Сина улыбнулась:
— Тебе не судьба была убежать.
— Тем хуже для тебя и Морбихана.
— Ньял, это неправда!
— Я убил нас всех, Сина. Если бы я не опростоволосился на лугу, вы бы спаслись.
— Ньял…
В слабом предрассветном свете было видно, что он тоже изменился. Похудел, оброс бородой. Его серые глаза потускнели от горя. Но главное, он был жив, и это придало Сине сил.
— Ты не понимаешь, любимый. — Сина забрала у него руку и попыталась его обнять.
Ньял отвернулся, страдание изменило его голос.
— Гном, который выковал мой меч, сказал, что Магия и предательство станут светом и тенью моей жизни. Сина, ты мой свет, но я навлек предательство на всех нас.
— Неправда, — резко ответила она.
Ньял коротко и резко рассмеялся.
— Я думал, что предадут меня, и я был готов к этому. Но преданы все, кого я любил. Предательство накрыло своей тенью всех и вся: Телерхайда, Брэндона, Морбихан. И теперь Черные Щиты собираются покончить с нами. Они собираются уничтожить Морбихан, и не осталось никого, чтобы остановить их.
— Ш-ш-ш. — Сина прижалась к Ньялу и прервала его речь легкими поцелуями. — Не говори так, — нежно проговорила она. — Не думай так.
Она чувствовала, как Ньял ускользает от нее. Такое уже было однажды, но в этот раз казалось, что он страшно далеко от нее и падает в темную яму.
Ньял взял ее руки, прижал к своей груди.
— Ты слышала, что сказал Мати: мы ничего не сможем сделать! Из-за меня умирает Тим, многие тролли уже мертвы. Кто бы ни был мой отец, я проклинаю его. Он породил ублюдка, который губит все кругом!
— Ньял, прекрати! — резко сказала Сина. — Не говори так. Не думай так!
Бихан заржал около стены:
— Спокойнее, Сина, спокойнее. Он не способен сейчас слышать тебя.
Пони подбежал к ним. Насторожив уши, он пристально посмотрел на измученного человека.
— Ньял, если бы ты мог иметь все, что захочешь, чего бы ты пожелал?
— Умереть! — крикнул Ньял с мукой в голосе. Сина попятилась.
— Нападение! Нападение! — закричал на стене какой-то тролль.
Мати побежал к стене, на ходу натягивая лук.
— К стенам! — крикнул он. — Ворота взяты!
Отряд Черных Щитов пешком перешел луг и, воспользовавшись неожиданностью, взял ворота. Двух троллей убили, остальные в страхе бежали. Вражеский полководец шагал вперед, его отряд за ним.
Еще на середине двора выхватив из ножен Огненный Удар, Ньял с разгона налетел на полководца. Не готовый к столь яростной атаке, полководец отступил, защищаясь. Ньял колол и рубил короткими сильными взмахами, на лезвии Огненного Удара вспышками драгоценных камней заблестела кровь.
Взревев, еще один вражеский воин присоединился к схватке. Его меч искал горло Ньяла. Остальные окружили сражающихся. Ньял взмахивал Огненным Ударом, расчищая пространство вокруг себя, рубя Черных Щитов справа и слева. Ярость ослепила его, и он даже не почувствовал, как чей-то меч рассек его бедро. Он продолжал сражаться, пока его не настиг второй удар. Ньял пошатнулся, а через минуту уже лежал на земле, пытаясь отбиться от ударов.
— Мати! Быстрее! — заржал Бихан и бросился к воротам.
Первый Черный Щит едва ли был готов к атаке взбешенного пони и закричал от боли, когда копыта Бихана вбили его в землю. Лягаясь и кусаясь, маленький пони пробился в самую середину схватки. Ньял по-прежнему лежал на земле, сражаясь уже голыми руками. Ухватив Ньяла за воротник, Бихан поволок его назад, к середине двора.
— Стреляйте! — крикнул Мати, как только пони вырвался из круга. Град стрел обрушился на захватчиков. Никто из них не уцелел. — Снимите с трупов оружие и доспехи, — кратко приказал вождь троллей. — Потом свалите тела перед воротами. Устройте заграждение для их товарищей, чтобы они хорошенько подумали, прежде чем снова наступать.
Бихан волочил Ньяла по земле, направляясь прямо к Сине. Ньял ухватил пони за ноги и старался остановить его, но тут их догнал Мати.
— Никогда не видел никого более храброго или более глупого и даже не думал, что человек на такое способен! — воскликнул Мати, передавая Ньялу его меч. — С тобой все в порядке?
Отцепившись от Бихана, Ньял, пошатываясь, встал.
— В порядке, — сказал он.
Путаясь в юбке, Сина подбежала к ним.
— Ньял, что случилось?
— Черные Щиты напали, — объяснил Мати.
— А потом Ньял напал на них, — хихикнул Бихан. (Ньял подумал, что смеяться тут вовсе не над чем.) — На двадцать сразу!
— Ты ранен! — воскликнула Сина. — Ты нужен нам, Ньял. Ты должен быть осторожнее!
— Я здоров, — настаивал он.
— Тогда почему у тебя идет кровь?
Сина встала на колени, чтобы осмотреть его рану. Кровь текла по ноге, и ботинок был мокрый.
— Со мной все в порядке! — взорвался Ньял.
Сина удивленно отдернула руку.
— Ньял, у тебя рана от меча…
— Какая разница? Оставь меня в покое! — Он вырвался от нее и зашагал по двору, подальше от любопытных глаз.
— Клянусь Законом! — Сина изумленно провожала его взглядом, сжав кулаки. Потом резко повернулась и зашагала в противоположном направлении. — Доверься Магии, доверься Магии, доверься Магии… — повторяла она вполголоса.
С ночи убийства Фаллона эти слова стали ее единственным заклинанием. Они приносили ей чудесную ясность ума, помогли сосредоточить ее магическую силу на похоронах Фаллона и у троллей в лагере. Но сейчас гнев сжимал ее грудь и сдавливал горло. Та же ярость, что заставила Ньяла напасть на двадцать воинов, вызвала гнев в ней. Сина остановилась посреди раненых, плотно закрыла глаза и попыталась очистить ум.
— Доверься Магии, доверься Магии…
Тим издал тихий, булькающий звук. Сина наклонилась к нему, ощупывая его внезапно похолодевшие конечности и чудовищную опухоль над виском. Его правая рука задрожала, он начал задыхаться.
— О нет! — взмолилась Сина. — Тим, нет.
Ярость по-прежнему клокотала в ней.
— Живи! — прошептала она в отчаянии. — Не умирай, Тим!
Она держала ладони около его лба, достаточно близко, чтобы ощущать слабое тепло его жизни.
— Тим! — громко позвала она и почувствовала медленный прилив магической силы к своим рукам и ладоням. — Тим! — потребовала она, будто вызывая его. Энергия и жар потекли через нее радостной болью. Что-то внутри Тима затрепетало, потом успокоилось. — Тим! — крикнула Сина еще раз, будто окликала его через большое расстояние.
Бихан, как надоедливая мошка, не отходил от Ньяла.
— Если бы ты мог иметь все, что захочешь, чего бы ты пожелал? — снова спросил он, догнав Ньяла у внутренней стены, вдали от всех.
— Сейчас не время шутить! — отрезал Ньял. Он остановился, снял пояс и туго перевязал им бедро, чтобы остановить кровотечение.
— Конечно, не время. Но если бы положение не было таким серьезным и ты мог бы иметь все, что пожелаешь…
— Не знаю! — раздраженно воскликнул Ньял. Ему пришло в голову, что Фаллон, он же пони, сошел с ума. — Я уже сказал вам. Умереть.
— Да, а что еще?
— Узнать имя моего настоящего отца, чтобы я мог его проклясть!
— А другим ты хотел бы чего-нибудь пожелать?
— Чтобы Тим остался в живых, — неохотно сказал Ньял.
— Вот это хорошо! — Пони энергично кивнул. — Что-нибудь еще? Помни, ты можешь иметь все что угодно!
— Чтобы Сина жила и была счастлива. Чтобы эти бедные тролли…
— Ты не должен менять свою жизнь на их жизни, — сказал Бихан. — В этой игре ты ничего не должен обменивать. Ты просто получаешь то, чего действительно хочешь.
— Тогда я пожелал бы войско. Войско Других и верных лордов, чтобы загнать Черных Щитов в море! Сильное войско, чтобы навсегда изгнать моерцев с Внешних Островов!
— И кто возглавит это войско?
— Телерхайд и Брэндон!
— Гм. Ну, предположим, они не могут. Кто тогда?
— Я!
— Но ты же хотел для себя смерти! Но полагаю, если Тим и Сина будут живы и соберется огромное войско, ты бы тогда предпочел жить?
— Если бы я мог вернуть к жизни всех, кто погиб из-за меня…
— Понятно. Что, если Тим останется жив?
— Я бы пожелал ему всего, чего он захочет. Собственную комнату, корабль. Завтрак в постель.
— О, этого счастья ему ненадолго хватило бы! — хихикнул Бихан. — Он бы в два счета затосковал. Он бы хотел быть рядом с тобой.
Ньял засмеялся:
— Да, и ворчать по любому поводу.
Через пустынный двор к ним шла Сина. Ее шаг был целеустремленным и свободным.
— Мати ищет вас обоих! — крикнула она. — Он хочет посоветоваться о расстановке своего войска.
Лицо Ньяла стало жестким.
— Да, сейчас идем.
— Многие из раненых смогут присоединиться к сражению, — добавила Сина. — Они быстро поправляются.
— Тим?
— Тим ест на завтрак сырую конину и требует, чтобы мы разыскали его меч. Он хочет видеть тебя.
— Он жив? — недоверчиво спросил Ньял.
— И уже ворчит, — сказала Сина. — Он с каждой минутой набирается сил.
Бихан затанцевал по кругу, хлеща себя хвостом по бокам.
— Ну, кажется, твое первое желание исполнилось, Ньял! Позволь мне исполнить второе. — Не дав Ньялу ответить, он быстро продолжил: — Я давно хотел сказать тебе это, но не мог, по многим причинам. Ты желал узнать имя своего отца? Что ж, время настало. Но прежде чем я скажу это, ты должен знать, что, хотя твоя мать любила твоего отца, она не наносила бесчестья Телерхайду. Это трудно объяснить, особенно с тех пор, как ты видишь меня в облике пони, а не чародея Фал-лона. — Бихан помедлил, потом выпалил: — Видишь ли, Ньял, дело в том, что твой отец — я.
— Вы? — почти одновременно выдохнули Ньял и Сина.
— Да. Твоя мать была единственной женщиной, которую я любил. Но любить Хранителя Магии трудно. Может быть, тебе суждено это узнать. Она оставила меня и вернулась к Телерхайду. Он принял тебя как своего собственного и воспитал так, как я никогда бы не смог. Твоя мать и ты были самой большой жертвой, которую я принес ради Магии и Морбихана. Не стой, пожалуйста, как пораженный громом! Не так уж это ужасно — быть сыном чародея!
— Сыном чародея… — повторил Ньял.
— Причем Мастера Чародея! — добавил пони. Сина отчетливо увидела слезу, скатившуюся по его щеке.
— Всадники! — крикнул тролль. — Всадники только что въехали на вершину холма!
Все побежали к крепостной стене.
— Это Нед! — крикнула Сина, разглядев флаг Фанстока, развевающийся на ветру.
— Черные Щиты в пять раз превосходят нас по численности, — заметил Мати.
— Но у вас есть мы! — воскликнул чародей. Мати вопросительно поднял брови. — Мы же все должны были умереть: Ньял, Сина, я и ты, Мати. Но мы здесь, на плаву в море вероятностей. Возможно, вместе нам удастся изменить судьбу. Сина, расскажи мне еще раз свое видение.
Сина закрыла глаза, вспоминая.
— Битва.
— Да, но кто? Кто сражается?
— Люди с черными щитами против Других. Других ведет человек.
Лошадь под ним дрожала, ее ребра выпирали от голода. Лицо вождя бородатое, глаза — серые с бледно-красными прожилками, как рассветное небо.
— Ньял! — сказала Сина. — Конечно! Их вождь — Ньял!
— Да. — Пони не мог скрыть облегчения. — Да, это хорошо, ты видела правильно. Что еще?
— Стоячий камень.
— Это Аргонтелл. Продолжай.
— Пикси, эльфы, гномы.
— Это, видимо, тролли.
— Великаны верхом на единорогах.
— Великаны! — тихо сказал пони. — Как же это?
— Армии налетели друг на друга.
— Вернись назад. Великаны на единорогах?
— Смотрите! — Тролль-дозорный указывал за линию людей, собирающихся в долине, на холмик на другом берегу реки. — Смотрите! Смотрите!
Утреннее солнце било в глаза, но Сина все же разглядела фигурки, собравшиеся у основания Аргонтелла. Даже на расстоянии она узнала очертания единорогов.
— Ур Логга!
— Нет! — крикнул Бихан. — О нет!
Сина испуганно посмотрела на него. Мастер Чародей Морбихана дрожал от отчаяния.
— Они не могут быть твоим видением! — завопил он. — Они не на той стороне реки! А брода нет! Если они — то, что ты предвидела, тогда все, предрекавшие смерть, правы! Мы погибли!
Глава 42
— Хочу домой, — сварливо повторила мейга. — Будет меня кто-нибудь слушать? Куда девалась простая вежливость? Куда делись послушание и преданность вашей мейге?
Мужья заколебались, их глаза по привычке желали всяческого счастья мейге.
Фейдрин вздохнула и встала. Ее ноги настолько устали, что дрожали, ибо она прошла пешком всю дорогу, а задаваемая единорогами скорость потребовала от нее предельной выносливости. Она встала между матерью и ее мужьями.
— Царственные отцы, — тихо проговорила Фейдрин, — почтим великие традиции эльфов. Останемся тверды ради Гаркинского леса!
Отцы с облегчением устремили глаза на Фейдрин, а мейга снова завела свои нескончаемые жалобы. Фейдрин отвернулась к реке.
Сидя неподалеку, Меллорит поглядывала на мегинетту. Теперь, когда Меллорит снова стала девочкой, ей нравилось наблюдать за эльфийской принцессой, маленькой и изящной, всегда такой прелестной в ее мягких одеяниях из тончайшей кисеи, каким бы тяжелым ни был переход и какой бы тоскливой ни была погода. Меллорит хотелось быть похожей на нее: женственную, но сильную — такую, что дюжины эльфов подчинялись ей мгновенно и беспрекословно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54