Тем не менее Ройэл считал символичным, что одно и то же место послужит прощанию со старой монархией и зарождению новой.
Зал убрали со вкусом, но скромно. Старый герцог проявил обычную бережливость, поэтому убранство подходила и для похорон, и для свадьбы. Колонны обвили белыми лентами, и повсюду стояли пышные букеты из белых роз и абертинов.
Войдя в зал, Сарин поневоле улыбнулась. Ей вспомнилось, как она сидела здесь за мольбертом. Казалось, что с того дня пронеслась вечность, а на самом деле прошло чуть больше месяца. Канули в прошлое дни, когда двор считал ее пустоголовой девчонкой; теперь придворные смотрели на нее с благоговением. Они видели женщину, которая обвела короля вокруг пальца, выставила его дураком и под занавес лишила короны. Конечно, ее никогда не полюбят, как любили Раодена, так что придется удовольствоваться восхищением.
В углу принцесса заметила герцога Телри. В отличие от обычного безразличия, сегодня лысый, помпезно одетый аристократ излучал недовольство. Ройэл объявил о браке с принцессой всего несколько часов назад, и Телри не успел подготовить ответный ход. Сарин встретилась с ним взглядом и удивилась направленному на нее раздражению. Она ожидала, что герцог предпримет попытку помешать свадьбе, но он молча злился. Что его останавливало?
Прибытие Ройэла возвестило начало церемонии, и в зале повисла тишина. Старый герцог прошел к передней части зала, где стоял закрытый королевский гроб, и заговорил.
Речь получилась короткой. Ройэл вспомнил, как Йадон поднял страну из пепла после падения Элантриса и то, что двор обязан ему своими титулами. Он предостерег придворных от совершения погубившей короля ошибки, о том, что в достатке и удобствах не следует забывать о Доми. И закончил поминовение напоминанием, что не стоит говорить о мертвых плохо; не придворным сплетникам, а Доми решать, как поступить с душой Йадона.
Герцог махнул легионерам, и они подняли гроб. Не успели они сделать нескольких шагов, как их остановил неожиданно выступивший вперед Сейналан.
— Я хочу добавить несколько слов, — заявил он.
Ройэл удивленно замер, и патриарх заулыбался, обнажив превосходные зубы. Он успел переодеться в мантию, которая отличалась от предыдущей только тем, что вместо вышивки спереди и сзади ее украшали широкие золотые полосы.
— Конечно, ваша святость.
— Чего он хочет? — прошептал Шуден.
В ответ Сарин только недоуменно покачала головой. Сейналан встал позади гроба, одарил двор надменной улыбкой и торжественно выхватил из рукава свернутый свиток.
— Десять лет назад, сразу после коронации, король Йадон оставил мне это заявление. Вы видите внизу его печать, а рядом — мою. Он попросил меня доставить документ в Арелон в день его похорон либо через пятнадцать лет после дня его написания — что произойдет раньше.
Ройэл подошел к Сарин и Шудену. Старый граф с тревожным любопытством смотрел на патриарха. Тот сломал печать и развернул свиток.
— «Лорды и леди Арелона, — читал Сейналан, держа свиток как священную реликвию. — Узнайте волю своего первого короля, Йадона из Каи. Я торжественно клянусь перед Доми, моими предками и любыми богами на небесах, что завещание написано законным путем. Если я мертв или по другим причинам не могу больше оставаться вашим королем, то заверяю, что сие написано в здравом уме и трезвой памяти и согласно арелонским традициям считается законом.
Я повелеваю, чтобы все дворянские титулы отныне оставались как они есть на момент прочтения и передавались из поколения в поколение, от отца к сыну, как принято в других странах. Пусть состояние больше не является показателем благородной крови; те, кто удержал титул до сих пор, проявили себя достойными его. К завещанию прилагается список законов о наследстве, составленных по примеру Теода. Последней волей приказываю этому документу вступить в силу арелонского закона».
Сейналан опустил свиток в мертвой тишине. В зале не было слышно ни звука, за исключением тихого дыхания соседей. Через несколько мгновений двор взорвался приглушенными взволнованными восклицаниями.
— Так вот что он задумывал с самого начала, — негромко произнес Ройэл. — Он знал, как неустойчива его система — он ее такой задумал. Пусть дворяне перегрызают друг другу глотки — выживут сильнейшие. Или самые беспринципные.
— Хорошая затея, хоть и бесчестная, — откликнулся Шуден. — Мы недооценили изобретательность Йадона.
Сейналан все еще стоял перед толпой и разглядывал двор понимающими глазами.
— Почему Йадон отдал завещание ему? — спросил Шуден.
— Потому что он беспристрастен, — ответила Сарин. — Даже Хратен не посмеет усомниться в слове патриарха — пока не посмеет. Если Сейналан говорит, что завещание было написано десять лет назад, то арелонцы поверят ему.
Шуден кивнул.
— Наши планы не меняются?
— Вовсе нет. — Ройэл бросил взгляд на Телри: после прочтения документа тот помрачнел еще больше. — Наоборот, новый порядок усилит мои притязания: союз с домом Йадона придаст им законность.
Поверх шепота толпы Сейналан заговорил снова: он расхваливал мудрость системы наследования.
— Меня беспокоит Телри, — призналась принцесса. — Его надежды на корону только что потерпели сокрушительный удар, не знаю, смирится ли он?
— Придется, — с улыбкой заверил Ройэл. — Теперь никто из знати не посмеет поддерживать его. Завещание короля подарило им давнюю мечту — стабильное положение в обществе. Они не рискнут возвести на трон человека некоролевских кровей. Неважно, имеет ли заявление Йадона законность: дворянство вцепится в него, как в завет из уст самого Доми.
Легионерам наконец позволили снова подойти к гробу и водрузить его на плечи. Поскольку традиций по погребению арелонских королей еще не существовало, Ройэл обратился к обычаям родственного Теода. Теоданцы любили церемонии с размахом и хоронили великих королей с горой подношений, не поместившихся бы в трюме хорошего корабля. Йадону подобные почести вряд ли подходили, и герцог их опустил. Также теоданские погребальные процессии затягивались надолго, и порой скорбящим проходилось ждать около часа, чтобы добраться до приготовленного места упокоения. Эту традицию Ройэл оставил, но с некоторым изменением.
У дворца ожидала череда экипажей. Сарин поездка в каретах казалась неуважением к покойному, но ее уговорил Шуден.
— Ройэл собирается сегодня заявить права на корону, — объяснил джиндосец. — Он не хочет обижать непривычную к лишениям арелонскую знать, заставив ее тащиться пешком через весь город.
«К тому же, — добавила про себя принцесса, — к чему волноваться о неуважении? Ведь речь идет о Йадоне».
Кареты достигли места погребения всего за пятнадцать минут. Поначалу оно показалось принцессе огромной ямой, но, присмотревшись, она поняла, что впадина возникла по естественным причинам и ее только немного углубили. Видимо, снова давала о себе знать бережливость старого герцога.
Без особой церемонии гроб опустили в яму, и рабочие принялись насыпать над ним холм.
Сарин поразило, что многие дворяне остались у могилы до окончания похорон. Недавно похолодало, с гор задувал ледяной ветер. Солнце затянули угрюмые тучи, и моросил мелкий дождь. Она ожидала, что, как только на гроб упадут первые комья земли, придворные разбегутся по каретам.
Но они остались и молча следили за взмахами лопат. Сарин, вся в черном, поплотнее закуталась в шаль: ей стало не по себе от их взглядов. Йадон был первым королем Арелона, и его короткое правление положило начало традициям монархии. Люди будут вспоминать его имя веками, а детям расскажут о короле, пришедшем к власти после гибели богов.
Стоило тогда недоумевать, почему Йадон обратился к мистериям? Он видел славу Элантриса до реода, пережил крушение эпохи, которую считали бессмертной; неудивительно, что король искал средства для усмирения хаоса, в который погрузилась страна богов. Наблюдая в промозглой тишине, как ком за комом падает на фоб, Сарин почувствовала, что понимает Йадона несколько лучше.
Только после того, как опустилась последняя лопата, а холм обровняли и сгладили со всех сторон, арелонская знать начала расходиться. Дворяне так тихо расселись по каретам, что принцесса не заметила, как осталась в одиночестве. Она стояла и смотрела, как клубится сырой туман над могилой короля. Йадона проводили; в Арелоне настал час новой власти.
Ее легонько тронули за плечо, и девушка подняла глаза на знакомое до последней морщины лицо Ройэла.
— Пора ехать, Сарин.
Принцесса кивнула и пошла за ним к карете.
Сарин стояла на коленях перед алтарем в привычной, с низким потолком, кораитской часовне. Часовня опустела — обычай велел невесте перед произнесением брачных клятв поговорить с Доми наедине.
С ног до головы принцесса облачилась в белое. Она надела платье, которое выбрал для свадьбы с Раоденом отец: строгое, с высоким воротником. Руки по плечи обтягивали шелковые перчатки, а лицо закрывала плотная вуаль; по обычаю, невеста поднимет ее, когда пойдет по проходу к жениху.
Сарин не знала, о чем молиться. Она считала себя искренне верующей, хотя до преданности Иондела ей было далеко. И все же принцесса рассматривала борьбу за Теод в первую очередь как борьбу за Шу-Корат. Она верила в Доми и благоговейно признавала его власть над сущим. Всегда придерживалась принципов, которым научили ее жрецы, хотя порой девушку обвиняли в чрезмерном своеволии.
Сейчас, казалось, Доми откликнулся на ее молитвы. Он послал ей мужа, пусть не такого, как она ожидала. «Возможно, — не к месту подумалось ей, — мне следовало больше внимания уделить деталям».
Как ни странно, эта мысль не несла с собой горечи. Принцесса всегда понимала, что ее брак будет заключен из политических соображений, а не по любви. Хотя Ройэл годился ей в отцы (или даже дедушки), он был достойне-шим из людей. К тому же Сарин слыхала о парах с большей разницей в возрасте: джиндоские короли часто брали в жены девочек лет двенадцати.
Поэтому ее молитва несла слова благодарности. Сарин понимала свою удачу: став женой Ройэла, она взойдет на арелонский трон. И она верила обещанию герцога — если через несколько лет Доми призовет его к себе, у Сарин появится еще один шанс.
«Пожалуйста, — попросила она в конце молитвы, — пусть мы будем счастливы».
Подружки невесты, в основном дочери из знатных семейств, ожидали снаружи. Среди них была Торина, а также преисполненная серьезности, разодетая в пышное белое платье Кэйс. Они подхватили длинный шлейф принцессы, пока та шла к экипажу, а у дворца помогли ей выйти из кареты.
Двери тронного зала стояли распахнутыми, а у дальней стены ожидал Ройэл в белом костюме. Он собирался сесть на трон, как только их объявят мужем и женой. Если герцог сразу же без колебаний не заявит претензий на корону, Телри непременно попытается перехватить инициативу.
Крошечный отец Омин стоял рядом с троном, сжимая в руках толстый том До-Корат. По его лицу блуждала мечтательная улыбка: судя по всему, глава кайской церкви любил свадьбы. Рядом с ним возвышался Сейналан и дулся, потому что Сарин не попросила его провести церемонию, но принцесса не страдала угрызениями совести. Пока она жила в Теоде, девушка смирилась с мыслью, что ее повенчает патриарх, но сейчас, когда появилась возможность попросить любимого жреца, она не собиралась отказываться от нее.
Сарин вступила в зал, и все лица повернулись к ней. На свадьбу пришло не меньше придворных, чем на похороны короля, — если не больше. Прощание с Йадоном было важным событием, но свадьба старого герцога — более насущным. Знать постарается не упустить начало правления Ройэла и лестью заслужить его милость.
Даже джьерн оказался в зале. Как ни странно, его лицо хранило полнейшее спокойствие; он должен понимать, что брак Сарин станет главным препятствием на пути империи. Но сейчас она выкинула фьерденского жреца из головы. Она долго ждала этого дня, и, несмотря на некоторое разочарование, ничто не помешает ей насладиться им сполна.
Наконец-то после долгого ожидания, после двух неудач она выйдет замуж. С этой мыслью, одновременно пугающей и мстительной, Сарин откинула вуаль.
В ту же секунду раздался первый крик, подхваченный множеством голосов.
Потрясенная и перепуганная, в недоумении Сарин потянулась, чтобы снять вуаль целиком, думая, что с ней что-то не так. Вместе с вуалью с головы посыпались волосы. Принцесса тупо смотрела на текущие между пальцев длинные пряди. Руки затряслись; она подняла глаза. Ройэл онемело смотрел на нее, лицо Сейналана перекосило от праведного гнева, и даже Омин оторопело сжимал в руке амулет Корати.
Сарин лихорадочно обернулась к одному из широких зеркал на стенах зала. Из поверхности зеркала на нее смотрело незнакомое лицо. Отвратительное создание покрывали черные пятна, еще более отчетливые на фоне белого платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Зал убрали со вкусом, но скромно. Старый герцог проявил обычную бережливость, поэтому убранство подходила и для похорон, и для свадьбы. Колонны обвили белыми лентами, и повсюду стояли пышные букеты из белых роз и абертинов.
Войдя в зал, Сарин поневоле улыбнулась. Ей вспомнилось, как она сидела здесь за мольбертом. Казалось, что с того дня пронеслась вечность, а на самом деле прошло чуть больше месяца. Канули в прошлое дни, когда двор считал ее пустоголовой девчонкой; теперь придворные смотрели на нее с благоговением. Они видели женщину, которая обвела короля вокруг пальца, выставила его дураком и под занавес лишила короны. Конечно, ее никогда не полюбят, как любили Раодена, так что придется удовольствоваться восхищением.
В углу принцесса заметила герцога Телри. В отличие от обычного безразличия, сегодня лысый, помпезно одетый аристократ излучал недовольство. Ройэл объявил о браке с принцессой всего несколько часов назад, и Телри не успел подготовить ответный ход. Сарин встретилась с ним взглядом и удивилась направленному на нее раздражению. Она ожидала, что герцог предпримет попытку помешать свадьбе, но он молча злился. Что его останавливало?
Прибытие Ройэла возвестило начало церемонии, и в зале повисла тишина. Старый герцог прошел к передней части зала, где стоял закрытый королевский гроб, и заговорил.
Речь получилась короткой. Ройэл вспомнил, как Йадон поднял страну из пепла после падения Элантриса и то, что двор обязан ему своими титулами. Он предостерег придворных от совершения погубившей короля ошибки, о том, что в достатке и удобствах не следует забывать о Доми. И закончил поминовение напоминанием, что не стоит говорить о мертвых плохо; не придворным сплетникам, а Доми решать, как поступить с душой Йадона.
Герцог махнул легионерам, и они подняли гроб. Не успели они сделать нескольких шагов, как их остановил неожиданно выступивший вперед Сейналан.
— Я хочу добавить несколько слов, — заявил он.
Ройэл удивленно замер, и патриарх заулыбался, обнажив превосходные зубы. Он успел переодеться в мантию, которая отличалась от предыдущей только тем, что вместо вышивки спереди и сзади ее украшали широкие золотые полосы.
— Конечно, ваша святость.
— Чего он хочет? — прошептал Шуден.
В ответ Сарин только недоуменно покачала головой. Сейналан встал позади гроба, одарил двор надменной улыбкой и торжественно выхватил из рукава свернутый свиток.
— Десять лет назад, сразу после коронации, король Йадон оставил мне это заявление. Вы видите внизу его печать, а рядом — мою. Он попросил меня доставить документ в Арелон в день его похорон либо через пятнадцать лет после дня его написания — что произойдет раньше.
Ройэл подошел к Сарин и Шудену. Старый граф с тревожным любопытством смотрел на патриарха. Тот сломал печать и развернул свиток.
— «Лорды и леди Арелона, — читал Сейналан, держа свиток как священную реликвию. — Узнайте волю своего первого короля, Йадона из Каи. Я торжественно клянусь перед Доми, моими предками и любыми богами на небесах, что завещание написано законным путем. Если я мертв или по другим причинам не могу больше оставаться вашим королем, то заверяю, что сие написано в здравом уме и трезвой памяти и согласно арелонским традициям считается законом.
Я повелеваю, чтобы все дворянские титулы отныне оставались как они есть на момент прочтения и передавались из поколения в поколение, от отца к сыну, как принято в других странах. Пусть состояние больше не является показателем благородной крови; те, кто удержал титул до сих пор, проявили себя достойными его. К завещанию прилагается список законов о наследстве, составленных по примеру Теода. Последней волей приказываю этому документу вступить в силу арелонского закона».
Сейналан опустил свиток в мертвой тишине. В зале не было слышно ни звука, за исключением тихого дыхания соседей. Через несколько мгновений двор взорвался приглушенными взволнованными восклицаниями.
— Так вот что он задумывал с самого начала, — негромко произнес Ройэл. — Он знал, как неустойчива его система — он ее такой задумал. Пусть дворяне перегрызают друг другу глотки — выживут сильнейшие. Или самые беспринципные.
— Хорошая затея, хоть и бесчестная, — откликнулся Шуден. — Мы недооценили изобретательность Йадона.
Сейналан все еще стоял перед толпой и разглядывал двор понимающими глазами.
— Почему Йадон отдал завещание ему? — спросил Шуден.
— Потому что он беспристрастен, — ответила Сарин. — Даже Хратен не посмеет усомниться в слове патриарха — пока не посмеет. Если Сейналан говорит, что завещание было написано десять лет назад, то арелонцы поверят ему.
Шуден кивнул.
— Наши планы не меняются?
— Вовсе нет. — Ройэл бросил взгляд на Телри: после прочтения документа тот помрачнел еще больше. — Наоборот, новый порядок усилит мои притязания: союз с домом Йадона придаст им законность.
Поверх шепота толпы Сейналан заговорил снова: он расхваливал мудрость системы наследования.
— Меня беспокоит Телри, — призналась принцесса. — Его надежды на корону только что потерпели сокрушительный удар, не знаю, смирится ли он?
— Придется, — с улыбкой заверил Ройэл. — Теперь никто из знати не посмеет поддерживать его. Завещание короля подарило им давнюю мечту — стабильное положение в обществе. Они не рискнут возвести на трон человека некоролевских кровей. Неважно, имеет ли заявление Йадона законность: дворянство вцепится в него, как в завет из уст самого Доми.
Легионерам наконец позволили снова подойти к гробу и водрузить его на плечи. Поскольку традиций по погребению арелонских королей еще не существовало, Ройэл обратился к обычаям родственного Теода. Теоданцы любили церемонии с размахом и хоронили великих королей с горой подношений, не поместившихся бы в трюме хорошего корабля. Йадону подобные почести вряд ли подходили, и герцог их опустил. Также теоданские погребальные процессии затягивались надолго, и порой скорбящим проходилось ждать около часа, чтобы добраться до приготовленного места упокоения. Эту традицию Ройэл оставил, но с некоторым изменением.
У дворца ожидала череда экипажей. Сарин поездка в каретах казалась неуважением к покойному, но ее уговорил Шуден.
— Ройэл собирается сегодня заявить права на корону, — объяснил джиндосец. — Он не хочет обижать непривычную к лишениям арелонскую знать, заставив ее тащиться пешком через весь город.
«К тому же, — добавила про себя принцесса, — к чему волноваться о неуважении? Ведь речь идет о Йадоне».
Кареты достигли места погребения всего за пятнадцать минут. Поначалу оно показалось принцессе огромной ямой, но, присмотревшись, она поняла, что впадина возникла по естественным причинам и ее только немного углубили. Видимо, снова давала о себе знать бережливость старого герцога.
Без особой церемонии гроб опустили в яму, и рабочие принялись насыпать над ним холм.
Сарин поразило, что многие дворяне остались у могилы до окончания похорон. Недавно похолодало, с гор задувал ледяной ветер. Солнце затянули угрюмые тучи, и моросил мелкий дождь. Она ожидала, что, как только на гроб упадут первые комья земли, придворные разбегутся по каретам.
Но они остались и молча следили за взмахами лопат. Сарин, вся в черном, поплотнее закуталась в шаль: ей стало не по себе от их взглядов. Йадон был первым королем Арелона, и его короткое правление положило начало традициям монархии. Люди будут вспоминать его имя веками, а детям расскажут о короле, пришедшем к власти после гибели богов.
Стоило тогда недоумевать, почему Йадон обратился к мистериям? Он видел славу Элантриса до реода, пережил крушение эпохи, которую считали бессмертной; неудивительно, что король искал средства для усмирения хаоса, в который погрузилась страна богов. Наблюдая в промозглой тишине, как ком за комом падает на фоб, Сарин почувствовала, что понимает Йадона несколько лучше.
Только после того, как опустилась последняя лопата, а холм обровняли и сгладили со всех сторон, арелонская знать начала расходиться. Дворяне так тихо расселись по каретам, что принцесса не заметила, как осталась в одиночестве. Она стояла и смотрела, как клубится сырой туман над могилой короля. Йадона проводили; в Арелоне настал час новой власти.
Ее легонько тронули за плечо, и девушка подняла глаза на знакомое до последней морщины лицо Ройэла.
— Пора ехать, Сарин.
Принцесса кивнула и пошла за ним к карете.
Сарин стояла на коленях перед алтарем в привычной, с низким потолком, кораитской часовне. Часовня опустела — обычай велел невесте перед произнесением брачных клятв поговорить с Доми наедине.
С ног до головы принцесса облачилась в белое. Она надела платье, которое выбрал для свадьбы с Раоденом отец: строгое, с высоким воротником. Руки по плечи обтягивали шелковые перчатки, а лицо закрывала плотная вуаль; по обычаю, невеста поднимет ее, когда пойдет по проходу к жениху.
Сарин не знала, о чем молиться. Она считала себя искренне верующей, хотя до преданности Иондела ей было далеко. И все же принцесса рассматривала борьбу за Теод в первую очередь как борьбу за Шу-Корат. Она верила в Доми и благоговейно признавала его власть над сущим. Всегда придерживалась принципов, которым научили ее жрецы, хотя порой девушку обвиняли в чрезмерном своеволии.
Сейчас, казалось, Доми откликнулся на ее молитвы. Он послал ей мужа, пусть не такого, как она ожидала. «Возможно, — не к месту подумалось ей, — мне следовало больше внимания уделить деталям».
Как ни странно, эта мысль не несла с собой горечи. Принцесса всегда понимала, что ее брак будет заключен из политических соображений, а не по любви. Хотя Ройэл годился ей в отцы (или даже дедушки), он был достойне-шим из людей. К тому же Сарин слыхала о парах с большей разницей в возрасте: джиндоские короли часто брали в жены девочек лет двенадцати.
Поэтому ее молитва несла слова благодарности. Сарин понимала свою удачу: став женой Ройэла, она взойдет на арелонский трон. И она верила обещанию герцога — если через несколько лет Доми призовет его к себе, у Сарин появится еще один шанс.
«Пожалуйста, — попросила она в конце молитвы, — пусть мы будем счастливы».
Подружки невесты, в основном дочери из знатных семейств, ожидали снаружи. Среди них была Торина, а также преисполненная серьезности, разодетая в пышное белое платье Кэйс. Они подхватили длинный шлейф принцессы, пока та шла к экипажу, а у дворца помогли ей выйти из кареты.
Двери тронного зала стояли распахнутыми, а у дальней стены ожидал Ройэл в белом костюме. Он собирался сесть на трон, как только их объявят мужем и женой. Если герцог сразу же без колебаний не заявит претензий на корону, Телри непременно попытается перехватить инициативу.
Крошечный отец Омин стоял рядом с троном, сжимая в руках толстый том До-Корат. По его лицу блуждала мечтательная улыбка: судя по всему, глава кайской церкви любил свадьбы. Рядом с ним возвышался Сейналан и дулся, потому что Сарин не попросила его провести церемонию, но принцесса не страдала угрызениями совести. Пока она жила в Теоде, девушка смирилась с мыслью, что ее повенчает патриарх, но сейчас, когда появилась возможность попросить любимого жреца, она не собиралась отказываться от нее.
Сарин вступила в зал, и все лица повернулись к ней. На свадьбу пришло не меньше придворных, чем на похороны короля, — если не больше. Прощание с Йадоном было важным событием, но свадьба старого герцога — более насущным. Знать постарается не упустить начало правления Ройэла и лестью заслужить его милость.
Даже джьерн оказался в зале. Как ни странно, его лицо хранило полнейшее спокойствие; он должен понимать, что брак Сарин станет главным препятствием на пути империи. Но сейчас она выкинула фьерденского жреца из головы. Она долго ждала этого дня, и, несмотря на некоторое разочарование, ничто не помешает ей насладиться им сполна.
Наконец-то после долгого ожидания, после двух неудач она выйдет замуж. С этой мыслью, одновременно пугающей и мстительной, Сарин откинула вуаль.
В ту же секунду раздался первый крик, подхваченный множеством голосов.
Потрясенная и перепуганная, в недоумении Сарин потянулась, чтобы снять вуаль целиком, думая, что с ней что-то не так. Вместе с вуалью с головы посыпались волосы. Принцесса тупо смотрела на текущие между пальцев длинные пряди. Руки затряслись; она подняла глаза. Ройэл онемело смотрел на нее, лицо Сейналана перекосило от праведного гнева, и даже Омин оторопело сжимал в руке амулет Корати.
Сарин лихорадочно обернулась к одному из широких зеркал на стенах зала. Из поверхности зеркала на нее смотрело незнакомое лицо. Отвратительное создание покрывали черные пятна, еще более отчетливые на фоне белого платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88