— Кто ты? — с трудом спросила Сина.
Голос, пришедший в ответ, как будто прозвучал в голове у Сины, а не извне — так, наверное, слышат музыку глухие.
Я — Китра,
Ты меня позвала,
И вот я здесь, где всегда была.
Когда женщина говорила, световой столб мерцал и по комнате разбегались дрожащие тени.
Время Дракуна распознается
По умножению глупцов
И расколу Племен.
Магии только
Умереть остается,
И сбудутся все знамения
Последних времен.
Сина, обязана ты
Дар свой принять,
Медлить долее ты не должна.
Зрение твое у тебя
Никому не отнять.
Глазам своим, Сина, поверь,
Чтобы Древнюю Веру спасти
И все Племена.
Смело шагни вперед,
О, Пророчица,
И место свое займи!
Что бы ты ни видела,
Это место твое — пойми!
Нет! — закричала Сина.
Нет, не должна ты его покидать.
Будут клинки наповал убивать,
Но Великий Клинок снова ляжет мостом,
Каждый волен судьбу для себя выбирать.
Но послушай меня и забудь о былом,
Ведь от Дара такого негоже бежать.
Как-то давно мы подняли камень,
Огромный камень
Вместе с друзьями.
Мы его подняли так высоко
И легко,
Так легко, как поднимет полено любой
Или на руки кошку возьмет иной.
Столб пульсировал быстрее, подходил все ближе — холодный свет. Слова Китры эхом отозвались в сознании Сины.
Большая любовь
И твердая вера,
Желание жгучее,
Словно пламя,
Способны не только камни,
И горы с места сдвигать,
И повелевать морями.
Давным-давно я сняла надгробье
С могилы древних богов
И их отпустила на волю,
И имя им стало: «Закон»
Этот Закон — один,
Разумом правит он.
Помни, Сина, разум —
Вот в чем богатство твое,
Нет его драгоценней.
Мысли — твой путь к свободе.
Пользуйся ими смелее,
Не допускай сомнений,
Чтобы они не сумели
Власть одержать над тобой
И приковать кандалами
К облаку, мечте пустой.
Когда-то давно подняла я огромный камень,
А ты — такая, как я.
Ньял глядит на тебя твоими глазами.
В них — любовь твоя.
Мудрость Фаллона тебя восхищает.
Эта мудрость — твоя.
Зрелость отца
И невинность детей твоих будущих
Найдут в тебе продолжение.
Мир прекрасен,
Смотри в него, словно в зеркало,
И увидишь свое отражение.
Когда-то давно подняла я огромный камень
А ты — такая, как я!
И как будто и вправду свет падал в комнату, в ней стало светлее. Светящийся воздух кружился в вихре вокруг колеблющейся фигуры Китры, касался Сины, увлекая ее. Он становился все ярче и ярче, пока не ослепил ее своим блеском. А потом, так же внезапно, как появился, свет исчез, мигнув напоследок, как уголек в догоревшем костре.
Сина торопливо возвращалась к шатру. На тропе она встретила великанов, но только поздоровалась с ними. Утренний страх усилился, и она задержалась на минуту, встревоженно обведя глазами стоянку. Бихан, снова сорвавшийся с привязи, радостно фыркнул и затопал к ней, чтобы она почесала ему за ухом. Но Сина быстро прошла мимо.
Ньял был одет. Он сидел, с аппетитом приканчивая миску великанской овсянки, рядом с Руфом Набом. Когда Сина вошла в шатер, Ньял вскочил и обнял ее.
— Извини нас, Руф, — сказала Сина через минуту.
— Конечно, госпожа.
Когда они остались наедине, Сина взяла Ньяла за руку.
— Тебе лучше!
— Я здоров! И умираю от голода. Я готов съесть единорога!
— Сядь. Нам нужно поговорить.
Ньял обеспокоенно смотрел на Сину. Она вытащила из-под подушек травный сундучок. Лицо ее было бледным, а руки слегка дрожали. Она налила в кружку кипятка, потом добавила туда щепотку душистого ясменника.
— Вот, выпей, это придаст тебе сил.
Она налила кружку для себя, и шатер наполнился пряным ароматом трав.
— Что-то случилось? — осторожно спросил Ньял.
Не глядя на него, Сина коснулась его руки.
— Мы должны уехать из Морбихана. Я хочу уехать с тобой в какое-нибудь новое место, где мы будем в безопасности. Мы должны отправиться на Внешние Острова, если хотим быть вместе.
Ньял нахмурился.
— Уехать из Морбихана?
— Как можно скорее. Лучше отправиться на побережье уже сегодня. Мы найдем корабль, который увезет нас далеко отсюда, далеко от Моера и Новой Веры.
— Сина, не позволяй Новой Вере запугивать себя! Морбихан — наш дом!
— Дело не только в Новой Вере, но и в Древней тоже. Великаны говорят о Последних Днях Дракуна…
— Я знаю. Принцесса Риб Тоннан рассказала мне. Но народные сказания не повод, чтобы бросать свой дом без борьбы. Нельзя трусить!
Сина наклонилась ближе, умоляюще глядя на Ньяла:
— Пожалуйста!
— Ты не понимаешь! Как я могу покинуть Морбихан в такое время!
Сина не показала, как ей страшно на самом деле.
— Ньял, я обрела Дар Пророчества. Я видела, какое будущее ждет нас здесь. Поверь, любимый, мы должны уехать. Отправимся в какое-нибудь тихое место, где ты будешь выращивать своих лошадей, а я — лечить наших соседей и где мы будем счастливы.
— Я поклялся на могиле Телерхайда, я поклялся перед тобой, что найду убийцу Телерхайда и Брэндона! Я знаю человека, который может назвать мне имя убийцы, я слышал голос, сказавший мне, что я найду этого человека на Фенсдоунской равнине!
— Ньял, в видении я видела тебя мертвым! — Голос Сины заполнил шатер.
Огонь едва горел, его тлеющие угольки красными точечками отражались в глазах Ньяла.
— Никому не дано назвать цену клятвы.
Сине показалось, будто земля ускользает из-под ног.
— Я видела Китру. Она сказала, что Древняя Вера умирает! Это Дракун! Остается только гибель Магии, и тогда — конец! Пожалуйста, Ньял, уедем, спасем наши мечты!
Лицо Ньяла окаменело, он встал.
— Нет. Если такова моя судьба, я приму ее.
Сина отвернулась, прислонилась к столбу, вспоминая весь ужас видения.
— Ты будешь удавлен, Ньял, — хриплым шепотом сказала она. — А я погибну от мечей чужаков. Ты этого хочешь? Чтобы мы оба, погибли? Что толку будет тогда от наших клятв?
— Ты умрешь?.. Сина…
— О, Ньял, уедем, пока мы не потеряли все.
Потрясенный, он подошел к Сине и крепко сжал в объятиях. На какое-то мгновение Сине показалось, что она убедила его.
Когда Ньял наконец заговорил, его голос зазвучал тихо и ласково:
— Я слышал голос, говорящий мне, что я должен ехать на Фенсдоунскую равнину, но ты видела Китру и говоришь, что мы должны покинуть Морбихан. Ты говоришь, что у тебя Дар Пророчества, но откуда ты знаешь? Ты считаешь, что случится что-то ужасное, но разве можно из-за этого бросать все, что мы любим, отказываться от всего, что для нас свято? — Он держал ее за плечи, чуть отодвинувшись, и смотрел внимательно, будто пытаясь разглядеть что-то внутри ее глаз. — Что, если ты ошибаешься?
— Я не ошибаюсь.
Краем глаза Сина заметила у входа какое-то движение. Там стоял Слипфит, отчаянно размахивая руками.
— Они плохие! Подходят близко! Бегите, госпожа! Беги, Друг! Эй! Уходите же!
— Сина? — Руф бежал во всю прыть по берегу, волоча больную ногу и спотыкаясь на камнях. — Сина! Ньял! Лорды едут!
Ньял вырвался от Сины и бросился к груде подушек у костра, где лежал в ножнах Огненный Удар. Но яд ослабил его. Выбежав из шатра, Ньял упал на колени, лицо его побледнело, меч выскользнул из дрожащих рук. Сина встала на колени рядом с ним и обняла за плечи, ожидая того, чего так боялась.
Казалось, прошло мгновение, но вот уже Нед встал перед ними, обнажив меч, с мрачным и осунувшимся лицом.
— Сестра, отойди, как бы чего не вышло.
Чьи-то руки грубо оттащили Сину в сторону. Нед приставил клинок к горлу Ньяла.
— Мы гоняемся за тобой по всему этому проклятому острову, — прорычал он. — Только дернись, и я прикончу тебя прямо здесь.
По сигналу Недрика лорд Адлер связал Ньялу руки за спиной.
Привлеченные шумом, собрались великаны. Руф Наб, бледный и угрюмый, взвешивал в руке свой бронзовый топорик. Из-за его спины дерзко смотрел Слипфит, готовый броситься на лордов, сомкнувших кольцо вокруг них.
— Нед, не делай этого! — умоляла Сина.
Брат словно не слышал ее. Он поднял руки. Его голос звучал бесстрастно и решительно.
— Именем Совета Воинов Драконихи я беру под стражу Ньяла из Кровелла. Обвинения будут предъявлены, как только соберется Большой Совет. Отведите его в башню, которую мы видели на вершине утеса, и оставьте его там.
Когда Ньяла увели, Ур Логга встревоженно хрустнул суставами пальцев.
— Мне очень жаль, госпожа. Но в Договоре Мира говорится, что я должен сообщать о преступниках. Я послал сообщение через пикси, как только мы нашли Ньяла.
— Тогда вам незачем было просить меня спасать его жизнь, — прошептала Сина. — Вы убили его!
Глава 34
Когда лорд или Царственный Другой обвиняются в серьезном преступлении, по обычаю созывают Большой Совет. Каждое Племя обязано послать свидетеля, чей ранг равен рангу обвиняемого. Поскольку обвинения против Ньяла включали убийство Телерхайда, в Совете участвовали только Другие с высшими титулами. Поскольку Ньял — человек, судить его имели право только люди. Присутствие Других требовалось лишь для обеспечения того, что суд будет справедливым и пройдет в соответствии с Законом. Прошло несколько дней, прежде чем все созванные прибыли и Большой Совет смог собраться.
Святилище Китры превратилось в тюрьму. Ньяла заперли в крохотной комнатушке на самом верху башни. В единственное окно Ньял каждый вечер видел закат. Башня охранялась северными лордами, ибо они являлись обвинителями. Распорядителем стал лорд Бенаре, всеми уважаемый за почтенный возраст и преданность Морбихану. Он ознакомил всех с обвинениями, прибив их перечень гвоздем к дереву на краю вырубки, где бы все могли его прочитать.
Долгая погоня за Ньялом подвергла испытанию выносливость лордов и их лошадей. Лорд Северомор оказался для лордов желанным товарищем, просто незаменимым из-за того, что превосходно знал лошадей. Когда он, чужак, настоял на том, чтобы ехать помедленнее, дабы уберечь коней, Нед начал ворчать, а когда выяснилось, что Ньял и вовсе исчез из окрестностей Элии, Недрик разразился непристойными ругательствами. Но потом стало известно, что Ньял найден, и обрадованные лорды забыли о предостережениях лорда Северомора. В Большом Совете осторожный, добродушный чужак участвовать права не имел, но, чтобы он познакомился с правосудием Морбихана, лорд Бенаре вежливо проводил его к месту, откуда было хорошо видно место суда.
Когда Ньяла схватили, Тим пришел в отчаяние. Он проехал с лордами много миль и получил достаточное представление об их злости и мстительности. К тому же он боялся за себя. Если бы лорды узнали, что путешествовали со слугой Ньяла, слугу постигла бы участь хозяина. Тим рад был видеть Сину и Руфа живыми, ему очень хотелось хоть краешком глаза взглянуть на Ньяла, но он жался в стороне, боясь, как бы его не узнали. Присоединившись к толпе, которая начала собираться около Святилища Китры, Тим изо всех сил старался держаться подальше от старых друзей и на всякий случай натянул на голову капюшон. Что-то подсказывало Тиму, что такое его поведение может помочь Ньялу.
Тим затесался в толпу любопытных, которые пришли поглазеть на суд. Он добрался почти до первого ряда, обходя людей-крестьян, торговцев-пикси и сердитых лесных эльфов, когда Сина вышла из шатра. На Сине было ее лучшее шерстяное платье, выкрашенное корой барбариса в желтый цвет. С удобного места на краю утеса Тиму казалось, что небесно-голубой плащ чародейки развевается у нее за спиной на ветру как флаг. Но Тим побыстрее надвинул капюшон на глаза и стал хмуро смотреть, как маленькая процессия поднимается по длинной тропе к башне.
Друзья, которые, как он надеялся, помогут освободить Ньяла, теперь казались Тиму бессильными. Руф Наб, худой и оборванный, хромал рядом с Синой. Он вел группу гномов, которые несли на носилках лорда Ландеса. Лорд, бывшая правая рука Телерхайда, сильно сдал. Наверху, вставая с носилок, Ландес сморщился от боли, но помощь дочери принял неохотно.
— Мое бедро, — объяснил он, опершись на шишковатую трость. — Оно сломано, спасибо жеребцу Ньяла. Фаллон говорит, что все заживает, но мне так не кажется.
Больше всего Тим надеялся на Фаллона. Он должен был все поставить на свои места, но чародей бесстрастно стоял в стороне, молчаливый и хмурый. Он едва кивнул в ответ, когда Сина поклонилась ему.
Широкий уступ скалы перед башней кишел народом: эльфы, великаны, люди, постоянно прибывающие пикси и гномы. Даже вся опушка леса была заполнена зеваками. Тим нашел опрокинутый камень, откуда хорошо было видно место суда, и уселся в окружении семьи пикси. От любителей поспорить пахло дымом костра и колбасой из шалка. Возбужденные событием, они составили Тиму хорошую компанию.
Погода, в предыдущие недели стоявшая тихой и мягкой, снова испортилась. С гор подул холодный ветер. Перед башней сложили костер, означающий начало Большого Совета. Ландеса устроили позади него, чтобы он мог полулежа наблюдать за судом и не очень мерзнуть. Для защиты от ледяного ветра и дождя на Ландесе, как и на всех лордах, были только плащ и шарф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54