Не будь она одноногой, так выдумала бы другой способ бахвальства. Не беспокойся о ней. Кстати, хвастовство, согласно Делосскому закону, подлежит наказанию.
— Да, она явно пускала пыль в глаза, — согласился я. Теперь, когда я узнал, что девушка богата, у меня отлегло от сердца. Я даже улыбнулся. — Как тебе удалось заполучить ее ходулю? Разве девица не сопротивлялась?
— Так получилось, что нет. Лошади поднялись на дыбы, но коляска не тронулась с места. Девушка, вообразив, что я спешу к ней на помощь, позволила себе упасть в обморок. Но поторопимся. Заложим протез у Барабаса, пока стража не накрыла нас с поличным.
Возвращаясь в «Еловую Шишку», мы увидели Джонса. Юноша взволнованно расхаживал взад и вперед перед дверями гостиницы.
— Удалось что-то разузнать? — спросил я, когда мы входили в обеденную залу. Луций рывком выдвинул кресло и плюхнулся в него.
— Раван при дворе и так занят, что ему некогда выбраться в город.
— Хорошего мало, — заметил Голиас. — Я бы предпочел беседовать с ним подальше от короля и королевской стражи. — Он задумчиво потеребил нос. — Можно, конечно, подождать, пока он освободится, но ведь ты хочешь идти туда немедленно.
— Я иду туда сейчас, — заявил Джонс. — Почему я должен ждать, пока дон Родриго освободится?
— Правильно, — согласился Голиас. — Итак, поднимаем забрала. Но сперва давайте перекусим — мне не хочется умирать натощак, да и тряпки наши вот-вот принесут. Далеко ли отсюда до Ксанаду, Луций?
— Примерно семь миль.
— Я так и представлял. — Голиас позвенел кошельком. — Мы при деньгах и до садов доберемся в карете.
— А почему не до самого дворца? — спросил я.
— Нас туда не приглашали, и если мы подкатим с шиком, привлечем ненужное внимание.
— Неплохо бы подробнее разработать план кампании, — заметил я двумя часами позже, уже в пути. Голиас прекратил насвистывать и улыбнулся.
— Мы не такие глупцы, как тебе кажется, — возразил он. — Здравый смысл велит нарываться на неприятности. Именно тогда видно, на что идешь; а если сидеть на месте, они подкрадутся, как змеи, и сцапают, словно куропатку, высиживающую яйца. В нашем деле трудно что-либо предвидеть. Спасая шкуру от охотника, исхитришься освободить хвост из капкана.
Меня не слишком утешила его философия. Настроение не улучшилось, даже когда мы достигли окрестностей Ксанаду. Город был обнесен стеной, как главная тюрьма штата. У ворот стояла стража, и они запирались за теми, кто въезжал.
Но вид дворца меня немного развеселил. Все в нем было предназначено для утехи и покоя: даже мысль о насилии казалась нелепой. И парк вокруг дворца услаждал глаз обилием зелени и цветов. В нем было множество фонтанов и извилистых тропок для прогулок. Выйдя из кареты, мы пошли по одной из таких дорожек.
Большинство прохожих, попадавшихся нам, прогуливались безо всякой видимой цели. Мужчины были вооружены, но в остальном все здесь походило на Линкольн-Парк: не хватало только детей и голубей. Тенистые аллеи располагали к праздности и неге, и наша стремительная, деловая походка не могла не показаться странной. Голиас разделял мои опасения.
— Нам не следует так спешить, Луций. На нас оглядываются.
— Боитесь — так не идите со мной, — отрезал Джонс. Но тут же почувствовал себя виноватым. — То есть я не то хотел сказать. Но я не могу не торопиться.
— Тише едешь — дальше будешь, — проворчал я. — Смотри хотя бы, куда идешь. Вовсе незачем налетать на людей, даже если очень спешишь.
Джонс, заговорившись с Голиасом, не успел уступить дорогу показавшимся из-за поворота всадникам. Юноша обернулся, но вместо того, чтобы посторониться, шагнул им навстречу.
— Родриго! — воскликнул он. В голосе его послышалась угроза, и глаза засверкали яростью. Однако всадник даже глазом не моргнул. Он остановился с самым безмятежным видом, как если бы перед ним зудела крохотная мошка.
— Берегись, Луций! — крикнул я. Но вместо пистолета Родриго извлек из кармана лорнет. Сквозь это приспособление, созданное словно бы специально для высокомерных особ, он окинул взглядом шумливого юнца.
— Если это только не мой мнимый родич, мистер Джонс, то вид у этого незнакомца столь же глупый.
Луций был настолько разъярен, что, казалось, его трудно было чем-либо допечь. Однако поняв, что Раван ничуть не испуган, а, напротив, потешается над ним, юноша взвился, как ужаленный. Он подскочил к кузену и сгреб его блузу.
— Черт бы тебя побрал, негодяй! Где она?
— Потише, ты, дуралей! — вмешался попутчик Равана. — Это же королевский фаворит.
Он попытался оттолкнуть руку Джонса, и совершенно напрасно. Удивительно было, что Джонс, добродушнейший из людей, способен на такую ярость. Гнев овладел им всецело, полностью помрачив рассудок.
— Какого дьявола меня должно это заботить, если король не нашел никого получше? — крикнул он, с силой толкнув придворного. Тот, перекувырнувшись через собственный меч, плюхнулся задницей в пруд, да так и увяз там. Луций рванул блузу дона Родриго.
— Где она, я тебя спрашиваю?
Не помню двух более красивых мужчин, которым бы довелось столкнуться лицом к лицу. При одинаковом росте они значительно отличались друг от друга. Джонс был рыжеват, крепко сложен и лучился здоровьем. Его соперник — темноволос и более гибок. Сложение он имел атлетическое, но кожа его была бледна, как у человека, почти не выходящего на открытый воздух. Глаза, обведенные синевой, умели не выдавать истинных мыслей и чувств хозяина.
Раван с мягким укором смотрел на Джонса.
— О чем ты? Не понимаю. Осторожней, не помни мою свежую блузу.
Луций, довольный, что вынудил его говорить, разжал пальцы.
— Я спрашиваю о леди Гермионе ап Готорн, которую похитили твои мерзавцы. Где она?
— Ах, ты имеешь в виду мою невесту?
— Мою, будь ты проклят! Она была бы моею, если бы не ты.
— Король судил иначе, — сказал дон Родриго. — Я настоятельно просил его благословения на брак с леди Гермионой.
— К черту короля! — взревел Джонс. — Какое ему дело до нее? Она не его подопечная. Спутник Равана выбрался из пруда.
— Не смейте так говорить о его величестве! — крикнул он.
Да и мне, признаться, показалось не слишком уместным полоскать имя короля на всю округу.
— Что скажешь? — шепнул я Голиасу. — Не лучше ли как-то его отвлечь?
— Бесполезно, — пробормотал Голиас, — еще хорошо, коли, побранившись, он выпустит все пары.
Пока мы шептались, дон Родриго раздумывал, как бы еще больнее кольнуть Луция.
— Леди, конечно, возражала против такого выбора. Но если бы она не хотела, чтобы король выдавал ее замуж, то не покинула бы отца. А теперь она сама постелила себе ложе, и я займу его.
Луций ответил Равану сокрушительным ударом в челюсть. Противник с треском рухнул в кусты. Схватка обещала быть крупной. Голиас подскочил к спутнику Равана, но поздно. Прежде чем он сдавил ему горло, придворный завопил.
— На помощь! Стража! Напали на Равана! Послышались крики и топот бегущих ног. Джонс обнажил свой меч.
— Тебя ударили, так?.. Защищайся, чтобы я смог тебя убить.
Равану не надо было говорить об этом дважды. Быстро очухавшись, он вскочил и вытащил меч. От напускного безразличия не осталось и следа. Ясно было, шутить он не намерен. Перед Луцием стоял убийца, жаждущий свежей крови.
И я вытащил свою шпагу, хотя не знал, против кого ее обратить. Но просто стоять и смотреть было невозможно. Подоспела королевская стража. Ясно было, что возмутители спокойствия — это мы. Противников было слишком много, чтобы защищаться. Да и не стоило осложнять ситуацию, оказывая сопротивление властям. Приставив к каждому из нас по четыре человека, командир стражи отдал честь Равану.
— В замок Иф, господин?
За Равана ответил его спутник, предварительно прокашлявшись и повертев шеей, еще хранившей отпечатки пальцев Голиаса.
— Да, в замок Иф, — прошептал он, свистя и хрипя. — Заковать в кандалы и в подземелье. Офицер раскрыл записную книжку.
— По какому обвинению, сэр?
— Покушение на жизнь в пределах дворца его королевского величества, и..
— Обождите минуточку, Варни, — вмешался Раван. — Как потерпевший, я тоже имею право кое-что сказать.
— Конечно, сэр, — испуганно промямлил Варни, — я только…
— Вы только забыли свое место, — отрезал Раван. — Командир, вы не могли бы подождать, пока я опрошу пленников?
— Сколько будет угодно вашей светлости. Дон Родриго приблизился вплотную к Джонсу. Юноша смотрел на него с ненавистью.
— Другой бы отомстил тебе, — произнес Раван, — но сердце мое настроено милостиво. Ведь скоро моя свадьба.
Луций молчал. Во взгляде его было и отчаяние и отвращение.
— Из замка Иф ты выйдешь только пережив короля, да хранит Господь его величество! — сняв шляпу и воздев глаза к небу, сказал дон Родриго. Варни последовал его примеру, а капитан встал навытяжку. Оба произнесли: «Аминь».
— Новый монарх по традиции объявит амнистию, — пояснил Раван. — Но надо сказать, что наш мудрейший и милостивейший король пышет здоровьем, а замок Иф курортом не назовешь. Твои шансы попасть на мою свадьбу ничтожны.
Джонс побледнел. Он не смотрел в мою сторону, иначе бы понял, что и меня мутит от страха. Ведь приговор касался и нас с Голиасом. Когда бы и я не потерял возлюбленной, то пожалел бы, что впутался в это дело.
— Итак, — продолжал дон Родриго, — я готов возненавидеть любого, кто только помыслит, что мой родственник не придет ко мне на свадьбу. Разве ты не поздравишь мою милую невесту и меня, когда брачные узы свяжут нас и наши души — и, разумеется плоть — сольются воедино. — Раван ловко приладил зажимы, осталось только сокрушить кости. — Я желаю этого как родственник и как великодушный человек. Чем гнить заживо в тюрьме, наслаждайся свободой — ешь, пей, развлекайся, женись на любой женщине, которая пожелает стать супругой сомнительного наследника. Но прежде поклянись, что придешь на мою свадьбу.
Я так обрадовался, что даже не задумался о том, какая жестокость кроется за этим предложением. Солдатская хватка на моих запястьях ослабла, и я перестал потеть. Я беспокоился о Джонсе — но ответ его заставил меня забеспокоиться о себе.
— Нет, — прорычал Джонс. — Будем драться!
— По правде говоря, — сказал Раван, — ты лучше владеешь мечом, чем я полагал, а я никогда не сражаюсь, если не уверен в победе. Сражайся со стенами замка Иф. Я оставлю тебе твой меч и каждый день буду справляться, кто вышел победителем. Испытай клинок против дурного воздуха, сырости, мрака, дрянной пищи и стонов умирающих пленников, против секунд, минут, часов, дней, месяцев, лет…
При каждом слове я леденел от ужаса. Похоже, Джонс разделял мои чувства. Ему пришлось сделать над собой усилие, прежде чем он ответил:
— Хватит болтать. Распорядись, чтобы нас отвели. Мне хотелось завопить, чтобы он и о нас подумал, но я молчал. Нужна была немалая выдержка, чтобы так разговаривать с врагом. Не мне было наносить Джонсу запрещенный удар. Рука на это поднялась у Равана.
— Дело простое, а ты упрямишься. Подумал хотя бы о своих товарищах.
У меня не хватило духу сказать Луцию, чтобы он не думал обо мне. Встретившись с ним глазами, я постарался смотреть как можно тверже. Разумеется, он не подумал о нас, и эта новая атака застала его врасплох. Он застонал, а дон Родриго улыбнулся. Я был настолько поглощен переживаниями собственными и Луция, что совсем позабыл про Голиаса. Но вот он вмешался в разговор:
— Дон Родриго просит прийти тебя на его свадьбу, Луций. В просьбе нет и намека, на ком он собирается жениться. Я правильно понял, господин Раван?
Раван расплылся от удовольствия.
— Я мог бы исправить фразу, раз уж вы указываете на ее неясность. Но я допускаю свободу толкования.
Все спасение было в двусмыслице. Оказавшись в тюрьме, пусть даже из самых благородных побуждений, Луций не смог бы выручить Гермиону. Успех, конечно, сомнителен, но можно хотя бы попытаться, не нарушая при этом данного слова. Сначала я не догадывался, почему Луций ни за что не хотел давать обещания, когда только так можно было освободиться из-под стражи. Но теперь я увидел разгадку. По правде говоря, подобное соображение не пришло бы мне даже в голову, если бы я не прибыл в Романию. Дон Родриго уже предвкушал победу. Связать соперника словом куда надежней, чем заключить его в тюрьму или украсть у него невесту.
Но я подумал об этом лишь краем сознания. Я опасался, что Луций не поймет Голиаса. Мне хотелось крикнуть ему, чтобы он опомнился, но он мог не послушать меня. К тому же я боялся, что Раван передумает. Пока Луций размышлял, к моей белой пряди добавилось еще несколько седых волосков. Я чувствовал себя, как подсудимый в ожидании приговора.
— Хорошо, — сказал Луций, — когда ваша треклятая светлость намеревается жениться и где состоится церемония бракосочетания?
Дон Родриго рассмеялся.
— Вопрос дался тебе нелегко, верно? Венчание, разумеется, будет при дворе, когда я вернусь из поездки по поручению его величества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55