красное, заплаканное лицо, простое однотонное платье перепачкано пятнами пота и элантрийской слизи, а растрепанные волосы кое-как собраны в спутанную косу.
Но момент неуверенности миновал, стоило ей увидеть светящиеся удовлетворением глаза Йадона. Он без раздумий обрек на смерть беспомощных, голодающих жителей Элантриса. Он без единого сожаления подписал приказ о гибели Духа. И все из-за нее.
— Слушай меня, Йадон, — холодным, твердым голосом отчетливо выговорила Сарин. Она вытянулась во весь свой шестифутовый рост и нависала над коротышкой-королем, сверля его взглядом. — Ты отзовешь солдат из Элантриса. Ты оставишь жителей города в покое. Или я всем расскажу твои секреты.
Йадон фыркнул.
— Не веришь? — продолжала она. — Я думаю, что ты запоешь по-другому, когда арелонцы услышат правду. Ты сам знаешь, что тебя и так считают глупцом. Они делают вид, что охотно выполняют приказы, но в глубине души ты знаешь, что за покорностью кроется насмешка. Думаешь, никто не слыхал о потопленных кораблях? Думаешь, они не посмеивались за твоей спиной, представляя, как скоро их король станет беднее барона? Конечно, они знают. И как ты покажешься перед двором, когда они узнают, каким образом тебе удалось выкрутиться? Когда я расскажу, что это я спасла твои доходы, я выпросила для тебя сделку с Теодом, что не кто иной, как я сохранила под тобой трон?
Каждый вопрос принцесса заканчивала тем, что тыкала пальцем в грудь Йадона. На лбу короля собрались бусины пота; его наигранное равнодушие трещало по швам под неотрывным взглядом Сарин.
— Ты дурак, Йадон, — прошипела девушка. — Я знаю, что ты глуп, и дворянство знает, и весь мир знает это. В твои жадные руки перешло правление великой страной, а ты смешал ее с грязью. Ты растоптал честь Арелона, превратил его жителей в рабов. И даже после подобного унижения страна нищает на глазах. Даже ее монарх так опустился, что только теоданские подачки способны удержать его на троне.
Йадон в ужасе отшатнулся от ее слов. Королевская надменность не выдержала направленной на него ярости.
— Как тебе это понравится, Йадон? — прошептала Сарин. — Когда вся страна узнает, что ты увяз в долгах, и у кого? У женщины, у безмозглой девчонки? Твоей игре в короля придет конец; все узнают, кто ты на самом деле: неуверенный в себе, глуповатый, ни на что не способный человечишка.
Йадон плюхнулся на стул, и принцесса протянула ему ручку.
— Отмени приказ, — потребовала она. Трясущейся рукой король накарябал внизу листа слово «отменить» и приложил личную печать.
Сарин выхватила бумагу и выскочила из кабинета.
— Эйш, останови войско! Скажи им, что поступил новый приказ!
— Да, госпожа. — Сеон без промедления вылетел в окно. На полной скорости он мог обогнать несущуюся галопом лошадь.
— Ты! — продолжала принцесса, хлопнув свернутым в трубку приказом по нагрудному доспеху часового, — доставь это в Элантрис.
Тот неуверенно взял бумагу.
— Бегом!
Он послушно тронулся с места.
Сарин сложила на груди руки и наблюдала, как гвардеец вихрем несется по коридору. Потом повернулась ко второму часовому. По лицу того пробежала нервная судорога.
— Э-э… я прослежу, чтобы он добрался до Элантриса, — запинаясь, предложил солдат и рванул следом за товарищем.
Принцесса секунду постояла в задумчивости и захлопнула двери кабинета. В ее памяти запечатлелась картина, как Йадон сгорбился на стуле, положив голову на сложенные на столе руки. Король тихо плакал.
К тому времени как Сарин добралась до Элантриса, новый приказ давно уже доставили и часовой Йадона переминался с ноги на ногу перед воротами. Она велела войску отправляться домой, но капитан отказался уходить, утверждая, что получил команду не нападать, но ему ничего не говорили о возвращении. Вскоре прибыл курьер с указаниями отходить. Капитан бросил на принцессу раздраженный взгляд и увел гвардию во дворец.
Сарин осталась и предприняла утомительный подъем по бесконечной лестнице, чтобы взглянуть со стены на площадь. Ее повозка так и стояла посреди площади, а опрокинутые ящики образовывали перед ней ломаную линию. Рядом лежали тела нападавших, брошенные в грязи.
Принцесса замерла на месте, окаменев от ужаса. Один из трупов еще шевелился. Она перегнулась через каменный парапет, всматриваясь в него. Расстояние не позволяло ей рассмотреть детали, но она четко видела его ноги — в дюжине футов от тела. Мощный удар разрубил элантрийца пополам, никто не выжил бы после подобной раны. И тем не менее, как ни безумно это звучало, руки трупа периодически дергались и беспомощно хватали воздух.
— Доми милостивый, — прошептала Сарин.
Ее рука взлетела к шее, нащупывая небольшой амулет Корати. Не веря своим глазам, она обвела взглядом площадь. Другие тела тоже шевелились, несмотря на ужасные раны.
«Все говорят, что элантрийцы мертвы, — осенило ее. — Что они мертвецы, чей разум отказывается упокоиться». Впервые принцесса поняла, как элантрийцы живут без пищи. «Потому что они в ней не нуждаются».
Но зачем тогда они приходили за едой?
Сарин потрясла головой, пытаясь избавиться от смятения и вида живых трупов внизу. И тут ее внимание привлекла другая фигура. В тени элантрийской стены на коленях стоял мужчина. Его поза излучала невыносимое горе. Девушка двинулась по дорожке на стене, ее как будто притягивало к нему. Она остановилась прямо над ним.
Каким-то чутьем принцесса поняла, что это Дух. Он прижимал к груди неподвижное тело и раскачивался взад-вперед с опущенной головой. Картина с предельной ясностью показала Сарин, что даже деспот умел любить и горевал по убитым товарищам.
«Я спасла тебя, — подумала она. — Король хотел уничтожить город, но я спасла тебе жизнь. Не ради тебя, Дух. Ради всех бедолаг, над которыми ты властвуешь».
Дух не замечал ее.
Принцесса хотела разозлиться на него. Но, глядя сверху вниз и видя его горе, она не могла лгать себе. Утренние события потрясли ее по многим причинам: она жалела, что оольше не сможет кормить элантрийцев. Тревожилась о том, как изменится мнение дворян об Элантрисе.
Но также грустила оттого, что никогда больше не увидит Духа. Тиран или нет, он производил впечатление хорошего человека. Возможно… возможно, только тиран мог управлять таким местом, как Элантрис. Возможно, жители города не имели лучшего выбора.
Как бы там ни было, она видела его в последний раз. Принцессе никогда больше не взглянуть в его глаза. Несмотря на ослабленное шаодом тело, взгляд Духа сохранил живость и яркость. В нем таились секреты, которые ей теперь никогда не разгадать.
Все кончено.
В поисках прибежища Сарин оказалась в единственном месте в Каи, где она чувствовала себя в безопасности. Киин впустил ее в дом и крепко сжал, когда она упала ему в объятия. Это был подходящий, хотя и унизительный, конец насыщенного переживаниями дня. Но объятие того стоило. Еще в детстве принцесса решила, что ее дядя умеет обниматься лучше всех: крепкие руки и широкая грудь позволяли ему полностью обхватить даже такую высокую, нескладную девочку, как она.
В конце концов Сарин отпустила дядю, вытерла глаза и мысленно обругала себя за слезы. Киин положил ей на плечо широкую ладонь и повел в столовую, где вся семья, включая Адиена, сидела за столом.
Люкел что-то оживленно рассказывал, но, завидев ее, оборвал речь на полуслове.
— Вспомни о голодном льве, — процитировал он джин-доскую поговорку, — он и появится.
Затуманенные, грустные глаза Адиена нашли лицо Сарин.
— Шесть тысяч семьдесят два шага отсюда до Элантриса, — прошептал он.
На мгновение за столом воцарилась тишина. Ее нарушила Кэйс, девочка подпрыгнула на стуле и громко воскликнула:
— Сарин! Они правда пытались тебя съесть?
— Нет. — Принцесса опустилась на свое место за столом. — Они всего лишь хотели получить немного еды.
— Кэйс, оставь кузину в покое, — твердо приказала Да-ора __ у нее был трудный день.
— Я все пропустила, — надулась девочка. Она сердито посмотрела на брата. — И почему ты заболел?
— Я не виноват! — запротестовал Даорн. Он не выглядел, как будто жалеет, что пропустил схватку.
— Цыц, дети! — прикрикнула Даора.
— Ничего страшного, — сказала Сарин. — Я могу рассказать.
— Тогда рассказывай, — откликнулся Люкел. — Это правда?
— Да. На нас напала группа элантрийцев, но никто не пострадал. С нашей стороны.
— Нет, — настаивал Люкел. — Я имел в виду короля. Правда, что ты кричала на него, пока он не сделал по-твоему?
Сарин стало нехорошо.
— Нас слышали?
В ответ Люкел рассмеялся.
— Ходят слухи, что тебя слышали даже в главном зале. Йадон до сих пор носа не показывает из кабинета.
— Я немного увлеклась.
— Ты поступила правильно, дорогая, — заверила ее Даора. — Йадон привык, что двор встает навытяжку, стоит ему чихнуть. Скорее всего он даже не знал, как поступить, когда кто-то наконец решился дать ему отпор.
— Дать ему отпор совсем не трудно, — покачала головой принцесса. — Под фасадом грубияна он очень неуверен в себе.
— Многие мужчины таковы, — согласилась Даора.
Люкел хмыкнул.
— И как мы без тебя обходились, кузина? Жизнь была такой скучной, но тут приплыла ты и решила ее разнообразить.
— Я бы предпочла, чтобы жизнь оставалась менее разнообразной, — пробормотала себе под нос Сарин. — Когда Йадон немного отойдет, он будет в ярости.
— Если он будет плохо себя вести, ты всегда можешь накричать на него заново, — посоветовал Люкел.
— Нет, — серьезно вмешался Киин. — Она права. Король не потерпит, чтобы ему публично читали выговор. Возможно, нам грозят неприятности.
— Либо же он решит отречься от престола в пользу Сарин, — со смехом возразил ему пасынок.
— Страхи вашего отца сбываются, госпожа, — донесся от окна голос Эйша. — Он всегда боялся, что Арелону с вами не справиться.
Сарин кисло улыбнулась.
— Они вернулись?
— Вернулись, — ответил сеон. Принцесса посылала его убедиться, что гвардия послушалась королевского приказа и вернулась во дворец. — Капитан тут же отправился к королю, но ему пришлось уйти ни с чем, когда его величество отказался впустить его.
— Негоже солдату видеть, как его король рыдает навзрыд, — вставил Люкел.
— В любом случае, — продолжал Эйш, — я…
Его прервал стук в дверь. Киин вышел из столовой и вернулся с горящим нетерпением лордом Шуденом.
— Миледи, — поклонился тот принцессе и повернулся к Люкелу. — Я только что слышал очень интересную новость.
— Все верно, — немедленно заверил его друг. — Мы спросили у Сарин.
Шуден покачал головой.
— Другая новость.
Сарин в тревогой вскинула голову.
— Что еще могло сегодня произойти? Глаза джиндосца заблестели.
— Вы ни за что не угадаете, кого забрал шаод.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Хратен не пытался скрыть превращение. Он строго и торжественно вышел из покоев и представил свое проклятие на обозрение всей часовни. Дилаф как раз вел утреннюю службу. Верховный жрец подумал, что потеря волос и покрытая пятнами кожа стоят того, чтобы увидеть, как коротышка-артет, спотыкаясь, в ужасе пятится от него.
Вскоре за Хратеном пришли кораитские жрецы. Они накинули на него просторную белую мантию, чтобы скрыть уродство, и увели из опустевшей часовни. Джьерн подавил усмешку, когда увидел, как из ниши за ним в смятении наблюдает Дилаф; впервые артет не потрудился скрыть свою ненависть.
Кораитские жрецы отвели его в свою церковь, раздели, обмыли покрытое темными пятнами тело водой из реки Аредель. Потом обрядили в другую белую мантию, сотканную из толстых нитей, похожих на лоскутья. После омовения и одевания они расступились и дали дорогу Омину. Невысокий лысеющий глава арелонских кораитов тихо благословил Хратена и начертил на его груди эйон Оми. Глаза арелонца выдавали намек на удовлетворение.
После джьерна под монотонный речитатив повели по городским улицам. У самого Элантриса путь им преградил полк в плащах королевской гвардии. Солдаты не выпускали из рук оружия и приглушенно переговаривались. Хратен удивленно их разглядывал — по собственному опыту он узнал людей, готовых к битве. Омин какое-то время спорил с капитаном элантрийских гвардейцев, а другие жрецы отвели джьерна в приземистое здание рядом с караулкой, с вырезанным на стенах эйоном Оми: дом ожиданий.
Через маленькое окошко верховный жрец наблюдал, как бегом появились двое усталых солдат и передали войску Иадона свернутый в трубку лист бумаги. Капитан прочитал его, нахмурился и затеял спор с одним из посланцев. Тут вернулся Омин и объяснил, что им придется подождать.
И они ждали почти два часа. Солнце опустилось к самому горизонту, когда элантрийские гвардейцы наконец согласились впустить Хратена в город. Жрецы сунули ему в руки корзинку с приношениями, прочитали последнюю молитву и впихнули в ворота.
Хратен оказался в великом городе. Он стоял на проклятой площади, его голова облысела, а кожу покрывали крупные черные пятна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Но момент неуверенности миновал, стоило ей увидеть светящиеся удовлетворением глаза Йадона. Он без раздумий обрек на смерть беспомощных, голодающих жителей Элантриса. Он без единого сожаления подписал приказ о гибели Духа. И все из-за нее.
— Слушай меня, Йадон, — холодным, твердым голосом отчетливо выговорила Сарин. Она вытянулась во весь свой шестифутовый рост и нависала над коротышкой-королем, сверля его взглядом. — Ты отзовешь солдат из Элантриса. Ты оставишь жителей города в покое. Или я всем расскажу твои секреты.
Йадон фыркнул.
— Не веришь? — продолжала она. — Я думаю, что ты запоешь по-другому, когда арелонцы услышат правду. Ты сам знаешь, что тебя и так считают глупцом. Они делают вид, что охотно выполняют приказы, но в глубине души ты знаешь, что за покорностью кроется насмешка. Думаешь, никто не слыхал о потопленных кораблях? Думаешь, они не посмеивались за твоей спиной, представляя, как скоро их король станет беднее барона? Конечно, они знают. И как ты покажешься перед двором, когда они узнают, каким образом тебе удалось выкрутиться? Когда я расскажу, что это я спасла твои доходы, я выпросила для тебя сделку с Теодом, что не кто иной, как я сохранила под тобой трон?
Каждый вопрос принцесса заканчивала тем, что тыкала пальцем в грудь Йадона. На лбу короля собрались бусины пота; его наигранное равнодушие трещало по швам под неотрывным взглядом Сарин.
— Ты дурак, Йадон, — прошипела девушка. — Я знаю, что ты глуп, и дворянство знает, и весь мир знает это. В твои жадные руки перешло правление великой страной, а ты смешал ее с грязью. Ты растоптал честь Арелона, превратил его жителей в рабов. И даже после подобного унижения страна нищает на глазах. Даже ее монарх так опустился, что только теоданские подачки способны удержать его на троне.
Йадон в ужасе отшатнулся от ее слов. Королевская надменность не выдержала направленной на него ярости.
— Как тебе это понравится, Йадон? — прошептала Сарин. — Когда вся страна узнает, что ты увяз в долгах, и у кого? У женщины, у безмозглой девчонки? Твоей игре в короля придет конец; все узнают, кто ты на самом деле: неуверенный в себе, глуповатый, ни на что не способный человечишка.
Йадон плюхнулся на стул, и принцесса протянула ему ручку.
— Отмени приказ, — потребовала она. Трясущейся рукой король накарябал внизу листа слово «отменить» и приложил личную печать.
Сарин выхватила бумагу и выскочила из кабинета.
— Эйш, останови войско! Скажи им, что поступил новый приказ!
— Да, госпожа. — Сеон без промедления вылетел в окно. На полной скорости он мог обогнать несущуюся галопом лошадь.
— Ты! — продолжала принцесса, хлопнув свернутым в трубку приказом по нагрудному доспеху часового, — доставь это в Элантрис.
Тот неуверенно взял бумагу.
— Бегом!
Он послушно тронулся с места.
Сарин сложила на груди руки и наблюдала, как гвардеец вихрем несется по коридору. Потом повернулась ко второму часовому. По лицу того пробежала нервная судорога.
— Э-э… я прослежу, чтобы он добрался до Элантриса, — запинаясь, предложил солдат и рванул следом за товарищем.
Принцесса секунду постояла в задумчивости и захлопнула двери кабинета. В ее памяти запечатлелась картина, как Йадон сгорбился на стуле, положив голову на сложенные на столе руки. Король тихо плакал.
К тому времени как Сарин добралась до Элантриса, новый приказ давно уже доставили и часовой Йадона переминался с ноги на ногу перед воротами. Она велела войску отправляться домой, но капитан отказался уходить, утверждая, что получил команду не нападать, но ему ничего не говорили о возвращении. Вскоре прибыл курьер с указаниями отходить. Капитан бросил на принцессу раздраженный взгляд и увел гвардию во дворец.
Сарин осталась и предприняла утомительный подъем по бесконечной лестнице, чтобы взглянуть со стены на площадь. Ее повозка так и стояла посреди площади, а опрокинутые ящики образовывали перед ней ломаную линию. Рядом лежали тела нападавших, брошенные в грязи.
Принцесса замерла на месте, окаменев от ужаса. Один из трупов еще шевелился. Она перегнулась через каменный парапет, всматриваясь в него. Расстояние не позволяло ей рассмотреть детали, но она четко видела его ноги — в дюжине футов от тела. Мощный удар разрубил элантрийца пополам, никто не выжил бы после подобной раны. И тем не менее, как ни безумно это звучало, руки трупа периодически дергались и беспомощно хватали воздух.
— Доми милостивый, — прошептала Сарин.
Ее рука взлетела к шее, нащупывая небольшой амулет Корати. Не веря своим глазам, она обвела взглядом площадь. Другие тела тоже шевелились, несмотря на ужасные раны.
«Все говорят, что элантрийцы мертвы, — осенило ее. — Что они мертвецы, чей разум отказывается упокоиться». Впервые принцесса поняла, как элантрийцы живут без пищи. «Потому что они в ней не нуждаются».
Но зачем тогда они приходили за едой?
Сарин потрясла головой, пытаясь избавиться от смятения и вида живых трупов внизу. И тут ее внимание привлекла другая фигура. В тени элантрийской стены на коленях стоял мужчина. Его поза излучала невыносимое горе. Девушка двинулась по дорожке на стене, ее как будто притягивало к нему. Она остановилась прямо над ним.
Каким-то чутьем принцесса поняла, что это Дух. Он прижимал к груди неподвижное тело и раскачивался взад-вперед с опущенной головой. Картина с предельной ясностью показала Сарин, что даже деспот умел любить и горевал по убитым товарищам.
«Я спасла тебя, — подумала она. — Король хотел уничтожить город, но я спасла тебе жизнь. Не ради тебя, Дух. Ради всех бедолаг, над которыми ты властвуешь».
Дух не замечал ее.
Принцесса хотела разозлиться на него. Но, глядя сверху вниз и видя его горе, она не могла лгать себе. Утренние события потрясли ее по многим причинам: она жалела, что оольше не сможет кормить элантрийцев. Тревожилась о том, как изменится мнение дворян об Элантрисе.
Но также грустила оттого, что никогда больше не увидит Духа. Тиран или нет, он производил впечатление хорошего человека. Возможно… возможно, только тиран мог управлять таким местом, как Элантрис. Возможно, жители города не имели лучшего выбора.
Как бы там ни было, она видела его в последний раз. Принцессе никогда больше не взглянуть в его глаза. Несмотря на ослабленное шаодом тело, взгляд Духа сохранил живость и яркость. В нем таились секреты, которые ей теперь никогда не разгадать.
Все кончено.
В поисках прибежища Сарин оказалась в единственном месте в Каи, где она чувствовала себя в безопасности. Киин впустил ее в дом и крепко сжал, когда она упала ему в объятия. Это был подходящий, хотя и унизительный, конец насыщенного переживаниями дня. Но объятие того стоило. Еще в детстве принцесса решила, что ее дядя умеет обниматься лучше всех: крепкие руки и широкая грудь позволяли ему полностью обхватить даже такую высокую, нескладную девочку, как она.
В конце концов Сарин отпустила дядю, вытерла глаза и мысленно обругала себя за слезы. Киин положил ей на плечо широкую ладонь и повел в столовую, где вся семья, включая Адиена, сидела за столом.
Люкел что-то оживленно рассказывал, но, завидев ее, оборвал речь на полуслове.
— Вспомни о голодном льве, — процитировал он джин-доскую поговорку, — он и появится.
Затуманенные, грустные глаза Адиена нашли лицо Сарин.
— Шесть тысяч семьдесят два шага отсюда до Элантриса, — прошептал он.
На мгновение за столом воцарилась тишина. Ее нарушила Кэйс, девочка подпрыгнула на стуле и громко воскликнула:
— Сарин! Они правда пытались тебя съесть?
— Нет. — Принцесса опустилась на свое место за столом. — Они всего лишь хотели получить немного еды.
— Кэйс, оставь кузину в покое, — твердо приказала Да-ора __ у нее был трудный день.
— Я все пропустила, — надулась девочка. Она сердито посмотрела на брата. — И почему ты заболел?
— Я не виноват! — запротестовал Даорн. Он не выглядел, как будто жалеет, что пропустил схватку.
— Цыц, дети! — прикрикнула Даора.
— Ничего страшного, — сказала Сарин. — Я могу рассказать.
— Тогда рассказывай, — откликнулся Люкел. — Это правда?
— Да. На нас напала группа элантрийцев, но никто не пострадал. С нашей стороны.
— Нет, — настаивал Люкел. — Я имел в виду короля. Правда, что ты кричала на него, пока он не сделал по-твоему?
Сарин стало нехорошо.
— Нас слышали?
В ответ Люкел рассмеялся.
— Ходят слухи, что тебя слышали даже в главном зале. Йадон до сих пор носа не показывает из кабинета.
— Я немного увлеклась.
— Ты поступила правильно, дорогая, — заверила ее Даора. — Йадон привык, что двор встает навытяжку, стоит ему чихнуть. Скорее всего он даже не знал, как поступить, когда кто-то наконец решился дать ему отпор.
— Дать ему отпор совсем не трудно, — покачала головой принцесса. — Под фасадом грубияна он очень неуверен в себе.
— Многие мужчины таковы, — согласилась Даора.
Люкел хмыкнул.
— И как мы без тебя обходились, кузина? Жизнь была такой скучной, но тут приплыла ты и решила ее разнообразить.
— Я бы предпочла, чтобы жизнь оставалась менее разнообразной, — пробормотала себе под нос Сарин. — Когда Йадон немного отойдет, он будет в ярости.
— Если он будет плохо себя вести, ты всегда можешь накричать на него заново, — посоветовал Люкел.
— Нет, — серьезно вмешался Киин. — Она права. Король не потерпит, чтобы ему публично читали выговор. Возможно, нам грозят неприятности.
— Либо же он решит отречься от престола в пользу Сарин, — со смехом возразил ему пасынок.
— Страхи вашего отца сбываются, госпожа, — донесся от окна голос Эйша. — Он всегда боялся, что Арелону с вами не справиться.
Сарин кисло улыбнулась.
— Они вернулись?
— Вернулись, — ответил сеон. Принцесса посылала его убедиться, что гвардия послушалась королевского приказа и вернулась во дворец. — Капитан тут же отправился к королю, но ему пришлось уйти ни с чем, когда его величество отказался впустить его.
— Негоже солдату видеть, как его король рыдает навзрыд, — вставил Люкел.
— В любом случае, — продолжал Эйш, — я…
Его прервал стук в дверь. Киин вышел из столовой и вернулся с горящим нетерпением лордом Шуденом.
— Миледи, — поклонился тот принцессе и повернулся к Люкелу. — Я только что слышал очень интересную новость.
— Все верно, — немедленно заверил его друг. — Мы спросили у Сарин.
Шуден покачал головой.
— Другая новость.
Сарин в тревогой вскинула голову.
— Что еще могло сегодня произойти? Глаза джиндосца заблестели.
— Вы ни за что не угадаете, кого забрал шаод.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Хратен не пытался скрыть превращение. Он строго и торжественно вышел из покоев и представил свое проклятие на обозрение всей часовни. Дилаф как раз вел утреннюю службу. Верховный жрец подумал, что потеря волос и покрытая пятнами кожа стоят того, чтобы увидеть, как коротышка-артет, спотыкаясь, в ужасе пятится от него.
Вскоре за Хратеном пришли кораитские жрецы. Они накинули на него просторную белую мантию, чтобы скрыть уродство, и увели из опустевшей часовни. Джьерн подавил усмешку, когда увидел, как из ниши за ним в смятении наблюдает Дилаф; впервые артет не потрудился скрыть свою ненависть.
Кораитские жрецы отвели его в свою церковь, раздели, обмыли покрытое темными пятнами тело водой из реки Аредель. Потом обрядили в другую белую мантию, сотканную из толстых нитей, похожих на лоскутья. После омовения и одевания они расступились и дали дорогу Омину. Невысокий лысеющий глава арелонских кораитов тихо благословил Хратена и начертил на его груди эйон Оми. Глаза арелонца выдавали намек на удовлетворение.
После джьерна под монотонный речитатив повели по городским улицам. У самого Элантриса путь им преградил полк в плащах королевской гвардии. Солдаты не выпускали из рук оружия и приглушенно переговаривались. Хратен удивленно их разглядывал — по собственному опыту он узнал людей, готовых к битве. Омин какое-то время спорил с капитаном элантрийских гвардейцев, а другие жрецы отвели джьерна в приземистое здание рядом с караулкой, с вырезанным на стенах эйоном Оми: дом ожиданий.
Через маленькое окошко верховный жрец наблюдал, как бегом появились двое усталых солдат и передали войску Иадона свернутый в трубку лист бумаги. Капитан прочитал его, нахмурился и затеял спор с одним из посланцев. Тут вернулся Омин и объяснил, что им придется подождать.
И они ждали почти два часа. Солнце опустилось к самому горизонту, когда элантрийские гвардейцы наконец согласились впустить Хратена в город. Жрецы сунули ему в руки корзинку с приношениями, прочитали последнюю молитву и впихнули в ворота.
Хратен оказался в великом городе. Он стоял на проклятой площади, его голова облысела, а кожу покрывали крупные черные пятна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88