По рукам побежали мурашки, по спине поднималась ледяная дрожь. Что-то большое, необъятное напирало на нее. Казалось, что воздух обернулся коконом вокруг Духа. Принцесса больше не могла видела сквозь него: свет окутывал все тело. Ей почудилось, что элантриец растворяется в чистейшей белизне; если бы не тяжесть на руках, она решила бы, что он исчез. Судороги так же внезапно прекратились, и Дух обмяк.
Он начал кричать, изо рта рвался монотонный, бездушный крик, полный вызова. Свет исчез почти немедленно, и Сарин осталась сидеть с колотящимся сердцем, покрытая холодным потом, тяжело и часто дыша.
Через секунду веки Духа дрогнули и открылись. Выражение глаз медленно обрело понимание, он вяло улыбнулся и откинулся на поддерживающую его руку.
— Когда я открыл глаза, то решил, что на этот раз умер наверняка.
— Что случилось? — с беспокойством спросила принцесса. — Позвать на помощь?
— Нет, это становится обычным явлением.
— Обычным? — медленно переспросила Сарин. — Для всех нас?
Дух слабо рассмеялся.
— Нет, только для меня. Дор выбрала меня и теперь упорно пытается уничтожить.
— Дор? Какое отношение к Элантрису имеет Джескер?
— Выходит, прекрасная принцесса интересуется различными религиями? — улыбнулся Дух.
— Прекрасная принцесса интересуется многими вещами. Я хочу знать, почему «смиренный слуга Доми» считает, что его пытается убить всеведущий дух Джескер?
Элантриец попытался приподняться, и она помогла ему сесть.
— Мои приступы имеют отношение к Эйон Дор, — устало объяснил он.
— Это языческая легенда.
Тем не менее после увиденного словам Сарин не хватало убежденности.
Дух приподнял бровь.
— Значит, тебя не удивляет, что мы существуем в телах, которые не могут умереть, но наша древняя магия — всего лишь легенда? Вроде бы я видел при тебе сеона?
— Тут совсем другое… — Принцесса замолчала, вспомнив Эйша.
Элантриец отвлек ее от печальных мыслей. Он поднял руку и начал рисовать в воздухе. За его пальцем потянулись светящиеся линии.
За последние десять лет учителя Корати постарались принизить могущество элантрийцев, несмотря на существование сеонов. К ним привыкли, воспринимали почти как благосклонных духов, посланных Доми для защиты и помощи людям. Сарин учили, и она верила, что магия Элантриса была обманом.
Но сейчас перед ней светилось доказательство, что о былой мощи рассказывали правду.
— Научи меня, — прошептала принцесса. — Я хочу понять.
Только гораздо позже, когда город накрыла ночь, Сарин позволила себе расплакаться. Большую часть дня Дух рассказывал ей все, что знал об Эйон Дор; судя по всему, он провел пространное исследование. Девушка слушала и наслаждалась компанией, а заодно и позабыла о грустных мыслях. Они не заметили, как за окнами часовни опустились сумерки, и Духу пришлось прерваться, чтобы подыскать ей место для ночлега.
Сейчас она свернулась калачиком и дрожала от холода. Две ее соседки крепко спали без одеял, несмотря на холодную ночь. Остальные элантрийцы, казалось, не замечали изменений в температуре воздуха так, как она; Дух утверждал, что причина в переходном состоянии, в котором застыли их тела, ожидая, пока Дор закончит превращение. Но Сарин все равно мерзла.
Холод не улучшил ее настроения. Она прижалась к твердой каменной стене и вспоминала потрясенные взгляды придворных. Большинство свежеиспеченных элантрийцев шаод настигал ночью, и их обнаружение проходило достаточно тихо. Но превращение Сарин свершилось на глазах всего аре-лонского двора, да еще и на собственной свадьбе.
От полнейшего унижения спасала только мысль, что ей больше никогда не придется глядеть им в глаза. Слабое утешение, ведь по той же причине она никогда не увидит отца, мать или брата. Она потеряла Киина и его семью.
И если раньше принцесса никогда не страдала от тоски по дому, то сейчас ее накрыла накопившаяся за годы разлук волна грусти, которая подкреплялась осознанием полного поражения. Дух расспрашивал о новостях снаружи, но тема оказалась для нее слишком болезненной. Скорее всего, престол занял Телри, а как следствие, Хратен без труда обратит Арелон.
Слезы лились беззвучно. Сарин плакала о несостоявшейся свадьбе, об Арелоне, о безумии Эйша и об унижении, которое должно терзать Ройэла. Хуже всего ранили мысли об отце. Сердце наполнялось глухим ужасом, когда она думала, что никогда больше не услышит его любящих поддразниваний, не почувствует безоговорочного, всепрощающего одобрения.
— Госпожа? — нерешительно прошептал у окна глубокий голос. — Это вы?
Потрясенная девушка подняла заплаканное лицо. Неужели ей послышалось? Не может быть…
— Леди Сарин? — Голос Эйша.
И тут она увидела его, висящего над подоконником; эйон в центре чуть светился, но все же был вполне различим в темноте.
— Эйш? — тихо, боясь поверить в удачу, спросила она.
— Доми благослови! — воскликнул сеон. Он без промедлений подлетел к хозяйке.
— Эйш! — Дрожащей рукой Сарин утерла глаза. От шока в голове звенело, а тело казалось легким как перышко. — Ты же никогда не произносишь имя Доми!
— Если он привел меня к вам, то я готов стать первым сеоном в истории Корати. — Эйш радостно замерцал.
Принцесса с трудом сдерживала себя, чтобы не броситься обнимать шар света.
— Эйш, ты разговариваешь! Ты же не должен разговаривать, ты должен…
— Сойти с ума. Да, госпожа, я знаю. И все же я не ощущаю никаких изменений.
— Чудо, — благоговейно произнесла Сарин.
— В любом случае, чрезвычайно любопытно. Возможно, мне следует задуматься об обращении в Шу-Корат.
Принцесса засмеялась.
— Сейналан ни за что не позволит. С другой стороны, его неодобрение нас раньше не останавливало, правда?
— Ни единого раза, госпожа.
Сарин откинулась на стену, от звука родного голоса ее охватило спокойное умиротворение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88